Черный «лексус» Ганнибала переливался в лунном свете, пока он парковался в районе бруклинских новостроек. По времени это было между поздней-поздней ночью и ранним- ранним утром. Ганнибал молча сидел в машине и смотрел в лабиринт многоэтажек Сайпресс-Хилла. Луна и его усталый взгляд делали их величественными. На самом-то деле, как прекрасно знал Ганнибал, они просто убогие.

Он был эмоционально и физически истощен. Он действительно хотел выиграть. Выходя против Безупречного, он осознавал, что просто не будет, но верил, что ему хватит пороха для победы. Он не столько хотел получить контракт, сколько мечтал вырваться отсюда. Проигрыш добил Ганнибала. Он не был уверен, что сможет подняться после такого удара, и не знал, нужно ли ему это. Стоит ли вообще игра свеч? Он видел свое отражение в зеркале заднего вида. Посмотрел себе прямо в глаза. Да, он устал, но если пялиться в одну точку, сил не прибавится.

Пошатываясь, словно пьяный, Ганнибал направился по лабиринту к зданию, где размещалась его квартира. Прошел мимо стайки местных пацанов — те встали по стойке «смирно», выказывая ему свое почтение. Для него обычным делом было поболтать с ними, прежде чем зайти внутрь, но сегодня он был не настроен разговаривать. Ему хотелось только проспать эту ночь до утра.

Он вошел в подъезд. К лифту вел длинный коридор, плохо освещенный и насквозь провонявший мочой. Эта вонь была обычным местным запахом, но сегодня она казалась особенно едкой среди облупившихся, набухших от влаги стен, идеальной почвы для плесени и микробов. Ганнибал вызвал лифт и, едва не валясь с ног от усталости, стал его ждать.

Когда дверь открылась, оттуда вышла привлекательная молодая женщина в очень узких джинсах; каждым своим движением она напоминала о сексе.

— Эй, Бык, милый! Как дела? — поздоровалась она.

Ее голос показался ему резким и неприятным; она гнусавила в манере участников шоу Джерри Спрингера.

— Отлично, — ответил Ганнибал, немного приободрившись.

— На отлично ты не выглядишь, малыш; ты выглядишь усталым.

— Нет, ничего подобного. Я в порядке.

— Уверен? Если надо, я приду и поухаживаю за тобой.

Ганнибал взглянул на девицу и чуть не поддался мимолетному порыву. Но потом вспомнил, как он дико устал и как ему на самом деле неохота сначала кувыркаться с ней, а потом еще и выгонять ее часом позже.

— Нет, подруга, все нормально. Я в порядке.

— Ну ладно, если передумаешь — знаешь, как меня найти. — И она поцеловала его в губы.

Ганнибал промолчал. Девица развернулась и поплыла по коридору, стараясь подчеркнуть свои достоинства и покачивая бедрами.

Едва Ганнибал собирался войти в лифт, как тот захлопнулся прямо перед его носом. Парень с яростью стал нажимать кнопку вызова, но его уже опередили на другом этаже. И тут взбешенный Ганнибал наконец выплеснул в ночь свои чувства:

— Блядь!

Сначала было темно. Ганнибал произнес «свет», и вся комната пришла в движение. Квартира была на удивление большой, с отлично обустроенной гостиной, отделанной в цвете «черный металлик». У стены стоял черный кожаный диван — прямо напротив гигантского широкоэкранного телевизора. Экран был и впрямь огромным, метра на полтора, да еще на подставке высотой в полметра. Ганнибал подошел к телевизору — тот возвышался над ним — и погладил с привычной нежностью, так другие ласкают своих домашних любимцев. Налево от телевизора была кухня, аккуратно прибранная — никаких завалов грязной посудой недельной давности. Ганнибал заглянул в холодильник; его голод поборолся немного с изнеможением и проиграл. Парень направился прямиком в спальню, из-за усталости не услышав исходящих оттуда страстных стонов.

Комната наполнилась светом из кухни, и сразу же Ганнибал увидел силуэты мужчины и женщины, застигнутых в середине акта. Они определенно наслаждались тем, что их интимность нарушена, совсем не обращая внимания на невольного зрителя, как, впрочем, и он не обращал внимания на них. Он спокойно подошел к мини-бару в углу и приготовил себе выпить.

