Подмосковье
Первый год Катастрофы

– Ну проезжай, б…! Чо встал!

– Песдюк!

Видимо, Леха – наш водила – сказал это громче, чем следовало, потому что впереди обозначилась движуха. От одного из джипов, явно угнанного, потому что без номеров – отделились два мена и направились к нам. Оба лысые, точнее не совсем лысые – пушок по всей голове равномерно пробивается. Только с кичи снялись. Тот, что первым идет, – похоже, без всего, на руках партаки блатные. Второй чуть отстает – у него «АКМ». Огражданенный это «ВПО-136» или боевой «АКМ» – хрен его знает.

– Саня.

– Вижу.

Сам я достал из кармана – у меня тогда нормальной кобуры не было, а штаны от «Хеликон» позволяли в кармане ствол носить – большой «Зиг-Зауэр 226».

Конечно, не родной – родной фиг себе позволишь, это тебе не старые добрые времена с долларом ниже тридцатника, когда даже «Найтфорс» казался не таким уж и дорогим. Китай, но хороший Китай. В Китае вообще оружие лучше, чем о нем думают – там нет частников, и все оружие без исключения проходит военную приемку. А испытательный патрон в Китае в полтора раза мощнее нашего. Так что нравится мне китаец всем, кроме магазина – щечки острые, запросто палец порезать можно.

Кладу руку с пистолетом на колени. Снаружи не видно, и хорошо, что не видно – ни к чему. Угрожать смысла нет, сейчас каждый сам себе босс. Но если придется стрелять – то стрелять придется быстро. И не только по этим двоим – но и по тем вон петухам топтаным, которые машины поставили посреди всей дороги и с понтом разговаривают, а другие подождать должны, пока боссы перетрут.

Но мне пофиг до их раскладов. Я ждать не собираюсь.

Блатной подошел со стороны водилы. Второй встал перед машиной со своим «калашом». Дурачок, думаешь, нас «калаш» испугает – мы его делаем, чего его бояться. Если чо, ты же первый под колеса и попадешь. Не понял, бычара, что сейчас авторитет ни тебя, ни босса твоего – не пляшет, каждый как может, так и выживает. И вот эти понты с перекрытой дорогой реально могут худо кончиться.

Но до них еще это не дошло. Выкобениваются гады…

– Че ты сказал?

– А что я сказал?

– Не, повтори, че ты сказа…

Блатной сглотнул окончание слова, потому что только что до него дошло, что с пассажирского ему прямо в лобешник смотрит ствол.

– Братишка, убери машину, дай нам проехать, – сказал я.

– Прими по-братски, торопимся очень. Встреча тут у нас.

Базар тоже надо уметь тереть, тут каждое слово – в жилу. Видели, как сидявые разговаривают – как заторможенные, потому что каждое слово может иметь последствия. Здесь не зона и понятия не зоновские, но следить за словами надо не меньше. И взвешивать – что и как сказать. Потому что сейчас у каждого, кто выжил, – ствол. А закона нет совсем – гикнулся закон вместе с остатками тех, кто его поддерживал. Они первый удар на себя и приняли вместе с врачами – выезжая на вызовы и не зная, что укус – это смерть. А потом и жизнь – но такая, что врагу не пожелаешь, в виде полуразложившегося, но каким-то чудом живого трупешника.

Беспредел сейчас на Руси. Такой, какого со времен Емельки Пугачева не было, а то и похуже. Зоны разгромлены, углы все разом откинулись – в том числе пожизненники из «Черного дельфина» и тому подобных мест. В зонах уцелели все – их, от того что происходило на воле, уберегла запретка. Многие стакнулись с бывшими ФСИНовцами – понятное дело, еще до всего этого кто-то же чай, колбасу, водку, мобилы таскал, верно? Теперь они и есть главные. Почти везде.

Братишка – так часто друг к другу обращаются военные, а неуставные черные флиска и штаны от «Хеликона» – указывают на спецназ или что-то подобное. Контора, с какой лучше не связываться. Прими по-братски, и в целом дружелюбный тон – так и надо, вроде как не прогибаешься под давлением, а вежливо высказанную просьбу исполняешь. Встреча тут у нас – значит, мы не залетные какие-то, не сами по себе, на базаре нас ждут, и если чо – выедут сюда. И предъявят. А так как на базаре тоже авторитетные люди – еще неизвестно, чем кончится эта терка. Так что лучше и в самом деле уступить.

Ну а с ходу пистолет в лобешник – это намек на то, что мы ни перед чем не остановимся. Если что – тупо помножим на ноль, и привет.

– Прими по-братски, – повторил я.

Блатной нехорошо ощерился, начал отходить…

С заднего сиденья просунулся ствол автоматической винтовки триста восьмого калибра, я чуть пригнулся, чтобы под выхлоп не попасть, и коленом – подтолкнул дверь. Винтай мой, попользоваться дал. «Сайга 308-50», с длинными, на двадцать пять магазинами, дульником СКОС-5 и коллиматором от ЭОТЕК. Серьезная штука, из нее и охотиться можно, и в бой с ней идти. На стрельбище она вблизи поппер валит вместе с установкой.

Отходит. Что-то бросает корешам… закусимся?

Второй – тоже отходит. Но нормально, не задом. Понимаю, что пронесет. На дороге – погнаться бы могли, но тут не погонятся – рынок рядом. Базар. А на базаре за погоню – без вопросов башку свинтят.

Так… крузак мигнул красными, начал сдавать. Выдохнул.

