Восхваление Рустамом своего могущества
«Деянья наши, — вымолвил Рустам,—
Бессмертным станут памятником нам.
Будь благосклонен и послушай слово
Бывалого богатыря седого!
Когда б я не пошел в Мазандеран
С мечом, с копьем тяжелым, как таран,
Где в кандалах томился Кей-Кавус
И с ним слепые Гив, Гударз и Тус,—
Кто б положил конец их тяжкой муке?
Кто б на Диви-сафида поднял руки?
Где б Кей-Кавус спасение обрел?
Кто б шахский воротил ему престол?
Был мною шах освобожден великий,
Поставлен на иранский трон владыкой!
Главы врагов я отрывал от тел.
Не саван их тела — а прах одел.
Мне друг в боях был Рахш огненноярый,
А старый меч мой щедр был на удары.
Когда ж Кавус пошел в Хамаваран
И вновь подставил шею под аркан —
Собрал тогда я воинство в Иране,
Богатырей повел на поле брани.
Царя врагов я выбил из седла,
Сразил его, как божия стрела.
Вновь из темницы вывел я Кавуса,
Оковы снял с Гударза, Гива, Туса.
Афрасиаб, пока я вел войну,
Ударил на Иранскую страну,
Привел войска, подобно грозным тучам.
И вновь я полетел на бой с могучим.
Когда скакал я под ночною тьмой,
Не грезились мне отдых и покой.
Афрасиаб, мое увидя знамя,
Вдали сверкающее, словно пламя,
Услышав ржанье моего коня,—
Все бросил, спасся бегством от меня.
Но если б Кей-Кавуса я не спас —
И Сиявуша не было б у вас,
И Кей-Хосрова слава б не сияла!
А от него берете вы начало.
Эй, шах! Вот я большую прожил жизнь,—
На разум мой, на опыт положись.
Порукой — честь! Тебя я властелином
Поставлю над Ираном и над Чином.
Когда ж сковать меня ты вздумал, шах,
Корысти не найдешь ты в тех цепях.
Как я примчусь на бой, как взвею прах —
Меж небом и землей посею страх!
Был я великим, счет терял победам,
Когда Лухрасп был никому не ведом.
Имел я эти земли, этот дом,
Когда Гуштасп был в Руме кузнецом.
Что ж ты кичишься предо мной венцом,
Гуштасповым престолом и кольцом?
Был молод, поседел я чередом,
Но я не ведал о стыде таком:
«Иди! Свяжи Рустама!» — кто так скажет?
Мне сам творец вселенной рук не свяжет!
Вот в оправданьях унижаюсь я.
Речей довольно! Щит мой — честь моя!»
И рассмеялся Руинтан могучий,
Встал, плечи распрямил и стан могучий.
«Эй, муж слоноподобный! — молвил царь —
Все это о тебе слыхал я встарь!
Как львиное бедро — твоя десница,
А шея — мне драконьей крепче мнится».
Так говоря, он руку старцу жал
И разговор с улыбкой продолжал.
Так руку жал, что сок кровавый на пол
Из-под ногтей Рустамовых закапал.
Рустам не дрогнул, руку сжал в ответ
Исфандиару и сказал в ответ:
«Блажен Гуштасп и славой властелина,
И тем, что породил такого сына!
Четырежды блажен могучий род,
Чьей ветви цвет вовек не отцветет!»
Так говоря, кивал он белой бровью,
Сжимая руку шаха. Черной кровью
Рука у Руинтана налилась,
Но тот не дрогнул и сказал, смеясь:
«Эй, лев! Сегодня пить со мною будешь!
А завтра утром о пирах забудешь!
Как завтра утром стану в стремена,
Надену шлем, броню на рамена —
Ты жизнь сочтешь за тягостную ношу,
Когда тебя копьем с седла я сброшу.
Свяжу тебя и к шаху приведу,
Но знай — не на позор, не на беду.
Скажу: «Вот он! Вины на нем не знаю!»
Тебя я перед шахом оправдаю.
И ты со славою пойдешь домой,
Добро, богатство понесешь с собой».
Захохотал Рустам, махнув рукой
И потрясая гривою седой,
Спросил: «Ты где привык к мужскому бою,
С моею не встречавшись булавою,
Когда я закручу ее смерчом,
С моим арканом, луком и мечом?
Но если завтра так судьба устроит,
Лицо любви от нас она закроет,
И будет кровь на пир принесена
И злоба — вместо красного вина,
Мы руд заменим барабаном ярым,
Мы грудь и плечи обречем ударам.
И ты познаешь, что такое бой,
И мощь мужская, и удар мужской!
Как соберусь я завтра, в поле выйду,
Тебе, мой шах, не причиню обиду,—
Нет! Подыму тебя я над седлом,
И в плен возьму, и отвезу в свой дом,
И приведу тебя к златому трону
И поднесу тебе свою корону,
Что дал мне Кей-Кубад, великий шах,
А он да возликует в небесах!
Я дверь моих сокровищниц открою,
Казну свою рассыплю пред тобою,
Дам все, что нужно войску твоему,
До вечных звезд венец твой подыму!
Воспрянув сердцем радостным из праха,
Приду с тобой к престолу шаханшаха.
Покорством слово правды облачу,
Тебе венец Ирана я вручу.
Приму на плечи прежней службы бремя,
Как я служил царям в былое время.
Все сорняки в посеве прополю,
Отрадой светлой сердце обновлю.
Коль шахом станешь ты, а я — слугою,
Кто в мире устоит перед тобою?»
Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVII века.
Назад: Восхваление Исфандиаром своего рода
Дальше: Рустам и Исфандиар пьют вино
