Глава 6

Алеш бережно положил тело Листи на широкую кровать, застеленную выцветшим ковром. Он в свое время постарался привести это место в порядок. Выделенные ему сенгурки отгородили тяжелыми занавесками альков, украсили сохранившимися коврами полы, развесили оружие по стенам, а под высоким сводом прикрепили магический светильник. Сенгуры откуда-то притащили хорошо сохранившуюся кровать, чтобы их Мать ни в чем не нуждалась. Теперь это все осталось в прошлом.

Он аккуратно накрыл Листи по грудь шелковым покрывалом, украшенным драгоценными камнями и золотым шитьем, долго смотрел на спокойное, отрешенное лицо женщины. Кем она была для него? Он и сам не мог разобраться, но все его существо наполнилось ощущением потери. Он вынужден был признать, что страдал из-за смерти Листика – такое прозвище он дал ей после преображения. А теперь она ушла? Она ушла из его жизни. Ушла из жизни своего народа, которому обещала возрождение. Погибла по нелепой случайности.

Еще седмицу назад ему казалось, что все их связывавшее разорвалось, растаяло, не оставив следа. И так бы случилось, если бы он не стал меняться сам. Так кем же Листи была для него? Другом, любовницей?

У Прокса не было ответа на этот вопрос. Она подарила ему свою жизнь и погибла, сражаясь за него. Теплое чувство, перемешанное с горечью утраты, переполнило его. В его окаменевшей, забывшей, что такое сочувствие, душе что-то затрещало, ломая корку равнодушия, срывая цепи капканов с обнажившихся нервов. И с грохотом, оглушившим Алеша на короткое время, разлетелось, оставив его наедине с воспоминаниями. Они вернулись из небытия, из каких-то глубин сознания, о которых он не ведал сам.

Детство. Он помнил слезы матери, у которой его отбирали. Он помнил ее руки, мягкие, теплые. Руки, которые пытались его защитить, руки, в объятиях которых он чувствовал себя безопасно. Он помнил свой плач и объявший его страх. Боль в капсуле лаборатории. Полигоны и инструкторы. Словно не живые, не имеющие эмоций воспитатели-метаморфы. Не знающие жалости, равнодушные к его плачу, к страданию ребенка. Первая казнь провинившегося товарища, укравшего пайку у соседа, и вечный голод, который необходимо было смирять. Вот его детство. Он стал таким же, как все, кто выжил и вышел из стен интерната. Забывший родство жестокий исполнитель чужой воли. Как те бездушные воспитатели, как его товарищи по школе. Надежный, исполнительный, умелый винтик в махине АДа. Но что-то все-таки его отличало от остальных, и первым это заметил Блюм. Он открыто, без боязни предложил ему сотрудничество, и Алеш сразу согласился. Он ни разу не пожалел об этом. Вейс был с ним честен, вытаскивал его из самых сложных передряг и не требовал благодарности. Как и Листи. А он? Он не простил ей то, что повсеместно делал сам.

Шум за спиной вывел его из задумчивости. Он обернулся и увидел сгрудившихся у входа в тронный зал солдат. Они смотрели на него из-под забрал бронекостюмов. Что выражали их взгляды, он не видел, но прекрасно знал. Их снаряжение и оружие вышло из строя. Скоро скафандры превратятся в гробы, и они навсегда окажутся запертыми в них. Высокие технологии не выдерживали испытания магией.

– Если вы не хотите умереть, снимайте броню, – устало сказал Прокс. Он не испытывал вражды к этим людям, прилетевшим за ним. Он не хотел лишних смертей. – Ваша война закончена, и единственный, кто может вам помочь, это я. – Он отвернулся от пришельцев и вновь посмотрел на Листи. Вот так оставлять ее одну, в пустом зале, куда обязательно придут крысаны, он не хотел. Алеш думал, какое погребение устроить для Матери всех сенгуров, и то, что будут делать дальше лжедесантники, его мало волновало. Послушаются – он подумает, как с ними поступить, нет – умрут, как умерли все остальные, кто себя считал способным противостоять этому миру.

– Снять защиту! – услышал он приказ, прозвучавший в тишине неестественно громко. И это для Алеша стало толчком. Он понял: Листи надо отнести к ее народу. Сенгуры должны иметь будущее ради памяти о своей первой Матери. Ради той жертвы, которую Листи принесла, чтобы он, Алеш, мог жить.

– Сержанты есть? – спросил Алеш.

Вперед вышел мужчина лет тридцати.

– Капрал Оринг Шантарье, сэр.

Прокс невесело усмехнулся. Скорее утверждая, чем спрашивая произнес:

– Пальдонийцы.

Он понял это по фамилии капрала. На Пальдонии фамилии жителям давали по местности или по району города, в котором они родились. И в одной деревне могла быть сотня Шантарье и еще сотня Совирьен. И если спрашивали, это какой Шантарье, то, например, отвечали: тот, у которого дом угловой и трое сыновей. Местным все было понятно, а приезжих в Пальдоне не было. А для государства у каждого был свой персональный идентификационный код.

– И что вас сюда занесло, капрал, в нарушение закона? – недоуменно покачал головой Алеш. Он думал, что за ним прибыл отряд оперативников главка, а тут вон что, оказывается. Солдаты Автократии собственной персоной. – Вы должны понимать, что стали международными преступниками. Завтра при облете пустыни спутник просканирует окрестности, определит несанкционированное вмешательство и вас всех уничтожит.

– Сэр, мы только выполняли приказ своего командования, – твердо ответил капрал. – И если нам предстоит умереть, мы умрем с честью.

