«ЧУДОВИЩНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ!

Оккультные эксперименты в самом центре Лондона

Многолетняя незаконная деятельность Пенелопы Фиттис

Сегодня в номере: интервью с М. Ю. Барнсом и Э. Дж. Локвудом.

Вчера появились новые ошеломляющие подробности в расследовании скандального дела о происшествии в Доме Фиттис. Напомним, что речь идет о серии взрывов в центре Лондона, в результате которых погибли Пенелопа Фиттис и многие сотрудники ее компании. Начавшееся расследование привело к открытиям, которые грозят обрушить весь рынок парапсихологических средств защиты. Сам Дом Фиттис находится на карантине, многие сотрудники компании арестованы, и следователи ДЕПИК тем временем постепенно раскрывают детали деятельности секретных лабораторий, спрятанных в подвальных этажах здания. Сегодня журналисту лондонской газеты «Таймс» удалось взять эксклюзивное интервью у инспектора ДЕПИК мистера Монтегю Барнса и главы прославленного агентства «Локвуд и компания» мистера Энтони Локвуда.

«В подземных этажах Дома Фиттис, – рассказал мистер Локвуд, – мы обнаружили доказательства того, что там проводились противоестественные оккультные эксперименты с использованием запрещенных предметов, обладающих паранормальными свойствами.

Там же хранились запасы нелегальных взрывчатых веществ, которые были применены в бою, начавшемся после нашего появления в Доме Фиттис. Кроме того, мы подверглись нападению наводящих ужас призраков и опасных преступников, одной из которых оказалась сама Пенелопа Фиттис».

Вчера же, после поспешного совершения закрытой для посторонних заупокойной службы, тело мисс Фиттис было перенесено в крипту, находящуюся под мавзолеем Фиттис. В то же время были арестованы ее пособники в корпорации «Санрайз» и ряде других крупных компаний. В свою очередь, ДЕПИК подчеркивает, что гражданам не следует опасаться того, что эти аресты ослабят защиту нации от паранормальных сил. Агентства «Фиттис» и «Ротвелл» преобразуются в «Объединенное агентство парапсихологических исследований», временным управляющим которого назначен мистер Барнс.

«Можете быть уверены, – заверил он, – что этот шокировавший нас всех скандал не помешает парапсихологическим агентствам, большим и маленьким, вести и дальше свою непрекращающуюся битву с Проблемой».

По утверждению мистера Локвуда, масштаб оккультной деятельности в Доме Фиттис был настолько велик, что мог угрожать всем жителям Лондона.

«Я знаю, что ДЕПИК в настоящее время продолжает расследовать эти опасные эксперименты, – сказал он. – Однако уже сейчас нет никаких сомнений в том, что организатором этой деятельности была Пенелопа Фиттис, причем на протяжении многих лет. Со стороны мисс Фиттис это было великой изменой тому делу, которому посвятила всю свою жизнь ее бабушка. Думаю, что Марисса Фиттис переворачивается сейчас в своем гробу».

– Просто поразительно, как много ты сумел сказать в своем интервью, Локвуд. И в то же время как мало, – заметила я, глядя на него поверх развернутого газетного листа. – Думаю, что в этом смысле вы с Барнсом сто́ите друг друга. Не удивлюсь, если завтра ты начнешь отращивать такие же, как у него, усики.

Локвуд ухмыльнулся в ответ, глядя на меня поверх банки с краской. Он стоял возле окна в комнате Джессики, которая вскоре должна была стать нашей новой – гостевой, или запасной, если хотите, – спальней, и красил стену. На Локвуда падал солнечный луч, а поскольку и краска была белой, и новенькая рубашка на нем тоже была белой, а утро выдалось на редкость ясное и яркое, то от этого блеска хотелось прикрыть глаза, приложив ладонь козырьком ко лбу.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Люси, – сказал он. – Но только зачем так уж резко, а? По большей части все, что я сказал, правда. В некотором роде, конечно.

Я аккуратно сложила газету (аккуратно потому, что Джордж наверняка захочет подшить ее в свой архив) и пошла за своей банкой краски, помогать Локвуду красить стены.

