Глава 5

– Я надеялся, что ты поможешь мне выяснить, кто этим занимается, и остановить их.

– Так что же ты такого натворил, что тебя шантажируют? – спросил я.

– Не больше, чем вот он. – Джордан указал на портрет Бенджамина Франклина.

С полотна над камином благодушный дедушка Бен в очках в железной оправе взирал на нас с улыбкой Моны Лизы на лице.

– Замечательно. У тебя был роман с Беном Франклином.

Криво усмехнувшись, Джордан спросил:

– Что тебе на самом деле известно о нем?

– Ну же, Джордан, это нелепо, – сказал я.

– Бенджамин Франклин, – настаивал Джордан. – Что тебе о нем известно?

– Его лицо на стодолларовой купюре. Мне хотелось бы иметь таких побольше.

– Что еще?

– Он написал «Альманах простака Ричарда». И по-крупному приложил руку к составлению Конституции.

– Также он открыл Гольфстрим. И электричество.

– Точно… все это было в диснеевском фильме.

– Верно. Но только компания «Дисней» не включила в фильм сцены того, как старина Бен в возрасте семидесяти девяти лет трахал своих любимых шлюх… и не упомянула о том, что в дневнике у него полно записей о его любимых сексуальных игрушках и о страхах подцепить венерическое заболевание.

– Кажется, я начинаю понимать, что к чему, – сказал я.

– Кто-нибудь винит Бенджамина Франклина за эти маленькие причуды? Нет… все помнят лишь то, что он был одним из величайших людей своего поколения… но он также был похотливым извращенцем.

– Полагаю, во всем этом есть смысл.

– Франклин до самой своей смерти был одержим женщинами… и я знаю, что именно происходило у него в голове. И вот теперь мне придется за это заплатить.

– Джордан, если тебя шантажируют, обратись к шерифу или прокурору округа, – посоветовал я. – Там есть специально подготовленные люди и оснащение, чтобы разобраться с шантажистами.

– Ты предлагаешь мне выложить свои проблемы к ногам Джима Дикки? На моей карьере придется поставить крест.

Я подумал, не поделился ли он своими проблемами с Блэр; а та, возможно, посоветовала ему обратиться за помощью ко мне.

– Ты как-то говорил, что занимался в армии контрразведкой, скрытным наблюдением и тому подобным, – сказал Джордан.

– Это все осталось в прошлом.

– Я только прошу тебя попробовать. Ведь попробовать ты по крайней мере можешь, правда?

Подойдя к своему полированному письменному столу, Лэнгфорд отпер ключом один из ящиков и, достав конверт из плотной бумаги, протянул его мне:

– Здесь видеозапись. Я в главной роли. Взгляни на нее в моем личном кабинете. – Он указал на маленькую дверь в дальней стене.

– Не хочешь посмотреть вместе со мной?

– Одного раза более чем достаточно, – сказал Джордан, когда я направился к двери. – Боюсь, ты будешь глубоко потрясен.

– Этого не так-то легко добиться.

– Джейк… ты единственный, кому я могу довериться.

Я молча кивнул.

Кабинет оказался размерами чуть больше встроенного шкафа. Очевидно, он связывал Джордана с его более идеалистичным прошлым. На двери висел черно-белый плакат конца шестидесятых, изображающий полицейских, поливающих из брандспойтов чернокожих манифестантов в Сельме, штат Алабама.

Между двумя стенами втиснулся стол с поцарапанной серой стальной поверхностью. Я вспомнил, что точно такой же стоял у Лэнгфорда в кабинете в Детройте. Над столом висела его детская фотография, сделанная в Миссисипи, и еще одна – они вместе с Блэр вскоре после свадьбы. На последней Джордан был вместе с Мишель Обамой.

Рядом с кожаным креслом стоял маленький телевизор, подключенный к проигрывателю видеодисков. Я достал из пакета коробку. Диск мог быть куплен в любом магазине бытовой техники. На пластмассовой коробке – никаких надписей. Включив телевизор, я вставил диск в проигрыватель.

Кино оказалось немым. Изображения были слегка искаженными, словно камера находилась слишком близко. Запись была сделана не с помощью профессионального оборудования для видеонаблюдения. Картинка была нерезкой, но все-таки достаточно четкой, чтобы узнать Джордана. Он стоял в номере в мотеле у постели рядом с женщиной. У той была азиатская внешность; стройная, изящное лицо.

Камера не двигалась. Широкоугольный объектив захватывал двуспальную кровать посреди номера и пространство вокруг. На протяжении следующих двадцати минут я наблюдал за общением Джордана и молодой женщины. Для меня в этом не было ничего даже отдаленно возбуждающего.

