Настал день венчания. Едва взошло солнце, Великий князь велел седлать коня. В красном корзно, обшитом золотом, в высокой соболиной шапке и в остроносых сафьяновых сапогах с подвернутыми голенищами он лихо гарцевал во главе праздничной свиты, направляющейся к императорскому дворцу. Несмотря на ранний час, дорогу жениху преградила огромная толпа жителей Херсонеса. Вперед вышел купец Прокл, один из самых знатных людей города.

– Приветствую тебя, Великий князь, славную дружину и мудрых бояр.

– Будь здрав, Прокл. Здравия всем херсонесцам!

– Проведали мы, что приглянулась тебе наша лебедушка белокрылая.

– Еще как приглянулась.

– И чего же ты хочешь?

– Хочу взять ее в жены.

– А как мы жить будем? Невесело нам будет без нашей отрады.

– А я всех вином угощу! – воскликнул Великий князь и приказал выкатить бочки с красным вином.

Попробовал Прокл и скривился:

– Что-то вино не веселит.

– А я всех озолочу, – расщедрился Владимир. Он приказал вынести мешки с золотыми монетами и рассыпать по мостовой.

Звонко зазвенели денежки о камни, но никто к ним не притронулся.

– Спасибо, Великий князь, только без нашей лебедушки и злато не в радость.

– Что же вы хотите?

– Хотим ключи от города.

Зароптали дружинники и бояре.

– Как же так? Выходит, зря город брали, зря животов не щадили.

– Ты Херсонес брал ради Анны, – рассудил Прокл. – Так бери ее, а нам наше верни.

– А нам что? – спросила дружина.

– Дружине наложниц раздам! – воскликнул Великий князь. – Они мне теперь ни к чему. Всем хватит.

Возликовала дружина.

– А нам? – спросили бояре.

– Боярам – добычу корсуньскую!

Возликовали бояре.

– Принесите ключи от города! – приказал Вдадимир.

Подали ему ларец с ключами. Вручил Великий князь их Проклу.

– Хватит ли выкупа?

– Слава Великому князю! – возликовали херсонесцы.

Купец поднял ключи над головой.

– Кому доверим наш славный город?

– Принцессе! Анне! Она спасла Херсонес! – пронеслось над городом. – Анне будем служить!

Прокл вошел с ключами в палаты принцессы и вывел ее за белую ручку на крыльцо. За ними вышел и пресвитер Михаил. Народ приветствовал их радостными криками. Владимир спешился и стрелой взбежал по ступенькам.

– Вручаю тебе нашу спасительницу, – прослезился Прокл. – Береги ее, как зеницу ока.

С этими словами он соединил руки Анны и Владимира, а епископ вручил им кольца: принцессе – серебряное, Великому князю – золотое. Сказал каждому:

– Прими залог сей верности и соблюдай его невредимым в истине и праведности.

Молодые надели друг другу кольца. Владимир взял Анну за руку и под всеобщее ликование повел в церковь. Они шли по главной улице, а люди усыпали ее цветами.

В притворе молодых встретили свещеносец, диакон и священник. Со словами приветствия священник вручил молодым свечи, как символ вечного горения в любви и вере. После молитв и ектений священник обратился к Владимиру:

– Желаешь ли ты взять в жены Анну, благословенную и чистую?

– Да, по воле Божией.

– Желаешь ли ты выйти замуж за раба Божиего Василия?

– Да, по воле Божией.

Под пение псалма новобрачных ввели в храм. Епископ Корсунский встретил их с венками из полевых цветов. Торжественно водрузил венок на голову Владимира.

– Господи Боже наш, славою и честию венчай его.

Потом надел венок на голову Анны:

– Господи Боже наш, славою и честию венчай ее.

Таинство венчания свершилось. Бог соединил их сердца в одно на веки вечные. Теперь осталось соединиться с Богом. После литургии Владимир и Анна приняли причастие, вкусив Тело и Кровь Спасителя. Священник скрепил руки новобрачных, накрыл их лентой епитрахили и повел вокруг аналоя, на котором лежало Евангелие. Священник с крестом в руке – символ Христа, ведущего мужа и жену, а Евангелие – слово Божие. Оно в центре жизни венчающихся.