– Да, с честью, – повторил за ним Прокс. – Умереть это самое простое, что может сделать человек. Жить, капрал, значительно труднее. Ваши товарищи уже погибли. Корабль и экипаж тоже уничтожен этой планетой. Здесь повсюду смерть.

Капрал замялся.

– Ну… может, существуют возможности избежать этого? – Он и все остальные с какой-то детской надеждой смотрели на Прокса.

Умирать им не хотелось, несмотря на высокопарные слова, и Алеш это отчетливо понял.

– Я тоже не сторонник ненужных смертей, капрал. Человек рожден, чтобы жить и исполнить свое предназначение. – Он немного постоял в раздумье. – Прикажите своим людям взять кровать и осторожно понести ее.

Капрал кивнул и взмахом руки послал отделение выполнять распоряжение незнакомца. Хотя кто это был, он догадывался.

Капрал вел своих людей по единственному свободному коридору. Дрон остался далеко позади, уснувший мертвой грудой металла. Их ружья годились разве что как дубины, и каждый последующий шаг давался все труднее и труднее. Ужасная планета, такая беззащитная на первый взгляд, захватила их в свои смертельные объятия. Сжала тисками, перемалывая одного за другим, и не отпускала. Отделение медленно и обреченно брело на тусклый огонек света в конце бесконечного подземного тоннеля. Коммуникатор пискнул затухающим криком: «Мы гибнем!» – и погас. Корабля, на котором они могли бы улететь обратно, тоже не стало. У них не осталось надежды вернуться. Они шли дальше, еле передвигая ноги, на свет огонька, как ночные мотыльки, бездумно и обреченно.

Они вошли в большой освещенный зал с коврами и оружием по стенам. В глубине, к ним спиной, склонив голову, стоял одинокий человек в древних доспехах. Он смотрел на женщину, укрытую покрывалом, и видно было, как ссутулилась его спина. Бойцы сгрудились и зашептали:

– Капрал, это тот, за кем мы прибыли?

– Не знаю, парни. Нам уже все равно.

Человек обернулся. Равнодушно посмотрел на них, без угрозы или тени страха. Затем устало сказал:

– Если вы не хотите умереть, снимайте броню.

И они безропотно подчинились.

Листи проносили мимо замерших Прокса и капрала.

– Кто это? – не удержался от вопроса Шантарье. – Красивая.

– Это повелительница одного местного народа, капрал. Мать всех сенгуров. Она уничтожила ваш корабль на орбите и погибла сама. – Алеш удостоверился, что кровать по дороге не развалится, и открыл портал в разрушенный город. Перед пальдонийцами развернулось марево, и они оторопело замерли. – Идите в портал, я следом, – приказал Прокс. – И ничего не бойтесь, я контролирую процесс.

Сначала сквозь непрозрачную багровую пелену, закрыв глаза, шагнул капрал. Его сердце бешено стучало. Но он доверился этому чужаку и повел за собой свое отделение. За ним, осторожно неся кровать, прошли бойцы. Прокс оглядел пустой зал и свистнул. Из щелей вылезли двое «колпаков».

– Берите сундук! – Он показал на огромный сундук с амулетами и со словами: – Прощай, пустыня! – шагнул в портал.

Древние, полуразрушенные города нижнего слоя Инферно были построены по единому плану. Толстые стены, не поврежденные временем и войной, окружали пространство в десять гектаров. Четверо отсутствующих ворот открывали проход в это царство камней и развалин. В центре города на большом холме (причем сам холм был искусственного происхождения) когда-то стоял то ли замок, то ли крепость. Строение было почти полностью разрушено. Здесь шли самые жаркие бои. Камни, из которых был сложен замок, местами оплавились, местами рассыпались в труху. К замку вело восемь дорог, расходившихся прямыми лучами к кольцевой дороге, опоясывавшей город в двухстах метрах от городской стены. Видно было, что ближайшее пространство между лучами дорог когда-то было парком. А теперь это все заросло кривыми низкорослыми деревьями и кустарником и превратилось в непроходимые чащобы. Заселилось разной живностью и дичью. Местные демоны, облюбовавшие эти развалины, охотились на них или порой сами становились добычей.

Прокс с центральной площади замка, где собрались сенгуры, осматривал свой город. Мой город, мои владения, нерадостно усмехнулся он. В окружении молчаливых сенгуров стояла кровать, принесенная иномирцами, и на ней покоилась их Великая мать. Скорбь охватила сердца мутантов. Листи была сбывшимся пророчеством, символом их возрождения, и никто из них не мог помыслить, что она умрет.

Молчание затягивалось. Прокс усилил голос и начал говорить:

– Сенгуры! Великая мать хотела возрождения вашего народа. Это она выбрала для вас новую родину. Я лишь подготовил место. Этот город я дарю вам. – Он помолчал. – Вы выберете новую Великую мать, которая поведет вас по пути славы. И когда Творец призовет ее к себе, у вас будет другая Мать. Помните это и не скорбите. Сенгуры! У вас началась новая жизнь, и ваши прежние враги станут вашими союзниками. Я говорю о крысанах. – Он переждал ропот, поднявшийся среди собравшихся, и, усилив еще больше голос, продолжил: – Ваши предки столетиями жили вместе с крысанами и делили с ними город. Вы должны вернуться к образу жизни своих предков. Это и есть возрождение. Здесь хватит места для всех. А когда вы размножитесь, то заселите следующий пустующий город и начнете наполнять эти земли. Я, повелитель сенгуров и народа крысанов, все сказал.