Девушку он не знал, а парень — это, конечно, был Мук. Если и был у Ганнибала лучший друг, то это Мук. Они были партнерами по бизнесу, делили обязанности в торговле, а иногда соревновались и в постели. Хотя и квартира, и постель принадлежали Ганнибалу, Мук был здесь как дома. Нередко, вернувшись домой, Ганнибал заставал приятеля за подобным занятием и обычно был к нему очень великодушен, почти как к брату, но не сегодня: сегодня он устал.

— Йо, Бык, что за хрень? Я тут кое-чем занят, — выдохнул Мук.

Даже не обернувшись, Ганнибал сдержанно ответил:

— Я заметил. Пусть твоя сучка выметается отсюда.

— Да ты шутишь, ниггер.

— Нет, бля, я серьезно. Давайте, оба, валите вон, — велел Ганнибал, не повышая голоса. И вышел из комнаты со стаканом в руке, не закрыв за собой дверь и оставив полоску света.

Ганнибал, развалившись на диване, смотрел «Ганнибала». Смотрел, жадно ловя каждое слово с любопытством девственницы, хотя в этом смысле его можно было скорее назвать проституткой — он наслаждался этой картиной уже раз семидесятый или семьдесят второй. Только «Молчание ягнят» он смотрел чаще — за эти годы он подошел уже к сотне. Но такими темпами «Ганнибалу» суждено было побить рекорд. Это была его кровавая психологическая отдушина в реальности. И к тому же герой был его тезкой.

Из двадцати четырех лет жизни последние десять он называл себя Ганнибалом и общался лишь с теми, кто только под этим именем его и знал, так что сам он уже практически забыл, как же его изначально звали. Новое имя стало его сущностью. И хотя персонаж вдохновлял его, Лектером он не был и быть не хотел — он был пожирателем другого сорта. Ну и, наконец, имя просто казалось ему прикольным.

Ганнибал сидел и смотрел с неослабным вниманием, когда из комнаты вышла девушка. Застегивая рубашку и натягивая брюки, она заслонила собой экран. Она была хорошенькая, но Ганнибала волновало только то, что она мешала ему смотреть.

— Привет, Бык, — кокетливо поздоровалась девушка.

— Ты мне телевизор закрываешь, — бросил он раздраженно.

— Ой, прости, прости.

Она поспешила отойти от экрана, а в гостиной появился Мук, темнокожий, как и Ганнибал. Он был с голым торсом и в болтающихся штанах, из которых выглядывала резинка трусов. Сложение у него было как у зека: руки и грудь накачаны, а живот и ноги — нет. Он спокойно прошел мимо телевизора и подошел к девушке, прошептал ей что-то на ухо, поцеловал, потянув за нижнюю губу, потом открыл перед ней дверь и шлепнул подругу по заднице. На это она игриво подмигнула и уже собралась уходить, но сперва попрощалась: «Пока, Бык», — и помахала рукой. Ганнибал и бровью не повел в ответ.

Мук закрыл дверь, подошел и сел в уголке справа от Ганнибала. Он дотянулся до столика и стал сворачивать косяк из остатков марихуаны, лежавших на нем. Не поднимая головы, он спросил:

— Что, ниггер, слил сегодня и взбесился?

— С чего ты-взял, что я слил?

— Да брось ты, я тебя знаю. Выиграй ты, сам бы заявился с двумя сучками и присоединился бы к нам. — Ганнибал молча посмотрел на приятеля. — Ладно, может, и не присоединился бы, но ты понимаешь, о чем я. Ты ведь проиграл?

Ганнибал сделал глоток. Коньяк сегодня горчил.

— Ну, будь ты там, не пришлось бы спрашивать. Спасибо за поддержку.

Пока Мук решал, что ответить, повисла неловкая пауза.

— Это был Безупречный? — наконец спросил он.

— Так это ж всегда Безупречный. Иногда он выигрывает, иногда — я. Сегодня выиграл он. И получил контракт.

