Только получив обширный жизненный опыт через правильное перенесение неприятностей от окружающих, мы можем понять, как глупо злиться и обижать людей, обижающих нас, ибо ясно видим, что действуют не они, а «духи злобы поднебесные» (Ефес. 6, 12). Таким образом, каждый должен понять: если ты отвечаешь на обиду, то тем самым обижаешь брата, — а это является нарушением заповеди Божией (Мф. 7, 12; Лк. 6, 31), тогда как нужно отвечать истинному врагу — демону, который нанес удар, прикрываясь, словно щитом, братом. Если наш ответный удар придется по брату, бес смеется в восторге — он этого и ждал, а если ударим по самому бесу смирением, он зарыдает, потерпев поражение, ибо смирение — истинный меч, и он больно бьет бесплотного врага. Кстати, «подставить щеку» (Мф. 5, 39) — это и есть нанести смирением сокрушительный удар по демону. Но, надо заметить, что этот способ приемлем только по отношению к брату во Христе, искушаемому бесом, и вообще к личному врагу, но не к врагу Церкви, общества, государства.

Если же быть точным, то у настоящего христианина вообще не может быть «личных» врагов потому, что, во-первых, он любит людей, видя в них образ Божий, пусть даже и загрязненный, а во-вторых, он ясно сознает, что во враждебных действиях окружающих людей инициативную и руководящую роль играют демоны. Таким образом получается, что под словом «враги» Евангелие подразумевает тех, кто нас считает врагами и относится к нам враждебно, тогда как мы не считаем врагами никого, кроме падших ангелов.

Думается мне, что многие из тех, кто, живя в монастыре, поражает нас своей грубостью, бестактностью, нетерпимостью и другими асоциальными качествами, если бы остались в миру, казались бы милыми в общении, добрыми и приятными людьми. Но поскольку монастыри являются авангардом христианства в жестокой битве с армией люцифера, то именно они принимают на себя самые мощные удары врага, и не все воины Христовы могут выстоять под этим шквальным огнем противника. Многим нужны помощь и выдержка более стойких братьев, их пример и молитва, а иногда просто снисхождение и умение потерпеть «немощи немоществующих». Важно только не соблазниться примером более слабых, не расслабиться, но устоять в благочестии, а это достаточно серьезная и сложная задача, если учесть общую расслабленность современной монастырской жизни.

Братьев и сестер, которые желали и могли бы вести более подвижническую, чем обычно, жизнь, конечно, огорчает существующий порядок вещей. Но им надо смиренно принять реальность наших дней: нехватку постоянного руководства со стороны опытных подвижников, без чего в подвиге устоять трудно, даже живя отдельной общиной. Кроме того, лишившись наиболее здоровой и более ревностной к Богоугождению части монашества, монастыри лишились бы возможности примером лучших воспитывать более слабых — и окончательно выродились бы в коммуны верующих холостяков и холостячек. Вот почему приходится принимать существующие обстоятельства такими, каковы они есть.