Неожиданно Прокс почувствовал прилив необъяснимого могущества, наполнившего его. За его спиной, пробив броню кирасы, распрямились крылья, и, сам того не ожидая от себя, он взмахнул ими и взлетел. Завис над площадью, создал яркое пламя между рук и замер.

– Крылья! У него золотые крылья! – слышались изумленные крики со всех сторон.

Рован, стоявший с открытым ртом, грохнулся на колени и заорал в религиозном экстазе:

– Властитель, мы повинуемся твоей воле!

За ним упали на колени остальные.

«Что это сейчас произошло? – испытывая некоторую долю страха, подумал Прокс. – Откуда крылья и ощущение могущества?» И подсказка пришла из глубины его скравского сознания: мир его признал властителем нового домена. Он вытянул руки, и струя пламени устремилась к кровати, на которой лежала Листи. Огонь жадно охватил и почти мгновенно испепелил и женщину, и кровать. Затем легкий ветерок подхватил прах. Поднял над головами коленопреклоненных сенгуров и понес темное облачко над городом, рассыпая пепел по улицам и площадям.

Курама с трудом добрался до своего замка. У него были раздроблены ноги, крылья висели жалкими лохмотьями. А хуже всего то, что у него были обломаны рога. Именно ими он черпал энергию хаоса для своего восстановления. А их-то у него не было. Он лежал в своей спальне одинокий и брошенный всеми. Распорядитель, которого он назначил, погиб, а нового Курама назначить не удосужился. Теперь к нему боялись заходить. Он сам не хотел, чтобы демоны видели его состояние. И проклинал жестокую судьбу, своего брата Рока, который подло подстерег его у новой горы неизвестного союзника, сбил его в полете, а потом лишил рогов. Такого предательства от Рока Курама не ожидал. Если бы он мог, он бы умер, чтобы прекратить страдания. Но смерть ему не грозила еще долгие сотни лет, пока его имя не будет предано забвению. Тогда он растворится в эфире и возродится вновь, только если его вспомнят.

Но как же Рок посмел нарушить законы мироздания, установленные Отцом? Он не смел нападать на него лично, а только на его последователей. Совсем уже с катушек съехал братец, подумал Курама. Для восстановления тела ему нужны были рога. А для восстановления рогов ему нужна была энергия. Ему нужны были новые жертвы.

– Эй! – не выдержав, закричал Курама. – Там есть кто-нибудь?

Дверь в спальню приоткрылась.

– Вы что-то хотели, властитель? – еле слышно, почти шепотом, прозвучал вопрос.

– Ты кто? – Курама был раздражен. Когда ему нужны помощники, их вечно нет рядом. – Позови распорядителя! – сдерживая себя, чтобы не замычать, приказал он. Часто в последнее время он, гневаясь, начинал мычать. Способность говорить покидала его, и беспросветный гнев застилал его разум. Он становился необузданным. Бросался на четвереньки и, мыча, носился по залам, разгоняя придворных и стражу. Курама огромным усилием воли пытался сдержаться на этот раз.

– Я уборщик, властитель. А ваш распорядитель погибла.

– Уборщик? Какой, к демонам, уборщик! Теперь ты мой распорядитель. Поставь охрану у дверей спальни и начни приносить жертвы Кураме. Ты понял меня?

Демон за дверью мгновенно вырос и обрел власть.

– Сейчас все будет сделано, мой господин. Сию минуту. Не извольте беспокоиться. – Он прикрыл дверь и заорал на весь замок: – Владыка правой руки, ко мне!

Курама несколько успокоился. Теперь дело пойдет на лад. От вернувшейся к нему надежды на скорое выздоровление муки боли стали не так мучительны. Он прикрыл глаза и попытался отвлечься, размышляя над поступком Рока. Тот совершил нечто невообразимое. Пусть он, Курама, сейчас страдает, но сам Рок жестоко поплатится за свое нападение. Курама не провоцировал брата и не совершал против него открытой агрессии. На его стороне закон, и Кураме надо суметь этим воспользоваться. Все не так плохо, решил он.

Почти задремав, он ощутил сильный отток энергии. Он как будто сдулся. Открыв в беспокойстве глаза, посмотрел на свои руки.

– Не-э-эт! – закричал он в отчаянии. – Этого не может быть!

Его руки были синие. Он задергался, не в силах поверить в случившееся. Хотел заорать проклятие, только не смог. Его голосовые связки ему не подчинялись. Он стал заикаться:

– Пр… тор… к-к… – И наконец не выдержав, жалобно замычал: – Му-у!

Старый демон Терезмей получил свою должность по наследству. Его мать была уборщицей, до нее его бабка. А так как дочерей у матери Терезмея не было, она пристроила на свое место сына. Всю жизнь он гнул спину, стараясь не попадаться на глаза владыкам. Его пинали, унижали, над ним насмехались, и вот настал его звездный час. Теперь он волей властителя облечен силой и властью.

Теперь он звался значительно Терез Мей. В зал ожидания неспешно вошел владыка Тиль Рекс. Он огляделся и, заметив бывшего уборщика в ауре власти распорядителя, скривился. Опять властитель чудит. Теперь вот этого недостойного назначил распорядителем. В большом зале кроме них не было больше никого.

– Что тебе нужно, повелитель швабры и тряпок? – Тиль Рекс не собирался гнуть спину перед этим нищебродом. Всем своим видом он выражал пренебрежение к этому старику со стертыми рогами, кривыми ногами и отвислым животом.

Терез Мей усмехнулся. Он видел пренебрежение владыки правой руки, но только приказал:

– Позови начальника стражи и трех повелительниц хаоса.

