Зал «Голдстейн», содрогающийся под грохот тяжелого хип-хоп бита, представлял собой смесь роскоши и упадка. Чрезмерность для ресторана была нормой, а вот такая музыка — в новинку. За столетнюю историю заведения здесь обычно обслуживали под Баха или Генделя, но теперь все решают те, кто платит. И раз бабло, перемещаясь от жанра к жанру, от джаза к року и поп-музыке, наконец дошло до хип-хопа, в «Голдстейне» нового тысячелетия регулярно звучал хип-хоп.

Публика состояла преимущественно из своих, было много тусовщиков, улыбающихся и позирующих направо и налево. В дресс-коде деловой стиль соседствовал с богемным и гангстерским — в эту новую хип-хоп эру мешковатые штаны и грубые ботинки стали шиком. А еще это было что-то вроде выставки достижений прогресса — полный ассортимент дорогущих наладонников, пейджеров и мобильников. Информация передавалась быстрее, чем у Скотти в «Стар треке».

До космической эры было еще далеко, но реальность уже стала фантастичной. Пейджеры и мобильные телефоны потихоньку превращались в часть человеческого тела, вроде руки или, по крайней мере, ее продолжения. Куда ни пойди, все были на связи, прямо подсели на эту фишку. И эта зависимость была общепризнанной, как и удивление тому факту, что раньше люди могли жить без связи. И впрямь, как они вообще выкручивались десять, даже пять лет назад? Жизнь была совсем другой,и абсолютно другими казались теперь те, кто технологиями не увлекался. Натуральные динозавры в ожидании своего исчезновения или перед ассимиляцией с боргами. Безупречный впервые наблюдал такое, и, как всё в первый раз, это было здорово.

Безупречный с Томми зашли в зал через большие белые двери, рассматривая великолепные люстры и колонны до самого потолка, и окунулись в море лиц, приветствуемые множеством симпатичных официанток, предлагающих разнообразные закуски. Юноши восторженно переглядывались и наслаждались этой прелюдией вечеринки, стоя на возвышавшемся на семь ступенек над залом подиуме.

Не успел Безупречный подумать о Хеннесси, как увидел, что тот внизу, в людском потоке, машет ему. Безупречный сделал знак в ответ.

— Слушай, Томми, там внизу Хеннесси.

И они стали пробираться сквозь толпу; компания была разношерстная, разноцветная, преимущественно черные и латиносы, но встречались и белые. Бросалась в глаза какая-то гейская цветистость, и Безупречного это немного раздражало. Плюс, наверняка, здесь не обходится без криминала, пришло ему в голову. Они добрались до Хеннесси, разряженного в шикарную джинсу.

— Безупречный, дружище, как отдыхается? — спросил тот.

— Просто здорово.

— Я так и знал, так и знал. Хочу тебя кое с кем познакомить.

— Здорово — да, кстати, это мой друг, Томми.

Хеннесси и Томми поздоровались и обменялись рукопожатиями.

— А ты, Томми, тоже рифмуешь? — спросил Хеннесси из чистой вежливости.

— Да так, немного. Я по большей части свожу.

— Правда?

— Точно, Томми мою демку спродюсировал, — добавил Безупречный.

— Ну, это достойная работа, — похвалил Хеннесси.

— Спасибо, — поблагодарил Томми.

— Интересно, что ты сумел бы в настоящей студии.

— Да уж, и мне интересно.

— Хорошо, посмотрим... прошу прощения, Томас, мне нужно тут все показать нашему парню.

— Да, конечно, — ответил Томми, несколько разочарованный.

— Эй, я скоро, — бросил ему Безупречный, прежде чем исчез в толпе, оставив друга в полном одиночестве.

Хеннесси не без труда провел Безупречного туда, где стоял Ноа, в ту пору признанный лучшим музыкальным продюсером. Это было новое течение — чтить продюсеров также, как самих исполнителей. В хип-хопе новой волны, посреди всей этой излишней риторики, главным был бит, а не тексты, так что акции продюсеров здорово поднялись в цене. Уже не говоря о том, что срок службы продюсера в разы превосходит срок службы артиста; ведь, по правде говоря, исполнительство — это всего лишь баловство, а продюсерство — это карьера. Ноа не просто сделал хорошую карьеру, он был в индустрии уже более десяти лет и работал только с лучшими, другие не могли себе его позволить. Имя Ноа стало брендом в мире музыки, и само его участие делало трек хитом, добавляло изюминки.

