Исследование военных действий на западном фронте в Первую мировую войну должно быть начато с изучения предвоенных планов. Франко-германская граница по протяженности была небольшой, всего лишь около 240 км, поэтому она ограничивала возможность маневра большой массы войск, которые были созданы воевавшими странами на основе системы всеобщей воинской повинности. В юго-восточной части граница примыкала к Швейцарии (рис. 7), проходила по небольшой равнине около Бельфора, а затем на протяжении 110 км тянулась вдоль Вогезских гор. Далее она проходила вдоль почти непрерывной цепи крепостей, основными звеньями которой были Эпиналь, Туль и Верден; за Верденом (севернее) начиналась граница Люксембурга и затем Бельгии. В восстановительный период, который начался после поражения Франции в 1870 г., французским планом в начале войны предусматривалась оборона (в первый период войны), основанная на удержании пограничных крепостей, вслед за которой должен был последовать решительный контрудар. С этой целью вдоль эльзас-лотарингской границы была создана система мощных крепостей, причем в линии укреплений были оставлены проходы, например Труэ-де-Шарм (Шарм) между Эпиналем и Тулем, с тем чтобы инициировать ожидавшееся немецкое вторжение по определенным направлениям и затем с большей уверенностью и эффективностью нанести контрудар.

Французский план предусматривал непрямые действия, может быть даже в максимально возможной мере, учитывая малую протяженность границы и необходимость соблюдения нейтралитета соседних стран. Но за десятилетие перед 1914 г. возникла новая школа во главе с ее «пророком» полковником Гранмезоном, которая поносила этот план как противоречащий французскому духу и почти полностью отрицающий идею наступления. Сторонники offensive a outrance нашли в Жоффре, который был назначен в 1912 г. начальником Генерального штаба, именно такого человека, который был им нужен для осуществления своих намерений. Ухватившись за него, они добились контроля над французской военной машиной и, отбросив старый план, составили новый пресловутый «план XVII». Этот план предусматривал только фронтальное наступление против немецкого центра объединенными усилиями всех войск. Однако, предусматривая фронтальное наступление, авторы плана исходили из простого равенства в силах с противником, который к тому же опирался бы на свою укрепленную пограничную зону, в то время как французы, бросившись вперед, не были бы в состоянии использовать преимущества своей укрепленной полосы. Только в одном вопросе этим планом был учтен исторический опыт и соблюден здравый смысл: решено было крепость Мец не атаковать в лоб, а только изолировать; наступление должно было развиваться южнее крепости в сторону Лотарингии и севернее. Левое крыло французской армии должно было ударить по бельгийской части Люксембурга в случае, если бы немцы вторглись на нейтральную территорию. Парадоксально то, что французский план был основан на теории немца Клаузевица, в то время как немецкий план больше исходил из стратегии Наполеона, если не Ганнибала.

При определении степени участия Англии в войне во французском плане не столько учитывались действительные потребности, сколько было выражено стремление «европеизировать» английскую военную организацию и взгляды англичан на ведение войны. Это континентальное влияние незаметно привело Англию к молчаливому согласию на роль придатка к французскому левому крылу и отказу от использования своей традиционной подвижности, обеспечиваемой морской мощью. В начале войны на заседании военного совета командующий английскими экспедиционными силами Джон Френч усомнился в правильности предварительно составленного плана; в качестве альтернативы он предложил послать войска в Антверпен, где они усилили бы сопротивление Бельгии и создали угрозу флангу немецких армий, если бы последние начали наступать во Францию через Бельгию. Но начальник оперативного управления генерал-майор Генри Вильсон фактически уговорил английский Генеральный штаб действовать в тесной связи с французами. Неофициальные переговоры между штабами в период между 1905 и 1914 г. подготовили путь к изменению складывавшейся веками военной политики Англии.

Этот fait accompli не только вызвал изменение во французском стратегическом замысле, но и было отвергнуто предложение Хейга подождать, пока не прояснится обстановка и армия не будет доведена до необходимого размера, а также менее радикальное возражение Китченера против сосредоточения английских сил слишком близко к границе.