– Осторожнее…

Трогаемся и мы. Палец на спусковом. На нас смотрят во все глаза, взгляды нехорошие, злые. Но я уже понимаю – пропустят. Это раньше они были королями. Сейчас любой задрот – терпила – может достать из своего «Рено-Логан» полученный от военных «ППШ», да и прочесать всю эту мафию хорошей очередью. Как там говорится – все умирают? Да, но те, кто это говорит, как-то не подразумевают, что смертны и они тоже…

Проходим машины, чуть набираем скорость – чуть, потому что лагерь рядом. Бондики мрачно смотрят на открытую дверь нашего крузера, на наскоро вваренную «иракскую» защиту стенкой и на рыло «ПКМ», смотрящее на них…

Аллах акбар, если вам так нравится…

Короче говоря, были мы тут по делу…

У меня родственники во Владимирской области. Я, как только выдалась возможность, мотанулся… их, понятное дело, не задело. Почему? Отличный вопрос. Когда я совсем еще сопляком летом по полям и перелескам тут гонзал – автобусы на райцентр ходили четыре раза в день. Потом, когда я последний раз тут был – автобусы ходили два раза в неделю. А потом – они вообще перестали ходить, можете себе такое представить? Мне на моем развитом и относительно цивильном Урале – себе такое представить было сложновато. А тут – пожалста. Сто семьдесят километров от Москвы – и автобусы не ходят. Круче того – они и в райцентре не ходят, то есть в городе нет общественного транспорта. То есть вообще нет. И – ипать-колотить – поездов тоже нет, потому что город стоит на ветке до Иванова, а Иваново – это самая что ни на есть нищета. Как так получилось, я не знаю – но это так. Раньше ходила от Москвы до Иванова «Красная Талка» – а сейчас вроде какой-то прицепной вагон с тепловозом ходит, и все. И то не всегда. Вот как может быть так, что у целой области нет сообщения с Москвой, не ходит поезд. А вот так и может. Мне с моим «Италмасом», который еще и ходит удобно – вечером выехал, утром в Москве, – тоже не понять.

И потому – какие зомбаки, о чем вы говорите.

Первые заболевшие, видимо, попали в город с единственным автобусом, который еще ходит. Это автобус на Москву, и там аншлаг – потому что население города ездит в Москву работать кассирами и грузчиками в гиперах – кому удается подняться, в город уже не возвращается, переезжает. Но их было немного, а кроме того – автовокзал расположен в низине, к городским постройкам резкий подъем, а новообращенные зомбаки этого не любят – резких подъемов и спусков. Падают они, не держат координацию.

Я успел позвонить сеструхе, сказать как есть – ну они и телик посмотрели. А она врач, так что удалось избежать эпидемии в больнице и принять вовремя действенные меры к изоляции укушенных. А муж ее – замглавы, он как раз организовывал эвакуацию в сельскую местность. Домов пустых стояло много – где-то москвичи купили, где-то забросили, где-то кавказцы ради подмосковной прописки. Так как-то и выжили – тем более земля там жирная, черноземный клин как-никак…

Но тут…

Это была спортивная база в Подмосковье, где – говорить не буду. Потому что она использовалась… так сказать, рядом заинтересованных лиц как перевалочный пункт и как лагерь подготовки для отправки людей и имущества на Донбасс. Какого имущества? Да того самого, первый день, что ли, живете?

А до этого она использовалась одной известной ОПГ для подготовки бойцов. Как там… здрасте, мы с Новокузнецка. А что сразу с порога угрожаете?

Сейчас, после всего, что случилось – понятно, что матчасть на Донецк никто не отправил, а было тут ее очень немало – война как никак. Те, кто рулил этой базой – а они были за штат выведены на всякий случай – решили, что ловить на Донбассе по-любому нечего и надо примеряться к новой жизни, как она есть. Тем более что место было довольно дикое, зомбаков тут не было, а вот решительных людей хватало. Потом сюда же – подгребли люди Януковича, люди Курченко, люди с харьковских групп. С ментовки люди.

И сложилось что-то вроде базы. Где и пересидеть можно, и продать, и купить. А так как народ был отмороженный – то продавали и покупали всякое…

Сталинские еще ворота, со звездой и потемневшей, облупившейся от времени краской, БТР внутренних войск. Это проходная. Около нее – тоже торг и вообще всякое движение – но внутрь пускают не каждого. Некоторые уже землянки роют – потому что рядом с вооруженной силой лучше.

В поле – штрафники, проигравшиеся, наверное, или просто упоровшие косяк – ставят заграждение.

Леха подрулил, просигналил. К нам пошел боец ВВ или Нацгвардии, как сейчас. А спорнем, что краповый берет он левый натянул?

Ладно. Сейчас все можно.

– Кто, к кому?

– Кабаном погоняют, – я назвал свою старую кличку, – к Александрову. Он не выехал никуда, случаем?

– Сейчас узнаю, ждите…

Понятное дело, нас ждали – взяли патронами за въезд и пустили. Заодно заставили под роспись ознакомиться с правилами поведения на базаре (чую, кто-то из военных ставил, только им придет в голову сейчас журнал заводить) и подтвердить, что мы не собираемся торговать. Это потому, что въезд стоил по-разному – для тех, кто продает, намного дороже, чем для тех, кто покупает. Оно, по-моему, правильно, покупатели нужны – только как быть, к примеру, с бартером? Кто тут продает и кто – покупает?

Торг кипел своей обычной, веселой и разухабистой жизнью… при этом еще и расширяясь. Деревья вырубали и тут же рубили на дрова и продавали армянам, которые взялись тут людей кормить. Тут же корчевали пни, какие-то гаврики заливали столбы под ограждение, ограда была тут же небрежно сброшена – зелененькая, такие вокруг школ делают.

Торговали по-всякому, и с машин, кто-то уже постоянной точкой обзавелся. Народ самый разный, кто-то даже из бизнеров, которым повезло выжить, кто-то из мародеров – вывозили склады и вставали торговать. Направо – были бывшие спальные корпуса, переделанные в гостиницу и администрацию рынка, налево – удивительно, но успели из быстровозводимых возвести что-то вроде большого коттеджа, над которым красовалась гордая надпись KAZINO. Вот так, с ошибкой – но для торгового люда сойдет.