Ноа был не просто человеком, он представлял собой намного большее — можно сказать, целую продюсерскую корпорацию. В его студиях одновременно работали по семь разных продюсеров, изобретая на своих ASR-10 новые клубные хиты. А когда клиент хотел получить фирменный звук Ноа, тот просто прогуливался в коридорах своих студий, слушал то, что предлагают его работники, выбирая наиболее подходящий трек, добавлял туда собственные узнаваемые фишки и загребал авторские права. Затем все это продавалось клиенту за сумму до сотни тысяч за позицию в альбоме: половину денег Ноа отдавал конкретному продюсеру, но права оставлял себе. Даже те, у кого получалось продавать свой бит не дороже пяти тысяч, были все же довольны выплатами и тем, что работают с самим Ноа, как раньше и сам Ноа работал на Адама в качестве его помощника, производящего хиты только за деньги, пока не осознал, что авторские — вещь серьезная и что в этом бизнесе самое важное — заиметь имя. И с тех пор он уже работал только самостоятельно, с собственным звуком, и вместе со своей командой оттеснил всех остальных участников игры.

Худой, темный, с косичками и в обнимку сразу с двумя красотками, Ноа стоял в самой гуще народа и игрался со своим пейджером, пока не подошел Хеннесси.

— Ноа, мой главный по рычажкам.

— Йо, как дела, Хеннесси? — оторвался Ноа от пейджера.

— Ну, Безупречный тут со мной, вот какие дела. — Услышав свое имя, Безупречный выступил вперед. — Безупречный теперь мой протеже, основной приоритет.

— О, даже так, — удивился Ноа.

— Именно так. — Хеннесси обернулся к Безупречному: — Ноа у нас делает самые крутые биты.

— Да, чувак. Я про Ноа слышал. Отлично с Бин Ладеном поработал.

— Это точно, специально для него несколько фишек придумал. А скоро будет работать с тобой.

— Тебя тут очень хвалят, ты, наверное, ничего, — обратился к Безупречному Ноа.

— Ты и представить себе не можешь, — вклинился Хеннесси, прежде чем Безупречный смог что-то ответить. — Сам скоро поймешь. Ну а пока... Поживем-увидим.

— Поживем-увидим, — согласился Ноа.

Безупречный в их компании ощущал себя заморышем среди гигантов и старался лишнего не говорить.

— Ну, до встречи.

Ноа попрощался с Безупречным, и они с Хеннесси двинулись дальше.

— Я тебя еще много с кем хочу здесь познакомить, — сказал Хеннесси, пока они продирались сквозь толпу, мимо множества лиц, знакомых Безупречному по клипам, журналам и прочим СМИ. А про неизвестных ему он понял, что они — влиятельные теневые фигуры: это было заметно по тому, что при всей своей анонимности они были окружены настоящей свитой. И постепенно он узнал, что ему предстоит познакомиться со всеми ними, что именно они будут его окружать и ублажать. Этот мир будет принадлежать ему — вот что происходит; Безупречный это кожей чувствовал, ощущал всем нутром.

Так уж в последнее время повелось, что стоило Безупречному всерьез о чем-то задуматься, как он встречал Триш — так оно опять и вышло. Она выглядела сногсшибательно в черном обтягивающем мини-платье, открывавшем стройные ноги. С ней были трое подруг, каждая по-своему красивая, но для Безупречного они служили лишь оправой к ее совершенству.

— Привет, Триш, дамы, — поприветствовал Безупречный.

— Мистер Хеннесси, Майкл, — сказала в ответ Триш. Ну вот, снова она назвала его по имени. Выглядело это неуместно, но все равно было мило — наверное, потому, что шло из ее уст. И ему вдруг стало интересно, какая она на вкус.

— Какие на сегодня планы? — спросила Триш.

— Так, знакомиться и общаться, знакомиться и общаться. Ты же знаешь наш бизнес, — ответил Хеннесси.

