Матфей объединил все сказанное Иисусом в пять речей, каждая из которых посвящена отдельной теме. Это было сделано, чтобы отразить главную суть послания Иисуса: вероятно, собранное в этих речах было сказано во многих разных случаях. Наиболее известной из этих литературных компиляций считается Нагорная проповедь. По традиции принято считать, что Иисус произнес ее на одном из холмов к западу от Капернаума. Сидя на земле, он говорил о том, как достичь вечного блаженства в Царстве Божием. Проповедь открывается Заповедями блаженства.

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас».

Этот литературный жанр, в котором ощущается дух семитской поэзии, был не нов. В качестве наставлений, как стать мудрым, и призывов вести праведную жизнь Заповеди блаженства часто встречаются на страницах Ветхого Завета. Некоторые из Заповедей блаженства Иисуса напрямую восходят к литературе о том, как стать мудрецом: например, когда Иисус превозносит кротких, «ибо они наследуют землю», он вдохновлен строкой из псалма 36: «А кроткие наследуют землю». В апокалиптической литературе эти Заповеди выходят за рамки обыденной морали. Это одновременно призыв переносить страдания земного мира и обещание утешения в последний час. Они составлены так, чтобы готовить человека к будущей жизни в Боге и концу мира. Форма Заповедей блаженства у Матфея — два четверостишия из коротких строк, написанные в третьем лице, и следующая за ними длинная девятая строка, которая написана во втором лице, — по всей видимости, более исторична и в любом случае больше соответствует литературе своего времени, чем предложенная Лукой. Лука использует три коротких строфы и одну длинную и добавляет к ним четыре проклятия (напомним, что это Евангелие было написано в греческой среде). Специалист по кумранским рукописям отец Эмиль Пюэш подчеркивает, что девять Заповедей блаженства у Матфея по структуре и композиции до того напоминают некоторые тексты ессеев на иврите, что даже насчитывают одинаковое количество греческих слов. Это не значит, что Иисус искал источник своего вдохновения рядом с Мертвым морем. Он просто использовал иудейское культурное наследие, а оно, естественно, было у него общее с его современниками.

Как бы то ни было, песнь о Заповедях блаженства отражает глубинную мысль Иисуса. Нищие, удрученные, измученные, безгласные, сраженные испытаниями, жертвы тирании власть имущих, чистые души предстают не просто достойными его сострадания, но первыми из тех, кто будет пользоваться благами грядущего Царства — вечной жизни.

Богословы раздумывали над смыслом первой Заповеди Блаженства. Какого текста придерживаться? Что именно сказал Иисус: «Блаженны нищие», как у Луки, или «Блаженны нищие духом», как у Матфея? Некоторые утверждали, что формулировка из Евангелия от Матфея вторична по отношению к тексту Луки, который сохранил социальный подтекст оригинального высказывания, и нищие — это угнетенные, испытывающие материальные нужды. Рукописи Мертвого моря опровергли эту точку зрения. Формулировка «нищие духом», «кроткие духом» соответствует типичному в семитском мире выражению (‘nwy rw ḥ). В своих гимнах члены ессейской общины Кумрана называли себя «нищими благодатью», «нищими твоим искуплением». У иудеев слово «нищие» стало почти что синонимом благочестивых людей, вверивших себя Божьему провидению.

Суть такова: тот, кто предстает перед Богом с пустыми руками, открыт Его милости. Можно жить в нищете, испытывать нужду, но сердцем «быть очерствевшими и злыми — полными жажды обладания, забывшими Бога, алчущими внешних благ». Иисус — не революционер вроде Спартака, агитирующий «проклятьем заклейменных» подняться против богачей. Он не желает ни объединить пролетариев, ни ниспровергнуть общественный строй. «Царство мое не от мира сего», — скажет он Пилату. Все это, конечно, не мешает Иисусу всячески подчеркивать, что бедность и нужда предрасполагает к Царству Небесному, тогда как богатство пресытившихся отдаляет их от него, помрачая их сердца. Нельзя служить одновременно двум господам, Богу и мамоне (то есть деньгам. — Ред.).