Вид его, может быть, был жалок, но властность в голосе старика непреодолимо потащила Рекса из зала. Сплюнув себе под ноги от досады, он вынужден был уйти. Вскоре он вернулся с демоном в тяжелой броне и тремя демонессами. Владыка предвидел развлечение и решил досмотреть то, что будет, до конца.

Увидев всех вошедших, распорядитель удовлетворенно кивнул.

– Май Пом, – обратился он к начальнику стражи дворца. – Теперь ты владыка правой руки.

Демон вздрогнул и стал гораздо больше, чем был до этого. Он немного пришел в себя и поклонился.

– Благодарю тебя, высочайший. – Он разогнулся и с усмешкой уставился на ставшего простым демоном Тильрекса.

– А как же я? – растерянно произнес разжалованный владыка. Он оглянулся к демонессам, ища у них поддержку, но те равнодушно посмотрели на неудачника и отвернулись.

– А ты, жалкий Тильрекс… на колени! – властно крикнул старик, и демон, не смея противиться воле распорядителя, тут же рухнул на колени.

– Ползи к сьюрам, – властно приказал бывший уборщик.

Он внутренне ликовал. Свершилось то, о чем он мечтал всю свою жизнь: подняться из грязи и занять подобающее положение. Но так высоко его мечты не взлетали. Всю жизнь сгибая спину, он хорошо научился владеть собой и никогда не выказывал ни радости, ни ненависти. Так было и сейчас.

– Сьюры, возьмите изменника, – небрежно махнул он рукой, – и пытайте его две седмицы. А потом из его шкуры сделаете себе одежду.

Три демонессы с жадностью подхватили под руки несчастного и потащили его из зала.

– Его жена и дети тоже ваши! – крикнул им вслед Терез Мей. Затем повернулся к посеревшему Май Пому. – Владыка, собери всех трусов, что бежали с поля боя под городом древних, и казни всех во славу Курамы.

Владыка демонов вновь с достоинством поклонился и направился на выход.

– Казнь устрой в этом зале, – совершенно спокойно, как будто речь шла о приеме гостей, напутствовал распорядитель демона. – Нашему господину понравится.

Владыка ушел, а через дверь послышалось жалобное:

– Му-у.

Пожав плечами, Терез Мей пошел совершать обход замка. У господина свои причуды. Он, бывший незаметный уборщик, лучше других знал его.

По дороге его нагнал посыльный.

– Высочайший! – Он упал ниц. Слух о расправе над правой рукой с быстротой молнии облетел замок. Новый распорядитель показал свой крутой нрав, и простые демоны не собирались искушать судьбу.

– Говори, – разрешил Мей.

– К замку пришло пять людов из долины. Они хотят встретиться с господином.

Будучи сам слугой, распорядитель не собирался вымещать раздражение на таких же бесправных, каким был он сам еще утром. Заходить без вызова к властителю было чревато. Но Терез Мей был не просто распорядителем, он сумел изучить изменившегося хозяина и знал то, чего не знали другие. Это был новый хозяин, пожравший прежнего, и характер у него был злобный, но предсказуемый. Кроме того, он плевать хотел на соблюдение субординации. Старый демон повернул обратно. Подойдя к двери спальни, он прислушался. Хозяин тихо поскуливал. Мей поскребся и, не дожидаясь разрешения, приоткрыл дверь. Он не падал ниц и не заходил. Он тихо позвал:

– Хозяин, там человеки из долины пришли. Что прикажете?

– К демонам всяких человеков. Гони прочь, – простонал властитель. – Ох! Нет! Постой. Замани их сюда и казни во славу Курамы. – Обостренным слухом бывший уборщик услышал затухающие слова своего повелителя: – Зачем добру пропадать?

Новый распорядитель хорошо понимал, что его ответ господину не нужен, он поплотнее прикрыл двери и пошел к воротам замка. По пути он мельком взглянул на двух воинов, стоявших на страже покоев князя, и приказал:

– Начальника стражи ко мне!

– Э-э-э… высочайший, ты не назначил начальника стражи, – ответил один из воинов.

– И в самом деле. – Терез Мей остановился. – Это я забыл сделать.

Он увидел в углу сгорбленного второго уборщика, что был его товарищем по несчастливой судьбе. Тот, стоя на коленях, драил угол. Терез Мей весело заулыбался от неожиданно пришедшей ему в голову мысли.

– Порош! – зычно крикнул распорядитель.

Уборщик вздрогнул и, вжав голову в плечи, быстро обернулся. Увидел Мея, согнулся в поклоне и, семеня больными ногами, поспешил на зов.

– Бросай свои тряпки. Теперь ты начальник стражи князя. – Старый демон с удовольствием посмотрел на изменившегося товарища по рабскому труду. – Не забудь назначить вместо себя уборщиков и следуй за мной.

Новый начальник стражи хищно улыбнулся, повернулся к стражникам и стал оглядывать посеревших воинов.

– Вы двое, взяли тряпки и принялись за работу.

Распорядитель не мешал ему. Он только предупредил:

– Не забудь поставить охрану, Порош Пет. Еще позови повелительницу хаоса и выходи к главным воротам.

Отдав все необходимые распоряжения, Терез Мей направился на выход.

Советник пребывал в мрачном настроении. Он начал отчетливо осознавать, что, приступая к работе в закрытом секторе, не в полной мере оценил сложности ситуации. Ему казалось, что стоит немного перестроить работу, выделить главное звено в цепи проблем, заставить исполнителей быть более проворными, и система заработает. Но чем дольше он пребывал на планете, тем больше она приносила ему сюрпризов. Дело уже дошло до того, что их практически заперли на Сивилле. Караваны уже не могли свободно, как раньше, уходить в нейтральный мир и следовать дальше в Инферно. Братство оказалось серьезной силой. Выискивая их агентов и уничтожая, они продолжали вести наблюдение за орденом, а попытка вовлечь в противостояние на своей стороне королевскую спецслужбу не увенчалась успехом. Граф тан Кране вежливо выслушал посланников ордена и развел руками.