Да, но это же можно сделать в любое время... — Она на мгновение замолчала и взглянула на Безупречного, а он, конечно, посмотрел на нее в ответ. — А ничего, если я одолжу нашего парня на сегодняшний вечер? Зачем сразу мучить его всем нашим народом.

— Думаешь? Ну, это не от меня зависит. Безупречный, ты что об этом думаешь?

— Да без проблем.

Хеннесси так быстро закончить не планировал, он бы и сам с Безупречным вместе походил-пообщался. Но с гормонами лучше не спорить — это спор априори проигранный.

— Ну что ж, тогда закончим наше знакомство с индустрией в другой раз.

— Отлично, — ответила Триш.

Хеннесси попрощался с ними и удалился, быстро затерявшись в толпе. Триш обернулась к своей компании, и девушки беспрекословно покинули их. Тогда она взяла Безупречного за руку и повела его сквозь толпу, время от времени останавливаясь, чтобы быстро обменяться с кем-то приветствиями. Безупречный растерялся и не знал, что и говорить.

— Может, свалим отсюда? — предложила она.

— Ну да, конечно, а куда?

— Да пока не знаю, просто хочу сбежать от всей этой толпы.

— Ладно, только я с другом пришел, надо ему сказать, что я ухожу. — Безупречный оглянулся и понял, что он далеко от того места, где остался Томми. — Мне нужно его найти.

Он даже не представлял, в каком же направлении идти, а если Томми где-нибудь заныкался, так его вообще не найдешь.

— Мобильный у него есть? — поинтересовалась Триш.

— Ага.

— Ну так позвони ему. Иначе вечно его тут будешь искать.

Она протянула ему телефон. Безупречный отошел, чтобы позвонить, зажал уши. Но через минуту вернулся к Триш.

— Поговорили?

— Нет, не дозвонился. Оставил ему сообщение, надеюсь, получит.

— Ну, теперь ты готов?

— Да.

— Тогда пошли.

Безупречный и Триш вышли на улицу в потоке людей, снующих туда-обратно. Прекрасный весенний день превратился в прохладную зимнюю ночь. Мороз застал Триш врасплох — она была одета по поводу, а не по сезону.

— Господи, холодно-то как! — пожаловалась она, стуча зубами, и тут же крепко прижалась к Безупречному. Она сделала это инстинктивно, не планируя соблазнить, просто в его объятиях было комфортнее. И она не к каждому с такой легкостью бросилась бы.

Ближе за все это время они еще не были; так близко, что Безупречный мог ощутить полноту ее груди, прижатой к нему, ее сосков, щекочущих его торс. Было приятно, даже слишком, и он немного отодвинулся от нее — а вдруг ее обидит, если у него встанет.

— Прости, не хотела так нападать на тебя, — смутилась она.

— Да все нормально, нормально. Поверь мне, ничего против таких атак я не имею. Одолжить тебе мой пиджак?

Триш улыбнулась в ответ на его галантность.

— Большое тебе спасибо, — ответила она и тут же укуталась, а потом спустилась по лестнице к швейцару и вручила ему билет. Он ушел, и через минуту подъехал серебряный «камри».

— Ты поведешь? — спросила Триш Безупречного.

— Я не вожу, — ответил он.

— Да ладно, — удивилась она немного.

— Правда, не вожу, — вынужден был подтвердить Безупречный, несколько смущаясь.

— А это мило, — сказала она с улыбкой, а он так и не понял, пожалела его Триш или похвалила, — но ее улыбка склоняла его к последнему.

И тут загремел гром, заревели басы — приехал Сам: на восемнадцатиколесном грузовике к «Голдстейну» со всей помпой и прочим цирком подкатил его величество Сталин. Огромный мужчина, чрезмерный во всем. У многих есть рекламные фургоны, у него же был восемнадцатиколесник, всеми колесами наружу, чтобы сам вид уже служил рекламной кампанией нового диска Сталина. Внутри размещались огромный телик, диван, стереосистема, бар, джакузи и прочий антураж, равного которому ни у кого не было. Сталин был сам себе праздник.

