15. Преступления против славянских народов

Едва успев перебраться в имперскую канцелярию, Гитлер сразу же начал воплощать в жизнь программу, провозглашенную в книге «Моя борьба». Еще в 1932 году он сказал доктору Раушнингу, что «мы должны сознательно стать жестокими и принудить немцев к величию», если они хотят понять свою историческую миссию. «Я знаю, что должен быть суровым воспитателем». Война – суть и причина всех вещей. Гитлеру было наплевать на международное право и соглашения. В 1933 году Гитлер говорит Раушнингу: «Да, мы варвары! Это почетное звание. Именно мы омолодим и оживим мир». Гитлер говорил, что будет действовать постепенно, шаг за шагом, и с железной решимостью будет ждать подходящего для удара момента. Он покончит с еврейским христианством, с его женственной моралью жалости и заменит его верой в Бога, живущего в крови и судьбе Германии. Национал-социализм освободит даже американцев от их правящего класса. Раушнинг был в ужасе. Он бежал из Германии в США.

Тем временем национал-социалисты благодарили Бога, «пославшего им спасителя в час самых страшных бедствий», пославшего на Землю самую удивительную личность всех времен и народов. Ясно, что воля Бога проявилась в том, что мир наконец «будет освобожден от паразитов, которые более двух тысяч лет были причиной почти всех страданий и катастроф, которые разделяли и порабощали нации» – от евреев. Гитлер заявил 29 марта 1933 года: «Евреи должны знать, что их война против Германии со всей суровостью обрушится на головы немецких евреев». 2 мая 1933 года газета «Фёлькишер беобахтер» писала: «Те, кто пережил ликование и экстаз нашего возрождения, те, кто стал свидетелем марша миллионов, те, кто видел реющие флаги и слышал гремящие песни, не должны отныне тревожиться за будущее Германии!»

Еще в 1932 году некто Эвальд Банзе опубликовал книгу, вскоре переведенную на английский язык: «Германия, готовься к войне». Будущее, писал автор, будет осенено знаменами Третьего рейха, а в мире станет господствовать самая творческая нация – немецкая. Нордические германцы никогда не вели войн, чтобы жить, но всегда жили, чтобы воевать. Британцы никогда не понимали воинской славы. Банзе начертал подробный план первого после 1066 года вторжения германцев на Британские острова. После победы на Западе Германия обратит свой взор на Восток. Нацисты дезавуировали Банзе как безответственного мечтателя, но тем не менее Гитлер назначил его профессором кафедры обороны в Брауншвейге.

3 февраля 1933 года Гитлер доложил свою программу командующим армией и флотом. Для начала он предложил воссоздать германскую армию. Для какой цели? У Германии слишком тесное жизненное пространство. Гитлер говорил о «завоевании на Востоке жизненного пространства и о его беспощадной германизации. Молодежь и вся нация должны быть ориентированы на войну, ибо только она может спасти немецкий народ от бездны; для этого необходимо строгое авторитарное правление, раковая опухоль демократии должна быть удалена». Генералы и адмирал Редер слушали все это, не возражая.

Во время I съезда нацистской партии, состоявшегося летом 1934 года в Нюрнберге, фюрер, держа в руке окровавленный флаг (по легенде, это была кровь одного из гитлеровских «апостолов», павших во время неудачного путча 1923 года), обошел строй делегатов съезда и прикоснулся реликвией ко всем другим знаменам. Он говорил: «Мы счастливы от сознания того, что будущее принадлежит нам. Настанет день, когда мы воочию увидим единый рейх». Штрейхер: «Нация, не соблюдающая свою расовую чистоту, обречена на гибель».

5 августа 1934 года умер Гинденбург, оставив политическое завещание, таинственно, впрочем, исчезнувшее.

Верующий католик Карл Отмар описывает в своем «исследовании морального разложения офицеров рейхсвера», как генерал Бломберг и полковник Рейхенау, воспользовавшись политической сумятицей, наспех составили текст новой присяги – не государству, а персонально Адольфу Гитлеру.

Многие немцы до сих пор продолжают распространять легенду о том, что Гитлер хотел дружбы с Великобританией, но они забыли, что сказал Остин Чемберлен 5 июля 1933 года: «Можем ли мы по-настоящему дружить с нацией, которая на основании расовой принадлежности объявляет вне закона целую расу в границах своей страны и отказывается обращаться со своими согражданами как с равными? Дух, проявленный немцами в Германии, является угрозой для любой нации, проживающей вне пределов Германии, и для любой расы, над которой немцам удастся установить свое господство». Профессор Джулиан Хаксли назвал идею арийской расы абсурдной и опасной.

Генерал Бломберг говорил 29 июня 1933 года: «Вермахт, который с гордостью носит символы немецкого возрождения на касках и форме, вместе со всей нацией твердо стоит на стороне вождя государства Адольфа Гитлера». Этот сумасшедший вместе с другими безумцами изо всех сил старались убаюкать соседей и внушить им такую же забывчивость. Гесс говорил в 1933 году: «Руководители нашего государства хотят донести до всего мира, что ни один серьезный человек в Германии не вынашивает планов насильственного уничтожения независимости других наций». 27 мая 1933 года Гитлер сказал, что «национал-социализм отвергает идею германизации других наций. Мы никогда не будем даже пытаться подчинить себе другие нации». 15 октября 1933 года он повторил, что его единственной целью было «мирно трудиться во имя выздоровления несчастного больного мира, но мир в ответ уже много месяцев преследует нас, обливая потоками лжи и клеветы. Люди, которые сегодня правят Германией, не имеют ничего общего с платными предателями ноября 1918 года». 21 мая 1935 года он уверял мир: «Национал-социалистическая Германия, исходя из своих внутренних убеждений, желает мира».

В «Моей борьбе» он говорил другое: «Только прикрыв британский тыл новой Германии, сможем мы начать поход» в Россию. В 1937 году он даже приказал Риббентропу войти в контакт с Черчиллем и донести до него эту идею. Риббентроп просил свободы действий в Восточной Европе, так как Белоруссия и Украина нужны Германии для обеспечения ее будущего. Черчилль ответил, что Великобритания никогда не предоставит Германии свободу действий на Востоке. Риббентроп тогда прямо сказал, что ради достижения своих целей Германия будет вести войну и никто не сможет ее остановить. 5 ноября 1937 года Гитлер сказал Герингу, Нейрату, генералам Бломбергу и Фричу, а также адмиралу Редеру, что за четыре с половиной года пришел к выводу, что Германия должна расширить жизненное пространство для своего растущего населения. Конечно, это рискованно, ибо нападающая сторона всегда сталкивается с сопротивлением. 23 ноября 1937 года на секретном совещании Гитлер сказал политическим руководителям, что по сравнению с Великобританией и Россией Германия находится в отчаянном положении, сложившемся в результате векового развития. Когда-то немцы были господствующей расой и господствующей державой, и ее миссия – снова стать такой державой. Сила всегда права. Какая разница, любят ли нас? Главное, чтобы нас уважали. Какая разница, ненавидят ли нас? Достаточно, чтобы нас боялись. В том же году, незадолго до своей смерти, Людендорф сказал: «Горе Германии, если Гитлер возьмет руководство на себя! Будет война, и эта война закончится тем, что наши враги пожмут друг другу руки в центре Германии».

Гитлер неустанно твердил о своей приверженности миру, но разорвал Локарнский пакт, подтвержденный им в 1935 году, и ввел войска в демилитаризованную Рейнскую область. Он сказал, что никогда не нападет на Австрию и Чехословакию, но втайне разрабатывал планы нападения. 5 ноября 1937 года он сказал Генлейну: «Для того чтобы улучшить наше стратегическое положение, мы – на случай войны – должны уничтожить одновременно Австрию и Чехословакию. Все должно быть сделано молниеносно». Гитлер надеялся найти на захваченных землях пропитание для пяти или шести миллионов немцев, в частности, при том условии, что с захваченных земель удастся изгнать два миллиона чехов и миллион австрийцев. Он вторгся в Австрию в 1938 году и был с таким восторгом встречен многими австрийцами, что «Нойе Баслер цайтунг» писала: «Невозможно описать сцены ликования, охватившего страну после вступления в нее Гитлера». Даже кардинал Инницер нанес Гитлеру визит, чтобы «выразить радость по поводу воссоединения Австрии с рейхом», и пообещал Гитлеру «полную поддержку со стороны австрийских католиков».

