В Капернауме он проповедует и творит материальные и духовные чудеса, изгоняет бесов — то, чего никогда не делал Креститель. Синоптические Евангелия приводят примеры таких чудес. Однажды теща Симона-Петра заболела. Она лежала в горячке в глубине единственной комнаты дома. Иисус в сопровождении своего ученика, его брата Андрея, Иакова и Иоанна, подошел к ее изголовью и взял ее за руку. Тут же горячка прекратилась. Женщина поднялась с постели и исполнила свой долг хозяйки дома, приготовив им субботнюю трапезу.

На другой день Иисус отправляется в синагогу поселка — ту самую, возведение которой оплатил царедворец. Не в каждой местности есть такой дом молитвы. Это его фундамент из черного базальта обнаружили под прекрасным ансамблем Византийской эпохи. По отношению к базилике он был немного сдвинут в сторону, несомненно по причине неверной ориентации на Иерусалим. Синагога стояла недалеко от дома Симона-Петра и Андрея: между ней и их жилищем была лишь одна группа домов. В отличие от книжников, толковавших Писание, Иисус говорил так уверенно и властно, что поражал этим своих слушателей. Марк рассказывает, что в один субботний день человек, «одержимый духом нечистым», встал перед Иисусом и стал кричать: «Что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! Знаю Тебя, кто Ты!» Иисус обращается напрямую к духу, который говорит устами того человека: «Замолчи и выйди из него». Человека сотрясают сильные конвульсии, и с громким криком бес его покидает. Все присутствующие ошеломлены. Они переговариваются друг с другом. «Что это?.. Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?» Вообще-то обряд изгнания бесов не был характерен только для Иисуса. Иудейские раввины также делали это. У ессеев были для этого свои ритуалы и тексты заклинаний. Но все они взывали к божественному имени Яхве, которое иногда сочетали с именем Давида или Соломона. Иисус же меняет формулы и дает приказания демонам от своего собственного имени.

Скептицизм наших современников, смущенных такими сценами, понятен. Возможно, что в своих рассказах об исцелениях и изгнаниях беса евангелисты не различают случаи истерии или галлюцинаторного психоза и реальную одержимость. Их медицинские познания весьма ограниченны, даже у Луки, медика по образованию. За проявление одержимости дьяволом могли принять хорошо известные сейчас симптомы патологий, нездоровое волнение или психосоматическое расстройство. Никто никогда не утверждал, что Иисус обладал какими-то особыми знаниями в области неврологии. Он придерживался идей, существовавших в медицине его времени. Возможно, «лунатик», одержимый «бессловесным демоном», изо рта которого идет пена, который скрипит зубами, катается по земле и которого сотрясают конвульсии, — эпилептик. Но другого способа выразить это не было: Иисус исцеляет его, изгоняя «злого духа», который был в нем. О согбенной женщине, которая не может выпрямиться уже 18 лет, Лука пишет, что в ней — «дух немощи». Считает ли он, что ею владеет демон? «Женщина, ты освобождаешься от недуга твоего», — вот какие слова вкладывает он в уста Иисуса (Лк., 13: 12). Наш умственный кругозор, безусловно, отличается от кругозора людей той эпохи.

Тем не менее стоит учесть, что, рассматривая Евангелия как одно целое, мы не можем свести все случаи изгнания бесов к просто исцелениям. В текстах Евангелий различаются одержимости и заболевания. Для излечения больного человека Иисус ограничивается исцеляющим жестом, помазанием, наложением рук или просто словом. Если же человек одержим, он приказывает нечистому духу выйти из тела, которым тот завладел. Он допрашивает его, заговаривает с ним, заставляет его замолчать. Нечистый дух сопротивляется, говорит, кричит, сотрясает тело одержимого, затем подчиняется, «исходит» — и вот несчастный, освобожденный наконец, возвращается к нормальному существованию.

«Историчность не определяется тем, что мы считаем возможным или вероятным, — писал американский комментатор Раймонд Э. Браун, — но древностью и надежностью данных; а Иисус уже в самых ранних воспоминаниях о нем — человек, обладающий сверхъестественными способностями». Он не только верил, что бесплотная сущность — Сатана, создание падшее, порочное и творящее зло, вредоносное и лицемерное, — действительно существует, но и не прекращал выступать против него во время своего общественного служения. Иисус подвергался его нападениям, наставлял и предостерегал своих учеников против него и других подобных дьявольских созданий. Накануне смерти он предупреждает Симона-Петра: «…Сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу». Великая битва, которую он вел на протяжении всей своей общественной жизни, была сражением не столько против фарисеев, первосвященников или римлян, сколько против него, Врага, Князя тьмы, Отца лжи. Евангелия представляют эту борьбу как вселенскую драму исключительной силы. «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию, — скажет Иисус, — во мне [он] не имеет ничего» и «осужден». Церкви вспомнят уроки своего Учителя, совершая экзорцизмы и изгоняя бесов его именем в соответствии с особыми ритуалами. Марк настаивает на том, что у Иисуса была «тайна Мессии», которую Иисус, считая нужным развеять мирские мечты своих соотечественников, не хотел открывать раньше времени.

Поэтому Иисус заставлял молчать даже демонов, которые, как говорит Марк, старались, чтобы стало известно, кто он такой.

