Слава
– Здравствуй, Вячеслав, – произнес высокий, крепкий мужчина.
Мне осталось лишь ответить:
– Здравствуйте, Геннадий.
– Вы знакомы? – спросила Изольда.
– Заочно, – сказал Геннадий. – И с тобой, Изольда. И с вами, ребята.
– Господа, разрешите представить: хозяин дома… – Я даже нашел силы улыбнуться. – И не спрашивайте, откуда он все знает. Я вообще без понятия.
Геннадий без лишних церемоний уселся на пол, напротив нас:
– Да все просто. Я вижу и слышу все, что происходит в этом доме.
– Как? Я не нашел никаких камер…
– А они в каждой комнате. И даже снаружи.
– Правда? – Я машинально огляделся. В поле зрения попала деревянная рожа – в сумерках она превратилась просто в пятно, темневшее на белой стене. – Маски? Вы спрятали камеры в этих масках?
– Да. Все гениальное просто.
– Ты разведчик, что ли? – спросила Света.
Ох уж эта ее привычка – ко всем обращаться на «ты»…
– Вроде того. – Геннадий достал из рюкзака термос. – Чайку никто не хочет?
– Издеваешься, мужик? Я думала, виски предложишь или коньячку хотя бы.
– Света, вы комсомолка? Это же не наш метод!
И этот туда же – совок цитировать!
– Ладно, давай, что есть. Щас сдохну от жажды… – произнесла Света и первой взяла в руки крышку, наполненную душистым травяным чаем.
– Значит, следили за нами?
– Да. Могу это делать с телефона. Как только я обнаружил, что потерял ключи – а я в тот момент уже был далеко, – первым делом проверил, что творится в доме. В общем, я остался доволен. Если бы ты воровал мои вещи или вандализмом занимался – ты бы долго на этом свете не прожил. Но ты просто ел, спал, куда-то уходил, возвращался и всегда убирал за собой. Думаю: ладно, пусть поживет парень, если больше негде, за домом присмотрит. Потом появилась Изольда. Потом твои друзья. А потом – эти лысые.
– Чем дальше, тем интереснее, да? – спросил я. – Хорошее реалити-шоу.
– Вот не надо! – отрезал Геннадий. – Чем мог – помог. Надеялся, что обойдется. Тем более справлялись без меня. А когда у вас тут началось все по-взрослому, все бросил – и к вам махнул.
– Телефон мой откуда узнали?
– У тебя на страничке записан, в статусе, сразу после: «фотограф примет заказы на съемку».
– Делать-то что будем теперь? – спросил я.
– Отдыхать, – ответил Геннадий. – Лысыми займутся другие люди. Это я тебе гарантирую. За себя не волнуйтесь, вас тут не было. С родителями вашего друга придется разговаривать – это да. Ничего, придумаем что-нибудь. В первый раз, что ли.
Мы какое-то время молчали, пока не появилась Изольда и не поставила на пол несколько кружек – я и не заметил, как она отлучилась:
– Гена, налейте всем!
– Ох, ребята, ну и история… – Геннадий принялся разливать чай.
Его рука дрогнула, когда в полутемной комнате вдруг стало светло.
Бросил термос, вскочил. И мы – следом за ним.
В окна бил свет фар нескольких машин, стоявших напротив домика.
Возле машин в невыносимой тишине стояли люди. Много людей: сорок или пятьдесят. При свете фар были видны их бритые головы.
– Ну что? – спросила Света. – Тех уложили – и этих уложим, да?
Кажется, это называется «юмор висельника».
– Берите ружье – и в подвал! – скомандовал Геннадий.
– А смысл? – спросил Рустам.
– Дольше проживете.
– На пять минут? Мужик, я понимаю, что ты супермен, но они тебя мясом задавят! – сказала Света.
– Спокойно, – сказала Изольда.
Она и впрямь была спокойна, судя по голосу.
– Ты что-то придумала? – спросил я.
– Да. Мне придется выйти.
– Ты уверена?
Она взяла меня за руку, коротко поцеловала в губы и произнесла:
– Все будет хорошо.
Быстрым шагом она направилась к вы– ходу.
Вышла из дома и двинулась вперед, прикрывая глаза рукой от слепящего света фар.
Навстречу ей выступил бородатый, длинноволосый мужчина.
Протянул ей руку.
Изольда взяла ее и, поклонившись, приложила ко лбу тыльной стороной ладони.
Выпрямилась.
Они стояли рядом, держась за руки. После короткого разговора бородатый обнял ее и повел к автомобилю, на ходу махнув рукой.
Это был сигнал. Бритоголовые стали разбредаться по машинам.
– Они уезжают! Уезжают! – закричала Света.
