Глава 11
Во дворце мне досталась большая гостевая горница, почти как моя покоевая в Волчьем клыке. Здесь ее назвали опочивальней. Только пустовато в ней. Большая кровать да лавка со столом, ну еще мои дорожные сундуки-баулы. Ни поставца, ни стульца. И перина моя гораздо пышнее и мягче, на гусином пуху, не то что дворцовая (соломенный матрас да тощая перинка из утиного и куриного пера). Невольно тоска-печаль взяла: тяжело все-таки расставаться с домом, где всю жизнь жила, где привычно, но и возвращаться в долину нет желания.
«Только вперед! В погоне за счастьем!» – шепнула я утру с улыбкой.
Спалось на удивление крепко и покойно: сказалась и настойка, и прием у князя, и переживания перед смотринами. Свесив ноги с кровати, я потянулась и глубоко вздохнула, как всегда окунаясь в окружающие запахи и звуки. Жизнь за украшенным занавесками окном бурлила. Не знаю, где во дворце кухня, но запахи и в комнату доносились вкусные, даже в животе заурчало. И звуки были вполне обычные: блеяние овец, петушиный крик. Видно, где-то в дворцовых закромах своего часа мелкая живность дожидается перед отправкой в печь. Ржание лошадей, лай сторожевых собак, окрики стражников, где-то по соседству прислуга носится. Лишь я дрыхну, ой, нет, почиваю. Как-то непривычно, ведь дома мне приходилось вставать ни свет ни заря, а сегодня прямо поздняя пташка.
Неспешно умывшись, я тщательно привела себя в порядок. Расчесала длинные волосы до гладкого блестящего полотна, полюбовалась их насыщенным медным цветом, доставшимся от мамы, и подвязала расшитой лентой. Пригладила черный мех на ушках, чтобы не топорщился и чтобы кисточки были завлекательными, а не лохматыми. Пальцами провела по бровям, похлопала густыми, длинными, пушистыми ресницами. Слегка отдают рыжиной, но зато красиво осеняют большие зеленые глаза. Нежная кожа от природы мягкого золотистого цвета после хорошего отдыха и «наведения красоты» сияла. Синяков под глазами от походных неудобств как ни бывало. Только веснушки опять лезут после «зимней спячки».
Эх, не бывает без ложки дегтя.
Для хорошего настроения широко улыбнулась сама себе в зеркальце, показав клыки. А что такого? Это в Волчьем клыке за подобное проявление второй ипостаси старшие непременно отчитали бы, а здесь все разрешают себе гораздо больше. Даже непримиримый Маран. Даже во дворце под носом у правителя. Интересно, как там мои волки, Вит. Ждут, небось…
Хвост ласково прильнул к коленям, словно успокаивая. Люблю я свой хвост за то, что радует глаз солнечно-рыжим цветом, мягким, пушистым мехом. Ой, кажется, он со мной согласился и высоко поднял подол ночной рубахи, мол, хватит рассиживаться, хозяйка, пора одеваться. Вон и наряд, с вечера приготовленный, ждет.
Еще вчера я решила надеть не сарафан, а рубаху с вышитыми рукавами и горловиной вместе с длинной юбкой в складку, очень красивого, насыщенного коричневого цвета. Подол тоже расшит зелеными листиками-веточками. Новые полусапожки, полученные в подарок при отъезде, очень даже кстати пришлись. Пару раз пристукнула о пол каблучками – в пору! – и, довольная собой, покрутилась налево-направо. Поправила ленту на голове. На всех, может, и не угодишь, но не хуже столичных лу. И еще подумала, что сегодня непременно случится что-то. Если не важное, то не обычное точно.
Когда я вчера вытаскивала наряды, чтобы за ночь отвиселись, потрогала сверток «для брата» с мужской одеждой, купленной по случаю. Поверх него лежала кепка, словно намекая на путь-дорогу. Я насмешливо хмыкнула, отмахнувшись от сомнительной мысли рукой.