– Ну да, все, что ты сказал, – это как бы правда, но на самом деле главное при этом куда-то испаряется, исчезает из виду. Пенелопа была плохой. Вроде бы верно. Но при этом ни слова не сказано о том, что ею как куклой управлял вселившийся в нее злой дух Мариссы. Противоестественные и опасные оккультные эксперименты. Тоже верно, но при этом не сказано ничего конкретного. Не упомянуто ни о портале в подвальном этаже, ни о путешествиях через него на Другую Сторону.

– Понимаешь, Люси, мы с Барнсом заключили соглашение, – сказал Локвуд. – И все мы прекрасно понимаем, что есть вещи, о которых пока лучше помолчать… Эй, смотри-ка, да мы с тобой уже последнюю стену почти докрасили! Ну, как тебе со стороны, Джордж? Что скажешь?

Голос Локвуда эхом отдавался от голых стен пустой комнаты. Дверь в будущую новую спальню открылась, на пороге стоял Джордж. Его синяки начали сходить, но следы побоев на лице все-таки еще оставались. И двигался он медленнее, чем обычно, хотя то же самое можно было сказать и про всех нас, кто довольно долгое время провел на Другой Стороне. На носу Джорджа поблескивали новые очки – он купил их на прошлой неделе. Оправа у этих очков была чуть меньше и не такая круглая, как у старых, – скорее овальная. Я бы даже рискнула сказать, что оправа была почти элегантной. Это у Джорджа-то, можете себе представить? К сожалению, стильные очки совершенно не сочетались с мешковатыми, нелепыми тренировочными штанами Джорджа. Они были заляпаны чем-то белым и при каждом более или менее резком движении сползали, выставляя на всеобщее обозрение бледный живот Джорджа. Или то, что было сзади, – тоже бледное. В руке у Джордж также была кисть, он сейчас покрывал грунтовкой дверную раму на лестничной площадке.

– Скажу, что хорошо – что я еще могу сказать? – ответил Джордж. – У меня дело тоже движется, хотя я не отказался бы устроить перерыв, чтобы выпить чайку. А комната Джессики… Ее теперь просто не узнать. Чистенькая, свеженькая, и никаких тебе посмертных свечений или порталов в землю мертвых. Отличная гостевая спальня получается.

Прежде чем из комнаты Джессики начала получаться «отличная гостевая спальня», в ней поработали специалисты из ДЕПИК, которых на следующий день после судьбоносных событий в Доме Фиттис прислал сюда инспектор Барнс. Они аккуратно все здесь зачистили – разобрали портал и увезли все Источники на сожжение в печи Клеркенвелл. Потом они попросили разрешения отправить туда же старую кровать Джессики, и Локвуд после секундного раздумья согласился. После всего этого комната стала тихой и спокойной, в ней не осталось никаких парапсихологических следов разыгравшейся здесь когда-то трагедии. Незримое постоянное присутствие Джессики перестало давить и на дом, и на сердце Локвуда. Пришла пора начинать новую жизнь.

– Я вот только все думаю, что же нам с этим пятном делать, – сказал Джордж, указывая пальцем на большое пятно в центре комнаты, оставшееся от выжженной эктоплазмы. На этом месте находился наш портал на Другую Сторону. – По-моему, это никакой краской не замажешь. Смотрите, тут даже следы от звеньев цепи рассмотреть можно.

– Завтра нам привезут прелестный бежевый ковер, – сказала я. – Постелем его, и все дела. А в пятницу должны доставить мебель. После этого комната будет готова – въезжай и живи.

– А Холли не захочет в нее переехать? – задумчиво спросил Джордж, услышав, как она зовет нас с кухни. – По-моему, ты собирался ее об этом спросить, Локвуд.

Локвуд положил свою кисть поперек банки с краской, и мы с ним пошли к двери.

– Не думаю, что Холли захочет сюда переезжать, – сказал он. – Я спрашивал, но она ответила, что ей лучше жить отдельно. Кстати, вы знаете, что она снимает квартиру на двоих с одной девушкой, которая служит в ДЕПИК? Лично я этого не знал, это для меня новость.