Когда западные державы уступили, Гитлер начал претендовать на судетских немцев, имея в виду заводы «Шкода». Получив Судеты на позорной Мюнхенской конференции, он публично объявил, что ему не нужны чехи, но ближайшему окружению сказал, что не собирается придерживаться Мюнхенского соглашения. Он приказал своему ставленнику Конраду Генлейну постоянно нарушать общественное спокойствие, чтобы иметь предлог для вмешательства.

Гитлер вошел в Прагу, а вскоре начал беспокоить Польшу. В 1934 году он сказал доктору Раушнингу, что не желает никакого урегулирования с Польшей. Своим генералам он несколько раз говорил о планах завоевания территорий на Востоке. Прямо он объявил об этом 11 августа 1939 года верховному комиссару Данцига Карлу Й. Буркхардту. Но в немецких книгах теперь обвиняют Великобританию за то, что она дала гарантии Польше, тем самым сделав невозможным (никогда и не планировавшееся) урегулирование отношений с Польшей. Немцы никогда не бывают виноватыми – за все несут ответственность другие. Геринг сказал в декабре 1939 года: «Великобритания хотела этой войны». Но граф фон Гален, знаменитый мюнстерский епископ, сказал в день начала войны: «Finis Germaniae» («Конец Германии»). Когда в конце лета 1938 года генерал Бек попробовал возражать фюреру, Гитлер сказал: «Вермахт – инструмент нашей политики. В нужный момент я отдам приказ моей армии. Армия должна повиноваться, а не рассуждать, хорош приказ или плох». Генерал Бек ответил: «Такой взгляд неприемлем для меня, как начальника Генерального штаба. Я не могу брать на себя ответственность за приказы, которые не одобряю». Это был тогда единственный генерал, вставший в оппозицию Гитлеру. В 1944 году после неудачного покушения на Гитлера генерал Бек застрелился.

23 мая 1939 года Гитлер рассказал Герингу, Редеру и другим о своих планах нападения на Польшу. Справедливо это или нет, но речь идет о жизни и смерти для восьмидесяти миллионов немцев. Гитлер сказал: «Я дам вам пропагандистский повод для начала войны. Не важно, будет он правдоподобным или нет. Право не играет на войне никакой роли – только сила». 22 августа 1939 года Гитлер сказал своим генералам: «Я отдал приказ расстреливать каждого, кто посмеет даже на словах критиковать этот принцип, – это будет физическое уничтожение врага». Дивизии «Мертвая голова» он отдал приказ «без милости и жалости убивать всех мужчин, женщин и детей польского происхождения. Польша будет обезлюжена и заселена немцами». Семь лет спустя судьи нюрнбергского трибунала говорили об обвиняемых генералах: «В большой мере они ответственны за несчастья и страдания, выпавшие на долю миллионов мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную военную профессию. Без их военного руководства агрессивные амбиции Гитлера и его нацистов остались бы пустой стерильной болтовней». Генерал Бек говорил еще 16 июля 1938 года: «История возложит на высших офицеров вермахта ответственность за это кровавое преступление, если они не поступят в соответствии с опытом, политическим сознанием и совестью. Долг выполнять приказы заканчивается там, где понимание, совесть и чувство ответственности запрещает повиноваться преступным приказам».

С момента своего первого появления на политической сцене Гитлер метал громы и молнии в адрес «еврейского большевизма», но 23 марта 1933 года он внезапно изменил тональность и заявил, что намерен поддерживать дружественные отношения с Советской Россией, плодотворные для обеих стран. В 1936 году тон заявлений об отношениях Германии и России снова изменился: «Это два разных мира, которые никогда не сойдутся, а могут только все больше и больше удаляться друг от друга». 30 января 1937 года он сказал: «Для нас большевизм – это чума». 13 сентября 1937 года он снова заговорил о «еврейском большевизме» и назвал его «главной угрозой существующему социальному порядку. Евреи несут факел большевистской революции в демократический мир. Конечная их цель – мировая большевистская революция», направленная на «истребление родственных немцам наций. Последним представителем обнищавшего интеллектуального знания останется еврей». Втайне, однако, Гитлер чувствовал большую склонность к сталинскому тоталитаризму, чем к демократиям Запада. В 1934 году он сказал доктору Раушнингу: «Я не только завоеватель, но и исполнитель начертаний марксизма, если, конечно, освободить его от еврейско-талмудического догматизма. Я многому научился у марксизма и без колебаний признаю это. В марксизме воплотился национал-социализм». В 1943 году Гитлер говорил генералу Йодлю: «Что за ничтожные людишки Рузвельт и Черчилль! Первый – калека, второй загоняет себя в гроб курением и пьянством. Но Сталин? Вы знаете, я до сих пор очень высоко его ценю. Он, не колеблясь и не стесняясь, выполняет свою программу. Мне надо еще учиться его отваге».

В некоторых немецких книгах можно найти легенду о том, что Гитлер был вынужден начать превентивную войну против России. Авторам следовало бы перечитать речи Геббельса, произнесенные после нападения на Россию, в одной из которых он торжествующе заявил, что немецкие солдаты захватили самую богатую житницу на Востоке. «Мы перестали быть нацией без жизненного пространства». 20 апреля 1941 года Гитлер говорил: «Когда Советский Союз за несколько месяцев падет под ударами наших армий, огромные экономические ресурсы Востока будут нашими. Это поможет нам принудить к миру Великобританию и построить Германскую империю». Один честный немец сказал в 1955 году: «Говоря о большевизме, Гитлер имел в виду украинскую пшеницу. Именно Гитлер своим безумным нападением на Россию привел коммунизм в Центральную Европу».

В бесчисленных немецких книгах и статьях можно найти и легенду о том, что национал-социализм стремился поставить заслон на пути русской угрозы. Но разве не говорил еще в 1933 году Томас Манн, что национал-социализм есть низшая разновидность большевизма? Лгал после войны и последний начальник гитлеровского Генерального штаба генерал-полковник Гудериан, говоривший: «Наши солдаты сражались и гибли за Европу». Но Томас Манн говорил во время войны: «Свобода – это свет и душа Европы. Любовь и похвала истории будут с теми, кто пал за них, а не с теми, кто расстреливал их из танков». Своим одичавшим соотечественникам Манн сказал: «Как рабы жалкого фанатизма Гитлера, вы продолжаете сражаться за ужасный новый порядок в Европе». Многие немцы до сих пор считают войска СС первой европейской армией, предшественницей вооруженных сил НАТО. Войска СС были составлены из национал-социалистов и тех норвежских, датских, голландских, бельгийских, французских и швейцарских предателей, которые, изменив своим государствам, примкнули к фюреру. Испания отправила в Германию на помощь Гитлеру Голубую дивизию. Тем временем гитлеровские палачи убивали участвовавших в Сопротивлении соотечественников тех предателей. Последние письма казненных патриотов были собраны и опубликованы отдельной книгой «И пламя не пожрет тебя». Она была напечатана в Швейцарии с предисловием Томаса Манна. Эти жертвы немецкого варварства, писал он, «были истинными представителями европейской молодежи, объединившейся для сопротивления немецкому уничтожению своих отечеств, против мерзости гитлеровской Европы, ужасов гитлеровского мира». Один из таких молодых людей, которому едва исполнилось девятнадцать, писал домой незадолго перед казнью: «Я мог спасти свою жизнь, но предпочел смерть, так как не хочу ни словом, ни делом предавать мою родину». Один греческий студент писал 5 июня 1942 года: «Сегодня нас казнят. Мы умрем достойными памяти отцов, не посрамив Грецию». Из письма румына: «Остается только одно утешение. Моя могила прибавится к могилам предков. Знать, что соборы Шартра и Реймса будут жить и после моей смерти». Серб писал своему еще не родившемуся ребенку: «Храни в сердце жажду знания и ненависть ко лжи и злу. Я знаю, что должен умереть, и мне стыдно, что я оставляю тебя одного в этом безжалостном мире. Доброй ночи, дитя мое, да будет радостным твое пробуждение».