Примета времени – в одном углу на машине стояли клетки с зомбаками, какой-то шустрик брал за просмотр деньги. Интересно, есть еще люди, которые за это деньги платят, кому это не надоело до блевоты?

Мы встали на стоянку… стоянка была просто куском земли, разровненным трактором и огороженным. Наш крузер был далеко не самым богатым… так, один из. Вообще джипов было полно, от «Нивы» и до «Бентли», на котором явно какой-то дурак ездит. Почему? А сломается – он в Англию за деталью мотнется? Самые умные – уже на «Нивы» и «УАЗы» пересаживаются.

Еще примета времени – БТРы, «Тигры», военные машины. Это военные, они тоже приехали торговать. Вообще военные повели себя по-разному. Кто-то начал организовывать вокруг себя людей и строить какое-то подобие новой жизни. А кто-то и по-другому себя повел. Были и те, кто повел себя сильно по-другому.

Почему? Потому что раньше служба была делом подвижническим, чем-то вроде монашества. А вот когда резко, в разы подняли денежное довольствие – тут на службу пошли самые разные люди. С самой разной мотивацией. Простой лейтенант получает в месяц полтос, знаете, что это для глубинки? Нет, конечно, и нормальных людей тоже достаточно пришло, и держать военных на нищенском довольствии не вариант – кто не кормит свою армию, кормит чужую. Но факт – что в армии много разных людей оказалось. От пофигистов, которым капает полтос в месяц на карточку, и отлично. До людей из глубинки с готтентотовским видением мира. Когда я украл – это хорошо, когда у меня – плохо.

Вот такие и ездят тут торговать.

– Как обычно, – бросаю я. Не первый базар – и все, кто что делать – знают. Правила поведения – от длинного магазина отомкнуть и патрон из патронника долой – а вот короткое можно в полной боевой держать, главное – в кобуре. Потому что в любой момент можно на зомбака нарваться. Что самое плохое – зараза не только через укус передается, это уже выяснили. Умер, от чего угодно – пуля, сердечный приступ – и ты поднимешься.

Правда говорят, эта зараза лечит все вирусное – от насморка до СПИДа. Но утешение небольшое.

– А!!

А вот и Жэка. Он всегда артистом был. Погорелого театра.

Хлопаем друг друга по рукам.

– А! А! И вот так! Опа!

– Не забыл?

– А… как забудешь. Пошли.

– Ну чо, Жэк. Как дальше жизнь ломать будем? Чо делать-то?

– Чо делать, чо делать. Сымать штаны и бегать.

– Далеко не убежишь.

– Оно так.

Я отхлебнул из своей кружки чая. Скривился.

– Чего, не вкусно?

– Не. Зуб ноет…

– Так щас мы его. Тут у нас врачиха теперь есть, кабинет целый.

– Да погоди ты…

– Москва все?

Жэка развел руками.

– Ну а как? Четырнадцать миллионов было. Плюс приезжие. Как минимум десять миллионов зобмей. Не зачистишь.

– А мы свою округу чистим.

Жэка принужденно рассмеялся.

– Ну, так вы уральские, всегда пацаны хватские были.

– А я по-серьезу. В Москве столько ништяков…

– Было да сплыло.

Жэка достал коньяка, плеснул немного себе, посмотрел на меня. Я покачал головой.

– Тут политика. Сейчас все группы из Москвы вышли – все. Она ничья. По факту сейчас идет вывоз трофеев. Относительно организованный. И если кто-то сделает попытку подгрести все под себя…

– Тот станет врагом сразу всем.

– Ну, вот. Ты всегда умным был.

Да я знаю. Только что с того.

– Кто сейчас при делах?

– Да по-разному. Военные создают центры спасения, присели в своих городках – но, думаю, будущего у них нет, не умеют они дела делать. Понавесили себе на шею всякой шелупони… не, не выйдет. Остальное… самые разные люди, Сань. От воров в законе, которые, кстати, отнюдь не на первом месте, – и до деловых с Газпрома, Роснефти и прочего. Сейчас такое время, кто что может, тот то и делает, Сань.

– Понятно дело.

Я снова отхлебнул поостывший чай.

– А у вас как?

– А у нас – как и раньше, без зомбей.

– Что – реально отбились?

– Реально.

– Ну, вы даете…

Да я знаю. Даем стране угля. Только одно, Жэк, шелупонь – это люди на самом-то деле. И без них – будущего-то как раз и нет. В борделе дети не родятся.

Ладно…

– А старшие у вас кто?

– С заводов, с ФСБ люди, – неопределенно ответил я, – а что, хохлы тут? Со своими связь наладили?

– Наладили. Только их на хрен послали. И знаешь… я бы тоже послал. Сидят сейчас, горилку пьют – кто живой остался.

Вот как…

Надо сказать, на хохлов у меня были определенные… скажем так, надежды. Сейчас ведь все по звезде пошло. И каждый может занимать любое положение – как в Америке на Диком Западе.

У нас в Москву перебралась целая элита одной из крупнейших в Европе стран. И не самая плохая, надо сказать, элита. Многие – очень неплохие управленцы. Просто с народом не повезло. И я знаю, что говорю – пришлось пересекаться.

Бывали в Кривом Роге? Я бывал, могу сравнивать. Там за годы ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛОСЬ. Ты приехал в город через десять лет – он такой же, только еще более обшарпанный. Ничего не строится, ничего нового не открывается – причем заводы работают, и какие заводы. Просто все выгребается под ноль. Так работают днепропетровские – упаси Бог под них попасть. Реально – задница…

В Донецке – да, там люди непростые были. Но люди. Вообще Донецк изначально, еще в девяностые, строился как конгломерат, где все принадлежит одному человеку или группе. Это был Ринат, да. Но разница между Ринатом и тем же Коломойским, надеюсь, его таки зомбаки сожрали – что Ринат и вообще донецкие реально много делали для своей малой родины. Днепропетровские выгребали все под ноль, людям дыхнуть не давали. В Донецке такого не было.

