Айя гордилась своей наблюдательностью, однако сейчас ее голова была забита другим. Потому вначале она не проявила достаточного внимания к людям, встретившимся ей у водопоя.

Айя их заметила, однако не сумела сразу распознать исходящую от незнакомцев угрозу. Можно сказать, она лишь смотрела, но не видела их по-настоящему. Девушку не насторожили шрамы на их коже и угрюмое выражение лиц. И косые взгляды, бросаемые на ее лошадь, тоже прошли мимо нее, равно как и приглушенные голоса незнакомцев, их влажные губы и оценивающие глаза…

Потому что в данный момент ее волновали совсем иные вопросы. Начать с того, что ее мутило, по-видимому, из-за обезвоживания. А еще Айя постоянно вздыхала, снова и снова воскрешая в памяти ее разговор с Байеком. Ее мучили запоздалые раскаяния. Ведь за эти годы тренировок она могла столько ему рассказать, но вместо этого держала невысказанным внутри себя.

Странно, что Айя почти разучилась искренне разговаривать с Байеком, хотя они и стали ближе, чем прежде. Если бы юноша сейчас ехал рядом, он бы наверняка утешил свою возлюбленную: «Айя, зачем ты так много вздыхаешь? Мы во всем разберемся. Раньше это у нас получалось, получится и сейчас. Все будет хорошо». Он бы ее убедил, что меньше всего ей сейчас нужно думать о вздохах. Байек обратил бы ее внимание на что-то более привлекательное. На замыслы, которые они строили. На хитроумный маневр, изученный сегодня утром. А может, он просто показал бы ей птичку, порхающую в небе. Байек умел преподносить обыденные вещи как настоящие чудеса. Можно ли вздыхать, если в окружающем мире скрыто столько всего удивительного? И как вообще она может вздыхать, когда они вместе?

Только, увы, Байек сейчас не ехал рядом с ней, и его лошадь не приноравливалась к скорости ее лошади. Байек не стоял с поднятым мечом, настойчиво убеждая Айю продолжать утомительные занятия. Не сидел у костра, поедая то, что принесла им дневная охота, и не забывая улыбаться. Некому было сейчас отвлечь Айю от тягостных мыслей о тете, которую девушка отчаянно надеялась застать живой. А может, боги приготовили ей подарок и, приехав в Сиву, она увидит Херит совсем здоровой.

Все просто: отсутствие Байека – вот какой была настоящая причина для вздохов несчастной девушки.

Кто знает? Быть может, вздохи удерживали ее от какой-нибудь глупости вроде возвращения назад. Одновременно тоскуя по Байеку и тревожась о здоровье тети, Айя замечала в окружающем мире только признаки взаимодействия между двумя близкими по духу созданиями. Невинную мордашку ребенка, топающего по речному мелководью к матери. Бегемотиху с детенышем. Страстно целующуюся влюбленную пару. Старика с добрым морщинистым лицом, куда-то едущего на верблюде и смеющегося шуткам своего молодого спутника – погонщика воловьей упряжки.

И потому Айе оставалось лишь одно – ехать дальше, что она и делала. Дорога пролегала по берегу Нила. Порой крестьяне, работавшие на окрестных полях, и путники, что шли и ехали навстречу, оглядывались на нее и пытались угадать, куда же едет эта молодая женщина, густо покрытая дорожной пылью, с тугой косой и грустным лицом.

Так Айя добралась до водопоя, где остановилась, чтобы напоить лошадь, утолить собственную жажду и передохнуть.

Девушка привыкла разговаривать со своей лошадью. Это был прекрасный белогривый жеребец, спокойный и покладистый друг. А здесь, среди пустыни, – лучший друг. Еще во время их кочевой жизни Айя занялась его воспитанием. Как оказалось, не напрасно. Конь прибегал на ее зов и всегда держался поблизости. Животное отличалось не только красотой, но и смышленостью.

Айя повела коня к водопою. В том месте бил родник. Естественную чашу укрепили кирпичами из песчаника. Конь послушно следовал за хозяйкой. Чашу окружала сочная растительность. Ветви деревьев и кустов клонились к воде, будто стремились прикрыть собой драгоценную влагу.

Это место вновь пробудило в Айе мысли о Сиванском оазисе. Ей вспомнился прохладный ветерок, дувший от воды и несший желанную прохладу, когда вокруг пустыня изнывала от зноя. Мысли о доме и больной тетке потянули за собой мысли о Байеке, и Айя снова вздохнула.

Пока жеребец пил, девушка села на кирпичное ограждение, поглубже опустила руки в воду (там вода была наиболее прохладной), а потом, зачерпнув полные горсти, умыла лицо, шею и плечи.

