Лука — единственный, кто рассказывает о знаменитом происшествии с паломниками на пути в Эммаус, которое изображено на многих картинах. Его рассказ, очень литературный, великолепно составленный, наделенный большим богословским смыслом, кажется, восходит к более раннему источнику, возможно к устному свидетельству одного из паломников, а потому может иметь историческую основу. Итак, вечером в Пасхальное воскресенье два ученика Иисуса шли в селение Эммаус. Где оно находилось, точно неизвестно. В некоторых рукописях сказано, что от Иерусалима до него было 60 стадиев (примерно 12 км), в других названо расстояние 160 стадиев. Предполагали, что Эммаус — это Амуас (иначе Никополь), находившийся на расстоянии 160 стадиев к западу от Святого города; или Кирьят-Йеарим (Абу-Гош) на расстоянии 66 стадиев по дороге на Яффу; Аль-Кубайба на расстоянии 63 стадиев по дороге на Лидду (иначе Лод); Моза на расстоянии 36 стадиев по той же дороге и Уртас (Артас) на расстоянии 60 стадиев от Иерусалима, к югу от Вифлеема.

Когда они говорили о недавних трагических событиях, к ним приблизился какой-то человек и пошел рядом с ними. Это был Иисус, но, как и свидетели других видений, эти двое не сразу узнали его. Он включился в их разговор. Один из путников, по имени Клеопа, сказал новому собеседнику, что тот один из пришедших в Иерусалим не знает, что случилось три дня назад.

И объяснил ему, что Иисус Назареянин показал себя перед народом как пророк, сильный словом и делом, но был предан первосвященниками и начальниками для осуждения на смерть и распятия. А оба путника надеялись, что Иисус — тот, кто должен избавить Израиль. Правда, несколько женщин их изумили. Побывав рано утром у гробницы и не найдя тело Иисуса, они сказали, что «видели ангелов» и те им сказали, что Иисус жив. Потом путники добавили, намекая на Симона-Петра и Иоанна, что «некоторые из наших» тоже пошли к гробнице и обнаружили ее открытой, но Иисуса не видели. Тогда новый собеседник сказал им: «О, несмышленые и медлящие поверить в то, что предсказали пророки! Разве не так должен был пострадать Христос, чтобы войти в Свою славу?» И, перечислив всех пророков, начиная с Моисея, он объяснил путникам все, что сказано о Христе в Писании.

Когда они пришли в Эммаус, этот человек сделал вид, что хочет продолжить свой путь. Те двое убеждали его остаться с ними, потому что наступал вечер и уже темнело. Он согласился поесть вместе с ними.

За столом он взял хлеб, благословил его, разломил и подал им. По этому преломлению хлеба двое узнали в своем спутнике Иисуса: несомненно, они были на Тайной вечере. Но Иисус исчез. Они были удивлены и обрадованы сразу и решили вернуться в Иерусалим. Вернувшись, они разыскали апостолов и их товарищей, и те сообщили им, что Иисус действительно воскрес из мертвых и явился Симону-Петру.

И тогда, по словам того же Луки, Иисус снова появился среди своих. Тут Лука соединяет и включает в свой текст два рассказа Иоанна — явление Иисуса вечером Пасхального воскресенья и явление на берегу озера. Христос внезапно оказывается посреди своих учеников и настаивает на том, что его тело материально. Нет, он не призрак без плоти и костей. И он показывает им свои раны. Они в своей радости еще не могут ему поверить, и тут Лука приводит тот же вопрос Иисуса, который есть у Иоанна в рассказе о видении на озере: «Есть ли у вас здесь какая пища?» Тогда ему подали кусок жареной рыбы, и Иисус съел ее при них.

Что касается рассказа о чудесной ловле рыбы, то очень вероятно, что Лука услышал его от Иоанна и вставил в свое Евангелие, наведя литературный глянец. Лука не понял или не запомнил, что эта ловля произошла после Воскресения. Поэтому он присоединил ее к одному из событий общественного служения Иисуса, когда тот, спасаясь от тесноты галилейских толп, стал проповедовать, сидя в лодке. Но сама атмосфера этого события позволяет понять, что оно происходит уже после Пасхи: «ужас», охвативший Петра и других учеников; полное раскаяния восклицание: «Выйди от меня, Господи, ибо я человек грешный»; и даже поручение, которое Иисус в этот момент дает Симону-Петру: «Не бойся; отныне(курсив мой. — Авт.) будешь ловить человеков». (Иоанн использовал сравнение из пастушеской жизни: «Будь пастухом моих овец».)