Однажды, объезжая край счастливый,
Скакал царевич — скорбный, молчаливый.
Сказал Пиран: «Ты с грустью смотришь вдаль.
Откуда, государь, твоя печаль?»
А тот: «О добродетелью богатый,
Стремишься к добродетели всегда ты!
Ты, богатырь, отважен и умен,—
Узнай, каким я горем удручен:
Я времени провижу ход поспешный,—
Убит я буду, слабый и безгрешный,
Афрасиаба грозною рукой,—
Мой трон и мой венец возьмет другой.
Злосчастье, клевета тому причина,
Что я погибну, пострадав невинно,
И на Иран и на Туран тогда
Обрушит беды мрачная вражда.
Земля наполнится тоской и смутой,
Мир обнажит оружье мести лютой.
Тогда настанет грабежей пора,
И гибель и хищение добра.
Затопчут кони многие державы,
Вода в ручьях исполнится отравы.
Иран, Туран от горя возопят,
Умру — и мир вскипит, огнем объят».
Пиран внимал богатырю и горе
Почувствовал при этом разговоре.
Такую речь вели они в пути,
Не зная, где спасение найти,
Сошли с коней, чтобы в тенистой сени
Забыться от тревожных опасений.
Накрыли скатерть, в песнях и вине
Топя заботу о грядущем дне.