Мы спустились вниз, громко стуча ногами по голым деревянным ступеням. Ковер с лестницы тоже исчез, как и украшения со стен, оставшихся голыми, поцарапанными копьями, простреленными пулями, обожженными магниевыми вспышками. Разумеется, мы отделаем их заново – работа предстоит большая, но она будет нам в удовольствие. Окна в доме были открыты, а снизу из кухни наплывал чудесный аромат горячих тостов и жареного бекона. Ничего, наш дом будет выглядеть еще лучше прежнего, дайте только время.

На кухне только что прозвенел сигнал тостера, вытолкнувшего из себя готовые тосты. На сковороде шипела яичница. Холли доставала из нового шкафа коробки с кукурузными хлопьями. Дверцы у этого шкафа еще не были привешены, поэтому Холли просто запускала внутрь руку, выуживала коробки и передавала их Квиллу Киппсу, сидевшему рядом за кухонным столом. Двигался Киппс пока еще медленно, неловко – свободно владеть левой рукой ему не давали наложенные швы – и выглядел костлявым и бледным, но на ходячий труп он, в общем-то, всегда был похож. Принимая это во внимание, можно сказать, что Квилл находится если и не в лучшей, то уж точно не в самой плохой форме. Во всяком случае, только у него одного, в отличие от нас, после путешествия на Другую Сторону не появилось седины в волосах. Принимая коробки с хлопьями, он не переставал хмуро рассматривать нашу новую, чистенькую, хрустящую скатерть для размышлений, уставленную всякими вкусностями.

– Холли говорит, что именно я должен обновить эту скатерть, – сказал он. – Написать на ней что-нибудь или нарисовать. Чудной какой-то ритуал, честное слово.

– Давай-давай, пиши или рисуй, иначе завтрака не получишь, – сказала я. – Извини, но такие уж у нас, брат, правила.

– Да просто неприличную карикатуру нарисуй, и все, – посоветовал Джордж. – Я всегда так делаю, когда не знаю, что мне изобразить.

– Ага, именно так он и делает, – подтвердил Локвуд. – Нарисует он, а аппетит от его картинок пропадает у меня.

– Кстати, об аппетите… – сказала Холли, наклоняясь над тостером. – Послушай, Люси, ты не могла бы убрать куда-нибудь подальше свой замечательный тухлый череп? Я его видеть не могу. Мы же все-таки едим за этим столом, а?

– Прости, Хол.

– Понять не могу, зачем ты ставишь его на стол каждый раз, когда мы садимся есть. Тем более что сейчас в самом разгаре прекрасный солнечный день и твой призрак ну никак материализоваться не может.

– Да, наверное. Хотя с этими призраками никогда нельзя быть в чем-нибудь уверенной наверняка… Джордж, ты где сесть собираешься?

– Вот здесь, рядом с Квиллом.

– Хорошо, только постарайся не наклоняться и вообще не делать резких движений, – предупредил Киппс, с опаской косясь на тренировочные штаны Джорджа.

Я окинула радостным взглядом заставленный горячими тостами поднос, который водрузила на стол Холли, и пошла на свое место. Локвуд уже занял традиционное место во главе стола и начал разливать по кружкам горячий чай.

– Так, посмотрим… – Джордж потер ладони, окидывая взглядом весь стол. – Чай, тосты, яйца, джем, шоколадная паста, кукурузные хлопья в сахаре и в другой посыпке… Да, это настоящий классический завтрак в агентстве «Локвуд и компания». Эй, постойте! А это еще что такое?

– Это мерзкий обугленный череп, с которым Люси не хочет расставаться и повсюду таскает с собой, – мрачно ответила Холли. – Лично я предпочла бы видеть его в какой-нибудь банке или коробке, если уж не имею возможности вообще его не видеть.

– Да нет, я не про череп спрашиваю, с ним все ясно. Я про эти вот вазочки-чашечки с семечками, орешками и прочей ерундой. Господи, да они даже не соленые! Жесть! Откуда они взялись?

– Из кладовки, – наябедничала я. – У Холли там заначка имеется.