Немецкие христиане, вынужденные воевать в германской армии, часто спрашивали себя: «Какой смысл в этой войне? Мы сражаемся с большевизмом за границей и за большевизм в нашей стране». Э.М. Ремарк жалеет честных немецких солдат, ставших «пушечным мясом и навозом для гитлеровского тысячелетия». Один из этих солдат говорит еврею, прячущемуся от преследования, что вынужден сражаться, «чтобы преступники, которые охотятся за тобой, могли и дальше цепляться за власть». Эсэсовцы, говорит он, сжигали все на своем пути, отступая из России, и расстреливали каждого, кто попадался им навстречу, они вели себя как Аттила и Чингисхан. Писатель Х.Х. Кирст устами честного полковника говорит, что Бог не имеет ничего общего с этой Германией, с врожденными преступниками и убийцами по убеждению. Фельдмаршал граф фон Хеслер говорил задолго до Гитлера: «Долг нашей цивилизации воздвигнуть храм на горе трупов, на океане слез и на предсмертном хрипе массы умирающих людей».

Чехи ненавидели австрийцев и немцев с тех пор, как в начале Тридцатилетней войны объединенная армия австрийцев и баварцев под командованием генерала Тилли разбила в 1620 году у Белой Горы чешскую армию и истребила все чешское дворянство. У народов долгая память. Когда чехи в 1848 году хотели освободиться от власти Габсбургов, их движение было жестоко подавлено Меттернихом. Во время Первой мировой войны австрийские власти бросили в тюрьмы многих чешских лидеров; Масарику и Бенешу удалось бежать. Многие чешские полки на Восточном фронте в полном составе сдавались русским. Бравый солдат Швейк чешского писателя Ярослава Гашека стал символом отношения чехов к войне. После войны президент Масарик говорил о шестидесяти тысячах чехов, сербов, румын и итальянцев, казненных австрийскими властями. Он напомнил немцам, что не Кант, Гердер и Шиллер, а Гегель, Гартман и Ницше стали духовными вождями прусских немцев, один из которых, Вернер Зомбарт, определял прусский милитаризм как «Фауста, Заратустру и Бетховена, сидящих в одном окопе». Пангерманисты угрожали истребить или онемечить чехов и поляков, заявляя: «Право и даже долг немцев, обладающих более высокой культурой, стать расой господ – единственной и абсолютной расой господ. Германия станет спасительницей Европы и всего человечества».

В 1932 году Гитлер говорил доктору Раушнингу, что переселит чехов в Сибирь или в волынские болота. Знаменитый чешский писатель Карел Чапек называл гитлеровскую Германию «величайшим культурным фиаско в мировой истории: вся нация, весь рейх, исповедует животное верование, вся нация, включая профессоров, пасторов, писателей, врачей и юристов, верит в расу и прочий вздор». В 1936 году профессор К. Биттнер из Немецкого университета в Праге напомнил чехам, что в Средние века они представляли низший слой общества и что присутствие немцев в Богемии – это лишь часть немецкого натиска на Восток. Судетские немцы заварили мюнхенскую кашу своим мятежом, а их лидер Конрад Генлейн, выступая по германскому радио, заявил, что вернет судетских немцев в лоно германского рейха. В беседе с немецким подполковником Кёхлингом он определил цель действий немецкого добровольческого корпуса в Чехословакии: «Провоцирование беспорядков и столкновений».

Вступив в Судеты, немцы принялись грабить чешские библиотеки и изымать все промышленные предприятия, принадлежавшие чехам и евреям. В Германию вывозили сырье, продовольствие, железнодорожные вагоны, паровозы и даже рельсы. Вывозили также живописные полотна и скульптуры. Когда, нарушив Мюнхенский договор, немцы оккупировали чешские земли и Прагу, их радостно приветствовали только немцы, а чехи встречали слезами и сжатыми в бессильной ярости кулаками. Люди, стоявшие на улице, внезапно бросились вперед, преградив дорогу танкам. Люди пели старый гимн славянского сопротивления: «Молния и ад, тщетна ваша злоба». Немцы ограбили Чешский национальный музей, Галерею современного искусства и вывезли из Национального банка всю наличную иностранную валюту и все золото (двадцать три тысячи килограммов). Из этой огромной суммы чехи после войны не получили ни копейки. Чешских крестьян сгоняли с земли, а на их место приходили немецкие переселенцы. Многие чехи были арестованы, подвергнуты пыткам и убиты. Многие профессора и преподаватели были брошены в концентрационные лагеря, где большинство из них умерли от ужасающих условий. Университеты и многие средние школы были закрыты, лаборатории ограблены. Учащимся перестали преподавать чешскую историю и по шестнадцать часов в неделю вдалбливали в головы нацистскую идеологию. К.Х. Франк, бывший директор одной судетской средней школы, стал хозяином жизни и смерти всех граждан. Франк разработал план уничтожения части чехов и превращения остальных в рабов высшей расы. Газета «Фёлькишер беобахтер» сетовала на то, что слишком много образованных чехов. В Праге нацисты приступили к планомерному уничтожению культурной жизни покоренной нации. 17 ноября 1939 года было убито много чешских студентов. Во время пыток их погружали в ледяную воду и заставляли кричать «Спасибо вам». Потом их привязывали к столбам и расстреливали. Многие студентки были изнасилованы. Нацистские варвары прижигали им груди сигаретами, заставляли пить мочу, а потом убивали. Когда чехи обратились к новым властям за разрешением открыть Пражский университет, они получили от К.Х. Франка такой ответ: «Если Великобритания выиграет войну, то вы сами откроете ваш университет. Если же победим мы, то с вас хватит и начальных школ».

Томас Манн, говоря во время войны о планах Гиммлера истребить всех чехов, если они взбунтуются против расы господ, называл протекторат таким же дьявольским политическим образованием, как и Польское генерал-губернаторство. Нацисты, говорил Манн, прекрасно понимают, что университеты – это питомники человеческой гордости и свободы. Первым главой протектората, прибывшим в оккупированную Прагу, стал дипломат Нейрат. В августе 1940 года он направил Гитлеру свой и Карла Германа Франка план дальнейшего отношения к чехам. Нейрат предлагал онемечить часть чехов, а остальных депортировать, в то время как Франк предлагал истребить всех. Обергруппенфюрер СС Рейнгард Гейдрих был типичным воплощением – как замечает его британский биограф Чарльз Уайтон – ментальности «приказ есть приказ», господствовавшей в Германии со времен Фридриха II. Это был самый «демонический из всех нацистов». Это он вещал о том дне, когда Адольф Гитлер «займет в Германии то место, какое ныне занимает Христос», это он организовал поджоги синагог в Германии 9 ноября 1938 года, это он был главным исполнителем истребления евреев. Прибыв в Прагу, он немедленно начал терроризировать чехов, которых, наряду с поляками и русскими, считал недочеловеками. Его убили два чеха. Гитлер, примчавшийся в Прагу, возносил до небес павшего поборника великой Германии, а на похоронах оркестр играл траурный марш из вагнеровской «Гибели богов». Возмездие было ужасным. Были арестованы сто тысяч человек, расстреляны сто интеллектуалов. Нацисты сожгли деревню Лидице, убили там сто семьдесят трех мужчин, а женщин отправили в концентрационные лагеря, где большинство их погибло. Дети исчезли; некоторые из них выступили свидетелями на Нюрнбергском процессе.