Рис. 7. Западный фронт в период Первой мировой войны (до 21 марта 1918 г.) 1 – линия наибольшего продвижения немцев в сентябре 1914 г.; 2 – линия фронта союзников с 1 июля 1916 г. (до боев на р. Сомме); 3 – линия фронта союзников на 21 марта 1918 г. (после наступления союзников в 1916–1917 гг.)

Окончательный французский план явился тем самым, который нужен был для того, чтобы придать составленному Шлиффеном в 1905 г. первоначальному немецкому плану характер плана непрямых действий. Очутившись перед непреодолимой стеной, которую представляла собой французская укрепленная граница, немцы, естественно, должны были стремиться обойти эти укрепления через Бельгию. Шлиффен выбрал именно этот вариант, решив наступать на возможно более широком фронте. Странно, что даже тогда, когда вторжение в Бельгию началось, французское командование предполагало, что немцы ограничатся наступлением на более узком фронте восточное р. Маас.

Согласно плану Шлиффена, основная масса немецких войск составляла правое крыло армии вторжения. Это крыло должно было стремительно продвинуться через Бельгию в Северную Францию, а затем, продолжая движение по огромной дуге, постепенно повернуть влево и далее на восток, в обход Парижа. Войска, действующие на правом фланге крыла, должны были форсировать р. Сену в районе Руана и, обойдя Париж с юга, оттеснить французов к р. Мозель, а затем, прижав к рубежу, образованному лотарингскими крепостями и швейцарской границей, уничтожить их.

Однако непрямой характер действий, предусмотренных данным планом, заключался по существу не в этом обходном движении, а в распределении сил и в замысле, который был положен в его основу. Сначала внезапность должна была обеспечить использование для массированного удара не только кадровых, но и резервных корпусов. Из 72 дивизий, которыми они располагали, 53 дивизии были выделены в ударную группировку, 10 дивизий располагались в центре, против Вердена, и только 9 дивизий, составляющих левое крыло, были сосредоточены вдоль французской границы. Намеренно уменьшив силы левого крыла, немцы рассчитывали добиться большего эффекта на правом крыле. Если бы французы начали наступление в Лотарингии и потеснили левый фланг немцев к Рейну, то им было бы трудно отразить немецкое наступление через Бельгию, и чем дальше продвинулись бы французские войска в восточном направлении, тем труднее было бы им это сделать. Получилась бы картина, подобная вращающейся двери: если сильно толкнуть вперед одну половину, другая ударит в спину; при этом чем сильнее толчок, тем больше удар.

Наступление Шлиффена через Бельгию было непрямым стратегическим ходом лишь в очень ограниченном смысле. На небольшом пространстве действовало очень много войск. Однако в психологическом отношении благодаря замыслу и распределению сил наступление определенно приобретало непрямой характер. Французский же план помог стать замыслу Шлиффена еще более совершенным. И если бы покойники могли смеяться, то как смеялся бы покойный Шлиффен, увидев, что французов даже не нужно было заманивать в ловушку. Однако смех Шлиффена вскоре сменился бы досадой, так как его преемник Мольтке, младший в роду, но более осторожный в своих действиях, осуществляя план Шлиффена, фактически отошел от него при подготовке к войне.

В период между 1905 и 1914 г. по мере общего роста численности армии Мольтке планировал увеличение сил на левом крыле в большей пропорции, чем на правом. Усилив левое крыло, он тем самым ослабил план Шлиффена и начал систематически подрывать его основы, что в конечном счете привело к провалу.

Когда в августе 1914 г. развернулось французское наступление против левого крыла немцев, Мольтке вначале хотел принять вызов и добиться решающего успеха в Лотарингии, отложив прорыв фронта правым крылом. Потом он передумал, но все же в Лотарингию были переброшены шесть только что сформированных резервных дивизий, которые предназначались для усиления правого крыла. Однако это свежее пополнение только усилило недовольство немецких командиров в Лотарингии, вынужденных по приказу свыше отходить назад. Баварский принц Рупрехт, вместо того чтобы продолжать отход и увлекать за собой французов, остановил свою армию и приготовился к сражению. Выяснив, что французское наступление развивается медленно, он договорился со своим соседом перейти в наступление. Теперь две немецкие армии имели двадцать пять дивизий против девятнадцати французских, но этого превосходства было недостаточно (при отсутствии выгодной стратегической позиции) для нанесения решающего контрудара. Единственным результатом этого наступления явилось то, что французы были отброшены к своему укрепленному барьеру, что дало им возможность не только восстановить и увеличить силу своего сопротивления, но и перебросить часть своих войск в западном направлении для участия в битве на Марне.