Медленно раздев женщину, Джордан достал из кожаного портфеля что-то вроде портативного никелированного вибромассажера и выполнил ей полный массаж тела. Он действовал очень терпеливо, начав с пяток и медленно поднявшись по ногам, затем прошелся по шее, плечам и спине. Похоже, девушке это нравилось, особенно когда Джордан наконец подвел вибромассажер к ее промежности. В конце она, судя по всему, испытала глубокий оргазм. Когда девушка начала одеваться, съемка закончилась.

Джордан был абсолютно прав. Этот фильм действительно глубоко потряс меня, и причина этого стала очевидной, как только Джордан впервые появился в кадре. Джордан Лэнгфорд, мужественный президент колледжа Сент-Эндрюс, бывший футболист, входивший в символическую сборную США, муж моей потерянной любимой женщины, был в женском нижнем белье – кружевных трусиках и лифчике, поясе с подвязками и шелковых чулках, в черных туфлях на высоком каблуке. Дорогой парик длиной по плечи обрамлял его лицо. Глаза были обильно накрашены тушью и тенями, а на губах алела смелая яркая помада.

Когда я вышел из личного кабинета, Джордан стоял у окна, снова разглядывая свои владения.

– Ты был прав, – сказал я. – Я глубоко потрясен.

– Видишь ли, я достаю экзотических девушек, – сказал он таким тоном, будто главная проблема заключалась в этом. – Есть одна фирма в Сиракузах…

– Дело не в этом, – сказал я.

– Знаю, – согласился Джордан, стараясь держать себя в руках под моим пристальным взглядом.

– Ты это сам снимал? – спросил я, зная, что некоторые любят документировать свои любовные похождения.

– Я понятия не имею, кто это снимал, – покачал головой он. – Диск пришел по почте.

Он протянул мне конверт. Конверт был адресован Алисии Верлен в почтовое отделение в Сиракузах. Обратный адрес отсутствовал. Судя по штемпелю, письмо было отправлено два дня назад из Нью-Йорка.

– Ну, это уже что-то, – сказал я, указывая на штемпель. – Это сужает круг подозреваемых приблизительно до двенадцати миллионов человек.

Джордан напрягся на мгновение, но ничего не сказал. Я снова осмотрел конверт. Он был вскрыт ножом. Внутри лежал листок бумаги, сложенный втрое.

– Ты сам вскрывал конверт? – спросил я.

– Да, – кивнул Джордан. – Слава богу.

Достав маленькую лупу, всегда имеющуюся у меня в нагрудном кармане, я изучил почерк, которым был написан адрес. Он был неуклюжий, кособокий, словно человек выводил буквы левой рукой.

– Письмо пришло в специальный почтовый ящик, который у меня имеется, – сказал Джордан. – Когда я заказываю… разные вещи, я делаю это от вымышленного имени.

– Я так понимаю, ты у нас Алисия Верлен.

Поморщившись, Лэнгфорд кивнул.

– Внутри письмо с угрозами. Я получил его вчера.

Я развернул листок. Слова были выведены красными чернилами; почерк соответствовал тому, что был на конверте. На первый взгляд казалось, что это писал человек, восстанавливающийся после серьезного инсульта. Строчки были неровные, корявые:

– Все это выглядит так буднично, черт побери, – озадаченно произнес Джордан. – Словно напоминание от коллекторского агентства.

– Почему завтра до пяти часов? – спросил я.

– Не имею ни малейшего понятия.

– Это же накануне совещания, на котором ты должен объявить о пожертвовании Уитли, – сказал я. – Вполне возможно, его смерть и этот шантаж связаны между собой. Если найти ответ на одно, может быть, это даст ответ и на другое.

– Но времени так мало, – заметил Джордан.

– Никто не пытался связаться с тобой после того, как ты получил эту запись?

– Я даже не представляю, что будет дальше. – Он покачал головой. – В инструкции указан счет в банке на Каймановых островах, на который я должен перевести деньги.

– Возможно, шантажисты не собираются больше связываться с тобой, если ты решишь им заплатить. – Прямые контакты увеличивают риск попасться.

– У меня нет пяти миллионов долларов.

– У тебя есть пятьдесят миллионов.

– Они не мои.

– Похоже, шантажистам известно про эти деньги. Если так, удивительно, что они не потребовали больше.

– Эти деньги я не трону. Если ты не сможешь остановить тех, кто стоит за этим, на собрании попечителей я подам в отставку.

Я оставил эти слова без комментариев.

– Послушай, Джордан, ты ведь даже не трахал этих женщин. Потерпевших нет; не вызывает сомнений, что это акт двух взрослых людей по обоюдному согласию. Черт возьми… мы живем в Народной Республике Гротон. Здесь отмечают месяц «гей-прель». В этом городе языческих жрецов и тех, кто верит в НЛО, наверное, больше, чем баптистов. Такой свободы взглядов не найдешь больше во всей стране. Никому нет никакого дела до того, чем ты занимаешься в своей спальне и своем сарае.