Ульрих фон Хассель, позже повешенный гитлеровскими палачами, писал в 1939 году в своем дневнике о «преступных авантюристах, которые правят нами, о позоре, который они навлекли на Германию своей войной против Польши, о жестоких бомбардировках, о зверствах СС, особенно против евреев». 16 марта 1941 года он записал в дневнике: «Отвратительные новости приходят из Польши, Норвегии и Голландии. Они возбуждают неописуемую ненависть к немцам». Вот еще запись, от 1 августа 1942 года: «Ужасающий террор Гейдриха. Сровнены с землей два населенных пункта. Все мужчины убиты, все женщины депортированы, все дети распределены по воспитательным учреждениям. Ужасные вещи происходят в Польше. От них я не могу спать по ночам, а вспоминая о них, краснею от стыда».

Обратимся теперь к полякам. Австрийский историк Фридрих Геер говорит, что «первородный грех германской истории» начался с немецкого короля Конрада II, в союзе с русским князем Ярославом напавшего на Польшу, «этот оплот против натиска русских, византийцев и турок». В XVIII веке Польша подверглась трем разделам. Профессор Фёрстер говорит: «Россия без поддержки Австрии и Пруссии никогда не решилась бы на расчленение Польши». Честный немецкий аристократ граф фон Штейн назвал раздел Польши преступлением. Фридрих II Прусский отобрал у поляков многие провинции и заселил их немцами. В XIX веке были арестованы многие польские ксендзы, воспротивившиеся приказу учить немецкий язык. Бисмарк, союзник царской России, враждебно отнесся к Польскому восстанию 1863 года. Впоследствии он запретил преподавание польского языка в польских школах. В 1885 году он изгнал с родных мест триста тысяч поляков, искони проживавших в Пруссии. Они были изгнаны с невиданной жестокостью. 11 сентября 1922 года генерал Сект писал в меморандуме, направленном германскому правительству: «Само существование Польши невыносимо и противоречит жизненным интересам Германии. Польша должна исчезнуть и исчезнет. Уничтожение Польши должно оставаться основной целью германской политики. Этой цели можно достичь – и мы ее достигнем – только с помощью России».

Потом пришел Гитлер, который говорил Франку еще до нападения на Польшу, что перед ним, как перед генерал-губернатором, стоит поистине дьявольская задача. После поражения Польши генерал Гаммерштейн говорил, что «орды Гиммлера набросились на поляков, производя среди них страшные опустошения. Они истребляли интеллигенцию и сотнями убивали простых людей. Людей убивали целыми деревнями».

Теодор Хеккер записал в своем дневнике, что, по мнению Гитлера, на земле существует три сорта людей: сверхлюди, люди и недочеловеки. «Вождь немцев – это вождь сверхлюдей. Евреи – недочеловеки. К ним ближе всех подходят поляки – за исключением, может быть, негров».

Поляки прошли через варварские унижения, их лишили всех человеческих прав. Гражданское население обдуманно уничтожалось во время военных операций и после них, узники тюрем и концентрационных лагерей подвергались неслыханным пыткам. Насилие было хорошо организованным. Польских крестьян сгоняли с земли и вывозили на рабский труд в Германию. «Ни один сантиметр завоеванной нами земли, – похвалялся в одном из своих плакатов гаулейтер Грейзер, – никогда не будет снова принадлежать поляку. Поляки могут работать на нас, но не как руководители, а как рабы!» Многие польские профессора, учителя, священники, судьи, адвокаты и врачи были отправлены в концентрационные лагеря, где большинство их умерло от голода и пыток. Кардинал Хлонд говорил папе Пию XII: «Монастыри подвергаются методическому подавлению. Оккупанты похитили у церкви храмы, дворцы епископов, семинарии, дома духовенства и деньги семинарий». Захватчики систематически уничтожали польскую культуру. Немцы утверждали, что они – раса господ, а поляки – раса, достойная только презрения. «Ни один немец, – говорили они, – не смеет говорить, что знает приличного поляка. Нет приличных поляков, как нет приличных евреев». Эти цитаты взяты из книги, опубликованной польским эмигрантским правительством. Книга иллюстрирована страшными фотографиями: расстрелы и повешения поляков. Хохочущие немецкие солдаты отстригают пейсы и бороды у верующих иудеев, евреи с желтыми нарукавными повязками с нарисованными на них звездами Давида. Старики евреи, роющие землю под надзором немецких солдат, строительство стены Варшавского гетто, снос памятника великому польскому поэту Адаму Мицкевичу, плакат с изображением разрушенной польской столицы и подписью: «Англия, это твоя работа!», поляки, отправляемые на принудительную работу в Германию. В 1941 году Томас Манн говорил по британскому радио о «неслыханных преступлениях против поляков и евреев» и о «непомерной ненависти, которая однажды неизбежно падет на ваши головы».

Как губернатор Франк справлялся со своей дьявольской задачей, можно прочесть в его многотомном дневнике, хранящемся в Варшавском музее немецких преступлений.

Вот несколько отрывков из этого дневника:

«Пусть никто не думает, что из 540 миллионов злотых, изъятых генерал-губернатором из Польского банка, ничего не было возвращено рейху. Генерал-губернатор отослал в рейх полмиллиарда. [После войны поляки не получили назад ни копейки из изъятых денег.]

Если бы я приказал вывешивать по одному объявлению на каждых семь расстрелянных поляков, то в Польше не хватило бы леса для изготовления бумаги для таких объявлений.

Прежде чем немецкая нация ощутит голод, от него будет страдать население оккупированных территорий. Последствия этого следует принять холодно и без всякой жалости.

Когда мы выиграем войну, то из поляков, украинцев и всех прочих бездельников можно будет сделать фарш».

Немецкий аристократ барон фон Майделль, стыдясь того, что творили немцы, говорил, что никогда не забудет работавших в Освенциме полуголых истощенных женщин в лохмотьях, с коротко остриженными волосами. «В субботу мне пришлось увидеть бесконечную процессию отчаявшихся людей, входивших в ворота ада, откуда не будет возврата. С полудня до вечера я видел, как над лесом стлался жирный дым «еврейского костра». У барона создалось впечатление, что в Освенциме убивали только евреев, но он не мог знать, что столько же, если не больше, поляков тоже лишились жизни в этом лагере смерти. Польский премьер-министр Юзеф Циранкевич провел в Освенциме несколько лет и уцелел только чудом. Капитан Х.Дж. Деларджи сказал: «Освенцим – это надир человеческой низости. Тысячи немцев непосредственно и лично виновны в ней: инженеры, строившие подъездные пути; ученые, создавшие газовые камеры и крематории; врачи, производившие свои грязные эксперименты; дантисты, извлекавшие у заключенных золотые коронки; вся прогнившая администрация, надзиратели и пыточных дел мастера – все они несут личную ответственность. Многие из них гордились ею. На многих орудиях пыток красуется клеймо изготовителя».

Многие преступники Освенцима были арестованы, судимы и приговорены к смерти. Среди обвиняемых был эсэсовский врач Мёнх. Когда он предстал перед трибуналом, бывшие польские узники Освенцима свидетельствовали, что это был единственный немец, который хорошо к ним относился, а многих спас от верной смерти. Выяснилось, что у доктора Мёнха была жена-еврейка и, чтобы скрыть это, он вступил в СС.

Поляки сохранили Освенцим в том виде, в каком увидели лагерь освободившие его в 1945 году русские. Теперь обратимся к русским. В Нюрнберге мы услышали о предупреждениях графа Шуленбурга, говорившего, что русские делают все, чтобы избежать конфликта с Германией, и скрупулезно придерживаются условий заключенного с Германией экономического соглашения. Август Винниг в своей автобиографии рассказывает о том, что сказал Сталин одному немецкому предпринимателю, посетившему Россию: «Передайте ему [Гитлеру], что я не советую ему делать ошибку. В моем распоряжении пятнадцать миллионов хорошо вооруженных и обученных солдат. У меня столько танков и самолетов, что он будет неприятно поражен, напав на меня». Гитлер, однако, 18 декабря 1940 года приказал своим генералам «сокрушить Советскую Россию в ходе быстротечной военной кампании… Конечная цель – создание заградительного барьера против Азиатской России по линии, идущей от Волги до Архангельска». Генерал-полковник Гальдер докладывал 22 июня 1941 года: «Очевидно, что по всей линии фронта была достигнута тактическая внезапность». Гитлер говорил, что снова, как и в случае с Норвегией, Данией, Голландией и Бельгией, необходимо подчеркнуть, что его вынудили к этой войне. Он не стал говорить о своих планах – все «окончательные решения», расстрелы и выселения последовали потом. Перед нападением на Россию Гитлер сказал своим генералам, что война с Россией – это расовая война, а так как Россия не подписала Гаагскую конвенцию, то с русскими военнопленными и политическими комиссарами не надо обращаться в соответствии с этой конвенцией.