Боевые действия немцев в Лотарингии более серьезно подорвали план Шлиффена, чем ослабление правого крыла, хотя именно на правом крыле немецкая армия потерпела поражение после того, как это крыло было серьезно ослаблено в ходе военных действий.

Кроме переброски в Лотарингию шести дивизий, с правого крыла были переброшены для осады или охраны Антверпена, Живе и Мобёжа еще семь дивизий; затем Мольтке перебросил еще четыре дивизии для усиления фронта в Восточной Пруссии. Когда армия Клюка, действовавшая на правом фланге этого крыла, преждевременно повернула на восток по просьбе своего соседа и с одобрения Мольтке, дав, таким образом, возможность гарнизону Парижа нанести ей удар во фланг, в составе решающего правого крыла осталось только тринадцать немецких дивизий против двадцати семи французских и английских. Этот факт показывает, до какой степени, прямо или косвенно, было ослаблено ударное крыло Шлиффена. В то время как относительная слабость немцев была вызвана уменьшением сил правого крыла, французское превосходство объяснялось неправильными действиями немецкого левого крыла.

Переброска французских дивизий левого крыла на правый была бы невозможна, если бы французскому левому крылу была дана возможность продвинуться в глубь Лотарингии и тем самым завязнуть там. Однако сомнительно, смогли ли бы немцы поддерживать силы своего правого крыла на одном уровне, даже если бы они не перебрасывали войска с этого крыла. Дело в том, что ввиду разрушения бельгийцами мостов через р. Маас немцы не смогли направлять свои резервы по железной дороге через Льеж до 24 августа, и даже после этого срока они были вынуждены использовать длинный обходный путь. Это сделало для немцев невозможным усиление правого крыла согласно первоначальному плану. Более того, снабжение всех трех армий, составлявших правое крыло, зависело от этой единственной, наполовину выведенной из строя железной дороги. Разрушения, произведенные французами и англичанами при отступлении, также препятствовали регулярному снабжению войск.

Подошедшие к р. Марне немецкие войска были на грани истощения от изнурительных маршей и нехватки продовольствия. Но если бы Мольтке не уменьшил силы правого крыла, а использовал бы на этом далеко продвинувшемся крыле большее количество войск, их состояние было бы еще хуже. Повторился забытый урок Гражданской войны в Америке, где развитие железных дорог и возможность переброски войск по ним способствовали использованию большего количества войск, чем можно было обеспечить при ведении глубоких операций без риска. Хотя при оценке сражения на Марне мы пересекаем малозаметную границу между стратегией и тактикой, это решающее сражение проливает так много света на проблему характера действий, что оно заслуживает тщательного анализа. Для того чтобы лучше понять эти соображения, необходимо изложить ход событий.

Вслед за отражением наступления правого крыла армии Жоффра в Лотарингии был отброшен назад и ее центр во встречном бою в Арденнах; растянутое левое крыло французов едва не было окружено немцами между реками Самбра и Маас. В связи с тем что «план XVII» был по существу разорван в клочки, Жоффр составил из этих клочков новый план. Он решил, опираясь на Верден, отвести назад левое крыло и центр своих войск, а часть войск из прочно закрепившегося теперь правого крыла передать на формирование новой, 6-й армии, которую он намеревался использовать на левом фланге.

Первые, весьма преувеличенные, сообщения командующих армиями о пограничных боях создали у германского верховного командования впечатление о якобы достигнутой решительной победе. Однако сравнительно небольшое число взятых в плен вызвало у Мольтке сомнения и заставило его произвести более трезвую оценку обстановки. Пессимизм Мольтке в сочетании с возродившимся оптимизмом у его командующих армиями привел к новому изменению плана, который содержал в себе семена поражения.

