Было 19 ноября 1942 года. Тревога! Тревога! Всем приготовиться к выступлению! Увы, мечтам о тихих зимних позициях не суждено сбыться. Мы забыли о том, что состоим в резерве 4-й полевой армии. Мы быстро собрали вещи и подготовили к походу машины. Заведя моторы, мы устремились к железнодорожному вокзалу Рославля.

Ходило множество всевозможных слухов. Поскольку обстановка под Сталинградом стабилизировалась, – если судить по сводкам Верховного армейского командования, – мы решили, что нас отправляют именно в этот город на Волге.

Мы снова грузились в товарные вагоны. Пришлось установить там печки и запастись дровами. Обо всем этом – мы знали по собственному опыту – нужно было позаботиться заранее.

Наши старания оказались ненапрасными – было уже холодно. Однако снежный покров на местности становился по мере нашего движения тоньше. Близость юга ощущалась все сильнее и сильнее. Леса уступили место небольшим рощам. Холмы сменились ровными пространствами с оврагами и балками, рядом с которыми кое-где можно было увидеть небольшие деревеньки.

Вскоре перед нами раскинулись невообразимо огромные просторы бескрайних русских степей. Мы приближались к излучине Дона.

Мы ехали в эшелоне вот уже неделю. Прибыли на станцию Миллерово. То, что мы увидели здесь, обескураживало. На железнодорожной платформе штабелями были сложены окоченевшие тела мертвых немецких солдат.

Однако у нас не было времени, чтобы долго задумываться над увиденным. Мы заметили, что события начали происходить в головокружительном темпе. По всей видимости, причиной этого небывалого оживления стали новости о широкомасштабном наступлении Красной армии под Сталинградом. Как только из вагонов выгрузили колесный транспорт, мы сразу же направились на восток. Затем мы провели несколько безмятежных дней в селении Александровка, расположенном в излучине Дона.

Оттуда мы поехали по степям на юго-восток. Мы больше так и не увидели ни одного дома. Первый дорожный указатель попался нам на глаза лишь после того, как мы проехали 70 километров. Мы находились перед тесниной, где притулилась деревня под названием Ново-Печерки.

То, что мы увидели там, поразило нас своей примитивностью. Дома, как и все прочие в здешних степях, были удивительно незамысловаты. Это были так называемые мазанки со стенами, слепленными из смеси глины, кизяка и соломы.

Как мы тогда разместились в этих хижинах – это и по сей день остается для меня загадкой. Боевые части, перевезенные по железной дороге в Морозовск, уже разместились там на постой. Нам пришлось искать себе место в уже до предела забитых клетушках. 7 декабря возникла угроза наступления вражеских танков. В очередной раз советские танки прорвались в наш тыл. Вот так началась и продолжалась трагедия Сталинграда.

3-й батальон 15-го танкового полка получил следующие боевые задания:

затруднение действий противника и уничтожение вражеских войск при их прорыве (нашим главным противником были танковые бригады советской 1-й и 5-й танковых армий);

выравнивание линии фронта вдоль Нижнего Чира;

повторный захват и удерживание станицы Скосырской;

повторный захват и удерживание берега реки Быстрая на участке между хутором Новомарьевка (восточнее Верхнеобливского) и хутором Романов (северное направление);

повторный захват аэродрома в Тацинской;

блокирование паромных переправ на обеих сторонах Дона у Цимлянской и сдерживание попыток советских войск прорваться на этом участке;

прикрытие отступающего с боями корпуса Митта;

наступление на Морозовск с целью отражения натиска прорвавшихся сюда вражеских войск;

деблокирование окруженных частей оперативной группы «Фреттер-Пико» на рубеже реки Быстрая – Миллерово;

поддержка частей на нижнем Дону;

уничтожение вражеских войск, прорвавшихся на рубеже реки Кагальник (к югу от Ростова-на-Дону);

передвижения на подступах к Ростову-на-Дону и уничтожение вражеских танковых частей, наступавших в авангарде советской 28-й армии.