До войны знаете какой был Донецк? Там ведь и тысячу евро зарплату реально было найти. Строилось немало, конечно, не так, как в России (у меня друг еще с тех времен перебрался в Россию, первым его шоком было количество кранов над городом), но много. Открывались какие-то клубы, кафе, под ЧМ Ринат подарил родному городу стадион, а Янукович и Азаров сделали аэропорт, да какой – региональный хаб, с ним только Борисполь мог сравниться.

А потом война была. И кстати, во время войны Ринат реально помогал Донбассу, гуманитарку туда отправлял. Если бы война шла в Днепропетровске, думаете, Коломойский хоть на копейку бы помог? Хрен! Днепропетровские и до войны себя вели не как хозяева, а как оккупанты, все, что было под ними, не развивалось, ничего не строилось – тупо вынимали все деньги, какие возможно вынуть, и все. Не просто так Днепропетровск утратил статус города-миллионника. И не просто так на Донецк войной пошли.

Ладно, не тема это. Суть в том, что я с донецкими в изгнании пересекался. И потенциал в них видел. Сейчас такое время – нужны друзья. Если через них бы выйти на связь с оставленной ими родиной, предложить…

Но это уже значения не имеет. Раз послали – то и говорить не о чем. Можете дальше алкоголь пьянствовать, разрешаю.

– И хрен с ними, – завершил тему я, – тогда вот что, в Коврове – кто?

– Военные.

– Перетереть с ними можно? Организуешь?

– Ну…

– Внакладе не останешься.

В Коврове делают пулеметы. Всех типов – и обычные, и крупнокалиберные. Раньше второй завод был в Златоусте, но там все растащено. А пулеметы лишними не будут. Как и крупнокалиберные снайперские винтовки. Как и ракетные комплексы.

Короче говоря, если мы подгребаем под себя тему с оружием – то и пропускать мимо такое нельзя. Договариваться надо либо под себя, либо по крайней мере договариваться о ценообразовании.

– От них люди есть, перетрешь.

– Рахмат. Ну а чего сам-то?

– А чего – сам? Сегодня так – жив, и слава Богу…

Оно так.

Военные оказались на месте, в административном корпусе, там обо всем перебазарили – конечно, слова сейчас дешевы, но любой умный человек буром переть не будет, предпочтет договориться. Вышли… перед админкорпусом был памятник… пионер с горном, обшарпанный, но целый, не отломали ничего. Так я и встал, на него смотря… а чего смотрел – и сам не понимаю. Может, потому что это из той, другой, жизни, которую мы ни хрена не ценили и за что ее навсегда потеряли. Может, потому что рядом с ним стоял автобус, школьный бывший – и около него какой-то гражданин с Северного Кавказа (азер скорее всего) договаривался о покупке оптовой партии баб…

А я увидел глаза… просто взгляд знакомый… и в следующий момент – я понял, что стою около автобуса.

– Почем?

Кавказец, возмущенный такой наглостью, повернулся ко мне:

– Ыды отсюда, дорогой. Я их уже всэх купил…

Продавец, тоже, по-моему, кавказец – нехорошо, цепко прищурился. Я не понял – он тут легально или нелегально – но то, что розничная цена дороже оптовой, он это отлично просекал.

– Которая?

– Эта.

– Слюшай, дорогой, – азер решил возмутиться, – я их всех уже купил, да. Зачем нэхарашо так делаешь.

– Ты не купил, – сказал продавец, – товар у меня, деньги у тебя, оп мы не сказали, – и, уже обращаясь ко мне, спросил: – Чем будешь платить?

– Доллары годятся?

– Годятся. Десятка – и забирай любую.

– А если ствол продашь, тем более забирай.

– По рукам.

Стволы у нас на продажу были.

К азеру подтянулись соотечественники. Вообще поражаюсь… видели… одна собака начинает лаять – и все собаки бегут туда. Моментом, не размышляя! Вот и тут.

– Ыды отсюда… пока цел…

Урод попытался ударить меня по почкам незаметно, но сильно. Дурак, там же броник, только лапу отбил.

Я в ответ сбросил автомат с предохранителя. «АКМ», в магазине сорок, если что – всех писануть хватит.

– Чо, бачок сливной, проблем ищешь? Назад глянь, к памятнику.

Азеры посмотрели… там парнишка стоит. У него «РПК-16» короткий, каких тут и не видывали – и барабан на нем на девяносто пять. Рядом с памятником – он в случае чего будет укрытием. Видали, как «РПК-16» работает и что после него бывает накоротке? Жаль, что не видали. Отдачи нет почти, раз – и в квас…

Шуганулись. Это правильно. Как говорил один мой друг – автомат Калашникова авторитет не рождает. Но сильно к нему добавляет. Хотя стволы были у них – но одно дело носить, другое – быть готовым вмочить. Азеры явно торговые.

– Слушай, если ты так себя ведешь, я…

– Чо тут за дела…

Трое с автоматами и желтыми повязками. Желтыми – потому что желтого скотча много, им в магазинах товары по акции сматывают, и потому что красное блатным западло. А желтое – нет проблем…

От смотрящего.

– Я купил… – начал азер.

– Я купил, – жестко сказал я. – Ты торговался, а я сразу по рукам ударил и купил. Вот товар, вот цена.

Доллары у меня тоже были.

– Не, че за дела! – возмутился азер. – Че будет, если каждый будет так подходить и товар из-под носа уводить.

– Меньше торгуйся.