Когда 26 августа левое крыло английских войск отошло к югу от сильно разрушенного Ле-Като, 1-я немецкая армия под командованием Клюка снова повернула на юго-запад. Хотя это направление было выбрано им отчасти вследствие неправильного определения вероятного пути отступления английских войск, оно все же соответствовало первоначальной задаче Клюка – проведением глубокого обходного маневра. Выйдя в район Амьен – Перонн, где в это время выгружались переброшенные из Лотарингии первые подразделения вновь сформированной 6-й французской армии, Клюк вынудил 6-ю армию к быстрому отходу и таким образом сорвал план Жоффра – переход в ближайшее время в наступление.

Но, едва совершив этот маневр, Клюк был вынужден снова повернуть к юго-востоку. Чтобы ослабить давление на англичан, Жоффр приказал соседней армии (Ланрезака) задержаться и нанести ответный удар преследующей 2-й немецкой армии (Бюлова). Почувствовав угрозу, Бюлов запросил у Клюка помощи. Наступление Ланрезака 29 августа было остановлено, и Бюлову помощь не потребовалась, но тем не менее Бюлов попросил Клюка выйти со своей армией в тыл французам, с тем чтобы отрезать пути отступления армии Ланрезака. Прежде чем согласиться, Клюк обратился за разрешением к Мольтке. Мольтке получил этот запрос в тот момент, когда он нервничал по поводу того, что французы ускользают из его клещей, и в особенности из-за разрыва, который образовался между 2-й и 3-й армиями немцев. Поэтому Мольтке одобрил изменение направления движения Клюка, что означало отказ от первоначального глубокого обхода Парижа с запада. Теперь фланг совершающих обходный маневр немецких войск должен был обходить Париж с востока, через оборонительный рубеж. Сокращая ширину фронта и переходя к более прямым действиям ради безопасности, Мольтке пожертвовал многообещавшими перспективами, которые были заложены в глубоком обходном маневре, предусмотренном в плане Шлиффена. Мольтке хотел уменьшить риск, но получилось обратное. Последовал контрудар с роковыми для Германии последствиями.

Решение немецкого командования отказаться от первоначального плана было окончательно принято 4 сентября. Мольтке составил другой план, в котором ставились более ограниченные цели по окружению центра и правого крыла французских войск. Центр немецких войск (4-я и 5-я армии) должен был нанести удар в юго-восточном направлении, в то время как левое крыло (6-я и 7-я армии), двигаясь с боями в юго-западном направлении, должно было прорвать укрепленную полосу между Тулем и Эпиналем; созданные таким образом «клещи» должны были сомкнуться западнее Вердена. Правое крыло (1-я и 2-я армии) должно было наступать в западном направлении с задачей сдержать любой контрманевр, который французы попытались бы осуществить из окрестностей Парижа.

Однако французы начали контрманевр раньше, чем новый план немцев был введен в действие.

Жоффр не сумел быстро учесть представившийся благоприятный момент и продолжал отступление, в то время как военный губернатор Парижа Галлиени правильно оценил обстановку. Галлиени понял значение поворота армии Клюка и 3 сентября приказал 6-й армии Монури приготовиться к контрудару по открытому правому флангу немцев. Весь следующий день в штабе Жоффра бушевал спор между военным секретарем Жоффра майором Гамеленом, который настаивал на немедленном контрнаступлении, и генералом Вертело, считавшимся самым большим авторитетом в Генеральном штабе. Вертело решительно возражал против контрнаступления. Вопрос был разрешен, и согласие Жоффра было получено только тогда, когда, в тот же вечер, Галлиени связался с Генеральным штабом по телефону. Убедившись в правильности решения, Жоффр всегда действовал энергично. Всему левому крылу было приказано развернуться и снова перейти в общее наступление 6 сентября.

