Глава 7
МОЗГ ЖОНГЛЕРА

Прошло немало времени с тех пор, как вы читали в этой книге рассказ от первого лица. Пришло время мне, вашему писцу, вновь ненадолго вернуться на сцену. Я понимаю, что на предыдущих страницах я протащил вас через немалое пространство и время. Я благодарю вас за то, что вы мужественно оставались со мной. Путь, который прошли вы, в своё время прошёл и я в попытках разобраться с тем, что же происходит в моей голове. Чем глубже я погружался в изучение нейропластичности и развития интеллектуальных технологий, тем яснее мне становилось, что о важности и влиянии Интернета можно судить, лишь рассматривая их в более широком контексте истории интеллектуального развития. Несмотря на всю свою революционность, Сеть стала лишь одним из инструментов, помогавших человеческому мышлению в развитии.

А теперь решающий вопрос: Что может сказать наука об истинных последствиях того, как использование Интернета влияет на работу наших мозгов? Вне всякого сомнения, этот вопрос ещё будет активно изучаться. Но, уже сейчас есть вещи, которые мы знаем или о которых можем говорить с определённой долей уверенности. И новости эти вызывают куда больше беспокойства, чем я предполагал. Десятки исследований, проведённых физиологами, неврологами, специалистами в области образования и развития сетевых технологий, делают один и тот же вывод: выходя в Сеть, мы оказываемся в среде, побуждающей нас к беглому чтению, торопливому и несконцентрированному мышлению и поверхностному обучению. Разумеется, даже при блуждании по Сети возможны глубокие размышления (так же как при чтении книги мы необязательно должны погружаться в размышления), однако это совсем не тот тип мышления, на который нацелена эта технология.

Предельно ясно одно: если бы, при наших сегодняшних знаниях о пластичности мозга, нам было необходимо изобрести средство коммуникации, способное максимально быстро и глубоко изменить наши ментальные связи, то плодом наших усилий стало бы нечто, напоминающее Интернет и работающее по его принципам. Проблема в том, что мы склонны пользоваться Сетью регулярно и порой даже навязчиво. Просто Сеть обеспечивает нас именно теми сенсорными и когнитивными стимулами - повторяющимися, интенсивными, интерактивными и вызывающими привыкание, - которые способны сильнее и быстрее всего привести к изменениям в нейронных цепях и функциях мозга. Если не принимать во внимание алфавит и системы исчисления, то Сеть стала, пожалуй, единственно возможной и наиболее влиятельной технологией изменения нашего мозга, когда-либо использовавшейся человечеством. Как минимум, это самая мощная технология на момент написания этой книги.

В течение дня большинство из нас выходит в Сеть и проводит в ней по меньшей мере два часа (а иногда и значительно больше). В это время мы склонны раз за разом повторять одни и те же или сходные действия, как правило, с высокой скоростью и часто действуя в ответ на команды, поступающие с экрана или через динамики. Некоторые из этих действий являются физическими. Мы нажимаем на кнопки клавиатуры, двигаем мышку по столу, нажимаем её клавиши и прокручиваем колёсико, водим пальцами по сенсорной панели и используем кончики пальцев для того, чтобы набрать текст на физической или виртуальной клавиатуре BlackBerry или мобильного телефона. Мы переводим изображение на iPhone, iPod или iPad, вращая их прикасаясь или к иконкам на сенсорном экране.

Пока мы совершаем все эти движения, Сеть бомбардирует сигналами нашего визуальную, сенсорную и слуховую кору головного мозга. Они выражаются в ощущениях, испытываемых нами в руках и пальцах в процессе нажатия на клавиши или кнопки мыши, скроллинга и прикосновения к сенсорной панели. В наши уши поступает множество слуховых сигналов: и звонок, оповещающий о приходе нового электронного письма или сообщения, и рингтоны, с помощью которых телефон сообщает нам о тех или иных событиях. И разумеется, перед нашими глазами в процессе блуждания по

Сети появляется множество визуальных подсказок: не просто постоянно меняющиеся строки текста и видео, но и гиперссылки, выделяющиеся подчёркиванием или ярким цветом, курсоры, меняющие форму в зависимости от выполнения той или иной функции, непрочитанные электронные сообщения, выделяемые жирным шрифтом, виртуальные кнопки и другие элементы на экране, уговаривающие нас нажать на них, формы, требующие заполнения, всплывающая реклама и новые окна браузера, которые нужно закрыть или, напротив, с содержанием которых необходимо ознакомиться. Сеть включает все наши чувства (за исключением запаха и вкуса), причём одновременно.

Сеть также обеспечивает высокоскоростную систему для формирования обратной связи и вознаграждения, называемую психологами положительным подкреплением. Эта система побуждает к повторению как физических, так и мыслительных процессов. Каждый раз, когда мы нажимаем на гиперссылку, перед нами появляется новый объект, требующий внимания и оценки.

Когда мы вводим нужное нам слово в поисковой строке Google, то моментально получаем список интересующей нас информации, требующей изучения. Отправляя текстовое сообщение или электронное письмо, мы можем получить ответ в течение нескольких секунд или минут. При использовании Facebook мы находим новых друзей или усиливаем связи с уже имеющимися. Размещая интересное сообщение в «Твиттере», мы получаем новых фолловеров¹⁶. Делая запись в блоге, мы получаем комментарии от читателей, а другие блогеры делают ссылки на нашу запись. Интерактивность Сети обеспечивает нас новыми мощными инструментами поиска информации, самовыражения и общения с другими. Она также превращает нас в подопытных животных, постоянно нажимающих на нужные кнопки для того, чтобы получить очередную порцию социального или интеллектуального лакомства.

Сеть привлекает наше внимание куда сильнее, чем когда-либо удавалось телевидению, радиопрограмме или утренней газете. Взгляните на подростка, посылающего SMS своему другу, или на студентку колледжа, просматривающую ленту новых сообщений и запросов на своей странице в Facebook, или на бизнесмена, изучающего электронные письма на экране своего BlackBerry, или даже на самого себя, вбивающего ключевые слова в поисковую строку Google и начинающего изучать появляющиеся ссылки. Всё это - примеры мышления, полностью захваченного новым средством коммуникации.

Находясь в Интернете, мы часто забываем обо всём остальном, что происходит вокруг нас. Реальный мир отступает, когда мы погружаемся в поток символов и стимулов, поступающих через различные устройства. Эффекты Сети усиливаются в том числе и благодаря её интерактивности. Ввиду того что мы часто используем компьютеры в социальном контексте - для общения с друзьями или коллегами, создания «профилей», трансляции через блоги или обновления статуса в Facebook, - наше социальное положение, в том или ином виде, постоянно подвергается риску и всё время находится «в игре». В результате этого наше самосознание, а иногда и страх, значительно усиливает интенсивность нашего участия в том или ином средстве коммуникации. Это справедливо в отношении всех, но в особенности молодёжи, склонной к навязчивому использованию мобильных телефонов и компьютеров для отправки текстовых сообщений. Типичный подросток наших дней отправляет или получает сообщение каждые несколько минут в течение всего дня. По замечанию психотерапевта Майкла Хаузауэра, подростки и молодые взрослые испытывают «огромный интерес к происходящему в жизни их сверстников, а также очень обеспокоены возможностью выпасть из круга общения». Переставая отправлять сообщения, они рискуют оказаться невидимыми.

Нашему использованию Интернета сопутствует немало парадоксов, однако один из них окажет, по всей видимости, основное влияние в долгосрочной перспективе: Сеть захватывает наше внимание лишь для того, чтобы его рассеять. Мы активно концентрируемся на самом средстве коммуникации, на мерцающем экране, однако при этом отвлекаемся на различные сообщения и стимулы, с огромной скоростью предоставляемые нам этим носителем. Каждый раз, когда и где бы мы ни подключались к Сети, она постоянно окутывает нас соблазнительным информационным покровом.