Я видел, что охрана не знает, что делать, а на базар подтягивались и другие, и кавказеров было среди них немало.

Надо было сказать что-то, что разом переменит ситуацию и обеспечит мне поддержку зрительного зала. А она в конечном итоге и решит все. Тут закона нет, кроме одного – за кого общество, тот и прав.

– Есть тема. Сыграем?

– В подкидного знаешь? Самая простая игра, все играют. До трех побед. Кто три раза победит – забирает приз. Хоп?

Вокруг одобрительно загудели…

Игра в карты, в подкидного – это тоже примитивная игра только на первый взгляд. Тактика нужна и здесь. Вопрос не только в том, чтобы помнить карты – а я помню. Надо вовремя понять – как идет игра, где козыри – в колоде, у тебя или у твоего противника. Из этого выстраивать тактику. Выиграть можно и тогда, когда карта откровенно не прет. Просто это вовремя понять надо. В начале игры – принимаешь, выстраиваешь серии – три или четыре карты одного достоинства. Потом внезапно начинаешь этими сериями забивать противника, оставляя ему одно из двух – либо принимать, либо пускать в ход козыри, которые припас на конец игры. Если напротив сидит человек хладнокровный – тот может рассчитать и принять даже с козырями на руках – потом тебе же это и вывалит. Но напротив меня сидел человек неумный и нерасчетливый – горячий, как и все кавказцы. Он и не думал беречь свои козыри.

Кинули первый раз. Нормально… примерно пятьдесят на пятьдесят – я мало того что прощупал противника и понял тактику его игры – но и выиграл. Примерно 50/50 карта пошла, но я свои козыри сохранил, а он – нет.

Второй раз разложили. Это даже не смешно – пришли ко мне все старшие козыри, кроме дамы. Результат понятен, да?

Третья игра также вышла в мою пользу – хотя поначалу все выглядело иначе, в один момент – на моих руках оказались аж шестнадцать карт. Но когда я выложил подряд четыре десятки, включая, естественно, и козырную, додик психанул.

– Ты чего делаешь, а? Нельзя так играть!

Тяжело дышали обступившие нас люди – ни один блатной не откажется «зазырить» карточную игру, тем более на человека если играют. Кто-то выдохнул, кто-то хлопнул в ладоши. Симпатизанты, я как понял, разделились примерно поровну – половина за меня, половина за кавказца. Примерно так же – разделялись и национальности тех, кто нас обступил.

– В чем проблема? Все по правилам?

– Е…л я в рот такие правила!

Наступила тишина. Все поняли, что кавказер упорол косяк, и косяк очень серьезный. Такое говорить нельзя, блатные очень уважают карточную игру, карточная колода называется у них «Библия». Сказать такое – это все равно что людям в лицо плюнуть.

Но все ждали слова от меня.

– Отвечаешь за базар, – сказал я.

Тем самым я, с одной стороны, стал полностью правым в глазах блатных, но с другой стороны – я же и обязан заставить его ответить. А у этих додиков – понятия свои, плюс джамаатовские могут вмешаться, которым блатной закон не указ ни разу.

– Это кидалово! – заявил один из кавказеров, стоявших за спиной соплеменника. – Три раза подряд выиграть нельзя.

– Отвечаешь?

– Отвечаю! – запальчиво сказал тот.

– Присядь.

Все взгляды устремились на рискнувшего, тот понял, что отступать некуда. Шагнул к столу.

– Присядь.

– Постою.

Я поднялся.

– Тогда и я постою. Что ставишь?

Он задумался, потом решительно снял и бухнул на стол котлы. Какие-то желтые, дорогие. Золото, наверное.

Я отстегнул и положил рядом свои, приложил еще и мобилу. Мобила сейчас сомнительная вещь, только то, что там и помимо связи полно всего полезного. Но все равно мои часы и мобила даже вместе не тянули против часов, если они золотые.

Но кавказер кивнул.

Раскинули. Я понял, что выиграю сразу, – козырный король и восьмерка на первой же сдаче. Только не упустить раньше времени, но это я умею…

Когда я выиграл в четвертый раз – наступило тяжелое молчание.

– Извини, брат…

Я протянул руку за часами – но кавказец схватил меня за руку. Мы замерли, смотря друг на друга – два хищника, причем явно из разных стай. Еще год назад кавказер явно был бы хозяином положения, но сейчас ствол есть у всех, и порцию свинца в брюхо можно без базара получить. Влегкую.

– Чо за дела? Сам сел, сам катал – прокатал, отдай.

– Он прав, – внезапно на мою сторону веско и открыто встал один из явно блатных кавказцев, – игра святое. Прокатал – отдай без базара…

Кавказец ощерился, и тут раздался повелительный крик:

– Чо за дела, кто тут катает?!

Кавказец как-то сразу осунулся. Явно не готов он был ломить через колено, как они это умеют. Им главное – чтобы все было по-ихнему. Но видимо, администрации он опасался.

К столу пробился какой-то мужик, явно крутой, в кожане – старомодный, кстати. С ним были двое, охрана, причем не рыночная, а личная, у обоих «ксюхи». Серьезное оружие накоротке.

– На базаре катать нельзя, кто хочет катать, тот идет в казино и там катает, что неясно?!

Все молчали. Мужик, явно ощущая себя хозяином положения, смахнул со стола мои часы, золотые часы и мобилу, сунул в карман.

– Разбежались, резко. Еще раз увижу, больше сюда не зайдете…

Я встал из-за стола, краем глаза заметил, как засуетились кавказцы. И, опережая их, едва не сшибив кого-то, оказался у автобуса.

Зажав локтем приклад, на случай если стрелять придется.

Продавец пересчитал деньги, нарочито неторопливо. Кивнул:

– Забирай.