«Да ну вас!» – шикнула сама себе и закусила губу, вспомнив, что настоечку против запаха надо принять, обновить защиту. А то вчера почувствовала, что пробивается уже аромат моего каракала – тоненький, мягкий, чуть сладковатый.
Хмыкнула презрительно, посмотрев на знахарскую корзину, сиротливо притулившуюся в уголке. Но, вспомнив, о чем предупреждал Маран, и свое первое суждение о князе Валиане, медленно подошла к корзине. Постояла, одолеваемая сомнениями, раздумывая, а потом, пообещав себе, что сегодня в последний раз прячу свою суть, быстро отпила противной настойки.
«Надо бы запасы обновить», – поболтав бутылочку с остатками настойки против запаха, неуверенно прошептала я. А потом, вспомнив о том, что себе обещала только что, поправилась: «Ладно, пригодится на всякий случай!»
В дверь постучали, отвлекая от насущных размышлений, и следом вошли две миленькие лисички прислужницы. Такое впечатление, что какой-то один лисий клан в княжеском дворце по хозяйству управляется. Поклонившись мне, справившись, как почивала и не надо ли чего, лисы быстро выставили на стол пышный аппетитный омлет, пирожки, вареное мясо, масло и мед. Венцом сей красоты стал кувшин с взваром из сушеных груш, яблок и ягод. Хорошо у князя гостей кормят!
– Лу, поторапливайтесь с завтраком, пожалуйста. Всех девиц его светлость собирают в новой палате. Как покушаете, выходите в коридор, вас проводят, – предупредила одна из прислужниц.
Поклонившись, лисы вышли из опочивальни. Я снова разволновалась, но съела все, что принесли. Ведь вчера, вместо ужина, улеглась спать.
В коридоре я встретила Глашу и Марийку, которая наверняка поджидала нас двоих. Ну и хорошо, втроем не так страшно; и чувствовали мы себя сплоченной командой, поэтому гораздо увереннее направились за провожатой – очередной лисицей. Марийка сегодня тоже без плата, но в отличие от меня, оставившей волосы распущенными, заплела косу.
– Вот бы вчерашний красавчик тоже пришел, – робко и тихо, но с затаенной надеждой неожиданно пожелала Глафира.
– Тебе князь очень понравился, да? – с хитренькой улыбкой спросила Марийка, на самом деле догадавшись, кого хочет видеть гиена.
Забыла, что на ее открытом хорошеньком личике теперь все написано.
– Причем тут князь? – подтвердила наши догадки Глаша.
– А какого еще красавчика ты мечтаешь увидеть? – поддела ее Марийка.
Я же в недоумении оглядывалась: что-то грязно вокруг, полы в пыли, затоптанные, словно здесь никогда и не убирались.
– Спору нет, князь пригожий, да…
Признаться, кто краше Валиана, Глаша не успела. Нас привели к высоким резным дверям, около которых собралось десятка три нарядных девиц. Они смерили каждую из нас пристальным, изучающим взглядом. Некоторые высокомерно хмыкнули, увидев Глашу, кое-кто презрительно хихикнул, кто-то скривился. Эльса – сервал из волчьего клана, – которой мы вчера помогали справиться с разъяренной пумой, коротко нам троим кивнула, более ничем не выделяясь из стаи невест.
От «разношерстной» компании невест глаза разбегались. Кого здесь только не было! Серебристые песцы – заносчивые девицы, распустившие густые волосы по плечам в светлых мехах. Кошки из крупных напоказ проверяли остроту своих «коготочков», презрительно дергая ушами. Пара медведиц – весьма и весьма крупных, статных девиц, – сложив руки на груди, снисходительно мерила взглядом соперниц. Волчицы, наряженные по столичному броско, неосознанно крутились, проверяя, нет ли кого за спиной.