Человеческие существа нуждаются в «большем объёме информации, большем количестве впечатлений и в большей сложности», - пишет шведский невролог Торкель Клинберг. Мы склонны «искать ситуации, требующие одновременного исполнения нескольких дел или ситуаций, в которых мы оказываемся перегруженными информацией». Если медленное движение от одного слова, напечатанного на странице, к другому усиливало нашу жажду умственной стимуляции, то Сеть полностью её утоляет. Она возвращает нас в приятное состояние рассеянного внимания, при этом предлагая скромное количество объектов для отвлечения внимания, с которыми не доводилось сталкиваться нашим предкам.

Не все отвлечения плохи. Многие из нас знают, что слишком сильная концентрация на сложной проблеме порой заводит нас в умственный тупик. Наше мышление сужается, и мы безуспешно пытаемся прийти к новым идеям. Однако оставив ситуацию без решения на какое-то время - «переспав с ней» - мы часто возвращаемся к ней с новым взглядом и фонтаном творческих идей. Исследование, проведённое Апом Декстерхёйсом, голландским физиологом, возглавляющим Лабораторию изучения бессознательного в Неймегенском университете имени. Радбауда, показывает, что подобные интервалы во внимании дают нашему бессознательному время для того, чтобы справиться с проблемой, то есть включить информационные и когнитивные процессы, недоступные для осознанного обдумывания. Как показывают его эксперименты, мы обычно принимаем лучшие решения, если на время переключаем фокус своего внимания с решения сложной умственной задачи на что-то иное. Однако исследования Декстер- хёйса также показывают, что наши бессознательные мыслительные процессы не начинают решать проблему до тех пор, пока мы ясно и осознанно не определим её . Если у нас нет чёткой интеллектуальной задачи, пишет Декстер- хёйс, «бессознательное мышление не происходит». Постоянное рассеивание внимания, вызываемое Сетью, - состояние для описания которого подходят слова поэта Томаса Элиота из цикла поэм «Четыре квартета» - как «пустяком отвлечённые от пустяков», - достаточно сильно отличается от временного, целенаправленного отвлечения внимания, освежающего процесс мышления в процессе принятия решения. Присущая Сети какофония коротких замыканий между сознательными и бессознательными мыслями не позволяет нам думать ни глубоко, ни творчески. Наш мозг превращается в транслятор простых сигналов, быстро поступающих в сознательную часть мышления, а затем обратно.

В своём интервью 2005 года Майкл Мерцених размышлял о власти Интернета, вызывающей не просто короткие изменения, а «фундаментальную перестройку» нашего мозга. Обратив внимание на то, что «наш мозг перестраивается существенным образом как физически, так и функционально каждый раз, когда мы учимся новому или развиваем у себя ту или иную способность», он описывает Сеть как новейший элемент «современной культурной специализации», которому «современный человек может научиться на миллионе примеров и который был совершенно незнаком человеку, жившему тысячу лет назад». Мерцених пришёл к выводу, что «вследствие подобной деятельности наш мозг подвергается массивной перестройке»5. Он вернулся к этой теме в 2008 году в своём блоге, подчеркнув важность некоторых из выдвинутых им тезисов с помощью заглавных букв. «Когда культура управляет изменениями, воздействующими на наш мозг, она создаёт ИНОЙ мозг», - писал он, обращая внимание на то, что наше мышление «усиливается по мере активных занятий того или иного рода». Признавая тот факт, что отныне достаточно сложно представить себе жизнь без Интернета и таких онлайновых инструментов, как поисковые машины Google, он особенно отметил, что «СЛИШКОМ АКТИВНОЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ ИМИ ПРИВОДИТ К НЕВРОЛОГИЧЕСКИМ ПОСЛЕДСТВИЯМ».

Свои неврологические последствия имеют и другие наши действия, не связанные с работой в Сети. Точно так же как нейроны, включающиеся одновременно, образуют цепи, нейроны, которые не активизируются в одно и то же время, не образуют цепей. Мы тратим всё больше времени не на чтение книг, а на просмотр веб-страниц, не на сочинение предложений и абзацев, а на обмен короткими текстовыми сообщениями, и не на спокойное размышление и созерцание, а на путешествие от одной гиперссылки к другой. Это приводит к тому, что связи, поддерживавшие прежние, старые интеллектуальные функции и усилия, начинают ослабляться и даже распадаться. Мозг перерабатывает неиспользующиеся нейроны и синапсы и задействует их для другой, более актуальной деятельности. Мы приобретаем новые навыки, теряя при этом старые.

Гэри Смолл, преподаватель психиатрии и директор Научно-исследовательского центра по изучению памяти и старения в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, занимается физиологическими и неврологическими последствиями использования цифровых медиа. Результаты его исследований в целом подкрепляют убеждение Мерцениха в том, что Сеть вызывает значительные изменения в мозге. «Современное взрывообразное развитие цифровых технологий не только меняет образ нашей жизни и общения, но также быстро и значительно меняет наш мозг», - говорит он.

Повседневное использование компьютеров, смартфонов, поисковых машин и других подобных инструментов «стимулирует изменения в клетках мозга и процессы выработки нейромедиаторов, что постепенно усиливает новые нервные пути в мозге, при этом ослабляя старые».

В 2008 году Смолл вместе с двумя коллегами провёл первый эксперимент, наглядно показавший, каким образом меняется человеческий мозг в ответ на использование Интернета. Исследователи наняли двадцать четыре добровольца - дюжину опытных пользователей Сети и дюжину новичков, а затем провели сканирование их мозга в процессе поиска информации с помощью Google. (Поскольку в обычном компьютере нет волшебного магнитного резонатора, объектам исследования вручили очки, на которые проецировались изображения веб-страниц и к которым прилагалась небольшая сенсорная панель для навигации между страницами.) Результаты сканирования показали, что мозговая деятельность опытных пользователей Google была значительно активнее, чем у новичков.

В частности, хорошо знакомые с компьютером субъекты использовали особую сеть, расположенную в левой лобовой части мозга, известную под названием «дорсолатеральная префронтальная кора», в то время как у людей, слабо знакомых с Интернетом, в этой зоне почти не наблюдалось никакой деятельности». В качестве контрольного задания исследователи попросили субъектов прочитать обычный текст в задании, имитировавшем чтение книги. В данном случае сканирование не показало никаких существенных отличий в мозговой деятельности между двумя группами. Очевидно, что у активных пользователей Интернета сформировались определённые новые нервные пути.

Однако наиболее примечательная часть выводов была получена после того, как тест повторили через шесть дней. В промежутке между тестами исследователи заставили новичков проводить по одному часу в день в Интернете и заниматься поиском в онлайне. Повторное сканирование показало, что прежде дремавшая зона их префронтальной коры начала демонстрировать повышенную активность - очень похожую на активность в мозге старожилов Сети. «Всего лишь после пяти дней практики у новичков в мире Интернета активизировалась та же зона во фронтальной области мозга, что и у второй группы, - рассказывает Смолл. - Всего пять часов в Интернете - и мозг новичков уже работает иначе». Далее он задаётся вопросом: «Если наш мозг столь чувствителен к воздействию компьютера, продолжающемуся всего один час в день, то что же происходит с ним, когда мы проводим в онлайне ещё больше времени?»

Другой результат этого исследования позволил пролить свет на различия между чтением книг и изучением веб-страниц. Исследователи обнаружили, что когда люди занимаются поиском в Сети, то их мозговая деятельность значительно отличается от деятельности, присущей чтению книг. У читателей книг основная активность происходит в зонах, связанных с языком, памятью и визуальной обработкой, а в префронтальных зонах, отвечающих за принятие решений и решение проблем, активность оказывается достаточно незначительной. Напротив, у опытных пользователей Сети, занимавшихся поиском и просмотром веб-страниц, наблюдалась в этих областях повышенная активность. Хорошая новость состоит в том, что веб-сёрфинг, приводящий в действие множество мозговых функций, может помочь старым людям сохранить ясность ума. Поиск и блуждание по Сети, по мнению Смолла, тренируют мозг примерно так же, как решение кроссвордов.