– К сожалению, господа, это не в моей компетенции. Вот если демонопоклонники будут угрожать безопасности его величества, тогда мы подключимся. Так что сожалею и еще раз сожалею.

Советник невесело усмехнулся. Дикари тоже умеют плести интриги.

На подкуп начальника службы безопасности орден пойти не решился. Но, задействовав связи в высшем обществе, повел информационную атаку на графа с целью его дискредитации. Эффект оказался совсем другой, чем ожидалось. Многие противники тан Кране стали гибнуть. Кто на дуэли, кто просто выпал из окна. И волна критики графа моментально стихла. Испарилась словно роса на солнце. Словно ее и не было. Это вызвало досаду у Советника.

Да что там на планете, вздохнул Советник. Он вынужден был признать, что они жили на осадном положении в своем ордене. Ни жестокость нового магистра ордена, ни многочисленные казни демонопоклонников и показательная жестокость к нерадивым не дали ожидаемого результата.

Хорошо налаженная цепочка поставок материалов и людских ресурсов была разорвана. Они не могли больше безопасно проходить нейтральный Брисвиль, и требовалось прокладывать новые пути проникновения в Инферно. А это время, которого у него не было. Дело усложнялось тем, что вместо князя Цу Кенброка в домене властвовал его соперник. Чтоб им пропасть, этим демонам. Их база на его землях оказалась в осаде. Туда не могли прибывать караваны, и оттуда не шли нужные им ресурсы.

Советник встал из-за стола и стал расхаживать по кабинету. Так ему лучше думалось и вошло в привычку. Он остановился у узкого, словно бойница, окна и задумчиво уставился в него.

С высоты башни ему хорошо были видны окрестности столицы. Площадь перед цитаделью. Ухоженные домики богатых горожан. Прохожие, спешащие по своим делам. Обширный внутренний двор, сейчас пустой. Сам орден казался ему вымершим. Все разбежались, попрятались и делают вид, что заняты работой. Он вздохнул. Магистр, видимо, перестарался в своей жестокости. Результата как не было, так и нет. Не было и ответа на вопрос, что делать. Как переломить неблагоприятную ситуацию? Он устало потер лицо. Веймар в чем-то был прав. Советник неохотно согласился с мнением бывшего магистра. Здесь не подходят методы, которые они практикуют в открытом мире.

Сколько проблем! Сколько нерешенных задач, что стоят перед ними! Им брошен вызов, а он, самый крупный специалист по кризисам, впервые не знает, что делать. Ордену противостоят повсюду. Скрытно и явно. Сторонников из числа знати, завербованных орденом, просто убивают на дуэлях. И кто? Какой-то мальчишка. Гильдия убийц, нанятая его людьми, понесла потери и отказалась от заказа. Конкуренты, которые должны были занять место несговорчивой гильдии, были вырезаны в одну ночь. Вся их структура криминального мира, который они подмяли под себя, рушилась, а те, кто остался жив, поспешили забиться в норы и спрятаться.

– Идиоты! – не выдержал Советник. – Кругом одни идиоты. И Веймар тоже идиот! Пришел без предложений к новому владыке, и какой результат? Всех, кроме него, казнили. Идиот! – повторил он. – Как можно было идти на прием к властителю домена, не подготовив предложения, выгодные для него?

Но идиот удачливый, вынужден был признать Советник. Сколько раз был на краю гибели и выжил.

– Демон их побери! – пробормотал Советник. – Не хватало еще, как самый никчемный руководитель, валить все на подчиненных.

В дверь чуть слышно постучали.

– Войдите! – разрешил Советник и, чтобы скрыть гримасу раздражения, отвернулся к окну.

В кабинет вошел его помощник и телохранитель в одном лице.

– Герр Советник, у нас проблема, – тихо произнес вошедший.

Тоже мне новости! – невесело подумал Советник. У нас проблемы со всех сторон. Справившись с накатившим раздражением, отвернулся от окна и посмотрел своим обычным невыразительным взглядом на вошедшего.

– Слушаю, Шульц.

– Отравлен магистр ордена. Док говорит, что тот до утра не доживет. Наши противоядия на него не действуют. Какая-то местная магическая дрянь.

В серых холодных глазах Советника промелькнул интерес.

– Какие результаты дали первоначальные следственные действия? Подожди, не говори, – поспешил добавить он. С грустной насмешкой в голосе, что случалось с ним нечасто, продолжил: – Дай угадаю. Вы ничего не нашли! Так?

Шульц согласно кивнул.

– Ну это было ясно сразу, тот, кто решил пойти на это, предусмотрел все. Добыл зелье. Сумел незаметно подсыпать в еду или питье и все свалил на поваров. Все как учили в нашей школе. Круг подозреваемых обширен, все члены ордена. Что предлагаешь?

– Тут только один вариант: вернуть Веймара и жестоко казнить нескольких подозреваемых, выбранных случайным образом. Чтобы отравители знали, все равно возмездие их настигнет. А если не их, то их товарищей. Тогда они будут рьяно следить друг за другом.

– И что это нам даст, Шульц?

– Мы на общем построении объявим, что за убийство магистра выберем случайных троих наших братьев и казним. При повторении подобного казним уже шестерых. Они должны будут испугаться, босс.

