Только Лука приводит молитву Иисуса на кресте: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Иисус просит простить и римлян, и тех, кто его предал. Эти слова смущали некоторых переписчиков в ту эпоху, когда противостояние между иудеями и христианами было особенно острым. Потому в некоторых версиях Евангелия эта просьба отсутствует. Но, судя по всему, Лука приводит действительно сказанные слова. В 36 г. побитый камнями и умирающий святой Стефан, желая подражать Иисусу, обратится с похожей мольбой не к Отцу, а к Сыну: «Господи! не вмени им греха сего» (то есть не зачти. — Ред.). Во II в. историк Егесипп вложит похожую фразу в уста Иакова Праведного, которого побивают камнями. Возможно, Лука узнал эти детали от Иоанна, хотя автор 4-го Евангелия о них не упоминает, как и о страданиях Иисуса вообще. Потому не исключено, что Лука опирался на первоначальный текст Евангелия от Матфея на арамейском языке, основу синоптических Евангелий.

«И стоял народ и смотрел. Насмехались же вместе с ними и начальники, говоря: других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий». Евангелист различает народ, которые не испытывали особой вражды к Иисусу, и «начальников», ненавидевших распятого. Имя Иисус (которое, напомним, значит «Бог спасает») было написано на табличке, и к нему были добавлены слова «царь Иудейский». Это и вызывало насмешки и вызывающее поведение наблюдателей. Он называет себя Спасителем? Других спасал — пусть спасет себя самого! Сойди с креста! Спаси себя сам!

Множество людей собралось вокруг Голгофы и в лабиринте древних карьеров, которые та весна изобильно украсила зеленью. Любой, кто входил в Иерусалим с северо-запада Вифлеемской дорогой через Садовые, или Эфраимские, ворота, не мог не заметить это зрелище. Множество паломников прибыло в город накануне Пасхальной субботы. Конечно, им были видны три креста на вершине холма, расположенного в нескольких десятках метров от Иерусалима.

«И распятые с ним поносили Его», — пишет Марк. Похожее упоминание встречается у Матфея. Но об эпизоде с добрым разбойником Лука узнал, скорее всего, от Иоанна или же от святых женщин, стоявших близко от креста. Один преступник вторил толпе, но другой стал его урезонивать: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Затем второй разбойник добавил: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» Дошли ли до него слухи о проповедях Иисуса, или же он присутствовал на суде над ним, ожидая своего суда? Иисус ответил ему со всей торжественностью: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». В эсхатологических пророчествах иудейской литературы, а затем и в христианской мысли рай считался садом правосудия, небесным царством, где праведные наконец полностью получат свою награду. Теологи считают эти слова знаком бесконечной милости Бога, которую Он явил через Своего посредника Христа. Обычно никого не удивляло, что Иисус смог произнести эту краткую речь, несмотря на жестокость своих страданий после трех часов мучений. Шалом бен-Хорин считает, что разбойники в смертных муках кричали и проклинали Небеса. Какой сильный контраст с поведением Иисуса, который сказал только слова милосердия и прощения!

Дошли ли первосвященники до такой степени низости, что отправились к подножию креста? Матфей и Марк ничего об этом не говорят. Лука упоминает «начальников», под которыми могут иметься в виду первосвященники. Но эта гипотеза кажется слишком неожиданной. Зачем им приходить на место казни? Исполнение приговора — не самый достойный труд. Разве для первосвященников не самое важное — добиться от римских захватчиков высшей меры наказания? Кроме того, присутствие на месте казни лишило бы их ритуальной чистоты. Но быть может, следует учитывать важность события. Первосвященники с таким трудом добились обвинительного приговора. Разве не стоило на несколько минут забыть о собственном достоинстве, чтобы насладиться видом ложного мессии, который бросил им вызов в Храме?

Впрочем, даже если Анна и Каиафа не присутствовали здесь, они не могли не узнать о тексте, который Пилат повелел написать на табличке. Мессианский смысл этих слов был очевиден. Иоанн пишет: «Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города». Конечно, первосвященников возмутила эта надпись. Царь Иудейский! Да разве может им быть этот несчастный? Какое оскорбление! Первосвященников унизили одновременно как религиозную группу и социальный слой. Пилат издевается над ними. Вместо того чтобы посвятить день жертвоприношениям, готовясь к вечерней трапезе, они решили вернуться к префекту. Сколько бы они ни клялись в верности Тиберию, своему царю, первосвященники все равно разделяли надежды остального Израиля. Как предполагает Шалом бен-Хорин, выведенная на табличке римская аббревиатура I. N. R. I. на иврите передавалась как JHWH (Jeshu Hanozri Wumeleh Hajehudim), что напоминало имя Бога, Яхве. Первосвященников это могло особенно возмутить.

Они потребовали, чтобы римский префект вышел из дворца и поговорил с ними. Пилат так и сделал. Первосвященники сказали ему: «Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский». «Что я написал, то написал», — ответил Пилат. Нельзя отменить принятое судьей решение. В приговоре не допишут и не уберут ни буквы. Префект вновь взял власть в свои руки и с чувством собственного превосходства ответил первосвященникам грубым отказом. Иоанн чувствует здесь руку Провидения. Даже язычник Пилат, сам того не зная, обратился в пророка, как недавно Каиафа, который возвестил об Иисусе истину неосознанно, ведомый высшими силами. Отсюда слова Иустина, прекрасно отражающие теологический подход Иоанна: «Господь воцарился с дерева».

Выражение «Что я написал, то написал», включенное в текст по-гречески, сохраняет латинскую конструкцию: оно выглядит как перевод с латинского фразы «Quod scripsi, scrips!». Вероятно, это подтверждает, что Иоанн слышал ответ Пилата сам, а значит, он присутствовал в этот момент среди иудеев и лишь потом отправился к подножию креста. Возможно, правда, что кто-то из близких рассказал Иоанну об ответе Пилата на плохом греческом.