Однако чрезмерная мозговая активность в мозгу любителей Интернета также помогает понять, почему при работе в Сети сложно удерживать глубину чтения и сохранять устойчивую концентрацию. Необходимость оценки ссылок и выбора направления дальнейшей навигации, а также обработка множества сенсорных стимулов требуют постоянной ментальной координации и принятия решений. Это заставляет мозг отвлекаться от интерпретации текста или другой информации. Каждый раз, когда мы, читатели, видим новую ссылку, то останавливаемся (хотя бы на долю секунды) для того, чтобы позволить своей префронтальной коре оценить, стоит ли нам нажимать на неё. Переключение ментальных ресурсов с чтения на суждение может показаться незаметным (ведь наш мозг работает очень быстро), однако при частых повторах этого действия нам становится всё сложнее понимать происходящее и удерживать внимание. Как только префронтальная кора вступает в игру, наш мозг оказывается не просто загружен работой> он перегружается. Можно сказать, Сеть возвращает нас во времена scriptura continua, когда чтение было достаточно напряжённым с когнитивной точки зрения занятием. По словам Марианны Вулф, читая информацию онлайн, мы жертвуем способностью читать тексты вдумчиво. Мы становимся своего рода «декодерами информации». Наша способность создавать богатые ментальные связи в процессе углубленного и непрерывного чтения остается в значительной степени незадействованной. Стивен Джонсон в своей книге 2005 года «Плохое - значит хорошее: как современная поп-культура делает нас умнее» противопоставил масштабную и изобильную нейронную деятельность, свойственную мозгу пользователей компьютеров, более приглушённой деятельности, происходящей в мозгу читателя книги. Это сравнение побудило его предположить, что компьютер способствует умственной стимуляции значительно сильнее, чем чтение книг. По мнению Джонсона, анализ деятельности нейронов может привести к заключению, что «чтение книг недостаточно стимулирует наши чувства».

Однако, несмотря на правильность поставленного им диагноза, интерпретация различных стилей поведения мозга представляется мне неверной.

Сам факт того, что чтение книг «недостаточно стимулирует чувства», как раз и делает чтение столь полезным для интеллекта. Углублённое чтение, позволяющее нам не обращать внимания на отвлекающие факторы и отключить зоны фронтальной области, отвечающие за решение проблем, превращается в своего рода форму глубокого мышления. Мышление опытного читателя книг спокойно и безмятежно. Когда речь идёт об активизации нейронов, то ошибочным было бы считать, что «чем больше, тем лучше».

Джон Свеллер, австралийский физиолог, занимающийся вопросами образования, потратил три десятилетия на выяснение того, как наш мозг перерабатывает информацию, в частности как происходит процесс обучения.

Его работа наглядно показывает, как Сеть и другие медиа влияют на стиль и глубину нашего мышления.

Наш мозг, поясняет он, позволяет использовать память двух видов: краткосрочную и долгосрочную. Наши непосредственные впечатления, ощущения и мысли соответствуют краткосрочной памяти, живущей всего лишь доли секунды.

А всё, что мы сознательно или бессознательно узнали об окружающем мире, хранится в долгосрочной памяти, которая может оставаться в нашем мозге на протяжении нескольких дней, лет или даже всю жизнь. Один из типов краткосрочной памяти, называемый рабочей памятью, представляет собой инструмент для передачи информации в долгосрочную память, а следовательно, и для создания нашего собственного багажа знаний. Рабочая память буквально создаёт содержимое нашего сознания в каждый отдельно взятый момент времени. «Мы сознательно представляем себе, что происходит в рабочей памяти, и не осознаём всего остального», - полагает Свеллер.

Если рабочая память представляет собой аналог глиняной таблички для записей, то долгосрочная память выступает в роли склада этих табличек. Содержимое нашей долгосрочной памяти чаще всего находится за пределами нашего сознания. Для того чтобы мы начали думать о чём-то, ранее испытанном или выученном, наш мозг должен перенести то или иное воспоминание из долгосрочной памяти в рабочую. «Мы осознаём информацию, хранящуюся в долгосрочной памяти, только тогда, когда она поступает в рабочую память», - поясняет Свеллер.

Когда-то считалось, что долгосрочная память служит исключительно в виде огромного склада фактов, впечатлений и событий, что она «играет незначительную роль в таких сложных когнитивных процессах, как размышление и решение проблем». Однако учёные постепенно поняли, что долгосрочная память представляет собой, в сущности, основу любого понимания. Она содержит не просто факты, а сложные концепции или «схемы». За счёт организации разрозненных кусочков информации в систему знаний схемы обогащают наше мышление и придают ему глубину. «Наша интеллектуальная доблесть происходит в основном из схем, которые мы осваивали на протяжении длительных периодов времени, - говорит Свеллер. - Мы способны понимать те или иные концепции в пределах своей компетенции благодаря тому, что в нашем мозге есть схемы, связанные с этими концепциями».

Глубина нашего интеллекта зависит от способности передавать информацию из рабочей памяти в долгосрочную и создавать на её основе концептуальные схемы. Однако именно переход из рабочей памяти в долгосрочную представляет собой основное узкое место в нашем мозге. В отличие от долгосрочной памяти, имеющей огромный потенциал, рабочая память способна удерживать лишь незначительный объём информации. В своей знаменитой работе 1956 года «Магическое число семь, плюс-минус два: некоторые пределы нашей способности обрабатывать информацию» принстонский физиолог Джордж Миллер указал на то, что рабочая память обычно может удержать всего семь частей, или «элементов» информации. В наши дни даже это кажется преувеличением. По словам Свеллера, сегодняшние данные показывают, что «мы можем обрабатывать в единицу времени не больше двух-четырёх элементов, при этом реальное количество элементов ближе, скорее, к нижней, а не верхней границе». Элементы, которые мы способны удерживать в своей рабочей памяти, быстро исчезают из неё, «если только мы не освежаем их путём повторов».

Представьте себе, что вы наполняете ванну с помощью напёрстка: задача именно такой сложности предстоит вам в процессе передачи информации из рабочей памяти в долгосрочную. За счёт регулирования скорости и интенсивности этого процесса медиа могут оказывать на него значительное влияние. Когда мы читаем книгу, информация поступает нам дозированно, как вода через кран, и мы можем контролировать ритм нашего чтения. Благодаря целенаправленной концентрации на тексте, мы можем понемногу передавать информацию в долгосрочную память и формировать ассоциации, важные для создания схем. В случае Сети, мы сталкиваемся с множественными и крайне активными источниками информации. По мере передвижения от одного источника к другому мы быстро забиваем свой «кран». Мы оказываемся способны передать в долгосрочную память лишь незначительный объём информации - в итоге мы передаём разрозненные кусочки из разных источников, а не последовательный и осмысленный поток информации из одного источника.

Поток информации, поступающий в нашу рабочую память в каждый момент времени, называется когнитивной нагрузкой. Когда нагрузка превышает способность мозга хранить и обрабатывать информацию - то есть когда поток воды оказывается большим, чем пропускная способность крана, - мы оказываемся неспособными удержать информацию или связать её с информацией, уже хранящейся в нашей долгосрочной памяти. Мы не можем превратить новую информацию в схемы. Начинает страдать наша способность к обучению, а наше понимание становится неглубоким. Поскольку наша способность сохранять внимание зависит от рабочей памяти (как говорит Торкель Клинберг, «мы должны запоминать то, на чём концентрируемся»), высокая когнитивная нагрузка усиливает нашу отвлекаемость. Когда наш мозг слишком перегружен, «любые отвлекающие факторы отвлекают нас ещё сильнее» (некоторые исследования связывают синдром дефицита внимания именно с перегрузкой рабочей памяти). Эксперименты показывают, что когда мы приближаемся к пределам своей рабочей памяти, нам становится всё сложнее отличить важную информацию от неважной( сигнал от шума. Мы превращаемся в бездумных потребителей данных.