Трое шакалов ехидно посматривали на соперниц из угла. Эти явно спелись, как мы с Марийкой и Глашей. Одеты поскромнее, чем остальные, но во взгляде сквозит превосходство над всеми.
Девица оцелот сразила. Наверное, так и должна выглядеть княгиня. С гордой, прямой осанкой и в невиданной красоты плотном шелковом платье, словно стекающем по ее стройному телу к ногам. С монистами из драгоценных каменьев на стройной белой шее. Это вам не мои немудреные украшения из кожаных шнурков с цветными стеклянными и деревянными бусинами.
Достаточно приметными были три гиены: смазливые, молоденькие, едва плат сняли, но цену себе знают. И по глазам видно, что решили выбить себе самое теплое место под солнцем. На Глашу они первыми посмотрели с презрением и неприязнью.
Наконец двери раскрылись; вся наша разномастная и разноцветная толпа ринулась в зал, словно кто первой туда попадет – той сразу княгиней быть. Одной из нескольких!
А вот я осознала, да не просто поняла, а прочувствовала, что здесь отнюдь не самая красивая, сильная, одаренная. В общем, серединка-наполовинку. Значит, вряд ли запросто попаду в любимые жены князя. И главное, даже если такое чудо случится, любимой жене придется делить его с другими женами – особами отнюдь не робкого десятка, жадными до власти, удовольствия и много чего еще.
Не удержав сжавших сердце мыслей, я выдохнула:
– Вот дурна-ая…
– Ты? – неожиданно слева раздался голос сервала. Я повернулась и получила от нее «по заслугам»: – Разве кто-то в этом сомневался? Насколько я слышала, каракалы особым умом никогда не славились…
– Да-а? А я слышала, что сервалы не только умом не блещут, но еще и трусливые, к тому же, – за словом в карман для Эльсы я не полезла.
Она тряхнула золотоволосой головой и язвительно заявила:
– Всегда бывают исключения из правил. Но это не про тебя.
Я уже развернулась, чтобы, невиданное для меня дело, расцарапать лицо наглой паршивке, но тут раздался громкий, властный голос князя:
– Доброе утро, красавицы! Мне несказанно повезло встречать здесь, в новой палате, лучших из лучших девиц Северного княжества.
– Особенно главную княжескую невесту! – не удержалась от ядовитого замечания склочница черная пума.
И поскольку князь замолчал, ее услышали все.
Валиан вперился в шутницу таким взглядом, что следом мы услышали, как она громко сглотнула, словно поперхнувшись собственным ядом. Я опять во все глаза смотрела на мужчину, предполагаемого мужа, будущего обладателя целого гарема. Снова пыталась отыскать в нем что-то такое, что изменит мое первое впечатление о нем, затронет моего зверя. К сожалению, ничего! Пока ничего – поспешила я утешиться.
Князь тем временем вернул себе некстати утраченное благодушие и расположение:
– Собралось тридцать две девицы. Любая из вас наделена многими достоинствами: кто-то красотой, а некоторые ценным даром. Я уделю время каждой из вас, чтобы найти самых-самых достойных, способных разделить бремя моей власти и… богатства.
На этом большинство невест воодушевились; правда, нашлись и такие, которые недовольно поджали губы. Меня, если честно, тоже озадачила речь князя. А как же любовь? Счастье? Почему о них речь не идет? От разочарования я прогулялась глазами по палате, или залу, как здесь называют. И дивилась все сильнее.
Вокруг голые стены, грязные окна, затоптанные пыльные полы, обратив внимание на которые, я приподняла подол юбки, чтобы не испачкать. Кое-какая утварь имеется: лавки, сундуки, столы, стульца – но все такое, словно только занесли сюда, как в новый дом, и как зря поставили. Брат бы прибил за подобную грязищу у себя дома. А князь здесь гостей принимает, да еще невест. Похоже, ему во дворце срочно нужна хозяйка!
