Технология не только делит людей с разными объемами человеческого капитала на победителей и проигравших. Она также меняет способ распределения национального дохода между владельцами физического капитала и труда (например, владельцами или работниками фабрик) – двух классических факторов производства.

Когда Терри Гоу, основатель компании Foxconn, купил 30 000 роботов для работы на фабриках компании в Китае, он, по сути, поменял капитал на труд. Аналогичным образом, когда автоматизированные системы приема звонков узурпируют некоторые функции человека – оператора колл-центра, процесс производства начинает требовать больше капитала и меньше труда. Предприниматели и менеджеры постоянно принимают решения такого рода, взвешивая сравнительные издержки для каждого типа фактора, а также их влияние на качество, надежность и разнообразие производимых продуктов.

По расчетам Рода Брукса, совокупные затраты на час работы робота Baxter, с которым мы встречались в главе 2, составляют около 4 долларов в час. Как мы уже говорили в начале этой главы, если владелец фабрики ранее нанимал для выполнения работы, которую теперь делает Baxter, человека, то с точки зрения экономической целесообразности ему будет выгоднее использовать робота, если человек просит за свою работу более 4 долларов в час. В случае если результат работы остается прежним и необходимости нанимать новых инженеров, менеджеров или продавцов предположительно не возникнет, такое изменение приведет к повышению доли капитала относительно доли труда.

Величина зарплаты оставшихся после появления Baxter работников могла повышаться или понижаться. Если работа людей очень похожа на работу робота, то зарплаты начнут снижаться. Ситуация осложнится еще сильнее, если вследствие действия закона Мура и других технологических новшеств затраты на новые версии Baxter будут составлять два доллара в час, затем один доллар и так далее – при растущем разнообразии и сложности задач. Однако экономическая теория все же не вычеркивает возможность того, что зарплата остающихся работников вырастет. В частности, если их работа дополняет новую технологию, то спрос на их услуги будет расти. Кроме того, поскольку технические инновации повышают производительность труда, работодатели могут позволить себе платить каждому работнику больше. В некоторых случаях это выражается напрямую в повышении зарплаты. В других случаях вследствие падения цен на продукты и услуги работники могут больше купить за каждый доллар зарплаты. По мере улучшения производительности общий выпуск на душу населения может повыситься, однако сумма, которую зарабатывают работники, может либо повыситься, либо снизиться, а остаток отойдет владельцам капитала.

Разумеется, почти в каждой экономике технологии использовались для замены труда капиталом на протяжении десятилетий, если не веков. В середине XIX века механизмы автоматического обмолота заменили не менее 30 процентов сельскохозяйственной рабочей силы, а в течение XX столетия продолжался резкий рост индустриализации. Экономисты XIX века Карл Маркс и Дэвид Рикардо предсказывали, что механизация экономики приведет к ухудшению судьбы рабочих и в конечном итоге их заплата едва позволит им сводить концы с концами.

Что же произошло со сравнительными долями капитала и труда на самом деле? Исторически, несмотря на все изменения в технологии производства, доля общего ВВП, относимого на труд, оставалась удивительно стабильной, по крайней мере до недавнего времени. В результате происходил значительный рост зарплат и уровня благосостояния, примерно в тех же масштабах, что и рост производительности. Отчасти это отражает увеличение человеческого капитала, шедшее параллельно с более заметным повышением доли оборудования и зданий в экономике. Дейл Йоргенсон и его коллеги рассчитали, что общая величина человеческого капитала в экономике США, измеряемая с точки зрения экономической ценности, в 10 раз превышает ценность физического капитала. В результате компенсация за труд увеличивалась параллельно с ростом платежей владельцам физического капитала в форме распределенной прибыли, дивидендов и доходов с капитала.

Рис. 9.3 показывает, что в последнем десятилетии подобное сравнительно ясное разделение между долями дохода, которые отходят владельцам трудовых ресурсов и физического капитала, практически завершилось. Как было отмечено Сьюзен Флек, Джоном Глейзером и Шоном Спрэгом в статье в Monthly Labor Review, «в период с 1947 по 2000 год доля труда составляла в среднем 64,3 процента. В США доля ВВП, относящаяся к владельцам трудовых ресурсов, за последние десятилетия значительно снизилась и достигла своего минимума, 57,8 процента, к третьему кварталу 2010 года».