Трудности, связанные с пониманием концепции или другого информационного объекта, «во многом определяются нагрузкой на рабочую память», пишет Свеллер, и чем более сложным оказывается материал, который нам предстоит изучить, тем сложнее это оказывается сделать в случае перегрузки нашего мозга18. У когнитивной перегрузки существует несколько источников, однако, по мнению Свеллера, двумя самыми важными являются «решение посторонних проблем» и «разделённое внимание». Эти же два параметра являются основополагающими для Сети как информационного средства коммуникации. По мнению Гэри Смолла, использование Сети может тренировать мозг точно так же, как разгадывание кроссвордов. Однако если столь интенсивное упражнение становится основным способом мышления, оно может помешать прочим видам размышления и глубокому обучению. Попытайтесь прочитать книгу, одновременно разгадывая кроссворд, - это будет достаточно сильно похоже на то, что происходит с вашим интеллектом при работе в Интернете.

В 1980-х годах, когда школы начали активно закупать компьютеры, все были охвачены энтузиазмом, связанным с очевидными преимуществами цифровых документов над бумажными. Многие преподаватели были убеждены в том, что добавление гиперссылок в текст, отображённый на экране компьютера, является благом для обучения. По их мнению, гипертекст способствовал усилению критического мышления учеников, так как позволял им легко переключаться между различными точками зрения. Освободившись от упорядоченного процесса чтения, присущего печатным текстам, читатели отныне могли выстраивать между различными текстами новые интеллектуальные связи любого рода. Энтузиазм преподавателей в отношении гипертекста подкреплялся модным в те времена постмодернистским убеждением, что гипертекст позволит избавиться от патриархального авторитета автора книг и передаст всю власть читателю. Это должно было стать технологией освобождения. По словам теоретиков литературы Джорджа Лэн- доу и Пола Делани, гипертекст мог «послужить своего рода откровением», освобождавшим читателей от «упрямой материальности» печатного текста.

За счёт «отхода от ограничений, присущих печатным страницам», он «обеспечивает куда лучшую модель для способности мозга реорганизовывать элементы своего опыта, изменяя связи или прежние отношения между ними».

К концу десятилетия энтузиазм начал угасать. Исследования рисовали более полную и достаточно непривычную картину когнитивных эффектов, связанных с гипертекстом. Оказалось, что оценка ссылок и навигация по ним предполагала задействовать затратные с точки зрения мыслительного процесса механизмы решения проблем, что не вполне свойственно процессу чтения как таковому. Расшифровка гипертекста значительно повышает степень когнитивной нагрузки читателя и тем самым ослабляет его способность воспринимать читаемое и удерживать его в памяти.

Исследование 1989 года показало, что читатели гипертекста в какой-то момент времени начинают рассеянно щёлкать по ссылкам, «переходя со страницы на страницу без того, чтобы внимательно знакомиться с их содержанием». А эксперимент, проведённый в 1990 году, показал, что читатели гипертекста часто «не могут вспомнить, что именно они читали, а что - нет». В другом исследовании, проведённом в том же году, исследователи попросили две группы людей дать ответ на одни и те же вопросы, ответы на которые были приведены в ряде документов. Одна группа осуществляла поиск в электронных гипертекстовых документах, а вторая пользовалась традиционными бумажными. Группа, пользовавшаяся бумажными документами, оказалась значительно результативнее второй.

Анализируя результаты этих и других экспериментов, редакторы книги о гипертексте и познании, вышедшей в 1996 году, писали, что, поскольку гипертекст «накладывает на читателя значительно большую когнитивную нагрузку», то нет ничего удивительного в том, что «результаты эмпирических сравнений между бумажным представлением информации (знакомым нам) и гипертекстом (новой ситуацией, требующей когнитивной работы) не всегда оказываются в пользу гипертекста». Однако, предсказали они, по мере того, как читатели будут становиться всё более «грамотными в области работы с гипертекстом», когнитивные проблемы ослабнут или вообще исчезнут.

Этого не произошло. Несмотря на то что благодаря Всемирной паутине гипертекст стал вполне привычным и повсеместным инструментом, исследования, как и прежде, показывают, что люди, читающие линейный текст, лучше его усваивают, больше запоминают и учатся гораздо большему, чем люди, читающие текст, обильно усыпанный ссылками. В исследовании, проведённом в 2001 году, двое канадских учёных попросили семьдесят человек прочитать рассказ «Демон-любовник» ирландской писательницы Элизабет Боуэн. Одна группа читала текст в привычном линейном формате. Другая читала версию, наполненную ссылками, которую можно, скорее, увидеть на веб-странице. Читателям гипертекста понадобилось больше времени для того, чтобы прочитать рассказ. Кроме того, в ходе последовавших за этим интервью они проявили заметную неуверенность в том, что точно запомнили только что прочитанный ими текст. Три четверти участников исследования сказали, что им было сложно следить за основной мыслью, - из десяти читателей линейного текста с этой же проблемой столкнулся лишь один. Один читатель гипертекста жаловался: «Повествование всё время скачет то туда, то сюда. Я не знаю, связано ли это с гипертекстом или нет, но в какой-то момент плавное течение текста заканчивается, и он перескакивает к какой-то новой идее, за которой я не успеваю следить».

Для второго исследования учёные использовали рассказ Шона О'Фаолейна «Пробуждение», написанный более простым языком. Результат оказался тем же. Читатели гипертекста вновь жаловались на неспособность усвоить текст, а их комментарии относительно сюжета и образов истории оказывались менее детальными или точными, чем в ответах линейных читателей. По заключению исследователей, гипертекст «мешает глубокому и личному восприятию содержимого». Внимание читателей «было направлено на гипертекст и его функции, а не на образы, предлагавшиеся писателем». Средство коммуникации, использованное для отображения слов, сделало их смысл менее ясным.

В рамках другого эксперимента исследователи попросили людей сесть за компьютеры и оценить две онлайновые статьи, описывавшие различные теории процесса обучения. В одной статье утверждалось, что «знание объективно», а во второй - что «знание относительно». Каждая из статей была свёрстана похожим образом, имела схожие заголовки и содержала ссылки на вторую статью, что позволяло читателям быстро переключаться между ними и сравнивать между собой две различные теории. Исследователи предполагали, что люди, имевшие возможность пользоваться ссылками, смогут понять суть обеих теорий и различия между ними лучше, чем те, кто читал текст страницу за страницей и заканчивал чтение одной статьи перед тем, как перейти ко второй. Они ошиблись. Люди, читавшие текст линейным образом, показали значительно более высокие результаты при последующем тесте на усвоение прочитанного, чем люди, постоянно переключавшиеся между страницами. По мнению исследователей, ссылки стали препятствием на пут обучения.

Ещё одна исследовательница, Эрпин Чжу, исследуя влияние гипертекста на усвоение, провела эксперимент другого рода. Она просила различные группы людей читать один и тот же отрывок онлайнового текста, однако изменяла количество включённых в него гиперссылок. Затем она тестировала уровень усвоения, прося участников эксперимента написать краткое содержание прочитанного, а затем заполнить тест, в котором предлагалось несколько вариантов ответа.

Она обнаружила, что с увеличением количества ссылок степень усвоения материала снижалась. Читатели были вынуждены посвящать большую часть своего внимания и концентрации оценке ссылок и принятию решения о том, стоит ли на них нажимать. Это отвлекало их от текста и оставляло значительно меньше когнитивных ресурсов для его усвоения. Эксперимент позволил установить сильную связь «между количеством ссылок и дезориентацией или когнитивной перегрузкой, - писала Чжу. - Чтение и понимание требуют установления связей между концепциями, формулирования выводов, активизации прежнего знания и синтеза основных идей. Таким образом, дезориентация или когнитивная перегрузка способны помешать процессам чтения и понимания».