5 сентября Монури начал наступление, и по мере усиления его давления на уязвимый фланг немцев Клюк вынужден был перебросить туда сначала часть своей армии, а затем и все остальные силы. Вследствие этого между 1-й и 2-й немецкими армиями образовался разрыв в 50 км, прикрытый только кавалерийским заслоном. Клюк пошел на этот риск, соблазненный быстрым отступлением английских войск в противоположном от разрыва направлении. Даже 5 сентября, вместо того чтобы повернуть обратно, англичане продолжали отходить на юг. Но этот отрыв от противника невольно явился косвенным и непреднамеренным залогом причины победы союзников. Когда англичане повернули обратно и Бюлов узнал, что их войска направляются в образовавшийся между немецкими армиями разрыв, он отдал приказ 9 сентября об отступлении 2-й армии. Вследствие этого временное преимущество, которого добилась 1-я немецкая армия над Монури, было сведено на нет тем, что она своими действиями поставила себя в изолированное положение; поэтому она в тот же день отошла назад.

11 сентября по приказу Мольтке началось общее отступление немецких войск. Попытка осуществить частичный охват французских войск в районе Вердена не удалась, так как обход крепости с юга, который должны были совершить 6-я и 7-я армии, сорвался вследствие того, что немецкие войска не смогли преодолеть оборонительные сооружения на восточной границе Франции. Трудно понять, как немецкое командование могло столь слепо рассчитывать на успех недостаточно организованного фронтального штурма французских оборонительных сооружений. Ведь такой штурм еще до войны считался настолько безнадежным, что немецкое командование приняло единственно правильное решение наступать на Францию через Бельгию, нарушив ее нейтралитет.

Таким образом, исход сражения на Марне был решен в результате дезорганизации немецких войск. Дезорганизация немецких войск была вызвана ударом Монури по правому флангу немцев, что привело к появлению трещины в слабом месте их обороны, а это, в свою очередь, потрясло морально немецкое командование.

Обходный маневр Клюка, его дальнейшее наступление в западном направлении после захвата Ле-Като были настолько же ценными для срыва второго плана Жоффра (намечавшего быстрый переход в наступление) и организованного франко-английского отступления, насколько его последующее наступление к центру Франции, прямо на противника, оказалось гибельным для немецкого плана. Мы можем также отметить, что стратегические действия Мольтке становились все более прямыми и что фронтальный штурм французских позиций немецким левым крылом не только дорого обошелся, но и не дал никаких стратегических преимуществ.

Было бы слишком смелым характеризовать отступление Жоффра как непрямые действия. На Марне совершенно случайно представилась такая возможность, но он даже не думал об этом раньше. Удар Галлиени был нанесен как раз вовремя, прежде чем 1-я и 2-я немецкие армии смогли занять новые позиции, прикрывающие фланги основной группировки немецких войск. Но этот удар был слишком прямым, чтобы дать решающие результаты, и оказался бы еще более прямым, если бы был нанесен южнее Марны, как Жоффр предполагал сделать вначале. Можно отметить, что в конечном счете действия, которые вынудили немцев отступить, были непрямыми, но произошло все это до смешного случайно. Случайным оказалось «исчезновение», отрыв от противника английских экспедиционных сил и их, к счастью, запоздалое появление снова против растянутого и ослабленного стыка немецких войск правого крыла. Французские критики упрекали англичан за медлительность действий, не понимая того, что такая медлительность оказалась на руку англичанам. Если бы английские экспедиционные силы перешли в наступление раньше, то вряд ли немецкий стык был бы так ослаблен. Наступление Монури не могло привести к решающим результатам, так как оно уже было остановлено, в то время как два немецких корпуса, взятые со стыка, все еще были на марше и не могли оказать никакого влияния на исход сражения.

