Приблизился Рустам к родному дому,
Израненный — предстал отцу седому.
Все родичи и толпы верных слуг
Рыдали, наземь падали вокруг;
Мать волосы рвала свои, кричала
И в кровь лицо ногтями раздирала.
И распоясал брат Рустамов стан,
Кольчугу снял, тигровый снял кафтан.
И престарелый слезы лил Дастан,
Касаяся щекой сыновних ран,
И говорил: «Вот жили век мы в счастье —
И дожили до гибельной напасти!..»
Рустам сказал: «Что пользы плакать нам?
Знать, так угодно было небесам;
Труднейшее нам предстоит в грядущем:
Как ведать, что судьба таит в грядущем?
Подобного Исфандиару-льву —
Врага не знал я, сколько ни живу.
Я побывал в семи частях вселенной,
Коснулся тайны мира сокровенной;
Диви-Сафида, духа адских сил,
В бою, как ветку тополя, сломил;
Я сталь пронизывал стрелой моею,—
Был щит любой бессилен перед нею!
Но сколько ни пускал я грозных стрел,
Царя я даже ранить не сумел.
Казалось, что с утесами крутыми
Сражался я колючками сухими.
А меч мой если бы увидел лев,
За камни бы укрылся, оробев;
Меч ни его кольчуги, ни шелома
Не рассекал — ломался, как солома…
Перо блистало над его челом,
Но я не сбил его своим мечом.
И снова я взывал к нему, и снова
Не просветлил души его суровой:
Надменный, он не выслушал ни слова,
Для нас для всех он хочет лишь дурного.
И я всевышнего благодарю
За то, что в небе погасил зарю!
За то, что в сумрак землю погрузил он,
Что от врага во тьме меня укрыл он.
И вот исхода мне другого нет,
Как только оседлать коня чуть свет
И ускакать, чтоб не сыскать и следа…
Противника пусть радует победа,
Пусть подвигом насытится своим,
Хоть он в желанье зла ненасытим».
Заль молвил: «Сын мой! Выслушай, не сетуй!
Все может измениться ночью этой.
А в мире — кроме смерти, есть врата.
Нам дверь еще к спасенью отперта.
Симурга вызову я этой ночью,
Симург увидит нашу скорбь воочью.
Коль нам поможет он в сей грозный час,
Страна и жизнь останутся у нас.
А если нет — не отвести удара:
Погибнем все от рук Исфандиара».