В 2005 году исследователи когнитивных процессов Диана Де Стефано и Джо-Энн Лефевр, сотрудники Центра прикладных когнитивных исследований (CentACS) при Университете Карлтона (Канада), провели масштабное исследование тридцати восьми проведённых ранее экспериментов с чтением гипертекста. И хотя не все исследования показали, что гипертекст способствует ухудшению понимания, исследовательницы нашли крайне мало подтверждений когда-то популярной теории о том, что «гипертекст будет способствовать более полному усвоению материала». Напротив, в большинстве исследований преобладали доказательства того, что «повышенные требования к принятию решений и визуальной обработке гипертекста нарушали нормальное чтение», в особенности, в сравнении с «традиционным линейным способом представления информации». Исследовательницы пришли к выводу, что «многие свойства гипертекста привели к повышению когнитивной нагрузки и тем самым потребовали от рабочей памяти читателей больше, чем та могла дать».

Сеть совмещает в себе технологии гипертекста с технологиями мультимедиа - в результате она дарит нам то, что принято называть гипермедиа. Речь в данном случае идёт не только о словах, связываемых между собой электронным образом, но и об изображениях, звуках и движущихся картинках. Точно так же как новаторы гипертекста когда-то верили в то, что ссылки помогут обогатить опыт читателя, многие педагоги считали, что мультимедиа (которые иногда также называют richmedia) смогут углубить понимание и укрепить образовательный процесс. Чем больше входящей информации, тем лучше. Однако это предположение, часто принимавшееся на веру, не нашло должного подтверждения в результате исследований. Рассеивание внимания, свойственное мультимедиа, ещё сильнее ограничивает наши когнитивные способности, ухудшает образовательный процесс и ослабляет понимание. Когда речь заходит о снабжении нашего мозга материалом для размышлений, то чем больше материала к нам поступает, тем хуже.

Для проведения исследования, результаты которого были опубликованы в журнале Media Psychology в 2007 году, исследователи привлекли свыше сотни добровольцев. Их работа заключалась в том, чтобы изучить презентацию о государстве Мали с помощью веб-браузера. Некоторые из испытуемых изучали только текстовую версию презентации. Другая группа изучала версию, включавшую, помимо текста, окно с трансляцией аудиовизуальной информации. Испытуемые могли останавливать и продолжать трансляцию в любой удобный для себя момент.

После просмотра презентации участники исследования должны были ответить на десять вопросов по её содержанию. Испытуемые, изучавшие текстовую версию, ответили правильно на 7,04 вопроса, а просматривавшие мультимедийные материалы - всего на 5/98 вопросов. По мнению исследователей, такая разница представлялась достаточно существенной. Испытуемых также попросили ответить на несколько вопросов, связанных с их восприятием презентации. Читатели нашли её более интересной, информативной, приятной и понятной, чем те кто смотрели мультимедийный вариант, при этом последние были гораздо более склонны соглашаться с утверждением «Я не узнал из этой презентации ничего нового», чем читатели текстовой версии. По заключению исследователей, мультимедийные технологии, столь привычные для Сети, «могут, скорее, ограничивать, а не обогащать процесс получения информации».

В другом эксперименте пара исследователей из Корнельского университета разделила класс на две группы. Первой группе было разрешено заходить во время лекции в Сеть. Запись их действий в Сети показала, что они знакомились с материалами, связанными с темой лекции однако в то же самое время посещали и другие сайты, проверяли почту, совершали покупки онлайн, смотрели видео и делали множество других дел, привычных для работы в Интернете. Вторая группа, также присутствовавшая на лекции, не имела права открывать свои ноутбуки. Сразу же по окончании лекции обе группы заполнили тест, измерявший, насколько хорошо они могли воспроизвести изложенную им информацию. Группа, имевшая право пользоваться Интернетом, «показала худшие результаты с точки зрения непосредственного запоминания материала». Более того, оказывалось совершенно неважным, искали ли они в Интернете информацию, связанную с темой лекции, или нет - в любом случае их результаты оказались хуже, чем у другой группы. Когда исследователи повторили этот эксперимент с другим классом, результаты оказались такими же.

Сходное исследование было проведено и в Университете штата Канзас. Учёные попросили группу студентов посмотреть на канале CNN трансляцию новостей, в ходе которой четыре новости сопровождались инфографикой на экране и текстовой лентой, транслировавшейся внизу экрана. Вторая группа студентов смотрела те же новости, но без графики и текстовой строки. Проведённые после эксперимента тесты показали, что студенты, потреблявшие мультимедийный контент, запомнили гораздо меньше фактов, чем студенты, смотревшие упрощённую версию новостей. «Похоже, - писали исследователи, - что мультимедийный формат со множеством сообщений разного рода оказался масштабнее, чем способности аудитории, связанные с вниманием».

Предоставление информации более чем в одном формате не всегда способствует улучшению понимания. Как все мы знаем из своего опыта чтения иллюстрированных книг и инструкций, изображения часто способствуют лучшему пониманию и подкреплению письменных текстов. Исследователи также обнаружили, что тщательно спроектированные презентации, совмещающие аудио- и визуальные пояснения или инструкции, могут улучшить обучаемость. Согласно современным теориям, причина этого кроется в том, что наш мозг использует для обработки того, что мы видим или слышим, различные каналы. Как пояснил Свеллер, «аудиальная и визуальная рабочая память отделены друг от друга, как минимум в (какой-то степени).

Именно поэтому эффективность рабочей памяти можно увеличить за счёт активизации обоих процессинговых механизмов, а не одного». В результате в некоторых случаях «негативные последствия рассеянного внимания могут компенсироваться с помощью как слуховых, так и зрительных условий» - иными словами, звуков и изображений. Однако Интернет создали не преподаватели, боровшиеся за оптимизацию образовательных процессов. Информация в нём представлена не тщательно сбалансированным образом, а является концентрацией фрагментированной мешанины.

Сеть изначально была создана как система прерывания или машина для рассеивания внимания. Это результат не только её способности одновременно транслировать несколько различных видов медиа. Это также результат лёгкости, с какой её можно запрограммировать на отправку и получение сообщений. Рассмотрим очевидный пример. Большинство программ по работе с электронной почтой запрограммированы на проверку новых сообщений каждые 5 или ю минут.

Часто бывает так, что пользователи нажимают кнопку «проверить новые сообщения» ещё чаще. Исследования офисных работников - пользователей компьютеров - показывают, что они постоянно откладывают в сторону текущие дела для того, чтобы прочитать входящую почту и ответить на неё. Им представляется вполне нормальным заглядывать в свой почтовый ящик по тридцать-сорок раз в день (интересно, что когда их просят оценить, как часто они проверяют почту, они указывают гораздо меньшую цифру). Поскольку каждое обращение к почте представляет собой небольшое отвлечение внимания, то есть моментальное перераспределение умственных ресурсов, то когнитивная цена подобных действий может быть слишком высока.

Уже давно психологические исследования опытным путём доказали то, что нам известно благодаря здравому смыслу: частые прерывания вынуждают наши мысли разбрасываться, ослабляют нашу память и повышают степень нашего напряжения и тревоги. Чем более сложным оказывается комплекс наших мыслей, тем большую проблему начинают создавать отвлекающие действия.

Помимо потока личных сообщений (через электронную почту или системы мгновенного обмена) Интернет всё чаще снабжает нас разнообразными автоматическими уведомлениями. Агрегаторы новостей и фиды¹⁷ сообщают нам о появлении новой истории, связанной с интересующим нас блогом. Социальные сети чуть ли не ежесекундно рассказывают нам о том, чем занимаются наши друзья. «Твиттер» и другие микроблоги уведомляют нас о каждом новом сообщении пользователей, за которыми мы следим.

Мы можем установить всплывающие сообщения, чтобы отслеживать изменения в стоимости наших инвестиций, новостные отчёты об определённых людях или событиях, обновления программного обеспечения, новые видео, загруженные на YouTube и так далее. В зависимости от того, на какое количество каналов мы подписаны и насколько часто они рассылают свои обновления, мы можем получать до десяти уведомлений в час. У людей, наиболее активно связанных с другими, количество сообщений может оказаться значительно выше. Каждое из этих сообщений отвлекает нас, вторгается в наши мысли и забирает драгоценное место в нашей рабочей памяти.

