Мне было нужно, чтобы Джексон был в хорошем настроении. Я очень ждала встречи с матерью на праздновании дня рождения Таллулы, и мне пришлось приложить немало стараний, чтобы целый месяц усиленно ублажать мужа, а иначе он мог бы отменить приезд моей мамы в последний момент. Это означало, что я должна была побуждать его к сексу не меньше трех раз в неделю, а не ждать, когда этого захочет он, и надевать его любимые наряды, и восхвалять его перед моими подругами в его присутствии, и мириться со стопками книг на моей тумбочке. Книги, которые я была обязана прочесть, Джексон заказывал в Интернете. Произведения современных авторов типа Стивена Кинга, Розамунд Лаптон и Барбары Кингсолвер сменились томами Стейнбека, Пруста, Набокова, Мелвилла. Джексон полагал, что благодаря этим книгам я стану более интересной собеседницей за ужинами. Но кроме того, мы с ним вместе читали классику.

Со времени последнего визита мамы прошло шесть месяцев, и мне отчаянно хотелось с ней увидеться. С годами она смирилась с таким положением дел – мы больше не были с ней близки. Она считала, что я изменилась, что мне вскружили голову деньги, что у меня нет времени для нее. Джексон заставил ее в это поверить.

Много сил мне стоило то, чтобы не проговориться, не рассказать матери правду. Если бы я это сделала, трудно было бы представить, как бы с нами поступил Джексон – или хотя б только с моей мамой. В общем, жизнь текла своим чередом, и маму я приглашала в гости два раза в год, на дни рождения девочек. В большие праздники мама была сильно занята в гостинице, и это избавляло меня от необходимости ее приглашать. Джексон упорно отказывался позволять нам с дочками навещать мою мать – говорил, что по праздникам детям важно находиться дома.

В этом году Таллуле исполнялось одиннадцать. Мы собирались пышно отпраздновать ее день рождения. Были приглашены все ее подружки из школы. Я пригласила клоуна, заказала надувной дом и живых пони. Из наших взрослых друзей не был приглашен никто, кроме Эмбер. К этому дню мы с ней были подругами уже несколько месяцев, и я успела к ней так привыкнуть, что она стала для меня почти родственницей. Для присмотра за детьми я попросила в этот день поработать обеих нянь. Сабин работала только по будням, поэтому Джексон нанял девушку-студентку, Суррей, чтобы она находилась у нас по выходным и помогала не только с детьми, но и по всем домашним делам. Тем не менее на праздник Сабин захотела прийти. Я рассказала Эмбер о планах насчет того, что придумала для празднования дня рождения Таллулы.

– Мне бы так хотелось познакомиться с твоей мамой, Дафна, – призналась Эмбер.

– Познакомишься. Я приглашу тебя в какой-то из дней, пока она будет гостить у нас. Но ты уверена, что хочешь прийти на праздник? Двадцать вопящих детишек… Я не уверена, что я сама туда хочу.

Я, конечно, шутила.

– Я могу тебе помочь. То есть я знаю, что ты пригласила помощников и всякое такое, но ведь подруга никогда не помешает.

Когда я сказала Джексону о том, что пригласила Эмбер, он не обрадовался.

– Какого черта, Дафна? Это семейное событие. Она тебе не сестра, между прочим. А все время вьется около тебя.

– У нее тут ни души нет. А она – моя лучшая подруга.

Свою ошибку я осознала, как только произнесла эти слова. Так ли это было? Много лет у меня не было подруг. Трудно сблизиться с кем-то, когда живешь в непрерывной лжи. Все мои отношения с людьми, исключая собственных детей, носили, в силу необходимости, поверхностный характер. А с Эмбер я ощущала такую связь, какую никто не смог бы понять. Я очень любила Мередит, но она не могла понять, как себя чувствуешь, теряя сестру.

– Лучшая подруга? С таким же успехом ты бы могла назвать своей лучшей подругой Маргариту. Она ничто, пустое место.

Я решила исправить промашку.

– Конечно, ты прав. Я не это хотела сказать. Я хотела сказать, что Эмбер – единственный человек, который понимает, что мне довелось пережить. У меня такое чувство, что я перед ней в долгу. Кроме того, она все время говорит, какой ты гостеприимный и как она тобой восторгается.