Заросший в грязи хозяин меж тем продолжил:
– Начнем смотрины, уважаемые лу. Первым туром станет… – мы все затаили дыхание, гадая, что же нас ждет. – Как видите, дворец расширяют, эту палату, вернее, правое крыло уже завершили. Так вот, первым вашим заданием будет – навести здесь порядок!
Словно гром среди ясного неба грянул!
– Разве мы в прислуги наниматься пришли?! – возопила оцелот. – Это позор! С какой стати дочь и наследница главы Мягких лап будет елозить тряпкой…
Ей возмущенно вторила большая часть невест.
– Если я, пресветлый князь Валиан Северный, прикажу, будете своим меховым брюхом мыть! – холодно, яростно сверкая голубыми глазами, пригрозил правитель.
А мы с Марийкой переглянулись. И пусть эта девчонка младше меня на несколько лет, но ума ей не занимать. Обеим без слов понятно, что князь наш вспыльчивый, гневливый и, похоже, не прощает даже малейших ошибок.
– Уважаемые лу, – обратился к нам представительный старый лис в дорогой ливрее, – здесь вы можете взять все, что потребно для уборки. Выбирайте любую работу, не стесняйтесь. Любезные будущие хозяюшки, с вами будут помощники, которые с удовольствием оценят вашу сноровку.
– …позор…
– …какое бесчинство…
– …чтобы я, знатная волчица, своими руками убиралась …
Вокруг ярились, шипели «любезные хозяюшки», боязливо косясь на князя, который вальяжно уселся на обитый красным бархатом стул, приготовившись наблюдать за нами. Откуда ни возьмись, появились и разошлись по залу помощники в хороших кафтанах. Наемники, наверное, а может еще какие-то придворные. По всему видно, что помогать они будут князю – следить за невестами.
Последним явился и присоединился к Валиану змей-щеголь Шан Гадючный. Сегодня на нем бледно-голубой кафтан и того же цвета чулок, я специально заглянула. Глаша, завидев его, так и засветилась внутренним светом и первой ринулась за ведром и тряпкой. Даже про передники, которые на стол для нас сложили, забыла.
Мы с Марийкой последовали за ней. Не знаю, о чем думала Марийка, я решила, что чем быстрее начнем, тем скорее закончим. А у самой внутри поднималось глухое раздражение и разочарование. Зачем было из Волчьего клыка уезжать, если здесь то же, что и там: уборка, хозяин, не умеющий и не желающий сдерживать свой нрав и, наверняка, желающий гораздо больше, чем заслуживает.
Я начала мыть окно. Подальше от князя с его гадским советником и парочки приспешников волков: все четверо с нескрываемым весельем, с интересом наблюдали за девицами. Меня тоже затянуло любопытство, а через какое-то время я даже увлеклась. И вот отчего.
Некоторые «хозяюшки» лишь делали вид, что делом заняты, – бестолково махали тряпками по одному и тому же месту. Затем, когда это малоприятное занятие их быстро утомило, начали заинтересованно поглядывать на надсмотрщиков, мужчин далеко не завалящих и не только от скуки представляющих интерес.
Домыв окно, я замешкалась, прополаскивая тряпку, и отметила: часть девиц начала заигрывать с помощниками, соблазнительно виляя округлыми бедрами, картинно нагибаясь, поправляя одежду, призывно посматривая и вздыхая. В общем, от скуки и лени невесты ударились в иную крайность – развлекались, привлекая мужчин, сообразно способностям и воспитанию.
А князь с гадским советником и волками-приспешниками за ними наблюдали!