Навигация в Сети требует особенно интенсивной формы умственной многозадачности. В дополнение к заполнению нашей рабочей памяти информацией, подобное жонглирование накладывает на наше познание то, что исследователи называют затратами на переключение. Каждый раз, когда фокус нашего внимания меняется, наш мозг вынужден переориентироваться, что добавляет нагрузки нашим ментальным ресурсам. Как писала Мэгги Джексон в своей книге «Обезумевшие», посвящённой многозадачности, «мозгу требуется время на то, чтобы изменить цели, запомнить правила для новой задачи и блокировать когнитивные помехи, связанные с предыдущими, ещё не забытыми делами».

Многие исследования показали, что переключение с одной задачи на другую способно значительно увеличить нашу когнитивную нагрузку, препятствовать нашему мышлению и повышать вероятность того, что мы либо не заметим важную информацию, либо дадим ей неверную интерпретацию. В ходе одного простого эксперимента группе взрослых участников показали последовательность фигур разного цвета и формы, и затем попросили угадать, что именно они видели. Эту задачу им приходилось выполнять, надев на голову наушники, в которых транслировалась серия звуковых сигналов. Сначала им сказали не обращать внимания на сигналы и концентрироваться лишь на фигурах. В ходе второй попытки, с другим набором визуальных подсказок, их попросили следить также и за количеством сигналов. После каждой попытки участники заполняли тест, который требовал от них интерпретировать то, чем они только что занимались. В обеих попытках испытуемые давали достаточно точные объяснения того, что видят. Но после попытки с многозадачностью, им было гораздо труднее делать заключения о пережитом. Переключение между двумя задачами приводило к «короткому замыканию» в их понимании; они сделали работу, однако её смысл оказался утрачен. «Наши результаты предполагают, что человек гораздо хуже учится концепциям или запоминает факты, если в процессе обучения отвлекается», - заявил ведущий исследователь, физиолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Рассел Полдрэк. Что касается Сети, в которой мы обычно жонглируем не двумя, а тремя и более ментальными задачами, затраты на переключение оказываются значительно выше.

Важно понимать, что способность Сети отслеживать события и автоматически рассылать уведомления или сообщения представляет собой одну из основных сильных сторон Интернета как коммуникационной технологии. Мы полагаемся на эту способность Сети в стремлении персонализировать те или иные элементы системы, программировать базы данных для того, чтобы они отвечали нашим личным потребностям, интересам и желаниям. Мы хотим, чтобы нас прерывали, ведь каждое прерывание содержит в себе ценную часть информации. Отключая систему уведомлений, мы рискуем оказаться «вне зоны действия» или даже в социальной изоляции. Практически бесконечный поток информации, прокачиваемый Сетью, играет на руку нашей склонности «значительно переоценивать важность происходящего с нами прямо сейчас, - полагает Кристофер Шабри, преподаватель из Юнион-колледжа. - Мы жаждем нового даже тогда, когда знаем, что новое будет, скорее, тривиальным, чем существенным».

И поэтому мы просим Интернет отвлекать нас снова и снова, всё новыми способами. Мы охотно соглашаемся с потерей концентрации, рассеиванием внимания и фрагментацией мыслей. Взамен мы получаем богатство в виде интересной или, по крайней мере, отвлекающей нас информации. Игнорирование ненужных деталей - не наш метод.

В 1879 году французский офтальмолог Луи Эмиль Жаваль обнаружил, что когда люди читают, их глаза скользят по строчкам текста неравномерно. Фокус их внимания смещается небольшими скачками (саккадами) и делает паузы на каждой строчке, но в разных местах. Один из коллег Жаваля, работавший с ним в Парижском университете, вскоре сделал ещё одно открытие: последовательность пауз или «фиксации глаз», может значительно отличаться в зависимости от того, кто читает и что именно он читает. В свете этих открытий, исследователи мозга занялись экспериментами по отслеживанию движений глаз. С их помощью они хотели больше узнать о том, как мы читаем и как работают наши мозги. Эти исследования оказались крайне полезными для изучения того, как Сеть влияет на степень нашего внимания и познания.

В 2006 году Джейкоб Нильсен, много лет занимавшийся консультированием по вопросам дизайна веб-страниц и изучавший вопросы онлайнового чтения ещё в 1990-х годах, провёл исследование методов чтения, использовавшихся пользователями Сети. Он попросил 232 участника исследования надеть на голову небольшую камеру, которая отслеживала движение их глаз по мере чтения текста и изучения прочего контента. Нильсен обнаружил, что почти никто из участников исследования не читал онлайновые тексты методично, строку за строкой, подобно тому, как люди читают страницы книги. Подавляющее большинство быстро просматривало текст. Их глаза двигались по траектории, отдалённо напоминавшей букву F. Сначала они внимательно смотрели на первые две-три строчки текста. Затем они опускали взгляд и просматривали первую половину ещё нескольких строк. А затем их взгляд просто скользил по начальным словам всех остальных строк. Сходный тип чтения был выявлен при исследовании траекторий движения глаз, проведённом Лабораторией по исследованию удобства пользовательского интерфейса программного обеспечения в Уичитском государственном университете.

«Буква "F", - писал Нильсен в заключении исследования, адресованном своим клиентам, - будто олицетворяет понятие "быстро" (fast). Именно так пользователи читают ваши драгоценные тексты. За несколько секунд их глаза проходят по текстам веб-сайтов с поразительной скоростью и этот метод чтения очень отличается от того, чему мы все учились в школе», В дополнение к изучению траекторий движения глаз, Нильсен изучил данные масштабного исследования поведения пользователей Сети, проведённого командой немецких исследователей. В течение ста дней они наблюдали за компьютерами двадцати пяти человек, которые просмотрели, в общей сложности, около 50 ооо веб-страниц. Анализируя данные,

Нильсен обнаружил, что даже по мере роста количества слов на странице посетитель не проводит на ней значительно больше времени. Для каждой дополнительной сотни слов, время пребывания на странице увеличивался в среднем лишь на 4,4 секунды. Поскольку даже самый прилежный читатель может прочитать за 4/4 секунды не более восемнадцати слов, то, по мнению Нильсена, это означало, что «добавив на страницы слишком много текста, вы можете быть уверены, что ваши потребители ознакомятся примерно с восемнадцатью процентами». Он также предостерёг своих клиентов, что это - чересчур оптимистичная оценка. Маловероятно, что участники исследования тратили время только на чтение. Скорее всего, они разглядывали картинки, знакомились с видеоматериалами, рекламными объявлениями и прочими типами контента.

Анализ Нильсена был подкреплён выводами самих немецких исследователей. По их данным, среднее время просмотра одной веб-страницы составляет десять секунд и менее. Менее одной страницы из десяти приковывает внимание смотрящего более чем на две минуты. Отчасти на эту статистику влияет то, что «пользователи просто не закрывали окна браузера, но при этом изучали содержание других страниц и окон». Исследователи заметили, что «даже новые страницы с интересным содержанием и множеством ссылок просматриваются в течение лишь коротких промежутков времени». По их словам, результаты исследования «подтверждают, что движение пользователей по Сети является быстрым и интерактивным». Эти результаты также подкрепляют выводы Нильсена, к которым он пришёл ещё в 1997 году после своего первого исследования по вопросам чтения в онлайне. «Как посетители читают материалы в Сети?» - задавался вопросом Нильсен. И сам дал парадоксальный ответ: «Никак».