– Джейк, неужели ты не понимаешь? – Джордан печально покачал головой. – Это же разобьет мою карьеру. Я стану всеобщим посмешищем. И это положит конец моему браку с Блэр.

Я кивнул.

– Я так понимаю, с Блэр у тебя больше не ладится… – В моем голосе прозвучала горечь.

Несомненно, от Джордана не укрылся мой тон.

– Блэр – это лучшее, что было в моей жизни… тут не может быть никаких вопросов, Джейк. Наверное, ты не поймешь… но это… эти связи… тут дело не в сексуальном удовлетворении.

– Неужели?

– Это… запретный плод… возбуждение… зловещий театр ужасов… и возможность доставить другому человеку наслаждение.

Лэнгфорд был прав. Я ничего не понимал. Должно быть, он прочел это у меня в глазах.

– Но это правда. Я получал удовольствие от сознания опасности.

– Почему, Джордан?

– Я много думал над этим. – Он неприятно усмехнулся. – Быть может, все дело в том, что я рос единственным мальчиком в семье с властной матерью и пятью сестрами. Кто знает, черт возьми… Такие вещи не обсуждают со своим психотерапевтом.

– Возможно, следовало бы.

– Теперь уже слишком поздно.

– Необязательно, – возразил я. – Блэр знает?

– Господи, нет. И это самое главное. Я не хочу делать ей больно. Я лучше подам в отставку, чтобы она ничего не узнала.

– Она может узнать в любом случае.

– Это нас уничтожит, – убито сказал Джордан.

Мысленно представив себе, как Блэр смотрит эту запись, я кивнул, соглашаясь с ним.

– Да. И ты прав еще в одном. Стервятники-журналисты алчно набросятся на эту историю. Бывшая футбольная звезда, ставшая президентом колледжа, будущий кандидат на пост сенатора – предпочитает шелковое женское нижнее белье. Те два-три дня, пока они не возьмут на прицел новую жертву, ты будешь круглосуточно сиять во всех выпусках новостей бульварных телеканалов.

Джордан поежился.

– Ты мне поможешь?

– Как насчет той девушки, с которой тебя засняли? – спросил я. – Она может быть причастна к шантажу?

– Она невинный ребенок… кажется, с Бали, едва говорит по-английски. – Он покачал головой. – Я встречался с ней всего дважды. Никто из тех девушек, с кем я встречаюсь, не знает наперед, когда я обращусь в агентство. Я звоню туда, и мне присылают одну из свободных девушек.

– Что насчет агентства?

– Я там никогда не бывал. Все общение происходит по телефону, и голоса обычно разные. Там никто понятия не имеет, кто я такой. И я всегда расплачиваюсь наличными.

– Как часто тебе бывают нужны эти… похождения?

– Один раз в месяц… иногда два, – сказал Джордан. – Обыкновенно желание возникает внезапно… когда мне требуется снять стресс от работы.

У меня мелькнула мысль, почему он не может расслабиться с помощью упаковки пива или стакана виски, как все мы.

– Что насчет мотеля? – спросил я.

– Называется «Страна чудес». Это милях в сорока отсюда… недалеко от автострады… у съезда, где большая стоянка дальнобойщиков. Там… э… сдают номера с почасовой оплатой.

У меня в голове лихорадочно метались противоречивые чувства. Какая-то моя часть хотела уничтожить Джордана и, возможно, вернуть Блэр назад после того, как он будет публично сожжен на костре. Но в то же время мне было его жаль. В конце концов я скрепя сердце решил дать шанс своим светлым ангелам.

– Начну с агентства, – сказал я. – Как звали ту девушку?

– Зачем тебе это нужно?

– А что, по-твоему, я должен сделать, Джордан, – взмахнуть волшебной палочкой? – спросил я. – Мне больше не от чего отталкиваться. Единственное, что приходит на ум, это задавать вопросы всем, кто может быть причастен. Надеюсь, если я задам достаточно много вопросов, что-нибудь встанет на место. Мне нужны телефоны агентства, поставляющего шлюх, и мотеля.

– Девушку зовут Лейла, – пробормотал Джордан, нажимая кнопки на телефоне. – И она не шлюха.

– Хорошо. Она не шлюха. В каком номере ты останавливался в последний раз?

– В десятом, – сказал Лэнгфорд, записывая номера телефонов на листке бумаги и протягивая его мне. – Времени у тебя только до завтра, – добавил он, словно в первый раз я его не услышал. – Если тебя ждет страйк-аут, я подам прошение об отставке и буду молить Бога о том, чтобы шантажисты не выполнили свою угрозу.