– Так быстро. А что произошло? – спросил Рустам.
– Ваша подруга спасла вам жизнь, – коротко пояснил Геннадий.
– Как ей это удалось? – спросил Рустам.
– Она все может, если ты еще не понял, балбесина! – ответила Света. – И по-моему, она не все про себя рассказала. Далеко не все.
Я молчал. Мне хотелось выскочить из дома и бежать следом за машинами.
Геннадий понял мое намерение и крепко обнял меня:
– Отставить, дружище. Ты уже ничего не сделаешь.
– Я ее больше никогда не увижу, да?
Он мог бы сказать, что-нибудь ободряющее вроде: «Накроем эту банду – тогда и увидишь!» Но не сказал.
* * *
Вам, наверное, интересно, что было дальше… А ничего.
В погоне за сектой я не принимал никакого участия. Никаких показаний никому не давал. Зачем, если Геннадий знает все, что знаю я. Рассказ Изольды о секте очень хорошо записался.
Кстати, я даже с Геннадием больше не общался, хотя он оставил мне контакт и попросил обращаться в случае чего.
В университете все до сих пор обсуждают, куда пропал Данил. Как всегда: ушла личность – образовалась пустота.
Со Светой и Рустамом у нас негласный договор: об исчезновении Данила мы ничего не знаем. Рустам, впрочем, забросил учебу после той поездки. Кажется, собирается уехать куда-то в Азию. Я наоборот – вернулся на учебу. Продолжаю фотографировать. Начал получать заказы. Света помогла. Она все такая же активистка и живчик, только бухать стала еще больше. Говорят, когда много выпьет на вечеринках, сидит в углу и тихо плачет.
Я тоже депрессовал какое-то время, потом выкарабкался. Девушка помогла.
Мою девушку зовут Мила.
Сначала мы с ней просто общались. Нам было о чем: мы оба потеряли любимых людей.
Как-то раз она засиделась у меня допоздна и осталась ночевать.
Я даже не удивился, когда оказалось, что она не девственница.
Мила за короткое время очень сильно потускнела. Перестала играть на скрипке. О карьере модели уже не мечтает. В общем, теперь мы с ней идеальная пара.
Уже потом, сильно потом она призналась мне, что не писала того сообщения Бене.
Она действительно наткнулась на Беню во время прогулки вокруг озера, пока мы с Данилом разговаривали в беседке. Вежливо с ним пообщалась, записала его номер. Но ни писать, ни звонить ему не собиралась.
Мила сразу поняла, кто это сделал. Это было очевидно. Но так и не поняла зачем.
А я понял. Затем же, зачем позировала обнаженной, зачем всех перессорила, а потом всех помирила, зачем соблазнила меня и пыталась соблазнить Милу. Затем же, зачем сбежала с базы.
Про нее, эту базу, написали в журнале «Планета скандалов». Довольно большой материал о том, как известный гуру соблазнения – тот самый «психолог», о котором рассказывала Изольда, – там побывал и еле унес ноги. А перед этим успел наделать кучу фотографий. На одной из них была Изольда, сидевшая на стуле и с серьезным видом слушавшая лекцию. На других – белые корпуса и стеклянные стены. На концлагерь или базу террористов никак не похоже.
Мы с Милой съездили туда. До нас там уже побывало множество народу: на стенах корпусов намалеваны граффити, повсюду пустые бутылки и прочий мусор, привезенный «паломниками». От сектантов не осталось ничего – вывезли все до последней бумажечки.
Стеклянные стены по-прежнему стоят. Что с ними сделается…
И вот чего я так и не понял.
База расположена вдалеке от магистралей и населенных пунктов. Но не в пустыне же и не в сибирской тайге! Кто-то же должен был побывать в этих местах и наткнуться на базу хотя бы случайно. Неужели его не смутили эти стены? Неужели не захотелось узнать, что там за ними? Сфотографировать, выложить в Сеть…
Видимо, прав был Данил: каждый видит лишь то, что ему нужно.
А ведь где-то стоят еще базы. И их много. Но никто почему-то о них не знает. И как их искать? Колесить по всем проселочным дорогам, пока из-за очередного поворота вдруг не покажется высокая прозрачная ограда? Впрочем, Изольда обмолвилась, что базы есть и в городах…
Еще я начал присматриваться к транспорту на улицах. Раза два мне удалось увидеть белые автобусы – без номера маршрута, без логотипа какой-либо фирмы, без других опознавательных знаков и надписей. Они ехали в общем потоке, игнорируя автобусные остановки. Каждый раз мне хотелось плакать из-за того, что я не могу остановить эти автобусы и заглянуть внутрь.
А если бы даже мог – что бы изменилось?