Переходя к следующему окну, ближе к переходу в другой зал, поменьше, я заметила, что одна из девиц нашла под лавкой блестящее украшение. Воровато глянув на помощника, не видит ли, она ловко сцапала ценную находку, сунула за пазуху и с внезапно открывшимся рвением кинулась вытирать пыль дальше. Мысленно хмыкнув, я отвернулась, но приметила косой, насмешливый взгляд тайного наблюдателя, который, оказывается, только притворялся, что не обращает на девицу внимания. Неужели ей спустят воровство? Или позже недостойный поступок откроется? Или…
В этот момент закричала волчица, вернее завопила как резаная, что-то судорожно стряхивая с себя, и носилась при этом как ужаленная:
– Паук! Ай-ай-ай, прочь, прочь с меня! Гад!
Когда бедняжку поймали и сняли маленького безобидного паучка, та мелко тряслась со страху и рыдала взахлеб, утираясь грязной тряпкой. Странно, какая-то трусливая девица нашлась среди кусаче-когтистистых претенденток на руку князя.
Дальше мы с Марийкой, не отходившей от меня, отметили очередную неожиданность. Одна из хозяюшек нашла в сундуке, одиноко стоявшем в уголке, гривну нашейную. Покрутила в руках, разглядывая, – а потом безмолвно рухнула на пол, ровнехонько, как и стояла. Я было привычно кинулась к ней на помощь, но дорогу заступил помощник, околачивавшийся возле нас с Марийкой, и запретил вмешиваться. Обморочную девицу-красавицу быстро унесли, а до меня и, наверное, остальных сразу дошло, что не все так просто в этом, казалось бы, немудреном задании.
Лишь Глашу перипетии с невестами не заботили. Знай себе упорно подбиралась ближе к «вчерашнему красавчику». Она так косилась на советника и так старательно наяривала пол перед красным княжеским стулом, что, кажется, позабыла, зачем она здесь и просмотрела главное: Валиана! Глаша, девица сильная, настолько увлеклась, что, как ни в чем ни бывало, словно утварь какую, подняла княжеские ноги повыше, вымыла под ними, поставила на место и продолжила прибираться дальше.
Князь наблюдал за ней с непередаваемым выражением лица. Сначала пришел в замешательство, затем гневаться изволил. А дальше, на Глашину удачу, поняв, что она даже не заметила, что сотворила, и «чистосердечно» терла полы дальше, елозя на коленях, в конце концов, кривовато улыбнулся. Уф-ф-ф! Я переживала за нашу гиену. Валиан, видно, оценил чересчур старательную невесту или счел недостойным правителя на глупую девку злиться. А роскошный Глашин зад помог княжеский гнев и обиду охолонуть.
Мы с Марийкой, проследив княжеский взгляд, едва не прыснули со смеху: не дай Луна, услышит!
Наконец, к обеду над нами сжалились! А может, Валиану самому надоело штаны протирать! Махнул рукой, и лис-распорядитель приказал:
– Уважаемые лу, просим вас оставить дела и встать рядком. Князь огласит результаты первого тура.
Невесты дружно избавились от передников, побросали тряпки и поспешили занять лучшие места. Наша троица встала ближе к замыкающим. И на этот раз я оказалась рядом с Эльсой, она стояла справа и мерила меня загадочным взглядом. Но как только князь легко, по-кошачьи мягко сошел с возвышения и направился в начало ряда, Эльса тут же обратила жадный взгляд к нему.
Мы дружно затаили дыхание, когда наш общий жених остановился напротив первой невесты. Остальные подались вперед, чтобы лучше видеть, что же будет происходить. Особо любопытные чуть не в пояс склонились. А князь внимательно посмотрел на самую шуструю девицу, наклонился к ней ближе и вдохнул. Да, хитро князь придумал! Кто бы сомневался, что запах у каждой из нас сейчас яркий и густой. Малейшие оттенки проявились – нюхай не хочу. Неужели только для этого уборку устроили? Дальше Валиан по очереди обнюхивал каждую желающую хозяйничать во дворце.