Когда армии Гитлера 22 июня 1941 года вторглись в Россию, эсэсовцы, эти борцы за европейскую культуру, писали, всерьез восприняв лозунги «Моей борьбы»: «Новый поход немцев – это дело нашего фюрера, фюрера всех немцев. Теперь граница Восточной Европы навсегда станет безопасной. Завершается история длительностью в три тысячелетия. Готы снова на коне, и каждый из нас – доблестный германский воин!» Русские в 1945 году дали достойный ответ: «Славянам возвращены их исконные земли, отнятые немецкими рыцарями в тринадцатом веке». В 1942 году Гитлер говорил: «Наша цель лишить противника районов богатых пшеницей и углем и приблизиться к его нефти. Сейчас мы хотим захватить Сталинград. И можете быть уверены, что никому не удастся нас оттуда вытеснить».

Аудитория, слушавшая Гитлера в Берлинском дворце спорта, бешено аплодировала этим словам. Генерал-полковник Гудериан в 1945 году жаловался, что пошли прахом тысяча лет немецкой колонизации. Но еще в 1926 году генерал фон Шёнайх, ученик Ф.В. Фёрстера, говорил графу Фрейтаг-Лорингховену, одному из националистических могильщиков Веймарской республики, что «обширные имения», принадлежавшие ему и его сотоварищам юнкерам, стали их собственностью только благодаря тому, что их предки «вторглись в страну латышей и отобрали у них землю».

За два месяца до нападения Гитлера на Россию Розенберг назвал Россию не «субъектом европейской политики», а «объектом немецкой мировой политики». По мнению Розенберга и многих других немцев, нападение Гилера было устранением результатов вторжения гуннов в 375 году. Профессор Берлинского университета доктор Конрад Мейер сказал 23 октября 1941 года на открытии выставки «Планирование и реконструкция Востока» в Познани: «Все, кто призван работать над установлением нового порядка на Востоке, должен обладать верой, фантазией и мужеством». 12 февраля 1942 года на встрече профессоров Герхарда фон Менде, Б.К. Шульца и Ойгена Фишера имела место дискуссия по поводу того, что делать с покоренными народами. Более подробные планы мы знаем из одного документа объемом около тридцати страниц, датированного 27 апреля 1942 года. Прибалтийские государства, Польша и большая часть прилегающей российской территории до линии, протянувшейся от Ладожского озера до Валдайской возвышенности и далее к югу через Брянскую область до Черного моря, должна быть колонизована миллионами немцев. Что касается «чуждых рас» Востока, то большая их часть – от тридцати до пятидесяти миллионов человек должны быть выселены в Сибирь, меньшинство «подходящих» чехов и поляков подлежали германизации, а евреи полному истреблению. Германизировать «нордические» типы было необходимо из-за потерь немецкой крови на полях сражений и из-за большой примеси нежелательной крови, влитой в жилы немецкой нации привезенными в Германию подневольными рабочими. «Немецкие женщины проявили себя в этом деле не с самой лучшей стороны… Самая страшная опасность, которая может нам грозить, – это победа панъевропейской идеи, следствием которой может стать лишь возникновение большой европейской помойки».

В частности, профессор Берлинского университета Вольфганг Абель предупреждал нацистских бонз о русской опасности. В жилах русских, говорил он, течет много «нордической» крови, а биологически они сильнее, чем немцы. Если Германия забудет об этом факте, то через двадцать пять – тридцать лет ей придется вести с Россией еще одну войну. Лучшее, что можно в этом случае сделать, – это максимально снизить рождаемость среди русских. Добиться этого можно массированной пропагандой, лекциями, памфлетами, с помощью газет, кино и радио. Необходимо пропагандировать применение противозачаточных средств, разрешить искусственные аборты и подготовить соответствующий персонал. Не следует бороться с детской смертностью и поощрять добровольную стерилизацию.

В ноябре 1941 года Гитлер заявил, что заселит русское пространство немцами. В 1942 году он сказал, что не будет никакой возможности учить русских, украинцев и другие народы Востока читать и писать, ибо грамотные представители этих народов приобретут исторические знания и станут врагами Германии. В мае 1942 года он сказал: «Если мы хотим получить кавказскую нефть, нам надо навести там жесточайший порядок». Крым должен быть перестроен так, чтобы немцам следующих поколений не могло даже прийти в голову кому-то отдать это чудо немецкой предприимчивости. 12 апреля 1942 года Гитлер сказал: «Если мы выиграем войну, то нам не придется сожалеть о потраченных на вермахт миллиардах. Они уже окупились рудными месторождениями, попавшими в наши руки за последний год в России».

В январе 1941 года Гиммлер сказал собравшимся в Везельбурге высшим чинам СС, что уничтожение тридцати миллионов славян является необходимым условием успешного планирования на Востоке. 4 октября 1943 года он же сказал руководителям СС в Познани: «Меня совершенно не интересует, как чувствуют себя русские или чехи. Процветают другие нации или умирают от голода – интересует меня только в той мере, в какой они нужны нам в качестве рабов нашей культуры. Умрут десять тысяч русских женщин, копая противотанковый ров, или нет, интересует меня только в отношении того, успеют ли они вырыть этот ров вовремя… Тревожиться за них – это преступление против нашей крови, и еще большее преступление – прививать им наши идеалы, ибо это создаст нашим детям и внукам еще большие трудности в отношениях с ними».

Гитлер сказал, что нация, сознающая свою миссию, имеет право завоевать и колонизировать Восток. Русские, говорил он, недочеловеки, и обращаться с ними надо именно как с таковыми. Лютеранский богослов профессор Гельмут Гольвицер сказал после войны: «Это одно из величайших преступлений – называть русских недочеловеками. Они не только «такие же люди, как мы», они – крестьяне с естественными чувствами, сильными страстями, живым умом и зачастую удивительным тактом».

Еще до того как германская армия пересекла русскую границу, Кейтель и Йодль издали приказ убивать всех русских комиссаров, попавших в руки немецкой армии, и сотни таких комиссаров, одетых в военную форму, были убиты. «Невозможно, – говорит граф Биркенхед, – удержаться от сравнения наполеоновского нападения на Россию с нашествием Гитлера. Обе агрессии вынашивались умами, поглощенными чудовищным эгоизмом. Агрессию Наполеона с агрессией Гитера сближает то, что обе они были вероломными и скрытными, при обоих нападениях стратеги не учли пространство и климат. Разница же заключается в одном-единственном факте: Наполеон не был таким чудовищем, как Гитлер. Он был свободен от отвратительной ненависти к славянам, которая толкала Гитлера на создание в составе армии эйнзатцгрупп, занимавшихся массовыми убийствами».

Гиммлер говорил, что видит германизацию Востока не такой, какой она бывала ранее; только истинные немцы с чистой германской кровью будут населять восточные территории. Победоносный конец войны откроет свободную дорогу на Восток, и мир станет свидетелем создания Германского рейха с населением в сто двадцать миллионов немцев, рейха, который станет самым могущественным государством Европы. Фельдмаршал Рейхенау говорил, что было бы излишней добротой кормить гражданское население и военнопленных. Ему вторил фельдмаршал Манштейн. Риббентроп говорил, что гуманитарная сентиментальность в отношении русских заведет Германию в безнадежный тупик.