Усталость и жажда притупили внимание Айи. Ей было не до подозрительных соседей слева. А вот они с жадностью поглядывали на коня и с неприязнью – на нее.

На горизонте возникло черное пятно. Возможно, какой-то одинокий всадник, также направлявшийся к водопою.

Айя наполнила бурдюк. Она и сейчас не замечала, что опасные соседи переместились поближе, а разговоры вполголоса сменились заговорщическим перешептыванием. Айя жадно глотала воду, попутно отгоняя назойливые мысли. Ее конь стоял неподалеку в тени от тиса.

Отвязав с пояса красный шарф, Айя намочила его в воде и приложила к лицу, наслаждаясь прохладой. Потом шарф мокрым комком упал на борт чаши, а солнце заслонила чья-то тень.

– Здравствуй, красавица, – послышалось сзади.

Айя догадалась, что голос принадлежит одному из соседей по водопою, и сразу насторожилась.

В тоне незнакомца не было добродушной насмешливости, принятой в разговорах друзей. Не было вежливой неторопливости купцов, заискивания странствующих торговцев, надеющихся продать товар, или восторгов незадачливых ухажеров, встречавшихся девушке на дорогах. Всего этого Айя вдоволь навидалась и наслушалась.

Нет, голос незнакомца звучал совсем по-другому. Услышав его, Айя мгновенно выпрямилась, запоздало почувствовав опасность.

Ее туника была плотно запахнута и подпоясана. Под туникой Айя прятала короткий меч, с которым упражнялась все эти годы. Может, ее соседи видели краешек эфеса, когда девушка наклонялась к воде? Ей захотелось убедиться, что меч никуда не исчез. Айя сунула руку под тунику, одновременно выбирая стратегию действий. Что, если внезапно выхватить меч, тем самым отпугнув этот сброд и показав им, что она – опасная противница? Нет. Они сочтут это вызовом. Оставалось единственное: дождаться, когда опасные незнакомцы сделают первый шаг, и тогда уже им ответить.

Айя оценила положение. У кучки негодяев был главарь. Он-то сейчас и пытался вступить с девушкой в разговор. Похоже, в свое время главарю сломали нос и кости неправильно срослись, отчего нос торчал несколько вбок.

– Эй, я к тебе обращаюсь, – сказал главарь, подходя ближе.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Айя, повернувшись к нему.

Она смотрела не на главаря, а на троих его спутников. Те алчно пялились на ее коня.

Конокрады, да покарают их боги.

Главарь протянул руку, схватив Айю за подбородок и притянув к себе. Девушка не дернулась, а лишь пристально посмотрела разбойнику в глаза и отстранилась, тихо сказав:

– Больше не смей прикасаться ко мне.

– Что ж, твою просьбу легко исполнить, – прохрипел главарь. – Не поднимай лишнего шума, пока мы забираем твою лошадку. И тогда, быть может, мы этим и ограничимся.

Без своего жеребца Айе не добраться до Сивы и не увидеть тетку.

– Лошадь я вам не отдам.

Главарь взмахнул рукой, показывая бесполезность дальнейших возражений.

– Как насчет того, чтобы просто уступить нам то, за чем мы пришли? Не создавай себе проблем. Мы хорошо о нем позаботимся, будь уверена.

Айя коснулась подбородка, сделав вид, словно обдумывает «щедрое» предложение главаря. На самом деле девушка напряженно думала о другом. Она стояла спиной к чаше водопоя, которая была достаточно глубокой – в этом Айя успела убедиться. Попытка сбежать от конокрадов окончится неудачей. И потом…

О какой-либо уступке не могло быть и речи. Пусть их четверо. Айя не зря проходила обучение. Не какое-нибудь, а меджайское. Это обеспечивало ей свободу выбора.

Айя хотела дать бой.

– Говоришь, позаботитесь? Да вы поспешите продать несчастного коня. Чего еще ждать от таких конокрадов, как вы?

Главарь оскалил гнилые зубы.

– Как грубо, – угрожающе пробормотал он и потянулся к оружию.

«Не торопись выхватывать меч, – подумала Айя. – Не надо им сразу показывать, что ты вооружена». Пусть ее меч останется для них полной неожиданностью.

– Что ж, – мягко продолжила девушка, – давай-ка посмотрим, сумеешь ли ты отобрать у меня лошадь.

Главарь ухмыльнулся. Айю окутало зловонием его дыхания.

– Что ж, давай-ка посмотрим, – сказал он и шагнул вперед.