– И ты втихаря ходишь в подвал, чтобы погрызть орехи и семечки? – укоризненно посмотрел на нее Джордж. – Меня удручает даже не столько то, с каким небрежением ты относишься к своему телу, если кормишь его этим… этими… сколько то, что делаешь это тайком. Мне от такого огорчения даже торта вдруг захотелось. Скажите, у нас нет торта?

– Ты прекрасно знаешь, что к завтраку у нас торт не подают, – отрезал Локвуд. – Ешь что есть.

И Джордж вместе с нами принялся уплетать «настоящий классический завтрак», принятый в агентстве «Локвуд и компания». Прекрасный это был завтрак, скажу я вам, хотя обстановку, в которой он проходил, никак нельзя было назвать нормальной. Дело в том, что кухня пострадала едва ли не сильнее, чем остальные части дома. Когда мы впервые после той ночи пришли сюда, двери и окна были разбиты, мебель по большей части вообще уничтожена, на покрытом линолеумом полу остались пятна крови и дыры с обожженными краями. С кухни мы и начали восстановительные работы – ведь кухня, как известно, центр любого дома. Его семейный очаг, так сказать. Короче, мы немедленно содрали и выбросили линолеум, вынесли сломанные шкафы. Заменили разбитое окно. Повесили новую дверь на черном входе – осталось только ее покрасить. И, разумеется, купили новый стол и застелили его новой скатертью для размышлений. И знаете, после этого у нас сразу появилась уверенность, что и весь дом точно так же восстановится. Просто ему, как и нам, необходимо время, чтобы поправиться.

А сегодня выдалось прекрасное утро, чтобы выздоравливать. В саду нагнула свои усыпанные яблоками ветки яблоня. Свежая молодая травка успела почти полностью затянуть выжженные пятна на земле под крыльцом и возле двери подвального этажа. Не сегодня-завтра я начну собирать яблоки – уж в этом году у меня точно найдется для этого время. А еще засею новой травой лужайки. Потихоньку общими усилиями покрасим окна, потом восстановим свой офис в подвальном этаже. Сделаем новые соломенные чучела и повесим их в комнате для фехтования. Повесим полки и заново заполним их книгами и безделушками. Найдем новые артефакты, чтобы украсить ими стены, и купим новую мебель. Денег хватит на все – стараниями инспектора Барнса мы получили за свою последнюю операцию очень щедрое вознаграждение от ДЕПИК. А самое главное – нам предстоит решить, каким образом возобновит свою работу агентство «Локвуд и компания».

Такое уж время настало – пора заканчивать одни дела и начинать новые.

– Как сегодня ведет себя наш приятель? – неожиданно спросил меня Джордж. По просьбе Холли из центра стола череп я, конечно, убрала, но не далеко – теперь он стоял возле моей тарелки. Череп тоже сильно пострадал в бою – обуглился, почернел, на нем появилась глубокая трещина, идущая от одной глазницы до самого темечка. Я понимала, почему он так неприятен Холли, но это меня, если честно, не очень-то волновало.

– Молчит.

– Выходит, никаких перемен?

Не было никаких перемен – не было с того момента, когда после прогремевшего взрыва я вытащила то, что осталось от черепа, из осколков банки, лежащей посреди груды дымящегося мусора на полу седьмого этажа Дома Фиттис. Там я завернула череп в какую-то тряпку, принесла его домой и постоянно держала при себе на случай, если вдруг к своему Источнику прилетит призрак вихрастого стройного юноши, спасшего жизнь мне и Локвуду. Призрак не появлялся. Прикасаясь к черепу, я не ощущала потусторонних волн. У меня под пальцами была только кость, холодная и сухая.

– Нет, по-прежнему все тихо, – ответила я.

– Это был очень мощный взрыв, Люси, – заметил Локвуд. – Вроде тех, которыми ДЕПИК разнес в клочки Колонный зал. Все те призраки были уничтожены. На атомы разлетелись.

– Я знаю. Но это потому, что взрывы полностью уничтожили их Источники. А Источник нашего черепа – вот он, – сказала я. – Я спасла его, поэтому тот наш взрыв не мог уничтожить дух черепа, не так ли?

– Не знаю. Может быть.