Геринг в 1943 году писал графу Чиано: «В лагерях для русских военнопленных участились случаи людоедства. Только в этом году от двадцати до тридцати миллионов людей умрут от голода. Вероятно, это хорошо, так как некоторые нации стоит проредить». В так называемой «Зеленой папке» Геринга хранился приказ Гитлера вывозить из России все, что может оказаться полезным для немецкой военной машины. Экономический штаб Геринга вывозил из России все, прекрасно зная, что из-за этого миллионы русских умрут от голода. Геринг говорил своим подчиненным 5 октября 1942 года, чтобы они не забывали, что у России отобраны самые плодородные провинции: там можно найти яйца, масло и муку в невообразимых количествах.

Генерал фон Гревениц приказал расстреливать тех русских военнопленных, кто из-за истощения не способен работать. Великое множество русских военнопленных было брошено умирать в чистом поле без продовольствия и медицинской помощи. Многие умирали от эпидемий; голодные солдаты ели мясо своих умерших товарищей. Эсэсовец Пауль Вальдман говорил на Нюрнбергском процессе, что за короткое время в концентрационном лагере Заксенхаузен были убиты и сожжены восемьсот сорок тысяч русских военнопленных. Рейхскомиссар Эрих Кох сказал: «Мы – раса господ. Я пришел сюда не для того, чтобы раздавать благословения. Простой немецкий рабочий в тысячу раз более ценен в расовом и биологическом отношении, чем любой русский». Шеф отдела расовой колонизации Гофман писал в 1942 году: «Земли хватит для всех, кто пожелает стать колонистом. Даже дети наших солдат и их дети найдут здесь в будущем достаточно земли. Пусть никто не боится опоздать». Они разрушили 1700 городов, 70 тысяч сел и деревень, 1700 церквей, 530 синагог, ряд наиболее известных средневековых монастырей. Они ограбили все музеи и библиотеки, похитив драгоценные персидские, эфиопские и китайские рукописи.

Гаулейтер Заукель отдал приказ поставлять людей для рабского труда в Германии. Если они не пойдут добровольно, сказал он 20 апреля 1942 года, то их надо принудить силой. Немецкие агенты обоего пола буквально охотились за русскими и швыряли их в неотапливаемые вагоны поездов, лишенных всякого санитарного оборудования. Людей, умиравших в пути, и младенцев, рождавшихся в вагонах, просто выбрасывали из окон. Для того чтобы облегчить жизнь многодетным немецким матерям, в Германию были доставлены от четырехсот до пятисот тысяч здоровых русских девушек. 14 апреля 1943 года Заукель докладывал Гитлеру, что после года такой охоты на немецкую военную машину работают три с половиной миллиона русских гражданских лиц и полтора миллиона русских военнопленных. В другом докладе Заукель сообщал, что с ноября 1941 года по январь 1942 года умерли пятьсот тысяч русских.

Гаулейтер Альфред Розенберг, грабивший после войны 1940 года художественные сокровища Франции (список похищенного составил тридцать девять томов), сказал в 1941 году, что войну можно выиграть только в том случае, если армия будет питаться исключительно взятым в России продовольствием; если при этом умрут миллионы русских, то к этому надо будет отнестись спокойно, так как Гаагская конвенция потеряла свою силу, ибо СССР можно считать более не существующим. Судьба русских военнопленных в Германии – это отдельная ужасная трагедия; многие умерли, других, ослабевших и неспособных идти, расстреливали на глазах у населения. Что же касается евреев, то Розенберг писал: «Европейские нации не могли решить еврейский вопрос в течение двух тысяч лет, но теперь его решит национал-социалистическая революция».

Фельдмаршал Мильх находил забавным, что русские делают для немцев пушки. Генерал Кейтель отдал приказ расстреливать от пятидесяти до ста русских за одного убитого немецкого солдата и приказал солдатам развязать жесточайший террор – даже против женщин и детей. Прежде чем американские войска успели подойти к концентрационному лагерю Дахау, все заключенные, доставленные туда согласно приказу Кейтеля об операции «Мрак и туман», были убиты. Тех, кто не мог идти, тащили в крематорий на носилках. Профессор Гебхардт вскрыл черепа живых русских военнопленных, чтобы описать костные изменения.

Доктор Ойген Когон говорит: «Немецкие генералы во Франции и на Востоке вели себя как безумцы, думавшие, что их поведение есть реальная политика. На самом же деле, попирая законы гуманности, они попирали интересы Германии: Ex ossibus – ultor – из убитых заложников восстанут тысячи мстителей». Диктор баварского радио сказал 7 февраля 1956 года, что высшие офицеры немецких вооруженных сил принимали участие в депортациях, ликвидациях и убийствах, наказуемых даже по нацистским законам. Генерал Гейр фон Швеппенбург сказал: «Национал-социализм разложил германский вермахт. Эти преступники разложили и воинскую доблесть немецкой армии, чем ускорили поражение Третьего рейха».

Многих русских (и польских) военнопленных использовали в концентрационных лагерях как подопытных морских свинок. В результате этих опытов люди умирали или становились инвалидами на всю жизнь. В России умерло много детей в возрасте от шести до восьми лет, так как у них брали кровь. Фельдмаршал Кюхлер на Рождество 1941 года приказал убить 2309 русских инвалидов. Фельдмаршал фон Рундштедт приказал прогнать по минному полю русских военнопленных, чтобы «сберечь немецкие жизни». Доктор Вильгельм Егер рассказал судьям в Нюрнберге, как содержали русских людей, пригнанных в Германию для рабского труда на заводах Круппа. Рабочие жили в переполненных бараках; одно из двух ежедневных блюд – водянистый суп. Большинство страдало кожными заболеваниями, истощением, голодными отеками и невритом. 19 февраля 1946 года судьям показали фотографии семи тонн волос, состриженных с умерших и убитых женщин. Волосы предназначались для промышленной переработки. Фирма «Штрем» заказывала человеческие кости для производства суперфосфатов. Профессор Шпаннер изобрел способ изготовления мыла из человеческого жира и для каких-то целей собирал человеческую кожу. Когда 15 сентября 1941 года адмирал Канарис в разговоре с Кейтелем протестовал против варварства в отношении русских военнопленных и подчеркивал, что, несмотря на то что Россия не подписала Женевскую конвенцию, немцам все же должно придерживаться ее принципов в обращении с военнопленными, Кейтель просто отмахнулся от этих слов, надменно сказав: «Эти угрызения совести уместны в рыцарских поединках, а нам надо искоренить мировоззрение. Поэтому я одобряю такие меры и беру на себя ответственность за них».

Немцы опубликовали множество книг и статей о том, что сделали с ними в 1945 году народы, которых немцы унижали и убивали, утверждая, что читать их должны не только все немецкие политики, но и политики западных держав. Правда, немцы не удосужились опубликовать или перевести хотя бы одну из множества польских, чешских и русских книг, в которых описаны неслыханные преступления, совершенные немцами против народов Восточной Европы. Когда в Майнце Международный конгресс ученых в 1955 году обсуждал вопрос «Европа: наследие и задачи», профессор Макс Белофф (Оксфорд) заметил, что много было сказано об ужасах большевизма, но преступления нацистов, а в исторической перспективе и католической церкви были сглажены, невзирая на то что куда страшнее большевизма было массовое убийство десяти или двенадцати миллионов ни в чем не повинных мирных людей.

Неужели они искренне надеялись, что поляки, чехи и русские скажут им: «Спасибо тебе, раса господ!»? Человеческая природа такова, что мщение было неизбежным. Его предвидели такие люди, как Черчилль и Томас Манн. Один из величайших немецких писателей Фридрих Шиллер говорил: «Проклятие каждого злодеяния состоит в том, что оно множит зло на своем пути».

Немецкие епископы никогда не протестовали против преследования евреев в 1933–1945 годах, но после войны они единодушно вопрошали: можно ли мстить ни в чем не повинным людям? Хотя в Библии и сказано, что такое мщение недопустимо, но то, что было сделано в Европе в отношении чехов, поляков, русских и евреев, тоже не имеет прецедентов в мировой истории. Гаррисон П. Солсбери, автор книги «Россия при Сталине и после», говорит: «Удивление вызывает не то, что немцы потерпели поражение в России, удивительно, что многие из них уцелели, или им было позволено уцелеть».

