Когда же утро встало над горами
И в сердце ночи врезалось мечами,
Свой стан в доспехи облачил Рустам
И помолился вечным небесам.
Поехал вновь — иль ради примиренья
С врагом, или последнего сраженья.
И гордо приосанился старик
На берегу и громкий издал крик:
«Эй, сердце львиное! Вставай! Доколе
Спать будешь? Погляди — Рустам на поле!
Ты с ложа сновидений подымись,
Перед суровым мстителем явись!»
Когда Исфандиар его могучий
Услышал голос — гром гремящий в туче,—
Ничтожным все оружие ему
Примнилось. Молвил брату своему:
«Сражался я со львами и слонами,
Но не встречался в битвах с колдунами.
Не думал я, прервавши бой вчера,
Что недруг мой дотянет до утра!
И у коня не видно было тела —
Щетина стрел моих его одела!
А я слыхал старинную молву,
Что древний Заль обучен колдовству,
Что совершает мощью волхвованья
Уму непостижимые деянья».
И отвечал Пшутан ему в слезах:
«Пусть в муках пропадет любой твой враг!
О брат мой, почему ты стал растерян?
Неужто ты в победе не уверен?
Какая нам еще грозит напасть?
Иль счастье над судьбой теряет власть?..»
Но, золотой бронею покровенный,
На бой воспрянул воин несравненный,
Вскричал Рустаму: «Эй, сагзи презренный,
Да сгинет ваше имя во вселенной!
Как ты вчера изранен мною был!
Иль ты мой лук могучий позабыл?
Когда б вы силой чар не обладали,
Могилу бы сейчас тебе копали!
Заль колдовским познаньем наделен,—
Ты волхвованьем Заля исцелен!
Но ваши чары нынче я развею —
Я сокрушу твою драконью шею!»
Сказал Рустам: «Эй, ненасытный лев!
Побойся неба! Укроти свой гнев!
Пришел я не для битвы, не для мести —
О правде я молю, во имя чести!
А ты, мой шах, со мной несправедлив.
С дороги сбил тебя коварный див.
Клянусь Авестой вечной и Азаром,
Зардуштом мудрым, светлым Нушазаром,
Луной и солнцем на небе святом,
Что ты идешь неправедным путем!
Мне ж хоть из кожи вылезть, слов моих
Не слушаешь ты и не помнишь их!..
Будь нашим добрым гостем! Пред тобою
Я дверь своих сокровищниц открою,
Сокровища навьючу на коней,
В Иран их повезет мой казначей.
Я пред тобою уподоблюсь праху.
Велишь — пойду с тобою к падишаху.
Коль шах казнит меня — пусть будет так!
Сковать велит меня — пусть будет так!
Но нам, живущим у судьбы во власти,
Да не сопутствует звезда несчастий.
Молюсь я, чтоб судьба своей рукой
Тебя навек насытила войной!
И что же так тебя ожесточило?
Всю силу сердца к битве устремило?
Но коль теперь забудешь ты о зле —
Клянусь, всех выше будешь на земле!»
И отвечал Исфандиар угрюмо:
«Что обману Гуштаспа я — не думай!
Мне ни сокровища твоей казны,
Ни дом, ни угощенья — не нужны!
А хочешь уцелеть — надень оковы!
Нет нужды спор тянуть нам бестолковый».
И снова начал говорить Рустам:
«Зачем нам злоба, шах! Что спорить нам?
Лишь чести ты моей не угрожай!
Достоинство мое не унижай!
Открою пред тобою, несравненный,
Врата сокровищниц полувселенной!
Все, что собрали Сам, и Нариман,
И Заль, и даже древний Кариман,—
Все отдадим тебе! Мужей Систана,
Забулистана и Кабулистана
Я приведу! Отдам под власть твою
Мужей, которым равных нет в бою.
И сотни юных слуг в красе и силе,
Чтоб день и ночь они тебе служили,
И тысячу служанок молодых
Отдам тебе, — Хуллах отчизна их.
Сам, как слуга, потом с тобою вместе
Пойду я к шаху, жаждущему мести.
Но лишь не требуй от меня цепей —
Обиды горькой седине моей!
Не подобает зло тебе, великий,
Мой шах, благочестивый мой владыка!»
«Не трать в пустых словах душевный жар!
С усмешкой отвечал Исфандиар.—
Советуешь мне с божьего пути
Свернуть, от воли шаха отойти?
Той нет безбожней и презренней твари,
Что своего обманет государя!
Теперь надень оковы — иль пади!
Речей бесстыдных больше не веди!»