Грузовик подъехал к специальной площадке, и Сам со товарищи стал выходить. Сталин напоминал луковицу — такой же светлокожий и лысый; а еще ненасытный — оглядел Триш так, словно она была куском мяса. Он подошел к девушке перекинуться парой слов, с ног до головы осматривая Безупречного в поисках изъянов. Безупречный ответил на вызов и уставился на рэпера с похожим упорством. Тогда Сталин прекратил играть в гляделки и обратился к Триш:

— Как дела, лапочка? Как жизнь, Триш?

— Да все работа, работа, Сталин. Ты же знаешь.

— Да-да. А это кто? — спросил он, кивнув на Безупречного и не переставая пялиться в ее декольте.

— А, Сталин, это же Безупречный. Он только что подписал с «Краун» контракт.

— Правда... Безупречный, говоришь? — рассмеялся Сталин.

— Да, Безупречный, — ответил Безупречный.

— И это типа в каком-то смысле, да?

— Это во всех смыслах, — твердо ответил Безупречный. Не нравился ему этот громила, совсем не нравился.

Сталин попытался понять, что же имел в виду Безупречный, но бросил.

— Не важно, ниггер, не важно. — Потом он снова переключился на Триш: — Ну че, Триш, когда ты наконец бросишь этого бездельника Бин Ладена и начнешь работать со мной? Точняк, с этим альбомом я на новый уровень выхожу. Минимум пять платиновых, сто пудов.

— Ну, Сталин, ты же знаешь, босс у нас Хеннесси, и сейчас он хочет, чтобы я занялась Безупречным.

— Ах даже так?

— Кажется, так.

— Круто, ну ладно-ладно. — Сталин снова оглядел Триш снизу доверху и, прикусив нижнюю губу, спросил: — Так когда ты перестанешь меня динамить и наконец дашь, Триш?

— Спокойной ночи, Сталин, — резко ответила Триш на его нелепое предложение.

— Ну как хочешь, сучка, тебе же хуже, — бросил он на ее отказ. И затем обратился к своим ребятам: — Ну, парни, поехали.

С этими словами Сталин с компанией наконец отчалили и при полном параде направились на вечеринку.

Безупречный наблюдал за ними, все еще не до конца остыв от стычки. Триш мягко положила ладонь ему на щеку и легонько развернула к себе его лицо:

— Ну, ты в порядке?

— Да, все хорошо, — ответил он.

— Не переживай из-за этого, Майкл. Даже не думай. Ты его сделаешь. Ты всех здесь сделаешь. Да ты уже и сейчас их обходишь, в разы. — Ее слова ласкали слух парня, умиротворяли; уже очень скоро он думал только о ней.

Они сели в ее джип и какое-то время просто смотрели друг на друга. Нечасто встретишь кого-то, в чьем присутствии так уютно помолчать. Так что они просто глядели друг на друга, наслаждаясь моментом, пока сзади им не просигналили, чтобы трогались.

— Ну, куда направимся? — спросила Триш.

— Куда угодно.

— Я подустала. Не против, если мы просто заедем ко мне?

— Нет... совсем не против.

— Отлично, тогда поехали.

Безупречный и Триш поднимались в ее квартиру, скромно держась за руки и ощущая покой и комфорт в компании друг друга, пусть они и были знакомы меньше суток. Она жила в особняке в Форт-Грин, в Бруклине. Форт-Грин считался перспективным районом, там селилась богема. Правда, престижное соседство отражалось на цене, но Триш могла себе это позволить. Ей было двадцать пять лет, она уже состоялась в профессии и вообще по жизни, в «Краун» ей хорошо платили. Она была женщиной нового типа, нового тысячелетия — независимой, самодостаточной в материальном смысле; сердечные дела — другое дело.

Внутри было темно. Она нащупала выключатель, включила свет, и Безупречный оказался посреди шикарной гостиной, представляющей собой смесь африканского стиля и «ИКЕА». Везде царил коричневый цвет, во всех его оттенках — от паркетного пола до бежевых диванов, от кирпичных стен до вырезанных из дерева африканских болванчиков, то ли приехавших с другого континента, то ли купленных в магазине за углом. Комната выглядела очень естественной, оживленной предметами искусства и обстановкой. На стенах друг напротив друга висели оригиналы Мшиндо, создавая определенный баланс красоты. Словно мечта, застывшая прекрасная реальность в сиреневом флере.