– Не мог. Уверена, что не мог, – сказала я, вспомнив при этом огненный шар, поглотивший призрак вихрастого юноши.

– Но взрыв мог разрушить связь призрака с Источником, – вставил Киппс.

– Нет, это ерунда. Днем он не может вернуться потому, что исчезла защита от солнца в виде серебряного стекла, с этим я согласна. Но ночью… Он вернется, обязательно вернется.

Эти слова я постоянно повторяла про себя, хотя, если честно, сама не очень-то верила в них. Между прочим, после того взрыва прошла уже неделя, а призрак и не думал возвращаться.

– Но он мог просто… исчезнуть, Люси, – сказала Холли и сочувственно улыбнулась мне. – Ты выпустила его из банки. В ответ он помог тебе. А потом, быть может, решился на то, что должен был сделать еще сто лет назад, – исчезнуть навсегда.

Возможно, она была права.

Мы продолжили завтракать.

Спустя какое-то время Киппс положил на стол вилку и сказал:

– Кстати, об Источниках и переходе в мир иной. В связи с этим меня беспокоит одна вещь. Вот смотрите, мы знаем, что тело Пенелопы перенесли в мавзолей и похоронили в специальном серебряном гробу. Все это так. Но что стало с подлинными останками Мариссы? Из слов Люси вытекает, что ее дух каким-то образом по-прежнему привязан к ним. Скажи, Локвуд, если молодое красивое тело умерло, может дух Мариссы вернуться к своему прежнему, протухшему телу как к Источнику? И если так, то он шатается где-то рядом с ним в одном из моргов ДЕПИК, так?

– Не волнуйся, Квилл, – улыбнулся Локвуд. – Не шатается. Я как раз собирался вам сказать, что, когда вчера вскрывали крипту мавзолея, Барнс со своими людьми позаботился и о старом теле Мариссы. Ты помнишь, каким высохшим оно было, Люси? Короче, старое тело Мариссы сумели втиснуть в ее первоначальный гроб рядом с костями нашего старого приятеля, доктора… как его… Ах да, доктора Кларка. Я думаю, его дух будет очень доволен таким соседством. – Локвуд ненадолго замолчал, чтобы взять себе еще кусочек тоста. – И если дух Мариссы действительно привязан к этому телу, ее ждет веселенькая вечность.

На нас падали солнечные лучи. Мы закончили завтракать и, удовлетворенно улыбаясь, откинулись на спинки своих стульев.

– Ну хорошо, – сказал Локвуд. – Сегодня нам предстоит одна очень важная работа. Вчера Барнс дал мне официальные бумаги от ДЕПИК, которые мы должны подписать. По сути, каждый из нас должен дать обязательство не делать публичных заявлений о том, что мы видели в Доме Фиттис, и не сообщать никаких сведений о Другой Стороне. Вся эта информация считается строго засекреченной.

– Мне бы не хотелось давать такую подписку, – сказала я.

– Понимаю тебя, Люси. Думаю, никому из нас не хочется подписывать эти бумаги, – ответил Локвуд. – Но при этом все мы знаем, что подписать их придется. И знаем почему. Ведь если всем станет известно, что Проблема возникла по вине самых первых исследователей-парапсихологов, если окажется, что главы многих крупнейших компаний были сообщниками Мариссы, в стране наступит анархия. Начнутся волнения. Общество будет расколото. И к чему это приведет? Да к чему угодно, только не к решению Проблемы.

– Если уж на то пошло, в самом ДЕПИК тоже нужно устроить основательную чистку, – покачала я головой.

– Конечно, но вначале они должны все привести в порядок. И не забывайте, что Барнс должен будет выполнять свою часть обещаний, данных при заключении соглашения. Так, например, он согласился сохранить портал на Другую Сторону в подвале Дома Фиттис. Его не разрушат. С этого дня ДЕПИК начнет ликвидировать оставшиеся после Мариссы сооружения на Другой Стороне.

– Серебряные изгороди, – уточнила Холли.