На ней был свитер какой-то рваный и джинсы… я навсегда это запомнил. Когда торговец рабами толкнул ее ко мне, я ухватил ее правой – в левой автомат, но я нормально обеими руками владею.

– Прижмись ко мне, – я говорил почти шепотом, – возьми меня за руку, идем к машине.

Она сделала, как было сказано, кавказцев было уже явно больше – наши посмотрели игру и начали расходиться, эти же не оставят. Их единственное, что смущало, – снятый с предохранителя автомат. Да еще пулеметчик – кто его видел. Каждый примерял на себя.

Вот и машина – крузер со знакомым баком на крыше…

– Ты что, с Украины?

Мы сидели в машине, пацаны предупредительно вышли. Не только чтобы нам тет-а-тет создать, но и для того чтобы прикрыть, если что. Эти чехи или какие там еще кавказеры – этого просто так не оставят. Русский их обул – это надо же…

– Нет. С Питера.

– Как тебя зовут?

– Элина.

Девушка всхлипнула.

Это в сауне или в самом деле так, – подумал я. Но не сказал.

– Тебя что, с Питера сюда привезли? – изумился я.

– Я училась здесь. Жила в общаге. Там рядом жили какие-то… черные, у них там школа какая-то была, они в нашу общагу дорогу протоптали, если что, дверь выбивали. У них целые гаремы были.

Элина вдруг со страхом посмотрела на меня.

– Но у меня с ними не было!

Да какая уже разница – было или не было, – подумал я, – мир рухнул, накрылся медным тазом. Все, что было или не было – уже не имеет ни малейшего значения. Значение имеет только то, есть ли у тебя бронежилет, ствол, патроны, машина, бензин, друзья, товар на продажу. Кто кому давал – это уже сейчас такая мелочь, что и говорить – глупо…

Глупо…

Я все время готовился к чему-то – но про то что будет ТАКОЕ, и подумать не мог. Я понимал, что живу в национальной республике и спокойствие обманчиво – рядом Татарстан и Башкортостан. Которые рано или поздно выкинут какой-то фортель, сепаратизм там или исламизм. Нет, у меня вообще нет никаких претензий к татарам, или башкирам, или удмуртам, или кому-то там еще. Татары – третья по численности нация в Удмуртии, в Ижевске – вторая. И никогда никаких претензий не было – ни у них к нам, ни у нас к ним. Не было межнациональных конфликтов, когда татары начали восстанавливать большую мечеть в центре Ижевска – никто не стал с протестами выходить, никто и не подумал свинью на месте строительства закопать – мы же строим храмы, почему бы татарам новую мечеть себе не построить? Русские и татары нормально общались, у меня было две девчонки – татарки, одна нравилась сильно… ей, кстати, как раз родители запретили за русского выходить, подобрали своего, и свой этот оказался таким, что… но не суть. В отличие от Казани с ее знаменитыми молодежными группировками – у нас никогда такого не было, и мои друзья с Татар-базара рассказывали, как ходили в девяностые с арматурой встречать электричку с Казани – потому что казанские не раз порывались приехать и навести порядок. Но против такого порядка встали татары же, наши.

А рядом был Татарстан, один из самых благополучных в экономическом плане регионов, и в общем-то жить бы и поживать – но я знал, что так не будет. Что рано или поздно рванет.

Как Каталония от Испании отделялась? Нас пятнадцать процентов от общего числа испанцев, а в бюджет мы отдаем двадцать пять процентов. Отделимся и будем все двадцать пять себе оставлять и жить как короли. Думаете, у нас таких умных нет? Я в Новосибирске слышал от русских – нас двадцать пять миллионов, и у нас вся нефть и газ, отделимся и будем жить, как в Кувейте. Это русские говорят! А что говорить про татар, которые любого хохла обхитрят? Такие речи – отделимся и будем все себе оставлять – в девяностые были не редкостью. И остановить их удалось, только разрешив это делать – Шаймиев далеко не все положенные налоги в федеральный бюджет перечислял, в том числе и поэтому регион расцвел. А тут еще придурки с Алтын Урда – Золотой Ордой.

Ну и типичная для такой шизы тема – язык. Ничуть не лучше ситуация обстоит, чем на Украине. В татарских школах татарский преподают всем, большинство учеников, в том числе и татар по национальности – на его изучение болт положили, потому что он им не нужен, нужны русский и английский. Националисты, в том числе и те, что засели в Минобре Татарстана – а там такие есть – видят это и бесятся, пытались ввести татарский как обязательный язык в ЕГЭ. Тут взбунтовались родители, причем всех национальностей – куда ребенок поступит с ЕГЭ по татарскому? Многие ведь рассчитывают в Москве, в Питере поступать. Потом появилась идея попросить федеральный центр объявить татарский вторым государственным, причем в масштабах России. Господа, да не жалко! Проблема в том, что это нужно не для свободы изучения татарского – она и так есть, эта свобода, кто хочет, тот и учит. Проблема в том, что это надо, чтобы заставить учить язык тех, кто этого не хочет, вот в чем беда.

Та же этнонациональная элита у власти, повальная кумовщина и групповщина. Сколько русских в республике? Половина. А сколько в министрах? Двое – из почти тридцати. Нормально?

Ну и задел есть в виде Донбасса в Поволжье. Нефтекамск, Елабуга, Набережные Челны. Города, которые заселялись по комсомольским путевкам, с исключительно межнациональным составом – тут все национальности есть, как и на Донбассе. Нефтекамск – нефтянка, химия, последние два – машиностроение. Если ТОЦ начнет проводить свою политику, ничем не умнее украинской, тут и будет то же, что и на Украине.

Но еще страшнее – ваххабиты.

