— Вот так вот… сын.

Акил тряханул головой как лошадь, как норовистый конь.

— Дурак ты, отец

— Что?!

— Дурак, говорю. Развели тебя как лоха. Этот Бабай, он здесь прав не имеет. Он из Ферганы. А это — наезд. На нас, узбеков — наезд. Если бы ты мне сразу сказал — его бы уже на ножи поставили. За беспредел.

— Это ты дурак! Ты думаешь, он один такой?!

— Да нет, конечно. Какой-такой — один. Он на Черного Курбаши пашет. А тот себя хозяином возомнил, баем. Всей своей сраной Киргизии, а может — и Туркестана. Но ты, батя, вот где не дотумкал. Курбаши — законник, его принимали на союзной сходке. А раз он сам себе погоны на плечи одел — значит, он законам должен подчиняться, понял? А это — по понятия голимый беспредел. Сказал бы вовремя, не сидел бы как сыч — сейчас бы по-другому дело шло. На Курбаши многие зуб имеют, что местные законники им недовольны, что грузины. Если бы ты мне сказал — его бы на сходку кликнули, и там бы правилку сделали. Потому как по беспределу — своих сдавать, понял?

Председатель горько усмехнулся

— Дурак ты, Акил. Меня, старого дураком называешь, а сам дурак дураком. Ты думаешь, Черный Курбаши на Иссык-Куле король потому что самый наглый, что ли? Там ведь завод секретный, торпеды делают. Кто бы его туда пустил с его беспределами.

Председатель плюнул на пол, что делать в доме по традиции было нельзя даже его хозяину.

— Черный Курбаши сам — пешка, его держат только потому, что он нужен, он из Оша родом и Ош держит, а там — аэродром. А я здесь — держу у себя, сколько надо, потому что на аэродроме держать нельзя. Потом через Ташкент — уже гражданскими рейсами Аэрофлота — идет. А так, в Ош — самолетами военно-транспортной авиации, прямиком из Кабула. И бабай там — не Курбаши. Люди из Москвы все это делают, сын… такие люди, что и подумать страшно. Я случайно узнал… увидел. Думал я… когда сказали, что генерал тот в Афганистане погиб — кончилось все. Ан — нет. Не кончилось. И никогда видимо не кончится.

Акил тоже плюнул — в конце концов, пол был грязный.

— А про людей этот… что говорил?

— Про людей… А ты думаешь, по этому каналу только наркотик идет?

Акил поморщился — в его среде не принято было употреблять это слово.

— А что же еще? Рыжье что ли? Стволы?

— Да какие стволы… Я грешным делом как-то слазал в мешок

Председатель наклонился вперед

— Взрывчатка там идет! Наша, взрывчатка, в армейской упаковке. Мешками! А теперь — Бабай и про людей сказал. Вот и думай, чем это пахнет. Кровью! Большой кровью. Бежать бы… Да… некуда бежать.