Более того, это явление носит глобальный характер. Экономисты Лукас Карабарбунис и Брент Нейман из Чикагского университета обнаружили, что «глобальная доля труда значительно сократилась с начала 1980-х годов, и это сокращение проявилось в большинстве стран и отраслей». По мнению исследователей, это сокращение, по всей видимости, вызвано технологиями информационной эпохи.

Снижение доли труда отчасти выступает следствием двух уже отмеченных нами тенденций: с одной стороны, работой занято меньшее количество людей, а с другой – люди, продолжающие работать, получают меньше денег. В результате, хотя компенсация за труд и производительность в прошлом росли параллельно, в последние годы между ними возник и начал увеличиваться разрыв.

Рис. 9.3. Доля зарплаты в ВВП vs. доля корпоративных прибылей в ВВП

Но если производительность растет, а владельцы трудовых ресурсов не получают прироста ценности, то кому же он достается? В значительной степени – владельцам физического капитала. Несмотря на то что экономика увязла в кризисе, прибыли в 2013 году достигли исторического максимума как в абсолютных цифрах (1,6 триллиона долларов), так и в виде доли ВВП (26,2 % в 2010 году, что значительно выше среднего значения за 1960–2007 годы, составлявшего 20,5 %). Кроме того, как отметила Кэтлин Мадиган, реальные расходы на производственное оборудование и программы выросли на 26 %, притом что уровень зарплат практически не изменился.

Но даже это видимое снижение доли ВВП, относящейся к владельцам трудовых ресурсов, не показывает в полной мере, насколько ухудшилась ситуация для отдельного работника. Официальный показатель компенсации за труд включает в себя и огромные зарплаты небольшого количества суперзвезд СМИ, финансов, спорта и корпоративного мира. Кроме того, идет немало споров о том, можно ли считать компенсацию, которую получают руководители компаний, доходами от их «труда». По мнению преподавателя Гарвардской юридической школы Лучиана Бебчека и ряда других исследователей, она может также отражать силу их переговорной позиции и возможность диктовать свои условия. В этом смысле доходы руководителей компаний можно считать выражением их контроля над капиталом (по крайней мере частично).

Хотя доля национального дохода, относящаяся к владельцам капитала, росла за счет сокращения доли владельцев трудовых ресурсов, экономическая теория отнюдь не гарантирует, что эта ситуация не изменится в будущем, даже если роботы и другие машины будут брать на себя все больше работы. Угроза для доли капитала исходит не только от силы переговорной позиции руководителей компаний или профсоюзов, а, как это ни странно, и от других форм капитала. В условиях свободного рынка самые большие премии приходятся на долю самых дефицитных входящих факторов, необходимых для производства. В мире, где капитал может воспроизводиться со сравнительно небольшими издержками (достаточно вспомнить хотя бы компьютерные чипы или даже программы), предельная ценность капитала будет снижаться, даже если в целом величина всего капитала будет расти. Ценность существующего капитала будет снижаться по мере того, как будет усиливаться влияние нового капитала, возникающего практически без затрат. Следовательно, награда, которую получают капиталисты, необязательно будет расти автоматически в отношении уровня труда. Скорее, доли участников будут зависеть от особенностей производства, дистрибуции и систем государственного управления.

Чаще всего отдача будет зависеть от того, какие входящие факторы производства являются самыми дефицитными. Если цифровые технологии создают дешевые заменители для труда, то быть владельцем трудовых ресурсов становится невыгодно. Однако если цифровые технологии начи-нают все чаще заменять традиционный капитал, то и его владельцам не стоит ждать высокой отдачи. Что будет самым дефицитным, а следовательно, самым ценным ресурсом во второй эре машин? Этот вопрос приводит нас к следующей группе победителей и проигравших – суперзвездам и всем остальным.