– Совершенно верно, изгороди, а также перекроет все пути проникновения мертвецов в наш мир. Правда, это будет непросто, потому что по-настоящему мы еще не понимаем ни механизма действий Мариссы, ни того, насколько далеко продвинулись ее ученые в работе с эктоплазмой. Мы не знаем даже, есть ли еще порталы на Другую Сторону, и если да, то где их искать. Очень может быть, что одним Лондоном зона поисков не ограничится, ведь Проблема успела очень широко распространиться по стране.

– Ну, помочь разобраться во всем этом могут наши друзья из Общества Орфея, – сказал Джордж, – да и уцелевшие в Доме Фиттис ученые тоже. Конечно, на них придется слегка надавить, но что-что, а уж это в ДЕПИК умеют.

– Думаю, что так и будет, – кивнул Локвуд. – Но даже при всем при том расследование этого дела потребует много времени, и нет никакой гарантии, что с Проблемой будет закончено в ближайшее время. Может быть, с ней вообще никогда покончить не удастся.

– А тем временем к нам по-прежнему будут приходить Гости, – сказала я.

– Забыл упомянуть вот еще о чем, – сказал Локвуд. – Барнс спросил, не согласимся ли мы немного помочь ДЕПИК с их программой ликвидации последствий деятельности Мариссы. Ведь мы, по его словам, обладаем уникальными знаниями и опытом, можем консультировать агентов ДЕПИК насчет Другой Стороны…

– Э, нет, – прервал его Джордж. – На Другую Сторону я не вернусь. Никогда и ни за какие коврижки.

– И я, – кивнула Холли. – С меня тоже одного раза достаточно.

– Если хотите знать мое мнение, – сказал Киппс, – то, по мне, темный Лондон смахивает на треники Джорджа. По-моему, я уже и так слишком много чего успел увидеть.

– В точности то же самое я и говорил Барнсу, – сказал Локвуд. – Кроме треников разве что. Вы все абсолютно правы. Свою часть работы мы уже выполнили. Отныне будем заниматься какими-нибудь простенькими призраками и перестанем думать о Другой Стороне и ее тайнах. Ну их, надоело.

Мы все одобрительно зашептались.

– Вам, конечно, известна моя теория, да? – после короткой паузы спросил Джордж. – Я считаю, что темный Лондон – это просто промежуточная станция. После смерти ты ненадолго задерживаешься там, а потом движешься дальше. Те черные ворота…

– Ворота? Мне показалось, что это двери, – перебил его Киппс.

– Нет, черные лужи, – сказал Локвуд. – Только подвешенные вертикально. Очень блестящие, но не мокрые.

– В таком случае это скорее занавески, согласен? – сказала Холли.

– Пожалуй.

– Возвращаясь к моей теории, – продолжил Джордж и поднял руку, призывая всех к порядку. – Я думаю, что дух проходит сквозь эти штуки, похожие на ворота, двери и так далее – называйте их как хотите, – и попадает в еще один Лондон, но на сей раз залитый светом…

– Какие у тебя есть доказательства? – спросила я.

– Никаких. Я это просто чувствую.

– Просто чувствуешь? Что-то это совсем на тебя не похоже.

– Почему же? Иногда исследования наводят на разные мысли.

– Ты должен написать об этом книгу, – сказал Локвуд. – Если пошевелишься и опубликуешь ее сразу после того, как будет покончено с Проблемой, такая книжка будет нарасхват. Глядишь, мы денег на ней заработаем.

– Не прибедняйся, Локвуд, стать нищими нам не грозит, – заметила Холли. – На сегодняшний день у нас сотни звонков. Клиенты с нетерпением ждут нашего ответа. Среди предложений есть очень и очень интересные. После того как «Фиттис» и «Ротвелл», мягко говоря, сели в лужу, мы стали самым популярным агентством во всем Лондоне. Из этого нужно извлечь максимум выгоды, может быть, даже еще одного помощника нанять. Он сможет занять твою маленькую комнатку в мансарде. Люси, а ты переедешь вниз, в роскошную новую спальню…

– Это ты замечательно придумала, Хол, – улыбнулась я, – только, знаешь, мне и наверху очень хорошо. А что это за интересные предложения, о которых ты только что упомянула?