Здесь мы должны напомнить читателю о том, что говорил Уинстон Черчилль в период с 1941 по 1945 год. Он говорил, что многие гордые и некогда счастливые нации, подавленные грубой силой прусского милитаризма, возненавидели само имя национал-социализма больше всего на свете, что расстрельные команды убивали голландцев, норвежцев, французов, бельгийцев, чехов, сербов, греков каждую неделю; что преступления, совершенные против поляков, разрушение их домов, оскорбление их религии превзошли все, что было сделано нацистами в других странах; что глубокая ненависть к немцам была возбуждена гитлеровской армией и гестапо и эта ненависть на столетия сохранится в памяти человечества; что немецкий Генеральный штаб надо было уничтожить еще после Первой мировой войны; что дышащие местью нации набрасываются на врагов и уничтожают самую гнусную тиранию из всех, какие когда-либо становились на пути человеческого прогресса; что именно героическая русская армия вырвала кишки из немецкой военной машины; что евреи претерпели неслыханные страдания от рук нацистов.

После войны Брайан Коннелл писал: «Славяне выместили копившуюся столетиями злобу на современных немцах, убивших миллионы поляков и евреев на фабриках смерти в Маутхаузене и Освенциме. Десять миллионов немцев заплатили жизнями за бурю, посеянную Гитлером». Боннский корреспондент лондонской «Таймс» писал 6 января 1959 года, что «нигде не говорится ни слова о миллионах несчастных, угнанных из своих домов, о массовых убийствах, совершенных немцами. Забыв о жертвах Гитлера, они громко кричат о своих собственных страданиях. Месть чехов и поляков немцам после войны подчас была ужасной, но здесь не задумываются над причинами и следствиями. В стране, где, вероятно, больше христиан, чем в любой другой европейской стране, отсутствует понятие воздаяния за грехи». Малоизвестный, несмотря на то что он был одним из немногих честных немецких профессоров, оставшихся в нацистской Германии, Карл Рейнгардт сказал в 1955 году: «То, что мы делали с другими, сделали с нами». Deutsche Blatter, южноамериканская газета, издававшаяся немецкими эмигрантами, написала в 1944 году: «Теперь народ России, его огромная армия вторглись в нацистскую крепость, неся с собой месть и страшное воздаяние! Эта армия прошла тысячи километров и на каждом шагу не видела ничего, кроме опустошения, следов истребления и человеческой жестокости. Солдаты этой армии знают, что означает война на уничтожение, которое нацисты довели до совершенства».

Одна русская женщина, сосланная в Воркуту, сказала немецкой женщине, отправленной туда же в 1945 году: «Немцы считали нас животными, а не людьми. Унижения, которые нам пришлось пережить, были слишком ужасными, чтобы не разбудить во всех нас, какими бы врагами нашего режима мы ни были, чувство мщения». Такова, к сожалению, человеческая природа.

Русские не всегда мстили немцам. Госпожа Лали Хорстман, мужа которой увели и, вероятно, убили русские солдаты, видела из окна своего дома, расположенного в восточном пригороде Берлина, как один русский солдат слез с велосипеда и предложил его изможенному немецкому военнопленному и даже помог ему сесть в седло. Никто никогда не видел, чтобы немецкий солдат сделал то же для русского военнопленного. Теолог Гельмут Гольвицер говорит, что система «полного беззакония и унижения человека, превратившая в ад немецкие концентрационные лагеря, совершенно отсутствовала в русских лагерях для немецких военнопленных». Гольвицер знает, о чем говорит, так как сам провел несколько лет в таком лагере. Они очень хвалили русских врачей и медицинских сестер, среди которых были и евреи, самоотверженно помогавших немецким пленным. Некоторые врачи и сестры заражались тифом и сами умирали.

После Первой мировой войны для большинства немцев история Германии словно бы началась с Версальского договора; для большинства сегодняшних немцев история Германии начинается с 1945 года. Они забыли, что еще совсем недавно миллионы людей исступленно кричали «Хайль Гитлер!», «Вся власть фюреру!», «Мы будем маршировать до тех пор, пока все не разлетится вдребезги. Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра – весь мир».

Фельдмаршал Монтгомери сказал в мае 1945 года адмиралу Фридебургу, что может принять безоговорочную капитуляцию немецких войск Западного фронта только в том случае, если на Восточном фронте немецкие армии капитулируют перед русскими. Когда Фридебург выразил опасение, что русские могут перебить всех немцев, Монтгомери ответил, что об этом надо было думать до нападения на Россию. Величайший немецкий драматург Шиллер сказал устами представителя угнетенных швейцарцев Вернера Штауффахера:

Немцы, сознание которых было изуродовано фюрером, растоптавшим все союзы и соглашения, кроме соглашения с дьяволом, серьезно надеялись в 1945 году, что западные страны предадут своего русского союзника и позволят немцам продолжать войну с Россией. Гитлер был первым, кто сказал, когда все уже было потеряно, что он заключит сепаратный мир с тем противником, который первым дойдет до Берлина, – с русскими или с союзниками, – чтобы продолжать воевать с другим. Папен, один из главных преступников, попытался обратиться с подобным проектом к Рузвельту. Генерал-полковник Рендулич, один из самых фанатичных австрийских национал-социалистов, сидевший в тюрьме за свои нацистские симпатии еще при правительстве Дольфуса, предложил свои услуги в борьбе с Россией взявшему его в плен американскому генералу. Гитлеровский писатель Бруно Брем писал после войны: «Все честные [!] люди в Германии до последнего момента надеялись, что им позволят обороняться от восточных варваров». Гудериан после войны говорил о своих надеждах на то, что Запад заключит с Германией перемирие, что позволило бы «обороняться оставшимися армиями от восточного противника». Герман Гессе сказал немцам после войны: «Вы проиграли вашу безумную и дьявольскую войну с соседями, потому что немецкая жажда завоевания и убийства в который уже раз стала невыносимой для всего мира». Доктор Пехель, проведший три года в концентрационном лагере, говорит, что «безумная радость большей части немецкой нации» закончилась «полным крахом, стоившим жизни миллионам людей, грозившим самому существованию нации и навлекшим на нее заслуженную ненависть всего мира». Поэт Ганс Бранденбург называет Гитлера «могильщиком и растлителем Германии». Профессор Вальтер Хофер говорит: «Третий рейх не продержался тысячу лет. Но и двенадцати вполне хватило на то, чтобы уничтожить результаты тысячелетнего развития».

Немцы придумали и принялись все более страстно повторять лозунг «Право на отечество». На это профессор Людвиг Дегио возражал так: «Как быть с таким же правом других европейских наций до 1945 года?» Это означает, что нация, выродившаяся от Гете и Шиллера до Гитлера и Гиммлера, от Баха и Бетховена до гимна Хорста Веселя, – нация, которая, невзирая на предостережения лучших своих сынов, радостно приветствовала варвара, ненавидевшего евреев, христиан, либералов и социал-демократов, обещавшего возобновить поход средневековых немецких рыцарей на Восток, варвара, нордические герои которого убили двенадцать миллионов ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей, – не может выражать недовольства по поводу исхода последней войны. «Германия, – продолжает профессор Дегио, – стала повивальной бабкой большевизма во время Первой мировой войны, до того как стать его проводником во время Второй».

В том, что Гитлер смог начать агрессивную войну и разрушить Германию и Европу, виноваты главным образом немецкие генералы. Разумные немцы не раз подчеркивали этот факт. Один немец, разгневанный потоком мемуаров, сочиненных генералами, стремящимися свалить вину на одного Гитлера, писал: «Немецкая нация обязана своим генералам тем, что Гитлер оставался у власти до самого ужасного конца. После Сталинграда в январе 1943 года генералы уже понимали, что война проиграна. Они одни располагали достаточной военной силой, чтобы объединиться и положить конец нацистскому режиму, рискуя при этом не больше, чем солдаты на фронте. Их извращенное понятие о чести и долге, отсутствие политического сознания и решимости привело к заговору, в результате которого были раздавлены некоторые генералы, а война продолжалась в слепой покорности сумасшедшему до полной и безоговорочной капитуляции. Русские не стояли бы сейчас в сердце Германии, а мы не лишились бы своих восточных земель и не были бы изгнаны из своих домов, если бы немецкие генералы после Сталинграда или в июле 1944 года сделали то же, что сделал Гинденбург, когда в 1918 году была проиграна Первая мировая война. Но эти генералы получают пенсии, пишут мемуары и хотят заставить нас поверить в то, что не они несут ответственность за ужасный конец войны».