— Черт, так Безупречному предложили контракт! Вот черт! Да и хрен с ним, забей. Просто вернемся к плану А.

Ганнибал глотнул еще немного горчащего напитка и спросил:

— Что за план А?

— О чем, блин, ты вообще думаешь? План А — это то, чем мы и занимались. То, благодаря чему у тебя есть эта хата и понтовая машина. Нам нужно — нет, блин, это тебе нужно — всерьез в этом направлении работать.

— Ага, работать в этом направлении, — в голосе Быка слышался сарказм.

— Да брось, ниггер, не прикидывайся, будто не понимаешь. Ты — один из крупнейших дилеров Бруклина, а собирался похерить все наработанное, чтобы каким-то рэпером стать. Нет, я не спорю, способности у тебя есть и все такое, но я не понимаю, на черта тебе это вообще сдалось.

— Ну и что мне делать? До конца дней своих торговать наркотиками?

— И почему бы и нет, мать твою? Некоторые так и поступают.

— Ага, только все они преимущественно в тюряге или на том свете.

— Ну, чувак, я был в тюряге. Такой у нас бизнес, это жизнь. Тоже мне, новость дня — да брось ты.

— Слушай, я этим занимаюсь не для того» чтобы пулю словить или сесть, а исключительно ради денег. Вот и все.

— Так мы и зарабатываем деньги, куда больше, чем эти придурки с ВЕТ. Сам посуди. Они обычно даже тачки для своих клипов напрокат берут. А у нас машины собственные. Вся эта индустрия — просто пародия на нашу жизнь. Эти пидорасы черные утверждают, будто они киллеры. Да они никто! Блин, вот этого-то я и не понимаю — у нас и так есть деньги, тачки и бабы!

— Достали меня эти местные сучки.

— И что? Теперь хочешь трахать какую-нибудь модель за миллион долларов?

— Да я не об этом. Просто я хочу большего. Хватит с меня этой дыры и одних и тех же местных придурков каждый день.

— Эти местные придурки тебя любят и, более того, уважают. Можем куда угодно поехать и на любой улице оставить наше корыто незапертым, не заботясь, что его обнесут. Многие ли твои фальшивые хип-хоп гангстеры могут этим похвастаться? Ну-ну, музыка музыкой, а пусть только кто-нибудь из них попробует козырнуть своими побрякушками не на той улице — сразу нарвется. Бля, вот бы повстречать такого — отымею его по полной, пустой домой уйдет. И ведь никто не говорит, что мы обязаны тут остаться. Хочешь переехать в пригород — валяй. Там как раз большинство наших клиентов живут. Но дело же не в этом, так?

— Прав ты, абсолютно прав. Не в этом. У меня на будущее большие планы, и эта дрянь к ним отношения не имеет.

— Нет, чувак. Нужно последовательно развивать свои перспективы.

— Ни хрена. У меня все нормально с перспективой. Я вижу картину целиком. Да, целиком. И на данный момент целиком — это я и моя кровать. — Ганнибал прошел мимо Мука по направлению к спальне. Постоял там немного, опустив голову, потом спокойно прошагал к кухонному столу, взял баллон освежителя воздуха и всучил ее Муку.

— Это еще зачем? — спросил тот.

— Топай, смени простыни и выкури это блядство, — ответил Ганнибал с ледяным спокойствием.

— Какого хрена?

— Потому что пахнет, бля, мочой, потом и говном. Выветри это к чертовой матери.

Мук поднялся и, разозлившись, направился в комнату.

— О чем ты вообще говоришь, не знаю... — Тут он что-то унюхал. — Фу, вот дерьмо, — и начал яростно опрыскивать комнату.

Ганнибал вышел на кухню и выглянул в окно на вызывающие приступ клаустрофобии нагромождения жилого массива — изнанку зданий, пожарные лестницы, сохнущее на веревках белье, алевшее в зареве рассвета. Солнце еще не взошло, но ночь уже кончилась. Казалось, в небе два времени суток воюют за превосходство под неусыпным и невозмутимым взглядом Ганнибала, и он произносит: «Да, я вижу картину целиком».