Джексон сразу смилостивился. По идее, будучи человеком недюжинного ума, он мог бы раскусить мой подхалимаж. Но таков уж был Джексон: он всегда хотел верить, что все его обожают.

В общем, Эмбер приехала на праздник, и мне было приятно, что рядом со мной подруга. По тому, как с ней раньше общался Джексон, нельзя было понять, как он к ней на самом деле относится. А когда она приехала, он ей улыбнулся от уха до уха и обнял.

– Добро пожаловать. Я так рад, что вы смогли приехать.

Эмбер смущенно улыбнулась и пробормотала слова благодарности.

– Позвольте вас угостить. Что вы выпьете?

– Да нет, ничего не надо, спасибо.

– Ну что вы, Эмбер. Вам же надо как-то все это пережить. – Джексон ослепительно улыбнулся. – Вы каберне любите, верно?

Она кивнула.

– Сейчас.

– Куда положить подарок? – спросила у меня Эмбер.

– Не надо было тратиться.

– Это кое-что такое, что Таллуле должно понравиться.

Позже, когда Таллула принялась распаковывать подарки, я с интересом наблюдала за ней и ждала, когда очередь дойдет до подарка Эмбер. Это оказалась книга о жизни Эдгара По.

Таллула обернулась, нашла взглядом Эмбер и негромко ее поблагодарила.

– Я вспомнила, что в тот день в Нью-Йорке ты читала его рассказы.

– Не рановато ли ей читать По? – спросила моя мать так, чтобы Эмбер ее услышала.

У нее всегда так было – что на уме, то и на языке.

– Таллула очень развита для своего возраста. Она читает литературу для восьмиклассников, – заметила я.

– Есть разница между умственным развитием и эмоциональным, – возразила мама.

Эмбер молчала и смотрела себе под ноги. Я разрывалась между желанием защитить ее и разделить тревогу моей матери.

– Я прослежу за этим, – сказала я маме, – и если ты права, я отложу эту книгу до тех пор, пока Таллула не станет старше.

Я обернулась и увидела, что Суррей собирает подарки – некоторые из них были разбросаны по полу.

– Боже мой, что происходит? – спросила моя мать.

– Белла их сбросила на пол, – ответила Эмбер.

– Что? – всполошилась я и бросилась выяснять, что произошло.

Белла стояла перед праздничным столом, подбоченившись и капризно выпятив нижнюю губу.

– Белла, в чем дело?

– Это нечестно! Все подарки ей, а мне никто ничего не принес.

– Но это же не твой день рождения. Твой день рождения был шесть месяцев назад.

Она топнула ногой.

– Все равно! Мне столько подарков не подарили! И пони у меня не было!

Она сжала кулачок и изо всех ударила по углу именинного торта.

Такого поведения мне сегодня совсем не было нужно.

– Суррей, будь так добра, уведи Беллу в дом, и пусть она там побудет, пока не успокоится. – Я указала на именинный торт. – И посмотри, можно ли это исправить.

Суррей попыталась заставить Беллу пойти с ней, но Белла не послушалась и убежала. Я была рада, что матери других детей не приглашены и этого не видят. У меня не было сил бегать за ней. Но хотя бы она перестала всем портить настроение.

Я вернулась к Эмбер и моей матери. Мама встретила меня осуждающим взглядом.

– Твоя младшая дочь безнадежно испорчена.

У меня кровь застучала в висках.

– Мама, ей просто трудно совладать с эмоциями.

– Вы ей слишком потакаете. Возможно, если бы ее воспитанием занимались не няньки, а вы сами, она бы вела себя лучше.

Эмбер сочувственно посмотрела на меня. Я вдохнула поглубже, боясь ляпнуть что-нибудь такое, о чем потом пожалею.

– Я была бы тебе признательна, мама, если бы ты оставила свои замечания по воспитанию детей при себе. Белла моя дочь, а не твоя.

– Уж это точно. Будь она моей дочкой, она бы себя так не вела.