Стоит лишь почитать книги генерал-полковника Гудериана или фельдмаршала Манштейна, чтобы понять, насколько прав этот немец – жертва их преступного безумия. Ни гитлеровские генералы, ни немецкий народ не любят вспоминать о предостережении в 1938 году генерала Бека о том, что история возложит ответственность на высшее командование германской армии, потому что послушание солдата должно иметь границу, за которой знание, совесть и честь офицера запрещает исполнение безумных приказов.

Другой разумный немец Гельмут Линдеман говорит: «Виновны все из нас, кто достиг совершеннолетия к 1933 году и остался пассивным наблюдателем событий, не сопротивляясь им. Теперь люди думают, что могут вычеркнуть из памяти позорную главу немецкой истории, начавшуюся в 1933 и закончившуюся в 1945 году, просто забыв о ней. Но ведь подавляющее большинство нашей нации одобряло гитлеровскую политику даже в самый разгар Второй мировой войны». Целые немецкие провинции были сожжены и опустошены так же, как Гитлером были опустошены целые русские провинции. Миллионы людей были изгнаны из родных мест с тех пор, как Гитлер в 1940 году начал политику депортаций. Никогда еще в новой истории с такой ужасной беспощадностью не оправдывалась пословица «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе».

Другой истинно верующий немец Юрген Торвальд, описав на многих страницах ад, сквозь который прошли немцы Восточной Германии в 1945 году, заканчивает свое повествование следующими словами: «История скажет, что это было отнюдь не хуже, чем выселение и истребление евреев немцами; это был лишь справедливый ответ на злодеяния, которые первыми совершили немцы».

В 1941 году, когда Гитлер был полновластным хозяином порабощенной Европы, Теодор Хеккер писал в своем дневнике с непоколебимой уверенностью верующего христианина: «Немцы роют могилы для других наций, но упадут в них сами. Они своими руками роют могилу великой Германии». После войны профессор Ф.В. Фёрстер, который пятьдесят лет обличал немецкий милитаризм, шовинизм и антисемитизм и проведший обе войны в изгнании, сказал следующее: «Вся Германия содрогнулась в яростной скорби по поводу ужасной судьбы беженцев с Востока, которые конечно же заслуживают нашего величайшего сочувствия. Но где благочестивая память о пяти годах безжалостного ограбления и мучения наций, которые после ужасных лет унижения избавились, наконец, от немцев, которые ревностно сотрудничали с захватчиками? Почему вы не содрогаетесь от собственной вины?» Фёрстер обвинил соотечественников в том, что они испытывают ужас и негодование только по поводу того, что сделали с ними их недавние жертвы. Пробыв недолгое время в Германии (он живет теперь в Швейцарии), профессор Фёрстер общался с немецкими изгнанниками, и когда он спросил одного студента, ненавидит ли тот нации, изгнавшие из родных мест его и таких, как он, то получил ответ: «Совсем нет, но мы хорошо знаем, что должны благодарить за это Гитлера». Профессор Фёрстер обвиняет немцев в забвении и предательстве «всех великих немецких традиций», обвиняет в том, что они пали «жертвой фатального заблуждения, считая, что смогут стать хозяевами мира только за счет безумного предательства всего их великого духовного наследия». Фёрстер так же, как и профессор Дегио, говорит, что немцы не могут рассматривать проблему своего возвращения в утраченные провинции как правовую проблему, потому что в этом случае рискуют получить такой ответ: «Какое право вы имеете на права? Как вы можете заявлять какие-то права после того, как в течение десятилетий вы попирали саму идею права, заменив ее безумием силы?»

Генрих Манн, чьи предостережения немцы игнорировали и чьи книги были сожжены в 1933 году, сказал в 1946 году, что немцы ввергли миллионы людей в «несчастья и нищету во имя величия расы господ. В 1945 году они надеялись избежать мести измученных ими наций. Последняя захватническая война стоила немцам их страны».

Теперь послушаем, что говорят иностранцы по поводу выселения немцев.

Энтони Родс, корреспондент «Дейли телеграф», побывавший в Чехословакии в 1958 году, обнаружил, что антигерманские настроения там очень сильны даже среди убежденных антикоммунистов. Они не любят русских, но подчеркивают, что русские никогда не травили чехов газом и не вели себя как Гейдрих, Генлейн и им подобные. Все чехи убеждены, что немцам нельзя доверять. Прожив под тевтонским игом без малого тысячу лет, испытав совсем недавно потрясение Лидице, они отказываются отличать хороших немцев от плохих.

Й.Б. Гутак, чешский беженец, живущий ныне в Великобритании, в 1957 году написал в своей книге «Кровью и железом»: «Все эти матери и отцы, братья и сестры, прошедшие скорбный путь от Освенцима до Маутхаузена, от Терезиенштадта до Равенсбрюка, оставили нам одно обязательство, одно завещание, одну заповедь: не забудем никогда». Больше всего господина Гутака возмущает, что немцы постоянно твердят о том, что им пришлось пережить в 1945 году, и все время забывают о тех – куда больших – жестокостях, от которых чехам пришлось страдать с 1939 по 1945 год. Он уверен, что даже сто Лидице ничему не научат немцев, и говорит об интеллектуальной болезни, от которой страдают немцы, о своего рода шизофрении нации, породившей, с одной стороны, таких людей, как Гете, Кант, Бетховен и Томас Манн, а с другой – таких, как Гейдрих и Франк, Гитлер и Гиммлер, тысячи эсэсовцев, подвергавших пыткам великое множество людей «ежедневно, в течение многих лет, в Бельзене, Освенциме, Маутхаузене и Равенсбрюке». Чехи – коммунисты и антикоммунисты – не готовы забыть прошлое и смотреть только в будущее. Они не забыли, что Запад предал их в 1938 году, принеся в жертву Гитлеру, как и не хотят прощать преступлений, совершенных против них гитлеровцами.

Что касается Польши, то здесь мы должны вспомнить, что Риббентроп и Сталин в 1939 году разорвали Польшу еще раз после того, как она в XVIII веке была разделена между царской Россией, Пруссией и Австрией. Когда Великобритания в 1939 году вела переговоры со Сталиным, она не была готова заплатить названную им цену. Но Гитлер заплатил ее за пакт с Германией, отдав Сталину восточную часть Польши.

Поляки опубликовали книгу «Мы помним», полную жутких фотографий. На обложке факсимиле нацистского приказа, в котором поляков извещают о том, сколько их несчастных соотечественников было казнено в таком-то районе такого-то числа «за преступления, совершенные против восстановления и перестройки генерал-губернаторства», как нацисты называли завоеванную Польшу. После войны с Польшей Гитлер сказал: «Результатом стало уничтожение польской армии и ликвидация польского государства»; «Можем ли мы требовать компенсации на основании международного права, которое мы сами растоптали, и ожидать, что раскаленные угли не посыплются теперь на нашу голову?».

«Вестфелише рундшау» писала в мае 1959 года, что немцы «пытаются преуменьшить преступления Третьего рейха. Ни в одной книге не пишут об уничтожении польской интеллигенции во время последней войны». Лорд С. Освальд сказал 1 января 1959 года, что в 1945 году мы возместили ущерб Польши за счет Германии. «Это не кажется мне незаконной санкцией против Германии, начавшей войну с нападения на Польшу. Германия вела эту войну с варварской дикостью, которая живо сохранится в сознании каждого. Оплакивать судьбу немцев, которые якобы являются главными страдальцами в этом территориальном решении, – это значит издеваться над историей».