– О, они наверняка тебе понравятся, Люси! Значит, так. Воющий Дух в молитвенном доме – раз, загадочный голос, раздающийся из колодца, – два, тисовое дерево, которое гнусавым голосом произносит непонятные фразы, – три. А также странная темная фигура в торговом центре в Стейнсе. Правда, клиент, который нам позвонил, не вполне уверен в том, кого он видел – призрака или монахиню в капюшоне. Так, что там еще… А, да, кровоточащий булыжник, который нашли в каменоломне, Сырые Кости на барже…

Холли продолжала говорить. Локвуд рассеянно слушал ее, время от времени посматривая на меня. Джордж раздобыл откуда-то шариковую ручку и уже заканчивал рисовать на нашей новой скатерти для размышлений карикатуру – явно неприличную, потому что Киппс, посматривая на нее, давился от смеха. Я допила свой чай и мирно откинулась на спинку стула – ни о чем не думая, подставив лицо проникающим на кухню лучам солнечного света. Рядом с моей тарелкой стоял обугленный треснувший череп и пялился в окно своими пустыми глазницами.

Я не солгала Холли, нет. Я действительно была счастлива в своей маленькой спальне на чердаке. Между прочим, только эта комната не подверглась нападению врагов той памятной ночью – они ее просто не заметили, – и поэтому все здесь осталось точно так же, как было. В первые дни после возвращения с Другой Стороны я каждый вечер поднималась сюда, чтобы постоять у окна под низким скошенным потолком и немного побыть наедине со своими мыслями.

Этот вечер не был исключением. На подоконнике лежали последние теплые лучи заходящего солнца. Подоконник я очень давно не протирала, в покрывающем его слое пыли остались круглые следы от стоявшей здесь когда-то призрак-банки. Она у меня почти всегда стояла именно здесь, у окна. Сюда же, на привычное место, я положила и обугленный череп. Его присутствие успокаивало меня. Я знала, что сделала все что могла, и если призрак вихрастого юноши захочет, ему будет куда вернуться. А если не захочет… Ну, не захочет – значит, не захочет.

Итак, я стояла у окна и смотрела вниз на Портленд-Роу.

Небо было серо-розовым, в стеклах домов на противоположной стороне улицы отражалось солнце. В окнах мелькали белые занавески, блестели подвешенные к рамам серебряные обереги от злых духов. На улице играли дети – редкая и радующая глаз картина.

В дверь постучали. Я обернулась, ответила, и в комнату заглянул Локвуд. Он был в новом длинном пальто – значит, собирался выйти из дома – и прижимал к груди пачку бумаг.

– Привет, Люси. Прости, что побеспокоил.

– Ничего страшного. Заходи.

Мы улыбнулись друг другу. За время, прошедшее после памятных событий в Доме Фиттис, мы с ним практически ни разу не оставались наедине. Почему? Ну, во-первых, мы были совершенно обессилены физически и опустошены эмоционально. Во-вторых, у нас выдалась трудная неделя – нужно было приводить в порядок разоренный дом и улаживать дела с Барнсом. Как и всех остальных, нас с Локвудом в эти дни хватало лишь на то, чтобы есть, спать и выполнять какую-нибудь самую простую работу, не размышляя ни о чем, кроме того, что ты ходишь, дышишь… Живешь, одним словом.

И вот Локвуд оказался здесь. Сделал несколько шагов навстречу мне и остановился.

– Прости, что побеспокоил, – повторил Локвуд. – Просто я хотел кое-что тебе дать, а внизу для этого слишком шумно. Джордж красит стены как одержимый, Киппс с Холли навешивают дверцы на кухонные шкафы…

– Да, конечно, – резко выдохнула я. – Вижу, вижу, что ты там держишь. Подписка для ДЕПИК о неразглашении. Ладно, я подпишу ее, но не сейчас. Положи куда-нибудь.

– Просто положить тебе на кровать? – замялся Локвуд.

– Ага.

Я снова отвернулась к окну и стала смотреть на окна соседних домов, на закрывающие их железные решетки и блестевшие за стеклами серебряные обереги. По улице, преследуя двух своих товарищей и размахивая пластмассовой рапирой, бежал маленький мальчишка. Те, судя по всему, изображали призраков. Что ж, какие времена, такие и игры. Локвуд, подойдя, встал рядом со мной и оперся ладонью о подоконник.

