Майора фон Лаухерта направили на полковые командные курсы. Капитан фон Кёссель стал исполняющим обязанности командира 1-го батальона. Майор фон Юнгенфельд принял командование 49-м истребительным противотанковым дивизионом.

Снова пошел снег. Мы очень внимательно слушали армейские сводки об ожесточенных боях на юге. Мы беспокоились о наших боевых товарищах в Сталинграде, на Кавказе и на Дону. Господи, избави их от зимы, которую нам довелось пережить в прошлом году!

Мы были на коротком поводке во всем, что касалось топлива, боеприпасов и подкреплений; само собой разумеется, все направлялось в полевые и танковые армии, наступавшие на юге. В нашей ремонтной роте проявляли чудеса изобретательности и организаторского таланта, чтобы собрать и починить наших простреленных и изношенных ветеранов. Они воистину творили чудеса. Но, несмотря на все это, танками удалось укомплектовать не более роты. Эту танковую роту разместили на позициях в полной боевой готовности, к западу от Мценска. Две другие роты сосредоточили в Орле и готовили в качестве пехотинцев. Для танкистов наступила темная глубокая ночь.

Два мотопехотных полка были переформированы в панцер-гренадерские (моторизованные) полки. Ходили слухи, что нас отведут с фронта для переформирования и преобразования. К тому времени мы уже успели привыкнуть к району, в котором находились. В местах постоя все местные жители были известны нам по именам, как и их заботы и проблемы. Мы настолько сблизились, что могли довольно хорошо понимать друг друга. Нужно отметить, что тарабарское наречие, на котором мы говорили, этот фронтовой русский, было смесью всех мировых языков. Потрясающим в нем было то, что венгр понимал его не хуже итальянца, русский не хуже немца. Главную роль во всем этом лексиконе играло слово «капут».

Наш образ жизни, наши взгляды и наше восприятие диктовались уникальностью ситуации и, по-видимому, были далеки от шаблонных буржуазных взглядов. Мы ни о чем серьезно не задумывались. И в глазах «новичков» из Германии, должно быть, выглядели чудаками.