– Теперь вы плоть единая, малая Церковь, – произнес епископ вместо проповеди. – Как Христос для Церкви, так и вы друг для друга. Прощайте все обиды и живите в любви. И помните: Отец благословляет, Сын венчает, Дух Святой освящает. Идите в мире.

Площадь встретила молодых ликованием. Повсюду стояли бочки с вином, дымились костры с жарящимися на них буйволами, вепрями и баранами. Сотни срочно сбитых столов ломились от несметного количества яств. Места хватило всем. Но самое удивительное было то, что люди, которые совсем недавно были врагами, стреляли один в другого, сражались не на жизнь, а на смерть, теперь сидели за одним столом, пили из одной братины, пели, танцевали, обнимались и провозглашали тосты за здравие молодых. Рус целовался с греком, боярин со смердом, кочевник с торговцем, священник с волхвом. Свадьба объединила всех в большую дружную семью.

Даже волхвы, недовольные происходящим, вынуждены были присоединиться ко всеобщему веселью. Правда, сидели они отдельно и почти не пили и не ели. Верховный жрец Ган понурил голову, уперев взор в нетронутого лосося. Он прекрасно понимал, что последний раз на княжеском пиру. Да, стояли еще в пантеоне Киева шесть славянских богов, еще горел негасимый огонь, но видел волхв, как сбрасывают с пьедестала Перуна, как на месте капищ возводятся христианские храмы, как молятся люди не Роду, а Отцу, Сыну и Духу Святому. Не зря Ган слыл ясновидцем. Но что он мог сделать? Не ужиться двум верам, не станет Христос рядом с Велесом и Сварогом, как не стал рядом ни с Аполлоном, ни с Зевсом. Любовь выше ненависти, как знание выше невежества. Ган с горечью осознавал, что христианское учение – явление совершенно иное, чем любая другая религия. Оно непобедимо смирением и неистребимо любовью. Оно основано на свете и знании, а не на страхе и невежестве.

Вдруг глаза волхва загорелись. А так ли сильна вера в душах христианских? Веруют ли они всем сердцем? Не точит ли их червь сомнения? Ган незаметно усмехнулся в седую бороду. Вот сейчас и проверим.

Он медленно встал из-за стола и протянул виночерпию рог. Тот наполнил его до краев. Взоры пирующих невольно обратились на седого старца. Мало кто ожидал, что верховный жрец произнесет тост за Анну и Владимира, принявшего христианскую веру. Гам потихоньку стих. Дождавшись полной тишины, Ган тихо произнес:

– Пусть будет нерушим союз Анны и Владимира. Пусть многие лета пребудут они во благе и в радости. Пусть блюдут они древние традиции и не забывают обычаи предков. Пусть Владимир заботится об Анне, а Анна будет ему послушна. Пусть не постыдится она, хоть и принцесса, по нашему древнему обычаю разуть мужа. Так выпьем же за священные обычаи наших предков!

– Выпьем! – подхватила захмелевшая дружина. – Пусть разует мужа!

– Пусть разует! – подхватили старцы и бояре.

Даже корсуняне были не против такого зрелища. Всем понравилась мысль верховного жреца. Лишь Владимир побагровел. Волхв попал не в бровь, а в глаз. Еще свежа была в памяти история с Рогнедой, гордо заявившей Владимиру: «Не хочу разувать сына рабыни, а хочу за Ярополка». Гана спасло лишь то, что Великий князь от нахлынувшей ярости какое-то время не мог произнести ни слова, и Анна успела его опередить.

– С радостью, – сказала она, – с радостью сниму я сапоги и омою ноги. Мы муж и жена, единая плоть, и мне нисколько не зазорно.

Она попросила принести воды, усадила Владимира, легко сняла сафьяновые сапоги и омыла ноги его. Все были в восторге. Только Ган, осушив рог, угрюмо вернулся на свое место и больше не проронил ни слова. Больше же всех поступком Анны был поражен Великий князь. Благодаря ее уму и смирению он не наломал дров. Владимир понял, что в лице Анны приобрел не только красавицу-жену, но и мудрого друга.