– Обязательно испугаются, Шульц, и тогда уже отравлены будем мы с тобой. Орден дает нам понять, что наши методы здесь неприемлемы. Мы здесь гости. Вот что значит это отравление, Шульц. Даже если мы поменяем весь состав ордена, это нам ничем не поможет. Новые люди будут входить в курс дела год или два. Тогда нас просто казнит Фрау за срыв задания. Мы не можем прижать местных и не можем вернуться, не сделав свою работу.

Оба замолчали, обдумывая ситуацию.

В дверь вновь постучали.

– Войдите! – разрешил Советник.

В кабинет осторожно заглянул, а затем как-то боком вошел шифровальщик группы связи. Советник знал, что он внушает страх братьям и те стараются его избегать. Здесь корпоративная дисциплина работала иначе, чем дома. Своими были старожилы, а они были гости, которые побудут и уедут, оставив после себя казненных братьев и ненависть. А в этих условиях их ненависть опасна для него. Советник это очень хорошо понимал. Иначе бы дурака магистра не отравили свои. Надо гнуть, но не стараться сломать, подумал Советник.

Связист вошел, тщательно прикрыл за собой дверь.

– Примите шифрограмму, герр Советник, – проговорил он и замер на пару секунд.

Завис и Советник, принимая файлы. Он так простоял несколько дольше.

– Готово, – выйдя из оцепенения, сказал он шифровальщику. – Можете идти. – Подождав, когда за братом Искореняющим закроется дверь, посмотрел на Шульца. – Новый князь казнил пришедшую к нему делегацию. На базе больше не осталось руководителей, только техники, – сообщил он новость. – Собирай совет, Шульц.

Охранник вышел, а Советник задумался. Единственный, кто выжил, это Веймар, и то только потому, что он здесь. Везунчик.

Орден бурлил. Новость об отравлении магистра разнеслась по замку быстрее цунами. Братья собирались кучками, шептались, расходились и снова собирались. Было видно, что под мантиями у многих надеты кольчуги. Амулеты были у всех. Через час все братья собрались в обеденном зале. Пришли даже часовые. Такое оживление в стенах цитадели было впервые.

К собравшимся вышел Советник. Он оглядел взволнованные лица и во взглядах многих увидел свою смерть. Значит, он правильно оценил реакцию братьев. Он прошел к центру зала и дождался, когда смолкнет неразборчивый гвалт. Постепенно все разговоры замолкли, и Советник смог говорить.

– Братья! – обратился он к собравшимся. – Хочу всем сообщить, что расследование отравления магистра проводиться не будет. Вернее, оно уже проведено. Магистр признан виновным в превышении полномочий и нарушении слаженной работы ордена. За что понес заслуженное наказание. Магистром назначается вновь герр Веймар. Расходитесь и занимайтесь каждый своим делом. Времена наступили трудные, и требуется полная отдача от каждого.

В зале снова воцарился гвалт, но уже радостный и возбужденный.

Рядовые члены ордена Искореняющих потянулись к выходу. Рядом с Советником оказался Веймар. Он тоже смотрел в спину уходящим, но взгляд его был мрачен.

– Вот так просто оставите без внимания убийство магистра? – спросил он.

– А почему нет?

– Потому, что, оставшись без наказания, завтра кто-то вздумает отравить меня или вас, герр Советник. Они почувствовали слабость нашего руководства.

Советник по-новому взглянул на Веймара. Тот неожиданно дал понять, что разделяет с ним ответственность за происходящее, и этим заявил о своей преданности ему, Советнику, в тяжелый момент. Это дорогого стоит.

– Мы уберем их всех, но постепенно, герр Веймар. Я так понимаю, у вас есть предложения. – Он ободряюще посмотрел на магистра.

Тот кивнул.

– Тогда прошу пройти со мной на совет.

В овальном кабинете их уже ждали аналитики, прибывшие вместе Советником. Усевшись на свое место и подождав, когда это сделает Веймар, Советник начал совещание.

– Господа, ситуация вокруг ордена сложилась архисложная. Чтобы решить поток проблем, нам нужно время, а его как раз и нет. Сегодня поступило сообщение, что все руководители базы, прибывшие с предложением к князю Инферно, были убиты. На базе остались только техники. Магам для поддержания барьера нужны жаргониты. А мы не можем наладить поставки не только камней, но и материал для отправки в наши лаборатории. Господин Веймар, доложите о ситуации в Инферно.

Веймар откашлялся.

– Ситуация, герр Советник, критическая. В Инферно началась война доменов. Пока только ее искры, но они поглотили Цу Кенброка, который сотрудничал с нами…

– Герр Веймар, – перебил его Советник, – вы не на поэтическом вечере. Выражайтесь простым, ясным языком, а не метафорами.

Вновь назначенный магистр ордена снова откашлялся.

– Хорошо, герр Советник. Прошу простить. Я продолжу. В войне за домен Цу Кенброк проиграл своему сопернику, и тот убил его. Новый хозяин домена поклоняется Кураме, забытому богу Инферно, и требует жертв. Наших людей он принес в жертву этому Кураме. Рядом с порталом в разрушенном древнем городе поселились какие-то твари, похожие на крыс, но ростом с человека. Попытки нового князя разделаться с ними потерпели неудачу. Эти твари перекрыли караванную дорогу, и демоны-мутанты, живущие с ними, требуют плату за проход. Два трика назад мы наладили новый маршрут прохода в Брисвиль. Через порт Брахнавар в Лигирийской империи. Но наших людей убили в таверне. Какая-то женщина вошла в трактир и отрубила им всем головы… – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Мы вышли на тех, кто их заказал. – И со вздохом сожаления закончил доклад нерадостной информацией: – Но главарей этой банды убрали до нас. Так что мы не знаем, кто это сделал.