Веб-сайты собирают детальную информацию о визитах посетителей, и эта статистика позволяет нам понять, насколько быстро мы движемся от одной страницы к другой, находясь в онлайне. В течение двух месяцев 2008 года израильская компания Click Tale, поставляющая программные продукты для анализа использования корпоративных сайтов, собирала данные о поведении миллиона посетителей, посещавших сайты её клиентов по всему миру. Компания обнаружила, что в большинстве стран пользователи тратили на изучение страницы в среднем от 19 до 27 секунд (включая время загрузки страницы в окне браузера). Немецкие и канадские пользователи тратили на изучение каждой страницы примерно по 20 секунд, американские и британские - около 21 секунды, индийские и австралийские - 24 секунды, а французские - около 25 секунд39. В Сети отсутствует понятие расслабленного путешествия по страницам. Мы хотим собрать максимум информации, причём так быстро, как только могут двигаться наши глаза и пальцы.

Это справедливо даже в отношении научных исследований. В ходе пятилетнего исследования, завершившегося в начале 2008 года, группа учёных из Университетского колледжа Лондона исследовала компьютерные логи¹⁸, в которых фиксировалось поведение посетителей двух популярных сайтов, посвящённых исследованиям, - один из них управлялся Британской библиотекой, а второй - образовательным консорциумом. Оба сайта предоставляли своим пользователям доступ к журнальным статьям, электронным книгам и другим источникам печатной информации. Учёные обнаружили, что пользователи сайтов проявили чёткую тенденцию к «чтению по верхам»: они быстро перескакивали с одного источника на другой и крайне редко возвращались к посещённым прежде источникам. Как правило, прежде чем перескочить на следующий сайт, они читали не более одной-двух страниц книги или статьи. «Очевидно, что онлайновые пользователи не занимаются чтением в привычном смысле слов», - сообщили авторы исследования; Существует целый ряд признаков возникновения новых форм "чтения", при которых пользователи "проскакивают сквозь" строки, страницы и выдержки из текста в надежде максимально быстро уловить суть. Порой может показаться, что они выходят в Сеть для того, чтобы избежать чтения в традиционном смысле этого слова».

Можно ожидать, что вследствие более активного использования сетевых технологий изменится сам подход к исследованиям, полагает Мерцених. По его мнению, это свидетельствует о крайне глубоких изменениях в методе нашего мышления. «Нет никакого сомнения в том, что современные поисковые машины и веб-сайты с перекрёстными ссылками способствовали повышению эффективности исследований и коммуникации, - говорит он. - Несомненно, что когда мы используем исследовательские стратегии, связанные с "эффективностью" или "вторичными (не связанными с контекстом) ссылками" наш мозг включается в синтез информации менее активно, более поверхностно и без особого напряжения».

Переключение от чтения к быстрому скольжению по тексту происходит крайне быстро. Уже в наши дни, считает Жиминь Лю, преподаватель библиотечного дела в Университете Сан-Хосе, «развитие цифровых медиа и постоянно увеличивающееся количество цифровых документов оказало огромное влияние на процесс чтения».

В 2003 году Лю провёл опрос из хорошо образованных респондентов - инженеров, учёных, бухгалтеров, преподавателей, руководителей компаний и студентов-старшекурсников в возрасте от тридцати до сорока пяти лет. Он намеревался оценить, каким образом изменились за последние десять лет привычки, связанные с чтением. Около 85 процентов людей сообщили, что тратят всё больше времени на чтение электронных документов.

Когда представителей аудитории попросили оценить, как изменились их читательские привычки, 81 процент респондентов заявил, что тратит больше времени на «блуждание и сканирование», а 82 процента сообщили, что используют «нелинейный метод чтения». Лишь 27 процентов респондентов сообщили о том, что тратят больше времени чем раньше на «углублённое чтение», а 45 процентов признались, что их время на чтение уменьшается. Лишь 16 процентов сообщили, что уделяют чтению больше «устойчивого внимания», а 50 процентов - что уделяют чтению меньше «устойчивого внимания».

По мнению Лю, эти результаты показывают, что «цифровая среда побуждает людей изучать большее количество вопросов, но на более поверхностном уровне» и что «гиперссылки отвлекают людей от чтения и глубоких размышлений». Один из участников исследования сказал Лю: «Я обнаружил, что у меня остаётся значительно меньше терпения для чтения больших документов. Я всё чаще хочу не читать всю длинную статью, а поскорее дойти до её окончания». Другой участник признался: «Яуделяю значительно меньше внимания тексту, если вижу его на экране, а не на бумаге». Вполне очевидно, заключил Лю, что, погружаясь в поток цифрового текста, поступающий к нам через компьютеры и телефоны, «люди тратят на чтение значительно меньше времени», чем прежде. Кроме того, понятно, что речь идёт о другом типе чтения. «Всё чаще встречается "экранное" читательское поведение», - писал он, которое характеризуется «блужданием и сканированием, концентрацией на ключевых словах, однократном чтении материала или нелинейным чтением». С другой стороны, постоянно снижается время, «которое мы тратим на углублённое и сконцентрированное чтение».

В блуждании и сканировании нет ничего плохого, даже если они происходят в быстром темпе. Нам свойственно не читать бумажные газеты целиком, а скользить по заголовкам статей. Перед покупкой новой книги или журнала мы быстро пролистываем их, читаем один-два абзаца, а затем принимаем решение о том, заслуживает ли этот источник более пристального изучения. Способность быстро знакомиться с текстом важна ничуть не меньше, чем способность углубляться в чтение. Проблема состоит лишь в том, что быстрое чтение «по верхам» становится для нас основным методом чтения. Сканирование информации, прежде носившее вспомогательную функцию и использовавшееся лишь для того, чтобы понять, какие источники заслуживают более пристального изучения, в наши дни приобретает большее значение - именно таким образом мы начинаем собирать и оценивать разнообразную информацию. Мы достигли состояния, при котором такие люди, как Джо О'Ши (изучающий философию!) не просто признаётся в том, что не читает книги, но и говорит о том, что не испытывает никакой нужды в их чтении. К чему надрываться, когда за доли секунды можно набрать из кусочков всю нужную информацию с помощью Google? Образно говоря, мы переживаем то, что можно назвать обратной траекторией развития цивилизации: из людей, занимающихся культивированием личного знания, мы превращаемся в охотников и собирателей в лесу электронных знаний.

В этой ситуации есть и положительные моменты. Исследования показывают, что за счёт использования компьютеров и Сети укрепляются (порой значительно) некоторые из наших когнитивных навыков. К ним относятся такие низкоуровневые и даже примитивные функции, как координация между глазами и руками, рефлективные реакции и обработка визуальных символов. Одно широко цитируемое исследование, опубликованное журналом Nature в 2003 году, объявило о том, что после десяти дней игры на компьютере группа молодых людей смогла значительно улучшить скорость переключения визуального внимания между различными изображениями и задачами. Опытные игроки могут удерживать в поле зрения больше объектов, чем новички. Авторы исследования пришли к выводу, что «хотя видеоигры могут показаться бессмысленным занятием, они способны радикально улучшить навыки визуального внимания и обработки информации».

Несмотря на нехватку экспериментальных доказательств, представляется вполне логичным, что поиск в Сети и движение по веб-страницам способны также усилить функции мозга, связанные с определёнными видами быстрого решения проблем, особенно с поиском закономерностей в сумбурно представленных данных. С помощью постоянно повторяющейся оценки ссылок, заголовков, отрывков текста и изображений мы можем стать более искусными в оценке конкурирующих между собой информационных сигналов, в анализе их основных характеристик и в оценке их применимости для решения нашей задачи или достижения нашей цели.

В Великобритании было проведено исследование того, каким образом женщины ищут медицинскую информацию в Сети. Оказалось, что скорость оценки сравнительной полезности веб-страницы повышается по мере того, как женщины более уверенно начинают ориентироваться в Сети. Опытному пользователю хватало нескольких секунд, чтобы принять достаточно верное решение о том, насколько информация на той или иной странице заслуживает доверия.