Наконец, очередь дошла до меня. Мы с князем уставились друг другу в глаза. Не знаю как он, а я внимательно вглядывалась в его голубые глаза, хотела докопаться до сути. Смотрели, смотрели, потом оба жадно вдохнули. Валиан потянул носом другой раз, смерил меня непонятным взглядом, сощурился, а потом ухмыльнулся едва заметно и шагнул к Марийке. Я еще какое-то время «раскладывала по полочкам» его запах: мужской, насыщенный, приятный кошачий дух, но не более. Не зацепил! Как же так? Ведь сейчас я совершенно трезвая! Прикрыв глаза, представила себе лик князя, пытаясь отыскать в нем… даже толком не определилась что. Обычное мужское лицо. Расстроенно вздохнула и краем глаза заметила поникшую, опечаленную Эльсу, хмуро смотревшую в пол, поджав губы.
– Мои дорогие красавицы! Я сейчас подведу итоги первого тура смотрин, который придумал наш многоуважаемый советник Шан Гадючный.
Девицы злобно зафырчали, но ни слова не произнесли, надеясь на везение.
– Я понимаю, что княгине не обязательно самой прибираться в доме. Это не главное! Задание помогло нам разом выявить ваши достоинства и недостатки, – торжественно, но с прохладцей начал раскрывать секреты Валиан Северный. – Например: готова ли будущая жена князя смирять себя и слушаться мужа. Как показала уборка, занятие весьма обыденное, но тоже важное, не все готовы и умеют ставить свое суждение ниже супружеского. Итак, первой… – все затаили дыхание, а князь, помолчав для значительности, не без ехидства продолжил, – покинет смотрины лу Дарья из Мягких лап. Сия девица не умеет слушать, не готова покориться мужу, ленива до безобразия и высокомерна до крайности! Нам такие не надобны!
Тишина повисла оглушающая, тяжелая, хоть ножом режь. Мне показалось, рты раскрылись у всех «хозяюшек» разом. Вперед вышла дрожащая от гнева и обиды, разряженная кошка оцелот. Ее быстро проводили из зала. Остальные замерли в ужасе, ожидая расправы.
– Лу Танира, лу Милиса, – спокойно, равнодушно назвал князь имена следующих «ненадобных». К ним тут же подошел распорядитель и под возмущенный визг залез каждой за пазуху, по-видимому, за украденным. Князь язвительно, назидательно пояснял: – Эти, так называемые невесты, воспользовались нашим гостеприимством и обокрали! Такие жены легко полдворца вынесут, что уж говорить про благополучие княжества.
Его поддержал распорядитель:
– При других обстоятельствах их бы судили по закону. Но его светлость дал слово кланам, что здесь вам ничего не грозит, пока длятся смотрины. Хвалите милостивую Луну!
Шан Гадючный спокойно взирал на происходящее. Его задумка, похоже, удалась. А меня такое положение дел расстроило и напугало. Этот змей – провидец чешуйчатый нашелся! – судя по насмешке, мерцавшей в жутких глазах, наслаждался падением, принародным унижением девиц Зеленой стороны.
Князь продолжал выкликать оплошавших девиц одну за другой, а то и по несколько. Выгнал «трусливую девицу», испугавшуюся паучка. Помянул несчастную, которую унесли после странного обморока; она, оказывается, нашла амулет и вместо того, чтобы позвать на помощь, по глупости и неосмотрительности взяла в руки, как если бы и впрямь понимала, от каких он напастей.
«А все просто: амулет невест от князя спасает», – ну, это я так мысленно пошутила.
За леность выгнали не меньше трех девиц. К ним не дрогнувшей рукой отправили тех, что соблазняли надсмотрщиков. Еще и картинно подивились, как подобные вертихвостки смогли невинность сохранить, раз щедро раздавали авансы каждому встречному в штанах. Князь не стеснялся поливать ядом каждую «обольстительницу», закончив тем, что неверность женщины – страшнейший грех, опасный порок и прочая, ведь также легко она может изменить не только мужу, но и всему княжеству.