– С князем все понятно. Ему нужны жертвы. – Советник говорил быстро, короткими рублеными фразами, пряча за ними свое раздражение тупостью подчиненных. – Нам нужны вытяжки из их организма. Мы отдаем ему рабов и забираем тела. Непонятно другое. Почему до этого не додумались там, в Инферно. Может, и к лучшему, что их казнили. А вот женщина-мечник? Это интересно. – Советник ненадолго задумался, сидящие за столом ему не мешали. – Значит, местная. Как думаете? – обратился он к аналитикам.

– Может быть, – согласился совсем лысый мужчина, он был старшим в группе аналитиков, состоявшей из трех человек. Волосы можно было восстановить, но он по какой-то причине этого не делал. Поэтому за глаза его звали Умная Лысина. – Хотя не факт, – опроверг он самого себя. – Ваш человек, герр Веймар, судя по докладам, действовал слишком грубо и прямолинейно. Он нажил много врагов в криминальном мире. А за бандами всегда стоят влиятельные люди. Если налаживать работу, действуя осторожно, это верный путь к успеху. Агент повторил ту же ошибку, что и руководитель ячейки в Брисвиле и руководитель ячейки в долине Инферно. Они посчитали себя всемогущими и за это поплатились. А это, знаете, уже система. Мы делаем вывод, что вы, герр Веймар, неправильно сформулировали задачи вашим подчиненным.

После слов Умной Лысины у Веймара потек холодный пот по спине. Совет все-таки нашел крайнего. И возвращение его во власть ордена было предлогом, чтобы отчитаться о виновном в провалах. Одно дело простой координатор, выполняющий указания главы. Другое дело, когда Фрау сообщат, что виновен магистр. Ах, Советник! Вот подставил так подставил. От этих мыслей Веймар побледнел.

Советник выслушал аналитика и согласно кивнул:

– Да, вы правы, это целиком вина герра Веймара…

Сердце магистра ухнуло вниз и замерло, боясь трепетать.

– …Но вместе с тем он сделал очень много для корпорации и, поменяв методы работы, может принести еще больше пользы.

Веймар стал понимать, что Советник, спасая его, привязывает его к себе крепко. Он теперь должен стать не человеком корпорации, а человеком Советника, и другого пути у него нет.

Все ждали ответа магистра.

– Сожалею, господа, что не мог учесть всех факторов, – медленно проговаривая слова и тщательно их подбирая, заговорил магистр. – Вины с себя не снимаю и готов еще более усердно работать на благо ордена. – Он дал понять Советнику, что услышал его. Если бы он произнес другие слова, как того требовали их правила, – «на благо корпорации», его участь была бы решена уже сейчас.

– Хорошо, что вы это понимаете, герр Веймар, – как обычно бесстрастно ответил Советник. – Может быть, у вас готовы предложения, как нам выиграть время?

Он давал возможность магистру реабилитировать себя и сообщить свой план. Это была игра двух людей, знающих, что скрыто за обычными словами. Они поняли друг друга и остались довольны. Советник получил личную преданность магистра, а Веймар – право на жизнь.

– Я думаю, – начал объяснять успокоившийся магистр, – что время мы можем выиграть, проведя операцию по захвату принцессы Снежного княжества. До нас дошли сведения о беспорядках, возникших у снежных эльфаров. Великий князь погиб, и дома на грани междоусобной войны. Если мы сейчас похитим девушку, которая учится в Азанарской академии, то это, вполне вероятно, будет воспринято как акт, организованный одной из сторон конфликта. Таким образом, мы выполним срочный заказ Фрау, выиграем время и сможем навести тех, кто будет все же ее искать, на ложный след – на самих эльфаров.

Советник посмотрел на Умную Лысину.

Аналитик мгновенно оценил план Веймара и согласился:

– Хорошая задумка. Если все продумать, это может сработать.

– Ну что же, герр Веймар, я даю свое согласие на операцию, – высказал свое мнение Советник. – Продумайте все хорошенько и ваши идеи представьте мне через три дня. Вам хватит времени?

– Лучше пять, – взял небольшой задел магистр ордена.

– Хорошо, пусть будет пять дней, герр Веймар.

«Созвездие 57-Т» была одной из многочисленных торговых станций Ассамблеи Объединенных Миров. Находящаяся на границе известного космоса, вдали от сектора старейшего человеческого объединения АОМ, эта станция была построена неслучайно. Ее местоположение определялось не столько с целью развития сектора, сколько чтобы первыми занять место и не допустить постройку передовой базы Шлозвенга или другого государства. Она перекрывала подступы к сектору Зеро. Специальные пограничные силы патрулировали космос и отслеживали практически все маршруты. Здесь было самое большое Управление административного дознания, обладающее чрезвычайными полномочиями. Возглавлял его многоопытный ветеран органов и весьма профессиональный оперативный сотрудник Блюм Вейс.

Вейса много раз пытались «сковырнуть» с этого места, но каждый раз очередной «сынок» лишался своего кресла, и в конце концов его стали побаиваться. Блюм был нужен многим влиятельным людям. Он не лез в политику и не поддерживал никого из власть имущих открыто, но когда дело касалось работы, на него можно было положиться. Его знали и негласно поддерживали межраторы нескольких планет в Верховном Совете Ассамблеи. Ему оказывали поддержку некоторые высокопоставленные военные, знающие цену дармоедам, как за глаза насмешливо называли ставленников влиятельных межраторов. Это называлось политикой. Поддержание баланса между протекцией и профессионализмом было делом нелегким, и, когда не хватало словесных аргументов или политические акулы, возомнившие себя всемогущими, переходили грань негласного соглашения между политическими силами, в дело вступал компромат, собранный такими специалистами, как Вейс. Политическую жизнь сотрясал грандиозный скандал, нарушившие статус-кво с позором изгонялись из большой политики, и на годы наступал мир.