Однако, анализируя причины немецкого отступления, мы должны принять во внимание одно обычно упускаемое обстоятельство. Дело в том, что немецкое верховное командование очень болезненно реагировало на сообщения о высадках английских войск в Бельгии, которые могли создать угрозу их тылу и коммуникациям. Это заставило его подумать об отступлении даже раньше, чем началось сражение на Марне. 3 сентября представитель германского штаба верховного командования подполковник Хенч прибыл в 1-ю армию с самым последним предостерегающим приказом и сообщил: «Сведения плохие, 7-я и 6-я армии остановлены перед рубежом Нанси – Эпиналь, 4-я и 5-я армии встретили сильное сопротивление. Французы перебрасывают по железной дороге войска со своего правого фланга к Парижу. Англичане непрерывно высаживают в Бельгию свежие войска. Имеются слухи о наличии русских экспедиционных сил в Бельгии. Отступление становится неизбежным». Чрезмерная боязнь немецкого командования довела до того, что три батальона морской пехоты, высадившиеся в Остенде, за двое суток увеличились в глазах немецких генералов до корпуса в 40 тыс. человек. Русские, как говорят, были плодом воспаленного воображения английского железнодорожного проводника. В Уайт-холле, пожалуй, следовало бы поставить памятник «Неизвестному проводнику». Историки вполне могут прийти к заключению, что слухи о высадке крупных сил в Остенде вместе с мифом о прибытии русских войск явились главной причиной победы на Марне.

При сравнении морального эффекта от мифических сил и количества немецких войск, оставленных в Бельгии из-за опасения вылазки бельгийцев, укрывшихся в Антверпене, которая была осуществлена 9 сентября, невольно напрашивается вывод в пользу стратегии, какой Джон Френч предлагал придерживаться с самого начала войны. Благодаря использованию этой стратегии английские экспедиционные войска могли бы оказать не только отрицательное, но и положительное влияние на борьбу.

Скрытая угроза немецкому тылу со стороны возможного английского десанта на бельгийском побережье на всем протяжении войны тревожила Фалькенхайна, сменившего Мольтке. Поэтому его первым шагом было решение подавить Антверпен. Из этого решения возник маневр, который в какой-то степени можно отнести к категории непрямых действий. Осуществить этот маневр полностью не удалось, так как в ходе его проведения действия немецких войск становились все более прямыми, но все же он оказался достаточно эффективным, чтобы снова поставить союзников на край гибели.

Фронтальное преследование немцев союзниками было остановлено на р. Эне, прежде чем Жоффр, узнав 17 сентября, что попытка Монури обойти немецкий фланг не имела успеха, решил сформировать новую армию под командованием Кастельно для обхода немцев с фланга. К этому времени немецкие армии устранили разрыв между своими войсками и немецкое командование, разгадав направление наступления французских войск, подготовилось встретить этот ограниченный маневр.

Весь следующий месяц обе стороны поочередно были заняты слишком явными и поэтому бесплодными попытками охватить западный фланг своего противника. Этот этап войны стал широко известен как «бег к морю», хотя, возможно, такое выражение и не является вполне точным. Фалькенхайн устал от этих безуспешных попыток значительно раньше Жоффра, и поэтому 14 октября он задумал осуществить стратегическую ловушку при следующей попытке союзников обойти его фланг, которую он предвидел. Его недавно сформированная армия, находившаяся на фланге, должна была отразить попытку союзников обойти фланг немцев, в то время как другая армия, организованная из войск, освободившихся после падения Антверпена, и из четырех вновь созданных корпусов, должна была быстро выдвинуться к бельгийскому побережью и ударить во фланг охватывающей группировке союзников с последующим выходом им в тыл. Он даже на время задержал войска, преследовавшие бельгийскую армию после падения Антверпена, с тем чтобы не вызвать преждевременной тревоги у командования союзников.

К счастью для союзников, король Альберт, из соображений предосторожности или учитывая сложившуюся обстановку, отказался от предложения Фоша участвовать в проведении флангового маневра, а также отвести свои войска из района побережья. Поэтому бельгийская армия смогла выдержать натиск немцев, а затоплением прибрежной полосы она помешала немцам продвинуться с севера. Это вынудило Фалькенхайна прибегнуть к более прямым действиям против фланга союзников, который с прибытием корпуса Хейга с рубежа р. Эны растянулся уже до Ипра.