Татария всегда была центром российского ислама, и не только. Мало кто знает, что именно в Казани впервые в мире начали печатать типографский Коран, до 1917 года было напечатано сто пятьдесят тысяч экземпляров, огромная по тем временам цифра. Казанские Кораны разошлись по всему миру, и скорее всего сегодняшний канонический Коран происходит именно от Казанского Корана как самого распространенного. В советские времена ислам был в загоне, как и все другие религии, а после 1991 года начали массово отправлять молодых людей в Египет, в Пакистан, в Саудовскую Аравию, где они учились совсем другому исламу, а приезжая – начинали учить ему же молодежь. Потом все стали ездить в хадж… республика благополучная, возможность съездить в хадж по деньгам подъемна даже для среднего класса. Понятно, что с паломниками там работали. Один глава администрации съездил, вернулся – и за счет района поставил всем спутниковые тарелки, чтобы смотреть… аль-Джазиру! Это вопиющий случай, за него наказали, а сколько осталось безнаказанного? Что еще хуже – кланы, спаянные радикальным исламом, начали проникать в полицию, в районные администрации. Я лично разговаривал с парнишкой из Ижевска, его задержали в Казани, и прямо в обезьяннике – полицейский дал координаты исламского центра и предложил вступить в… Хизбут-Тахрир! Радикальный ислам принимала не только молодежь – его принимали и бизнесмены, снимали комнаты для подпольных молелен, давали деньги на выезд в Пакистан, в Сирию, в Ирак. Далеко не все в Духовном управлении смотрели на это сквозь пальцы… война шла за мечети, порой с драками. В двенадцатом – был взорван Валиулла Якупов, который открыто боролся с ваххабизмом и чуждыми для Татарстана ответвлениями ислама… за это его и убили. Саудовская Аравия подпольно переправляла в Татарстан деньги, банально подкупала имамов, чтобы проповедовали ваххабизм. Многие молодые татары принимали ваххабизм, чтобы стать похожими на сверстников с Кавказа, чтобы их боялись. Учились даже лезгинку танцевать, которую в Татарстане никогда не танцевали.

Я все это видел. Знал. Понимал. Потому и готовился – помаленьку, но неустанно и основательно. Чтобы, когда ко мне придут, щелкнут затвором автомата и скажут, что теперь тут мы жить будем – было чем ответить.

Ну и вторая причина… как думаете, какая? Правильно – возможность большой войны. Все к ней шло. И любой, у кого хоть немного соображаловка работала, это понимал. Потому что американцы испробовали на нас санкции и выяснили – это не работает. Потому что мы проявили открытое неповиновение, потому что мы удачно сорвали всю американскую политику, потому что у нас возникла классическая проблема лидерства. Это когда один говорит – я главный, а второй отвечает – пошел на. А все на это смотрят, и тот, кто главный, – не может оставаться главным, не применив силы.

Вот я и готовился – как любой нормальный мужик – в случае чего. Чтобы прийти со своим и воевать со своим, ну и просто, чтобы быть готовым. Американцев уже в разы больше нас, техники больше – будет «все способные держать оружие». Вот чтобы быть к такому готовым, я и собирал все, что надо, потихонечку.

Но что будет такое…

– Ладно, ладно… Не было так не было…

Элина вдруг засопела носом.

– Они нас… как скот… как скот… поймали… повезли продавать… как скот… как скот… как скот…

– Хватит. Успокойся. Хватит.

Резануло. Я вообще человек не впечатлительный, а за последний год насмотрелся такого, после чего никакой фильм ужасов страшным не покажется… одна Казань так по мозгам дала. Но все равно – резануло. Это кого мы пригрели на груди, когда такое вот началось – они начали так вот подниматься. Согнали девчонок, как скот, и повезли продавать. Первоначальный капитал, е…ть их мать.

Твари. Мрази.

Я вообще-то не был сторонником смертной казни. Но этих вздернул бы. Или на кол посадил. Или бульдозером раздавил. Главное так – чтобы другим наука, чтобы в печенках страх остался так делать. Благословенный страх… далеко не всегда это плохо.

– Твари…

– У тебя родственники тут есть?

Она замотала головой.

– Там по дороге центр приема беженцев есть. Я тебя туда отвезу, хорошо?

Она замотала головой, в глазах появился страх.

– Нет.

– Почему?

– Я с одной… девочкой… ее оттуда продали.

Нет, ну это… Понятно, что в такой ситуации вся мразь наружу, но все равно – как-то не по себе. От масштаба всего этого.

– Ладно. Поедешь к нам тогда. Хочешь?

– Мы с Урала. Там этого нет почти, жизнь нормальная.

Постучали в стекло, я посмотрел – Жэка, с ним еще какой-то. Судя по морде лица – мусор. Этого не хватало.

– Сиди. Я сейчас разберусь.

Она посмотрела мне прямо в глаза – мне не по себе стало.

– Ты меня не отдашь?

– Нет. Не отдам.

Вторая часть Мерлезонского балета.

Приперлись двое, Жэка – контрагент мой здесь – и тот мужик в кожане. Тот, видимо, просек тему и решил разводить.

Жэка был мрачен, в пальцах – крутил шары. У меня, впрочем, настроение было не лучше.

– Ты чего на рожон полез? Тебе это надо было?

Я нехорошо улыбнулся.

– Брат, а в чем проблема? Я что – на русской земле и не в своем праве?

– Ты на ровном месте проблемы создал. И себе, и нам. Этот черт рысью бегает, диаспору свою поднимает.

Я покачал головой с прежней нехорошей улыбкой.

– Ошибаешься, Женек. Я проблему не создал, я ее решил. Но не всю. Далеко не всю. А решить ее – должен был ты. Не находишь?

– Б…

– Не надо так про мою жену.

Жэка выпучил глаза:

– Да ты гонишь.

– Гонят дерьмо по трубам. А я по теме говорю. Ты-то к этому какое отношение имеешь?

– Мне здесь жить.

– Так живи. Кто мешает.