Наконец главный поборник нравов в Северном уперся взглядом в Глашу и мрачно выдал:
– Еще я бы хотел расстаться с чересчур усердными, больше скажу, девицами не… – за спиной у князя закашлялся советник Гадючный, или гадючный советник, если судить по злополучному туру. Услышав кашель, князь поморщился, словно от зубной боли, и закруглился: – Но пока не буду. Уверен, вы постараетесь показать свои умственные способности завтра.
– А какой конкурс будет завтра, ваша светлость? – почтительно спросила знакомая пума.
– Я же сказал, на ум и сообразительность, – недовольно ответил князь.
– Которого у вас, лу Мидари, нет и никогда не было. Собирай свои вещички заранее, – не промолчала Эльса.
– Змея подколодная, – зашипела разъяренная пума.
– От чешуйчатой слышу! – вернула Эльса, подбоченившись.
Лу Мидари рванула клыком по ладони, пуская себе кровь, и одним прыжком подскочив к сервалу, припечатала той по лбу, оставив кровавый след со словами:
– Быть тебе змеей без запаха, лопоухая выскочка!
Эльса, выпучив глаза, свела их к переносице, затем медленно провела по лбу пальцами и, убедившись в том, что на них чужая кровь, по-кошачьи зашипела, наступая на пуму.
– Молча-ать! – заорал князь. Как и вчера, у него левый глаз нервно задергался. – Стоять!
Я мысленно ехидно хихикнула: «Если он сейчас «стаю» женщин с таким трудом переносит, что дальше будет? Да еще с женами. Их-то не выставишь из дому прочь. Хотя, кто знает этих пришлых со змеями в советчиках.
– Эта недокошка с даром проклятийницы! Она меня запаха лишила! – как обманутая торговка на базаре вопила Эльса. Всхлипнула и взвыла в отчаянии: – А вы обеща-али нас защищать!
Валиан, тяжело ступая, сейчас в нем ничего не осталось от кошачьей плавности и мягкости, подошел к обеим и посмотрел на Мидари таким взглядом, будто уже мысленно убил и сдирает шкуру:
– Невеста, которая скрывает от нас дар проклятийника, не заслуживает доверия. И не может продолжать участие в смотринах!
Я с ним полностью согласилась. Известно, что проклятийники не одаренные, а проклятые. Несдержанные, вспыльчивые, их темная суть так и рвется наружу оскорбить, осквернить, заляпать нечистотами любого. Каждое слово, брошенное в сердцах, может стать роковым проклятием. Такая женщина в гареме не приживется, а вернее, в скором времени весь гарем изведет. Да и супруг с такой женой мучился бы вечным несварением или в страхе жил, опасаясь, не проклянет ли благоверная мимоходом, если не угодит чем.
– У меня слабенький дар, проклятия хватит лишь на неделю… – оправдывалась Мидари. Ну точно опасная «одаренная», потому что еще и ума нет.
Мы осуждающе воззрились на нее, проявив невиданное прежде единодушие. Ведь вероломно лишив Эльсу запаха, Мидари урезала ее шансы на успех в смотринах. Одно дело пошипеть друг на друга, поцапаться еще куда ни шло, а другое – к темной силе обращаться.
– Увести! – приказал князь, осмотрительно вернувшись на возвышение. Проводив взглядом рыдающую Мидари, вымученно улыбнулся нам, и попрощался: – Вас осталось двенадцать. Дюжина – прекрасное число, и не менее прекрасные девушки остались на следующий тур. Сегодня отдохните от трудов, завтра будет нелегкий день, но, очень надеюсь, – вкусный и не менее занимательный.
За сим князь покинул зал, а оставшиеся участницы смотрин гуськом потянулись к дверям. Пока я шла в свою горницу-опочивальню, разглядывала проходивших мимо придворных, прислужников и с тревогой раздумывала: зачем я здесь? Нужно ли мне это место?