Хотя наступление ранее прибывших английских войск, составлявших правое крыло и центр, было задержано, Джон Френч приказал левому крылу под командованием Хейга попытаться реализовать мечту Жоффра о проведении обходного маневра. К счастью, эта попытка опять совпала с преждевременным началом немецкого наступления и оказалась, таким образом, бесполезной, хотя еще в течение суток или двух Френч под влиянием Фоша упорно продолжал верить в то, что наступление английских войск продолжается, в то время как в действительности войска Хейга вели тяжелые бои за удержание своих позиций. Неправильная оценка французским и английским командующими сложившейся обстановки частично объясняет тот факт, что сражение на Ипре, как и под Инкерманом, являлось по существу «сражением солдат», так как оно было плохо организовано и почти не управлялось командованием. Фалькенхайн, как только его попытки выйти к побережью оказались безрезультатными, в течение месяца стремился добиться успеха, нанося удары в лоб противнику. Когда жесткая оборона, несмотря на слабость сил, одержала, как обычно, верх над фронтальным наступлением, армии воюющих сторон окопались на всем протяжении фронта, от швейцарской границы до моря. Фронт стабилизовался, и война зашла в тупик.

Военная летопись о франко-английском союзе в течение последующих четырех лет свидетельствует о попытках выйти из создавшегося тупика путем прорыва линии фронта или прощупывания обороны противника в целях отыскания наиболее слабого места.

На западном фронте, с его бесконечными параллельными линиями траншей, стратегия превратилась в служанку тактики, в то время как развитие самой тактики отставало все больше и больше. Стратегия 1915–1917 гг. дала мало поучительного. Союзники, придерживавшиеся стратегии прямых действий, не могли найти выхода из создавшегося тупика. Каково бы ни было наше мнение о достоинствах войны на истощение и о стремлении рассматривать весь этот период как одно непрерывное сражение, такой метод достижения цели, который требует для своего осуществления четыре года, не может считаться примером, достойным подражания.

При первой же попытке союзников перейти в наступление у Неф-Шапеля в 1915 г. действия носили прямой характер, но тактическая внезапность планировалась и была достигнута. С этого времени, в связи с применением продолжительной «предупредительной» артиллерийской подготовки, все дальнейшие попытки наступать превращались в чисто лобовые удары. Такой же характер носило французское наступление в районе Арраса и мае 1915 г.; франко-английское наступление в Шампани и севернее Арраса в сентябре 1915 г.; на р. Сомме в июле-ноябре 1916 г.; на р. Эне и у Арраса в апреле 1917 г. и, наконец, английское наступление у Ипра в период с июля по октябрь 1917 г., которое, как и наступление короля Карла II, постепенно выдохлось в Пашендальских болотах. 20 ноября 1917 г. у Камбре была возрождена тактическая внезапность благодаря массированному использованию танков, неожиданно брошенных в бой, без предварительной продолжительной артиллерийской подготовки. Но с точки зрения стратегии это наступление с ограниченной целью, так хорошо начавшееся и так плохо закончившееся, вряд ли можно расценить как непрямые действия.

Немцы придерживались строго оборонительной стратегии, за исключением верденского наступления в 1916 г. Здесь снова действия по существу были прямыми, если только идею обескровливания противника путем систематического нанесения ограниченных по цели ударов не считать методом непрямых действий. Но потери, понесенные в результате таких действий, привели к поражению германской армии.

Более близким к методу непрямых, но чисто оборонительных действий являлся хорошо задуманный и осуществленный Людендорфом отвод части немецких войск на линию Гинденбурга весной 1917 г. В предвидении возобновления франко-английского наступления на Сомме немцами была создана по хорде дуги, проходящей через города Ланс, Нуайон, Реймс, новая линия траншей с сильными оборонительными сооружениями. Затем, после опустошения района, немцы постепенно отошли на новый, имевший меньшую протяженность оборонительный рубеж. Этот маневр, свидетельствовавший о моральной стойкости немцев при вынужденном отходе, нарушил весь план весеннего наступления союзников. Благодаря этому немцы получили год передышки. Серьезная опасность проведения какого-либо объединенного наступления союзников миновала. За это время армия России полностью распалась, и Людендорф имел возможность собрать все свои силы, чтобы попытаться добиться победы в 1918 г.