Давайте начнем со смирения. История полна примеров того, как благие социальные и политические намерения приводили к непредвиденным и порой трагическим последствиям. Очень сложно знать заранее, какие именно изменения окажутся самыми разрушительными, какие нам удастся внедрить с неожиданной быстротой и как будут вести себя люди в непривычной и никогда не виданной ими раньше среде.

При всех оговорках нам кажется, что у нас есть несколько полезных идей о том, что следует делать, а от чего лучше воздержаться. Мы не думаем, что человечеству стоит сознательно тормозить развитие технологий или пытаться каким-то иным образом нейтрализовать воздействие экспоненциальных, цифровых и комбинаторных инноваций, которое мы наблюдаем в настоящее время. Это все равно что запретить все школы мысли и предать огню все научные журналы. В лучшем случае подобные запреты обеспечат статус-кво, но только ценой прекращения прогресса и, следовательно, улучшения нашей жизни. По словам технолога Тима О’Рейли, такие попытки лишь «защитят наше прошлое от нашего будущего». То же самое относится к попыткам спасти сегодняшние рабочие места за счет торможения развития технологий завтрашнего дня. Нам нужно позволить технологиям второй эры машин сделать свою работу, но мы должны справиться с проблемами, которые приносят с собой эти технологии.

Мы также скептически настроены по отношению к попыткам сформировать какие-то фундаментальные альтернативы капитализму (под которым мы понимаем децентрализованную экономическую систему производства и обмена, в которой большинство средств производства находятся в частных руках (а не в собственности государства); обмен в основном носит добровольный характер (то есть никто не может вынудить вас подписать контракт против вашей воли, а у большинства товаров имеется цена, которая меняется на основании предложения и спроса, а не устанавливается каким-то органом центральной власти). Все эти характеристики справедливы в настоящее время для экономик большинства стран мира (в значительной степени и для экономики сегодняшнего Китая, который официально остается коммунистическим).

Эти характеристики распространены настолько широко именно потому, что они хорошо работают. Капитализм позволяет перераспределять ресурсы, стимулирует инновации, награждает за усилия и успешно выстраивает причинно-следственную связь между высокой эффективностью и достатком. Капитализм не является системно совершенным, однако он значительно лучше альтернатив. Уинстон Черчилль говорил, что «демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Как нам кажется, то же самое можно сказать и о капитализме.

Однако в этой системе есть элемент, который, скорее всего, изменится (что сулит нам новые проблемы) и который мы еще не обсуждали. В сегодняшней капиталистической экономике большинство людей получают деньги (на которые они потом покупают товары), продавая экономике свой труд, ведь большинство из нас – наемные работники, а не владельцы капитала. Но если результаты нашего мысленного эксперимента с участием андроидов верны, то эта исторически сложившаяся схема обмена со временем будет становиться все менее актуальной. По мере того как цифровой труд становится все более распространенным, доступным и квалифицированным, компании будут все чаще отказываться платить людям те зарплаты, которые кажутся работникам приемлемыми и которые позволяют им сохранять привычный уровень жизни. А если работник не согласен на предложенную заработную плату, он становится безработным. Это плохая новость для экономики, поскольку безработные не создают большого спроса на товары и в результате замедляется общий рост экономики. Слабый же спрос может привести к дальнейшему снижению зарплат и расширению безработицы, а также к снижению инвестиций в человеческий капитал и оборудование… так запускается порочный круг.