— Ух ты, отличное местечко, — сказал Безупречный, осматривая комнату.

— Спасибо, — ответила Триш. — Подожди секунду.

Она подошла к автоответчику. Когда она наклонилась, косички упали ей на лицо, и она поправила их движением, которое Безупречного возбудило. Подталкиваемый своими желаниями, он медленно направился к девушке и остановился позади нее, всего в нескольких дюймах. Триш не ощутила его присутствия, потому что была занята прослушиванием сообщений.

Послышался мужской голос:

— Триш, я тебе уже сотый раз звоню. Малышка, я так больше не могу, нужно увидеться. Мне надо... — Тут речь прервалась, потому что Триш удалила сообщение. Она чуть покачнулась всем телом, и ее зад, приподнявшись, легонько задел Безупречного. Она наконец почувствовала его близость и замерла.

Он заговорил с ней почти шепотом:

— И кто это был?

— Никто, — ответила она так же тихо.

— Бывший.

— Вроде того.

— Я понимаю его чувства.

— Да ладно.

— Я бы тоже переживал. И еще... а кто тебе я?

— Майкл, ты будешь тем, кем хочешь.

— А кто ты?

— Я просто Триш, не более и не менее.

— Я не знаю Триш.

— А хотел бы узнать?

Безупречный сказал ей на ухо:

— Думаю, да.

Он уткнулся ей в шею, вдыхая ее аромат:

— Как же ты пахнешь.

— А каков же ты на ощупь, — подхватила она, лаская через джинсы его бедра.

Безупречный медленно стянул лямки ее платья с плеч, и оно медленно соскользнуло к ее ногам. Бюстгальтера она не носила, на ней остались только стринги. Его руки последовали вниз, накрыли грудь девушки, двинулись дальше по изгибам ее тела, до талии, потом опустились ей на бедра. Безупречный резко прижал Триш к себе. Он уже окончательно возбудился, она тоже. И поздно стало размышлять — правильно ли они поступают. Они только сегодня познакомились, но чужими друг друга не чувствовали. И как ни странно, она без сомнений или неловкости готова была поделиться с ним своим телом. Признаться, Триш отличалась темпераментом, но даже для нее это было слишком — очень уж быстро развивались события, пусть это и казалось правильным. Почему? Она не знала, она просто отдалась чувствам, и это было приятно. Когда Безупречный смотрел на нее, она не могла не ответить на его взгляд — словно сетчатка глаза была идеальным проводником прямо к сердцу. В его взгляде сквозило какое- то умиротворение, покой, которого она не встречала ни в одном другом мужчине. Триш ясно поняла это, лишь увидев его тем утром. Это чувство комфорта все делало каким-то нереальным.

— Скажи, Майкл, думаешь, ты смог бы полюбить меня? — спросила Триш Безупречного.

Вот уж чего он не ожидал услышать — шок даже несколько остудил его. Девушка ему очень нравилась, так что вопрос прозвучал даже трогательно. Но все же мысль о любви в самый разгар похоти казалась странной.

— А при чем тут любовь? — спросил он.

— При том. Так думаешь, смог бы?

— А сама-то ты смогла бы? — переадресовал он ей вопрос.

— Как ни странно, да.

— Почему? С чего ты взяла? Ты же меня совсем не знаешь.

Тогда она обернулась к Безупречному и нежно поцеловала его.

— Не знаю, просто мне так кажется. Я это вижу.

— Видишь, что?

— Да как тебе сказать... А ты что сейчас видишь?

— Не знаю, Триш, я вижу тебя рядом с собою.

— И как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем когда-либо.

Он желал ее весь день, может, даже до того, как они познакомились. То, что она сейчас была в его объятиях, казалось нереальным. Слова Безупречного польстили ей, она удержала его руки на своей талии, чтобы ее тело не отвлекало его.

— Так скажи, Майкл, думаешь, ты смог бы полюбить меня?

Он притянул ее к себе и, сам не понимая, что говорит, просто поддавшись моменту, произнес:

— Да, кажется, смог бы.