Я вскочила со стула и убежала в дом. Какое право она имела меня осуждать? Она понятия не имела, какова моя жизнь. «А кто же в этом виноват?» – тихонько вопросил внутренний голос. Мне хотелось, чтобы мать занимала больше места в моей жизни, чтобы она поняла, почему я воспитываю детей так, а не иначе. Но сегодня ее осуждение и критические замечания стали всего-навсего еще одним голосом в море обвинений, где я жила ежедневно.

Я вытащила из сумочки баночку с валиумом и проглотила таблетку, не запивая водой. Эмбер переступила порог кухни, подошла и положила руку мне на плечо.

– Мамочки, сказала она.

Я сморгнула слезы и промолчала.

– Не обижайся на нее. Она хочет тебе добра. А ты – прекрасная мать.

– Я стараюсь. Я знаю, что Белла – не подарок, но у нее доброе сердце. Думаешь, я ее действительно распустила?

Эмбер покачала головой.

– Конечно нет. Она очень милая девочка. Просто непослушная, но она перерастет. Ей нужны только понимание и ласка.

– Не знаю…

Я, конечно, не могла ни в чем винить мою мать. Со стороны, наверное, казалось, что я гляжу сквозь пальцы на плохое поведение Беллы. Но моя мать не знала и знать не могла, что чаще всего Белла засыпала в слезах. На людях Джексон вел себя, как образцовый отец, но при этом он знал кучу приемов, как настроить девочек друг против друга и сделать так, чтобы Белла чувствовала свою неполноценность перед старшей сестрой. У Беллы были сложности с чтением, она отставала от других первоклассников. Учебный год близился к концу, а она пока читала кое-как. Когда первый класс заканчивала Таллула, она читала на уровне пятого класса. Джексон не упускал случая напомнить Белле об этом. Бедняжке Белле сильно повезло бы, если бы одолела обучение в начальной школе. Ее учительница настоятельно рекомендовала тестирование, но Джексон отказался. По дороге домой после беседы с учительницей у нас случилась ссора.

– Может быть, она неспособна к учебе. Это не так уж редко встречается.

Джексон смотрел на дорогу и ответил мне сквозь стиснутые зубы:

– Просто она ленивая. Этот ребенок делает, что хочет и когда захочет.

Я ощутила прилив раздражения.

– Это не так. Она очень старается. Каждый вечер она пытается прочесть хотя бы одну-две страницы. Я думаю, ей действительно нужна помощь.

Джексон свирепо стукнул кулаком по рулю.

– Проклятье! Я не допущу, чтобы на ней висел ярлык ребенка, страдающего дислексией, или как там это называется. Она никогда от этого не избавится и никогда не поступит в Чартерхаус. Наймем частного репетитора. Пусть она занимается с Беллой хоть по пять часов в день, но читать Белла научится!

Я обреченно закрыла глаза. Спорить с Джексоном было бесполезно. После окончания школы он собирался отправить дочерей в Чартерхаус, в Англию. Но сердце подсказывало мне, что до того, как настанет этот день, я сумею уйти от Джексона и увезти дочерей. А пока я делала вид, что во всем с ним согласна.

Я наняла преподавательницу с опытом работы в области специальной педагогики. Ничего не говоря ни Джексону, ни самой Белле, она провела тестирование и заподозрила дислексию. Как же Белла могла закончить школу без помощи репетитора – чтобы никто не заметил, как трудно ей дается учеба? Я понимала, что моя младшая дочь находится не на своем месте. В школе святого Луки ей помочь не могли, но Джексон и слушать не желал о том, чтобы перевести Беллу в другую школу.

Бедняжка проводила в школе весь день, а дома занималась с репетитором только для того, чтобы быть наравне с учениками в своем классе. Они проводили вместе несколько часов, прогресс у Беллы был минимальный, и к тому же она всеми силами сопротивлялась и терпеть не могла дополнительные занятия. Ей хотелось играть, и ей полагалось играть в ее возрасте. Но каждый вечер за ужином Джексон заставлял Беллу читать для нас. Когда она спотыкалась на каком-нибудь слове или слишком долго его выговаривала, он принимался стучать пальцами по столу и добивался только того, что Белла запиналась еще сильнее. Как же он не понимал, что его нетерпение оказывало обратный эффект? А ведь он всерьез думал, что ведет себя правильно, что заботится об образовании дочери – по крайней мере, сам он так утверждал. Мы с дочерями стали опасаться семейных ужинов. Бедняжка Белла все время была изможденной, измученной и сомневающейся в себе.