– Точно… молись. Я буду действовать как полномочный представитель службы безопасности колледжа? – спросил я.

Джордан кивнул.

– Как можно более деликатно.

– Тебе нужно решить с Морго вопрос с моим отстранением от дел.

– Предоставь это мне, – сказал Джордан, снимая трубку. Одарив меня одной из тех обаятельных улыбок, от которых на протяжении многих лет таяли женские сердца, он добавил: – Спасибо, Джейк.

Я направился к двери, но тут в приемной послышались крики. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась женщина. Я тотчас же ее узнал, даже без соломенной шляпы. Это была Ивлин Уитли. Ее взгляд сразу же застыл на Джордане, по-прежнему стоявшем перед Бенджамином Франклином.

– Здравствуйте, Ивлин! – сказал тот, когда она к нему подошла. – Я все утро оставлял для вас сообщения. Такая ужасная трагедия…

– Вы немедленно должны что-нибудь сделать! – с вызовом произнесла Уитли. – Деннис погиб, а здесь никто не собирается и палец о палец ударить, черт побери!

– Мы делаем все, что в наших силах, – сказал Джордан, протягивая ей руку.

– Мне кажется, вы стараетесь все замять! – воскликнула она, не обращая внимания на протянутую руку.

Обернувшись, Уитли увидела меня за открытой дверью. Широко раскрыв глаза, она указала на меня.

– Вот этот офицер предположил, что Деннис, возможно, был убит. Но когда он высказал свои подозрения этой безмозглой стерве, возглавляющей службу безопасности колледжа, та прямо у меня на глазах отстранила его от дел. Что здесь происходит?

Вместо ответа Джордан молча посмотрел на меня. Очевидно, наш предыдущий разговор не предназначался для посторонних ушей.

– Точно не знаю, – наконец сказал я. – Но мне кажется, что ваш муж находился на мосту не один.

– Ивлин, клятвенно обещаю вам, что это дело будет вестись под моим личным контролем, – сказал Джордан, увлекая ее к дивану и подсаживаясь к ней. – Мы привлечем к расследованию все наши силы, чего бы это ни стоило.

Он снова попытался взять ее за руку, но она гневно его отстранила.

– По крайней мере у этого офицера хватает ума рассматривать все гипотезы, – заявила миссис Уитли, снова указывая на меня. – Почему не он возглавляет расследование?

– Служба безопасности колледжа не имеет полномочий расследовать уголовные преступления, – сказал Джордан. – Но я поручу офицеру Кантреллу поддерживать связь со следственной бригадой.

– Я не допущу, чтобы смерть Денниса засунули на полку, и неважно, кому придутся не по душе последствия! – с жаром произнесла миссис Уитли, поднимаясь с дивана. – Эта женщина даже не позволила мне взглянуть на мужа! Пожалуйста, распорядитесь, чтобы меня немедленно отвезли к коронеру.

– Разумеется, – ответил Джордан, поспешно направляясь к письменному столу.

Мне хотелось надеяться – ради Лэнгфорда, – что спасательная команда гротонской пожарной части уже нашла голову Уитли. После того как Джордан позвонил коронеру и договорился о приезде Ивлин Уитли, его секретарша проводила ее на стоянку.

– Ну и дела, твою мать! – пробормотал президент, когда она ушла.

– Поскольку, судя по всему, общим знаменателем являются Уитли и его деньги, я собираюсь распутать обе ниточки и посмотреть, куда они приведут. Помимо жены, у Уитли на этой встрече были друзья, которые могли видеть его в последние часы перед смертью?

– Не знаю. На эти выходные он остановился в общежитии, в котором жил во время учебы, – сказал Джордан. – Возможно, сюда приехал и кто-нибудь из его однокурсников.

– И еще, предупреждаю: этой историей занимается одна журналистка. Ее зовут Лорен Кеннистон, и она работает в «Гротон джорнал». Идя сюда, я застал ее подслушивающей у кабинета Морго.

– Я ее знаю, – сказал Джордан. – Выросла здесь, училась в Принстоне; судя по всему, у нее была многообещающая работа искусствоведа в Нью-Йорке, но она все бросила и вернулась домой.

– Она бросила огни большого города и приехала сюда, чтобы освещать слеты местных бойскаутов?

– Я что-то припоминаю насчет неприятностей в семье…

– Тебе нужно позвонить капитану Морго, – напомнил я.

Сняв трубку, Джордан набрал номер.

– Джанет, – начал он, – нам необходимо пересмотреть отстранение Кантрелла от дел…

Даже в противоположном углу кабинета я услышал ее крик. Наверное, он был слышен даже в Баффало.