После завтрака я у Тани.

Она смотрит на меня снисходительно и чуть холодно. Дескать, если я надеюсь на продолжение вчерашнего, то его не будет. Не сейчас – точно. Я и не планирую ничего такого прямо сейчас. Другое волнует.

– Ночью случилось ЧП, – докладываю я. – Сперва отрубилось электричество. И сразу же кто-то попытался сделать подкоп под стену, снаружи. Возможно, им бы это и удалось, но я приказала усилить охрану и чаще проводить ночные обходы. Поэтому охранникам удалось спугнуть злоумышленников, как они только начали копать. Через две минуты снабжение электричеством восстановилось само собой.

Таня кивает.

– Что-то еще?

– Да. Сегодня утром возле входа в столовую я заметила на стене свежую надпись: «Стеклорезы». На самом видном месте. Вчера ее не было, иначе я бы заметила. Написали, пока камеры не работали, и явно той же рукой, что и раньше. Значит, среди наших узников этого человека нет. Всех пятерых можно смело отпустить.

– Плохо. Очень плохо.

– Да куда уж хуже…

– Я должна тебе кое-что сказать, Сима, – говорит Таня. Такой серьезной я ее еще не видела.

– Я слушаю, Танечка.

– То, что я сейчас буду говорить, – очень важно. Настолько важно, что мне придется нарушить Правила и выйти из роли.

Я сперва даже не понимаю, о чем она. Ах да, я же в Игре… Периодически об этом вспоминаю, и так грустно делается!

– Я надеюсь, ты понимаешь, что все, что происходит на базе, – спектакль?

– Разумеется.

Лучше бы не понимала.

– Но у этого спектакля нет четкого сценария. Есть лишь некоторые общие инструкции, как поступать в той или иной ситуации, и актеры просто живут в соответствии с этими инструкциями.

Я киваю.

– Если мы придумываем квест для игроков – то большинство актеров просто об этом не знают. Допустим, суть квеста – выкрасть электронный ключ и сбежать с базы. Охранник, у которого ты будешь красть ключ, не будет знать о твоем намерении. Но он в любом случае не отдаст тебе ключ – это против инструкции. Чтобы его получить, тебе придется применить силу или хитрость. Или переспать с ним. Это можно, это по Правилам. Но если он нарушит Правила и отдаст тебе ключ просто так – то будет дисквалифицирован, как обычный игрок. Я тебе скажу даже больше: большинство актеров даже не знают, кто здесь актер, а кто – игрок.

– Чем же тогда актеры отличаются от игроков?

– По большому счету тем, что игроки должны понять, какой квест им надо выполнить – и, соответственно, выполнить его. А актеры стараются понять, кто из них – игрок, в чем состоит его квест, и по возможности помешать ему. Или подыграть, если захочется, но в рамках Правил. Еще раз: отдать ключ за просто так – нарушение Правил. Переспать с игроком и в награду отдать ключ – допустимо.

– И как они понимают, кто игрок?

– Опять-таки очень просто. Кто нарушает Правила, тот и игрок.

– А как игрок узнает о квесте?

– Обычно ему говорят открытым текстом. Как я рассказала тебе о «Стеклорезах».

Я опять киваю. Пока что все логично, хотя и очень странно.

– Правда, в нашем случае, Сима, есть одно «но». «Стеклорезы» – это не квест. Мы не имеем к этому никакого отношения.

– Мы – это кто?

– Мы – это организаторы Игры.

– То есть надписи, записки, подкоп, отключение электричества – это…

– Это делает кто-то посторонний. И нам нужно понять, кто это. Кто-то, кто пытается сорвать наше шоу. Возможно, конкурент.

– У вас есть конкуренты?

– Звучит абсурдно. Но других версий нет. На базе работает саботажник, засланный неизвестно кем. А другие саботажники работают снаружи.

– Снаружи… а у нас есть нормальная служба безопасности? Не актеры, а профессионалы?

– Да. Все, кто носит желтые комбинезоны.

– Что, и Геля тоже?

– Да, и она.

– Забавно… а почему бы нам не отправить всех «желтых» прочесывать лес вокруг базы? Может, поймали бы парочку саботажников?