Другие исследования показывают, что умственная гимнастика, которой мы занимаемся в Сети, может привести к небольшому увеличению объёма нашей рабочей памяти45. И это могло бы помочь нам в более искусном жонглировании данными. По словам Гэри Смолла, такие исследования «показывают, что наш мозг учится оперативно концентрировать внимание, анализировать информацию и практически мгновенно принимать решения о том, что делать или от чего воздержаться». Он полагает, что по мере того, как мы тратим всё больше времени на работу в Сети и оценку огромного массива информации, «у многих из нас развиваются нервные связи, предназначенные для быстрого и резкого всплеска направленного внимания». Чем чаще мы просматриваем страницы в Сети, путешествуем по ней и выполняем одновременно множество задач, тем легче становится нашему пластичному мозгу справляться с этими задачами.

Важность подобных навыков не стоит недооценивать. Чем больше наша работа и социальная жизнь начинают зависеть от электронных медиа, чем быстрее мы учимся ориентироваться в этих медиа Умственная гимнастика в Сети и чем более ловко мы можем переключать наше внимание между различными задачами, тем большей объём нашей рабочей памяти окажется наша ценность - не только как сотрудников, но и как коллег и даже друзей. Как писал в своей статье в журнале New York писатель Сэм Андерсон, «наша работа зависит от степени нашей подклю- чённости, и не удивительно, что и степень нашей удовлетворённости начинает зависеть от этого же показателя».

Сеть имеет множество практических преимуществ, и именно в этом состоит одна из основных причин, по которым мы проводим в ней так много времени. «Уже слишком поздно, - полагает Андерсон, - отступать на прежние позиции и мечтать о более тихом времени».

Он прав, однако при этом было бы большой ошибкой видеть в Сети лишь преимущества и полагать, что эта технология делает нас более развитыми с интеллектуальной точки зрения.

Джордан Графман, глава отделения когнитивной неврологии в Национальном институте неврологических заболеваний и инсультов*, поясняет, что постоянное переключение внимания при работе онлайн способно сделать наш мозг более гибким с точки зрения многозадачности. Однако способность решать одновременно несколько задач препятствует нашей способности к глубокому и творческому мышлению. «Приводит ли оптимизация сточки зрения многозадачности к улучшению нашей работы - повышению креативности, изобретательности или производительности?

В большинстве случаев нет, - полагает Графман. - Чем чаще вы работаете в условиях многозадачности, тем меньше времени на размышление у вас остаётся. Вы утрачиваете способность размышлять над проблемой и делать выводы». По его мнению, в результате человек начинает полагаться на общепринятые идеи и решения, а не на оригинальные мысли и идеи.

Дэвид Майер, невролог из Университета штата Мичиган и один из ведущих экспертов в области многозадачности, согласен с этой точкой зрения. Учась переключать внимание в условиях многозадачности, мы можем «преодолеть некоторые из присущих ей недостатков, - говорит он, - однако, за редким исключением, можно упражняться до посинения, но так и не добиться результатов, легко доступных с помощью обычной концентрации на одном вопросе в единицу времени». Работая в условиях многозадачности, мы учимся «быть умелыми на достаточно поверхностном уровне». Римский философ Сенека отлично сказал об этом почти две тысячи лет назад: «Быть повсюду значит не быть нигде».

В статье, опубликованной в журнале Science в начале 2009 года, Патриция Гринфельд, известный специалист по вопросам физиологии развития и преподаватель Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, проанализировала более пятидесяти исследований, посвящённых оценке влияния различных типов медиа на интеллект людей и их способность к обучению. Она пришла к выводу, что «каждое средство коммуникации развивает некоторые когнитивные навыки за счёт подавления других». Постоянное использование Сети и других экранных технологий привело к «повсеместному и значительному развитию визуально-пространственных навыков». К примеру, теперь мы умеем вращать объекты в своём воображении значительно лучше, чем раньше. Однако наша «новая сила, выражающаяся в визуально-пространственном интеллекте», идёт рука об руку с ослаблением способности к «глубокой переработке», то есть к «приобретению осмысленного знания, индуктивного анализа, критического мышления, воображения и размышления». Иными словами, Сеть делает нас более толковыми, но только с точки зрения интеллекта, присущего самой Сети. Если же посмотреть на интеллект более широко и с традиционной точки зрения - то есть подумать не о скорости нашего мышления, а о его глубине, - то нам придётся сделать другой, значительно менее приятный вывод.

Наши онлайновые привычки, продолжают влиять на работу наших синапсов даже, когда мы не в онлайне. Можно предположить, что нервные цепи, связанные со сканированием, скольжением «по верхам» и многозадачностью, расширяются и усиливаются, а используемые для чтения, глубокого размышления и устойчивой концентрации ослабляются или даже разрушаются.

В 2009 году исследователи из Стэнфордского университета обнаружили признаки того, что в действительности подобные изменения уже имеют место. Они предложили набор когнитивных тестов группе людей чрезвычайно способных к медиа-многозадачности, и группе людей сравнительно менее способных к ней. Оказалось, что люди, склонные к медиа-многозадачности, значительно легче отвлекаются на «не относящиеся к делу стимулы со стороны внешней среды», значительно слабее контролируют содержание своей рабочей памяти и в целом хуже сохраняют концентрацию на выполнении определённой задачи.

Если у людей, менее склонных к многозадачности, наблюдалась достаточно высокая степень «контроля над вниманием по типу «сверху вниз», то у второй группы этот контроль строился по принципу «снизу вверх», то есть могли «жертвовать результативностью в решении основной задачи отвлекаясь на другие источники информации». Люди, склонные       к многозадачности, «жаждут неопределенности, говорит профессор Стэнфордского университета Клиффорд Нэсс, проводивший это исследование. - Их способно отвлечь что угодно». Майкл Мерцених говорит об этом в ещё более мрачных тонах. Выполняя множество задач онлайн, мы (по его словам) «тренируем свой мозг обращать внимание на всякую ерунду». Последствия этого для нашей интеллектуальной жизни могут оказаться «смертельно опасными».

В борьбе по правилу «выживает сильнейший» в первую очередь страдают умственные функции, поддерживающие тихое линейное мышление, - именно те функции, что мы используем при анализе длительного повествования, в сложном споре, при размышлении о своих переживаниях или обдумывании явлений внутреннего или внешнего мира.

Победу же одерживают функции, помогающие нам быстро найти, разложить по полочкам и оценить отдельные кусочки информации, существующие во множестве форм, помогающие нам поддерживать умственную деятельность в то время, когда наш мозг подвергается бомбардировке разнообразными стимулами. Не случайно эти функции очень похожи на функции, выполняемые компьютерами, запрограммированными на скоростную передачу данных как в память, так и из неё. Это служит ещё одним подтверждением тому, что мы начинаем приобретать черты новой и популярной интеллектуальной технологии.

Вечером 18 апреля 1775 года Сэмюель Джонсон сопровождал своих друзей Джеймса Босуэлла и Джошуа Рейнольдса в гости к Ричарду Оуэну Кембриджу, жившему в огромном доме на берегу Темзы за пределами Лондона. Их проводили в библиотеку, где их ждал Кембридж. После обмена приветствиями Джонсон направился к полкам и начал молча изучать корешки книг, стоявших на полках. «Доктор Джонсон, - сказал Кембридж. - Мне кажется странным, что у человека может быть столь сильное желание изучать не внутренность, а обложку книги». По воспоминаниям Босуэлла, Джонсон в ответ на это «моментально вышел из задумчивого состояния, обернулся и ответил: «Сэр, причина моих действий крайне проста. Знание возможно в двух видах. Либо мы знаем предмет, либо знаем, где можем найти информацию о нём».

Сеть представляет нам мгновенный доступ к беспрецедентной по своим размерам и масштабам библиотеке данных. Нам становится значительно проще заниматься навигацией в этой библиотеке - и находить, если даже и не то, что нам нужно, то, по крайней мере, то, что в достаточной степени удовлетворяет наши текущие потребности. Однако при этом Сеть сводит на нет первое определение знания, данное Джонсоном: способность знать тот или иной предмет во всех деталях, создавать в собственном мозгу богатый и свойственный только нам набор связей, позволяющий развить единственный в своём роде интеллект.