Но, совершив такие чудеса, как он мог помешать распространиться молве о себе? Люди из всех долин Галилеи приходили увидеть его. Вечером, на закате солнца, к нему приводили одержимых и больных, пораженных тяжкими недугами. Вся деревня собралась возле двери дома Симона-Петра и Андрея. Иисус исцелял людей от их страданий.

Однажды Иаир, hazan, то есть «начальник»-хранитель Капернаумской синагоги, который охранял ее от имени деревенской общины (слово «хазан» может означать и кантора, то есть ритуального певца, поющего молитвы в синагоге. — Ред.), спешно приходит, чтобы найти Иисуса. Он взволнован. «Дочь моя при смерти; приди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела и осталась жива». Его удерживают: дочь его уже умерла, зачем же утомлять учителя? Но Иисус говорит ему: «Не бойся, только веруй». И, не позволив никому, кроме Симона-Петра, Иакова и Иоанна, следовать за собой, они отправляются к начальнику синагоги. На пороге рыдают и кричат родственники и соседи. Он входит. «Что смущаетесь и плачете? Девица не умерла, но спит». Все посмеиваются. Он заставляет их выйти и, оставив рядом лишь отца, мать и своих трех спутников, заходит в комнату девочки. Ей 12 лет. Она лежит без движения. Иисус берет ее за руку и говорит: «Talitha Коит» («Девочка, вставай» по-арамейски). Тотчас же она открывает глаза и поднимается. Он просит онемевших от потрясения родителей дать ей поесть и ничего никому не рассказывать.

К рассказу о воскрешении дочери Иаира Матфей и Марк рассказывают о другом странном случае с женщиной, 12 лет страдавшей кровотечением. Она безрезультатно истратила все свои средства на лечение, но состояние лишь ухудшалось. И вот она вышла из толпы и попыталась прикоснуться к плащу Иисуса, уверенная, что этого будет достаточно, чтобы излечиться. Она дотронулась до плаща сзади. «И тотчас, — рассказывает Марк, — иссяк у ней источник крови». Иисус оборачивается. «Кто прикоснулся к моей одежде?» — спрашивает он. Его ученики удивляются: «Ты видишь, что народ теснит Тебя, и говоришь: кто прикоснулся ко Мне?» (Мк., 5: 31). Но Иисус продолжает осматриваться вокруг. Испуганная женщина, дрожа, падает к его ногам и признается, что это была она. «Дщерь! — отвечает ей Иисус. — Вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей».

Синоптические Евангелия повествуют еще об одном исцелении, и на этот раз исцелен был парализованный. Оно происходит в доме Симона-Петра. Четверо людей, несущих постель, где лежит больной, пробираются к террасе при помощи приставной лестницы и снимают хворост, из которого сложена крыша, чтобы спустить кровать вниз, ибо вокруг Иисуса — толпа. Иисус говорит парализованному, видя их веру: «Чадо! Прощаются тебе грехи твои». Услышав это, несколько книжников, сидящих во дворе, возмущаются. Возможно, они принадлежат к движению фарисеев, представители которого есть почти в каждой деревне. Они недоумевают: «Почему этот человек так говорит? Что Он так богохульствует? Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» Но Иисус, догадавшись, что их так взволновало, обращается к ним: «Для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? Сказать ли расслабленному: „Прощаются тебе грехи?“ — или сказать: „Встань, возьми свою постель и ходи?“ Но, чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи», — говорит он расслабленному: „Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой“». И он поднялся, взял свою постель и в этот раз вышел сам через дверь перед изумленной толпой. Лука — как и Матфей с Марком — приводит этот случай, но, не зная, что дома в Галилее были крыты связками хвороста и высохшим илом, он говорит о черепице, которую люди, несшие больного, должны были снять, чтобы опустить носилки…

Кажется, что подвиги Учителя, превосходящие возможности обычных людей, не поддаются рациональному объяснению. Иосиф Флавий, наблюдавший истоки христианства со стороны, скажет, что он «совершал поразительные деяния». Он представляется покоряющим сердца целителем, а не волшебником, использующим эзотерические формулы, тайные воззвания, колдовство или амулеты. Его нельзя сравнивать с рисовальщиком кругов Хони, иудейским целителем I в. до и. э., которому раввинские тексты, написанные много позже, приписывают совершение чудес над природой (в частности, умение вызывать дождь по требованию).

Чудеса Иисуса сами по себе не имеют ценности: они не служат ничему, кроме как пояснению его слов, служат печатью, подтверждающей их правдивость. В 4-м Евангелии, от Иоанна, они расцениваются не в качестве проявления силы, как в синоптических Евангелиях, но как знамения, которые направляют к вере. Именно этим они важны. Это знаки, что предсказанное совершилось, что пришли времена Мессии. Для Иисуса изгнание бесов и чудеса неотделимы от его проповеди. Без них он не смог бы привлечь столько людей. Это одна из причин, из-за которых сложно считать исцеления просто выдумками ранней Церкви.

Совершенно ясно, что Иисус хочет продолжить традиции пророков Илии и Елисея, которые творили чудеса и возвещали о грядущем конце мира, а также были целителями в Галилее — и с которыми к тому же его сравнивают благочестивые иудеи. Слава о нем как о чудотворце так распространилась, что сам Ирод Антипа, жадно интересовавшийся всем сверхъестественным и не знавший ничего подобного о Крестителе, хочет увидеть, как он совершает хотя бы одно чудо. Именно эта слава сохранится в раввинской традиции: в Вавилонском Талмуде будет сказано, что он был приговорен к смерти за колдовство.