– Проблема никуда не делась, она по-прежнему здесь, рядом, – немного помолчав, сказала я. – Еще полчаса-час – и все попрячутся по своим домам.

– Возможно, положение постепенно начнет улучшаться, – ответил Локвуд. – Во всяком случае, те идиоты не будут больше будоражить духов на Другой Стороне. Это же должно помочь, правда? Теперь многие духи смогут свободно уйти туда, где их настоящее место. Уйти, чтобы больше не возвращаться.

Я просто кивнула. На самом деле мы оба не знали, что будет дальше.

Локвуд открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Какое-то время мы оба молчали. Локвуд стоял очень близко, а наши с ним ладони оставались лежать на подоконнике словно приклеенные. Я не знаю, сколько мы так простояли, не стану врать. Наконец Локвуд выпрямился, отступил на шаг назад и сказал:

– Да, пока еще осталось немало злых духов, которых нам нужно будет укротить, и множество жизней, которые нам предстоит спасти. Но это все впереди, а сейчас стоит чудесный вечер, и я собираюсь пойти погулять. Просто погулять, понимаешь? А пришел я, в общем-то, чтобы спросить: ты не хочешь составить мне компанию? Заодно пальтишко мое обновим. Кстати, как оно тебе?

– Ну, чтобы это пальтишко действительно могло называться твоим, на нем, пожалуй, не хватает пары ожогов от эктоплазмы, а в остальном… По-моему, сидит на тебе замечательно.

– Пары ожогов… А как ты думаешь, может, мне лучше завести байкерскую косуху, как наш бравый Барнс?

– Нет, что ты, боже упаси!

– Ну хорошо. Так если ты согласна составить мне компанию, Люси, я подожду тебя внизу в холле. – Он пошел к двери, но остановился, обернулся и сказал, усмехнувшись: – А бумажку-то подписать все-таки не забудь!

И ушел, стуча каблуками по лестнице.

Как всегда, я поймала себя на том, что стою и глупо улыбаюсь ему вслед. И как всегда, в комнате после его ухода стало чуть темнее. Да что же я стою-то?! Ведь мы идем на прогулку. С Локвудом. Вдвоем. Я подошла к кровати, чтобы взять с нее свою куртку, и в этот миг вдруг услышала за своей спиной легкое жужжание. Я обернулась и на мгновение увидела вспыхнувший на подоконнике бледный зеленоватый огонек.

Я моргнула и уставилась на подоконник, чувствуя, как бешено забилось в груди сердце.

Может, это был последний отблеск заходящего солнца? Не знаю. В моей маленькой комнатке уже сгустились вечерние тени. На подоконнике темнел череп, его потрескавшиеся глазницы оставались черными и пустыми. Было слышно, как насвистывает Джордж, продолжая красить дверь на лестничной клетке ниже этажом.

Ничего не было? Просто показалось?

Да пока и не очень-то темно еще.

Несколько секунд я продолжала смотреть на молчаливый подоконник и снова поймала себя на том, что по лицу непроизвольно расплывается улыбка. Я повернулась и снова потянулась за своей курткой.

Присланные из ДЕПИК бумаги Локвуд положил прямо на мою куртку, в сумерках на ее темном фоне они выделялись четким белым прямоугольником, и на этом прямоугольнике в угасающем свете дня что-то блестело.

Блестело?

Я наклонилась ближе и только теперь увидела лежащую на бумагах изящную золотую цепочку с кулоном в виде крупного сапфира. Локвуд вынул эту цепочку из старого разбитого ящика, где хранила ее его мать. Даже в наступивших сумерках камень был прекрасен – ясный, чистый, светящийся. Казалось, что весь свет и всю любовь, собранную им за свою долгую жизнь, этот камень отдает сейчас мне.

Сколько времени я стояла и смотрела на камень? Не знаю. Наверное, долго.

Наконец я осторожно взяла в руки цепочку и повесила сапфир себе на шею. Затем схватила в охапку куртку и бегом бросилась к лестнице.