– Да, или они нас. Ты знаешь, сколько их там, снаружи? Может, они только и мечтают, как бы кого-нибудь выманить? Нет, работать придется строго внутри стен. Проблема в том, что большинство актеров искренне думают, что «Стеклорезы» – это очередной квест, придуманный руководством для игроков. Пусть думают. Пока что не стоит сеять панику. Будет лучше, если мы вычислим шпиона и избавимся от него по-тихому. Эти люди, которые сидят сейчас взаперти – не считая твоего друга, – актеры, которые действительно появились на базе сравнительно недавно. Один из них вполне мог оказаться шпионом.

– Как мы уже выяснили, это не они. А может, вам просто уволить всех новичков?

– Если мы просто уволим шпиона, на его место может прийти новый. Это во-первых. А во-вторых, в этом случае мы просто ничего не узнаем. Будет лучше, если мы возьмем его тепленьким и разговорим.

– Как? Методом паяльника в жопу? М-м, Танечка, тебе так идет суровость…

– Сима, сейчас не до глупостей.

– Глупостей? То, что у нас было, – это глупость?

Она глядит на меня снисходительно:

– Это часть игры, моя глупенькая девочка.

– И косяки долбить – тоже?

И тут она обращается ко мне по настоящему имени:

– Эвелина Георгиевна! Вы же прекрасно понимаете, что у нас здесь особая Игра с особыми Правилами. Это и делает нас уникальными. И если какая-то информация о том, что здесь на самом деле происходит, просочится наружу, нас очень быстро прикроют. Поэтому шпиона нужно вычислить. Понять, чего на самом деле хотят те, кто его подослал. Возможно, мы сможем договориться с ними по-хорошему. И это будет вашим квестом. Справитесь – получите награду. От меня лично, какую сами захотите. У меня все, Сима. Мы с тобой возвращаемся к нашим ролям.

– Подожди. Последний вопрос. Может, это игроки шалят? Сколько игроков на базе, кроме нас четверых?

Таня думает, стоит ли отвечать. Наконец решается:

– Нисколько. Больше я тебе ничего не скажу.

Нисколько… Вот это неожиданно.

Ухожу от Тани в смятенных чувствах и с таким хаосом в мыслях, что башка вот-вот лопнет.

Одна новость офигительней другой просто. Но самая офигительная – что все это шоу (как выразилась Таня) проводится лишь для нас четверых. И я бы еще поняла, если бы мы за это отвалили каждый по ляму евро. Но билеты нам достались бесплатно, как утверждает Никита!

Что все это значит, кто б мне объяснил.

Я встречаю Викусика, которая мыкается по базе с таким же потерянным видом, как я. Кажется, она плохо спала этой ночью.

– Что нового, наставник? – самым невинным голосом спрашиваю я.

– Ничего, – грустно отвечает она.

– Как дела у мыслителя Ганимеда?

Мне ужасно хочется над ней поиздеваться. Как она издевалась надо мной, сама того не понимая, что в ее случае не является смягчающим обстоятельством. Как таскала меня на вечеринки, чтобы выглядеть на моем фоне еще эффектнее. Как пыталась для смеха знакомить меня со всякими уродами.

– Не знаю, я вчера к нему не попала. – Она старается, чтобы голос звучал сухо и безразлично. Актрисулечка моя!

– А то давай проведу.

– Ты? К нему?

– Да. – Что бы такое сказать, чтоб она сразу все поняла и поверила? А, вот: – Кстати, он и правда хорош. Только сперма горьковата.

Викусик громко, ненатурально ахнула и замерла с открытым ртом. Потом спросила:

– Что?.. Что ты сказала?

– Что слышала. Кстати, он сказал, что по сравнению со мной ты бревно.

Позабыв о своей роли, которую она доселе так старательно отыгрывала, Викусик кидается на меня. А я уже бегу в сторону поста охраны.

Добежав, позволяю себя догнать.

Викусик царапает мне лицо, потом вцепляется в волосы.

К нам уже бежит охранник.

– Нападение на координатора! – кричу я, вырываясь из лап Викусика.

Охранник пытается схватить Викусика за руку и сам отхватывает. После чего переходит в решительное контрнаступление и заламывает моей подруженьке руки за спину.

– В карцер ее! – приказываю я.

И с огромным удовольствием смотрю на то, как воющую Вику уволакивают.

Да, это особая Игра с особыми Правилами. И я очень хочу, чтобы эта Игра никогда не кончалась.