– Мне что, за тебя стрелу забить?

Жэка явно сдался – впрочем, он знал, что со мной бесполезно. Зато этот, в кожаной куртке – подхватил тему:

– Тебя как зовут?

– Так же, как и вчера.

Мужик не спеша достал сигарету, приклеил к губе на зэковский манер, но прикуривать не поспешил.

– Смотрю я, все вы, уральские – ломом подпоясанные, общество не уважаете…

– Ты знаешь, с кем ты на ровном месте закусился?

– Он племянник Мраза.

– Кого? – не понял я.

– Это имя такое – Мраз. Он то ли ассириец, то ли азер, то ли еще кто. Большой человек. Вор в законе. С ним все за руку – и Зять и Чечен. А ты его племянника прилюдно опустил. И как потом жить будешь?

– Припеваючи.

– Не получится припеваючи. Теперь у тебя проблемы будут на каждом шагу. Это если Мраз за тебя деньги не объявит. Пока можно решить вопрос. Извиниться… в конце концов, ты же не знал, кого кидаешь. Но – пока.

Я рассмеялся. Искренне.

– Вы чего? Вы с какой башни упали?

– Вы чо, не видите, чо делается? Москва по звезде пошла, мертвые жрут живых. Страны нет, власти нет, ментов нет, у всех стволы на руках, каждый как может, так и живет. А вы мне про какую-то козу ностру тут задвигаете. Мраз, племяш еще его, в ж… обиженный. Он меня что, в Ижевск поедет мочить? Ну-ну. Знаете, что за это будет?

– За убийство должностного лица – вышка. За покушение на убийство должностного лица – двадцать лет или вышка, если кто-то пострадал. Если он меня взорвать попытается – за это вышка с публичным исполнением на Центральной площади. За нахождение на территории республики по подложным документам либо за нелегальное нахождение с уклонением от регистрации по преступному намерению – от двух до пяти на торфе или дорогах. Если он, упаси его Бог, кому скажет, что он от вора в законе такого-то, – десять лет. Тупо за гнилой базар, за то, что член ОПГ и пытался воровской ход ставить. А вы все думаете ежа голой ж… напугать.

– Подумай. На ровном месте головняк подымаешь. Что старшие твои скажут?

– Это мои проблемы. А с Мразом у них точно не будет ни тем, ни базаров.

– Ну, как знаешь. Тебе – жить.

Мужик в кожанке пошел прочь. Миха – протянул руку, но когда я пожал ее – он рывком притянул меня к себе. Обнял, прошептал на ухо:

– Тебя на дороге ждут. Скорее всего у заправки…

– Рахмат… – так же прошептал я.

Три раза обнявшись, Миха показал большой палец и тоже пошел прочь.

Вторая машина ждала нас недалеко от выезда – старый, но крепкий «Ниссан Патруль». В машине еще четверо.

Обнялись, потом я сказал:

– Как, пацаны? Огрызнуться и зубы выплюнуть – есть настроение?

– Не вопрос, – ответил за всех Димыч. У него был позывной Беда, он потом погибнет, на второй год. Бывший опер из наркоконтроля – но относительно честный.

– Там, у заправки, нас гости встречают. Но встречают, думаю, глупо. Ты машинки те, недавно купленные, не пролюбил еще?

– Как можно?

А машинки те недавно купленные – это по случаю приобретенные «АГС-17». Три было в продаже, какие-то солдатики у дороги продавали, я три и взял, лаванул деньгами, патронами, водкой, но оно того стоило. «АГС-17» – это страшная машина, двадцать девять гранат в ленте, бьет очередями. Сплошное накрытие идет, выжить невозможно. В Афгане, когда у наших был «АГС», – духи бой вообще не принимали. А тут сразу три.

Достали одну машинку, перенесли к нам в машину – это чтобы отработать по ним, когда они по дороге в нашу сторону пойдут. Одной ленты, плюс все, что у нас есть, – хватит.

– Ну, чо? Щас коптер поднимем, осмотримся. Ты их обходишь и накрываешь – из «АГС» и всего снайперского. Наглухо валить не спеши, пусть оживут. А мы остатки встретим, у дороги.

– Шеф, ну ты нас как пацанов. Первый день, что ли.

– Первый – не первый, а порядок есть порядок. Давай, погнали.

– Оп.

«АГСы» отработали на все сто, даже сто десять. Первое же накрытие – там раненых вообще не осталось, в нашу сторону выдвинулась только одна машина. Мы ее из «ПК» и «РПК» забили и ушли, не проверяя, остался ли кто в живых или нет. Остался – им же хуже. Живые теперь – не более чем пища для мертвых.

А Мраза этого – уронили спустя месяца три, уже в лето. Он, гнида, и в самом деле авторитетом реальным был, до того, что летал на вертолете президентского авиаотряда, который теперь в Новгороде базировался. Но это его не спасло. Когда он прилетел в Тольятти базар с местными пацанами тереть – его и сделали. Профи сработал – говорят, почти с километра из винтовки 338-го калибра. Вышел блатной дядя из вертолета, а до джипа дойти не успел – упал. На нем броник был – но не помогло. Новгородские сильно возмущались, хотели на самарских войной идти, но потом все так на словах и закончилось – не до того всем было. От мира – того мира – уже ничего не осталось, и даже убитый вор в законе ничего не значил. Сдох – пулю в башку для контроля, закопали и дальше. Такие времена…

А Элинка так у меня и осталась. Напомнила она мне кое-кого из времен моей юности. Кого-то, кого я потерял и до сих пор не могу себе простить. Потому-то я тогда и закусился – глаза знакомые увидел. Ладно… что было, то было…

Я проснулся. От тишины – движок не работал. И не качало.

– Чего?

– Контроль, граница.

Е…

Я посмотрел на часы:

– Долго дрых?

– Да нормально…