Мне не дают покоя воспоминания об одном вечере. У Беллы учебный день прошел ужасно, и занятия с репетитором не заладились. К тому моменту, как мы садились за стол, она была подобна вулкану, готовому в любое мгновение взорваться. Мы поели, и Маргарита принесла десерт.

– Белла получит десерт только после того как почитает нам, – распорядился Джексон.

– Я не хочу читать, – заупрямилась Белла. – Я очень устала.

Она потянулась к тарелке с брауни.

– Маргарита! – так резко произнес Джексон, что мы все повернулись к нему. – Я сказал «нет».

– Мистер, я принесу десерт позже.

– Нет, Таллула может получить свою порцию. Она умная девочка.

– Ничего, папочка. Я могу подождать, – пробормотала Таллула, глядя на свою тарелку с шоколадными пирожными.

Маргарита неохотно вернула тарелку на стол и поспешно ретировалась.

Джексон встал, подошел к Белле и протянул ей книгу, которую привез домой в этот день. Белла схватила книжку и швырнула ее на пол. Лицо Джексона побагровело.

– Тебе уже шесть месяцев помогает учиться репетитор. Ты в первом классе. Ты должна справиться с этой книгой. Прочитай первую страницу.

Он наклонился и подобрал книгу.

Я посмотрела на обложку. «Паутина Шарлотты». Нет, Белла ни за что не справилась бы с этим текстом.

– Джексон, так ты ничего не добьешься.

Не обращая на меня внимания, он со стуком положил книгу на стол. Белла вздрогнула.

Я не могла оторвать глаз от пульсирующей вены на лбу Джексона.

– Либо она сейчас же прочтет страницу из этой книги, либо я застрелю эту никчемную репетиторшу Посмотрим, чему она тебя научила. Читай!

Белла схватила книжку дрожащими руками, открыла и дрожащим голоском начала читать.

– Кккккуддда ппппапочка ииидддееет с этиим топором?

– О, какой кошмар! Что за идиотизм? Быстро читай! Членораздельно!

– Джексон!

Он мрачно зыркнул на меня и перевел взгляд на Беллу.

– Когда ты вот так читаешь, ты похожа на уродку.

Белла расплакалась, вскочила со стула и убежала. Я помедлила всего минуту и бросилась следом за ней.

Когда я ее успокоила и уложила спать, она посмотрела на меня огромными голубыми глазами и спросила:

– Мамочка, я глупая?

Меня словно клинком пронзили насквозь.

– Конечно же нет, детка. Ты очень умная. Многим нелегко дается чтение.

– А Таллуле легко. Она будто бы родилась с книжкой в руках. А я тупая, как пробка.

– Кто тебе это сказал?

– Папа.

Мне хотелось его убить.

– Послушай меня. Ты знаешь, кто такой Эйнштейн?

Белла устремила взгляд в потолок.

– Такой смешной дяденька с всклокоченными волосами?

Я заставила себя рассмеяться.

– Да. Он был одним из самых умных людей на свете, а читать научился только тогда, когда ему исполнилось девять лет. А ты очень умная.

– Папа так не думает.

Как я могла ее утешить?

– Папа на самом деле не хочет тебя обидеть. Он просто не понимает, как работает мозг у разных людей. Он думает, что, если он будет строг, ты будешь лучше стараться.

Даже мне самой было ясно, что это звучит по-дурацки, но больше мне было нечего сказать.

Белла зевнула и закрыла глаза.

– Я устала, мамочка.

Я поцеловала ее в лоб.

– Доброй ночи, ангел мой.

Да, порой она плохо себя вела – а кто бы не вел себя плохо при таком давлении? Но как объяснить окружающим, что ты даешь поблажки своему ребенку, потому что отец с этим ребенком обращается как с мусором.