Было без четверти одиннадцать, когда все десять членов Совета, созванного Мартином, заняли места в своих лоджиях. Многие нервничали из-за того, что им пришлось снова вернуться сюда. Третья встреча за столь краткий промежуток времени казалась им чем-то из ряда вон выходящим. Самые спокойные из них подозревали, что Мартин захватил библию, уничтожил Вернера и теперь намеревался поделиться с ними этой новостью столь театральным способом, чтобы они начали с ней свыкаться.

Когда часы на центральной консоли показали одиннадцать, в динамиках раздался голос:

— Сегодня особый день, день самого долгожданного праздника с момента основания нашей организации. Необходимо, чтобы все вы без исключения заняли удобные кресла в своих лоджиях, и мы завершим этот день, как по нотам. Прошу вас, займите свои места.

Энтузиазм говорившего и его пристрастие к дешевым эффектам не слишком импонировали членам Совета, но всем им было весьма любопытно, что будет дальше. Сели только восемь из них. Один принципиально не подчинялся никаким приказам или предложениям, независимо от того, кто их выдвигал, а второй был слишком занят, угощаясь салатом из лобстеров.

В тот миг, когда восемь человек сели, их кресла ожили. Зарегистрировав вес, в них тут же сработали механизмы. Руки и ноги членов Совета оказались обездвижены сомкнувшимися на них стальными кольцами. Еще одно стальное кольцо зафиксировало шею каждого из них. Члены Совета трепыхались, но металлические браслеты держали их крепко. Чем отчаяннее вырывался человек, тем сильнее сжимались кольца, впиваясь в плоть. Присутствовавшие запаниковали. Свет в лоджиях не загорался, более того, никто не видел, что происходит с соседями. Только те, кто не стал садиться, понимали, что происходит нечто серьезное.

В лоджии Иствуда вспыхнул свет, открыв чудовищную сцену. В центре лоджии стоял кол, и на него была насажена голова Иствуда.

Всех охватил ужас. Тот, кто перекусывал салатом, подавился куском лобстера, закашлялся и сплюнул. В его лоджии тоже загорелся свет. С потолка хлынула жидкость, разъедавшая его кожу. Несчастный закричал, принялся кататься по полу, а плоть его тем временем таяла, буквально исчезая с костей. Тот член Совета, который не садился из принципа, бросился к двери и стал стучать по ней, пытаясь вырвать ручку. В его лоджии тоже стало светло, и все сидевшие увидели, как расположенная над дверью металлическая решетка упала на него сверху. Заостренные края проткнули мужчину насквозь.

Динамики затрещали, голос снова заговорил:

— То, что вы видели, — это награда для тех, кто выполнил мой приказ, а также возможность представить собственный конец. Я, Вернер Фишер, сделал это с вами.

Включились лампы, и все восемь членов Совета теперь могли наблюдать, что происходит с остальными. Из пола по одному начали подниматься колья десяти сантиметров в диаметре, и находились они, к ужасу присутствующих, прямо под креслами. Они постепенно пронзали обшивку кресел, а затем и тела присутствующих.

— Я приговорил вас к своей любимой казни, — насмешливо произнес Вернер.

Колья поднимались медленно, чтобы жертвы могли прочувствовать, как они вонзаются в их внутренности. Большинство потеряли сознание сразу. В конце концов острие каждого из кольев показалось из шеи или плеча казнимого.

По всему Институту гремела сигнализация, объявлявшая эвакуацию персонала. Сотрудники, даже не догадывавшиеся о резне, творившейся в запретной зоне, поспешно выполняли протокол. Через несколько минут в здании не осталось ни души. Сотрудников увезли на специальных автобусах, и они уже оказались в безопасной зоне, когда услышали дикий грохот. Небо на горизонте стало оранжевым. Автобусы остановились, и сотрудники высыпали наружу, чтобы увидеть пляшущие языки пламени, охватившие всю территорию Института.