Примерно такая ситуация сложилась и сейчас. Сын межратора из Пальдонии, занявший место начальника оперативного управления АДа, решил подмять под себя нескольких глав территориальных управлений. В том числе и Вейса.

Блюм Вейс, хорошо разбиравшийся в большой политике, понимал, что за новым начальником оперативного управления АДа стоит его отец и группа влиятельных людей, имеющих свои интересы в секторе. Кроме того, он подозревал, что они поддерживают тесные связи с могущественной организацией преступников. Не зря здесь окопалась большая ячейка синдиката и пыталась блокировать работу АДа. Такой наглости от мафии не ожидал даже Вейс и, когда пришло время действовать, действовал решительно и жестко. Он не побоялся крови и взял всю ответственность на себя. В этой войне он вышел победителем, но потерял трех начальников директоратов. А «боевые» действия перешли в высокие кабинеты. Заложником их борьбы и козырем в этой игре за власть стал агент с позывным Демон. Кто будет им обладать, тот и будет иметь. За обладание этим козырем, а следовательно и преимуществами, развернулась основная схватка.

Но кроме подковерной суеты у Блюма появились новые проблемы. Связаны они были с неведомым «Фронтом борьбы с коррупцией». Его эмиссар неожиданно объявился на их станции.

Блюм Вейс с интересом смотрел на пожилого мужчину, по меркам ами – старика. С залысинами и сединой, редкой бородкой и мелкими морщинками под глазами.

Простоватый вид, уверенные движения и несвойственная жителям развитого мира грубоватость выдавали в нем жителя неоварварской планеты.

– Смотри какой ловкий! – как-то даже весело проговорил Вейс. Он оживился, когда мужчина ловко выхватил жетон из рук оперативника. – А как ловко обставил нас. А? Вы видели?! – Он окинул взглядом начальников директоратов. – Вот только у меня возник вопрос: где оружие? – Он снова обвел взглядом присутствующих, как бы ища у них ответ на свой вопрос. – И где этот ловкач сам? Рассказывай, Штифтан, что удалось узнать. Когда и на чем этот субъект прибыл на станцию? И где он может находиться сейчас? Что дал покадровый просмотр событий?

Начальник оперативного директората, или отдела, как по привычке называл это Вейс, растерянно молчал.

– Ты чего молчишь, Штифтан? – С лица Вейса стала сходить улыбка.

– Шеф, объект не прибывал на станцию ни на одном из кораблей в ближайшую декаду, месяц и даже год. Мы не могли отследить его на станции. Такое впечатление, что его просто нет. Оружия тоже. Мы не видим наши маячки.

Вейс задумался.

– Это что же выходит? По станции разгуливает контрабандист-невидимка? Который одновременно терроризирует соседей и ворует оружие у нас, у АДа? Если кто-то узнает о том, что мы упустили арсенал, нас просто засмеют. А тебя, Штифтан, отдадут под суд. Поэтому приказываю о своем позоре молчать и продумать легенду прикрытия передачи оружия для отслеживания всей цепочки контрабандистов. В конце концов, надо будет взорвать какую-нибудь лоханку контрабандистов и списать потерю. Вы поняли меня? Работники! – Вейс укоризненно покачал головой.

– Шеф, но как такое может быть? Чтобы человек, объявивший о создании «Фронта борьбы с коррупцией», одновременно был тут и там? – Абель Девви, начальник аналитического отдела, произнес это вслух и прикрыл рот ладонью.

– Что, уже догадался? – Вейс, собрав всю свою выдержку, старался говорить спокойно, не показывая, что он думает о подчиненных. Не надо перенапрягать молодежь. Им еще предстоит научиться думать перед тем, как высказаться.

– Вы думаете, что их несколько? – не веря, спросил Абель.

– Точно! Их несколько. Это близнецы, шеф. Один прячется здесь, другой у соседей, – высказал свою версию Штифтан.

Вейс сокрушенно покачал головой. Эх, молодежь, молодежь. Умные, энергичные, но простых вещей не видят.

– Да этих двойников может быть сколько угодно! – воскликнул он. – Так трудно, что ли, подделать внешний вид? Вы лучше подумайте, зачем они это сделали. Чего они этим хотят добиться? Это первое. А второе… Абель, ты слышал, что он говорил о рогах, аде и этих… грешниках… Изучи, где бытуют такие мировоззрения. Так мы узнаем, откуда вынырнули эти жулики. Они допустили только один прокол, рассказав нам о чертях и аде. – Он вновь сурово оглядел присутствующих, достал сигарету, прикурил, глубоко затянулся и спросил: – Но все же… как они украли оружие?

– Просмотр изображений ничего не дал. Было оружие, и не стало его, – упавшим голосом ответил начальник оперативного директората. – Объект тоже мгновенно исчез прямо из коридора.

– Мистика какая-то, волшебство… – Вейс поднял взгляд на Абеля. – Абель, узнай у наших ученых, может ли магия из сектора работать в нашем мире. Пусть даже чисто теоретически. Понял?

– Я пока о таком не слышал, шеф, – изумился аналитик. – Вы думаете, что это кто-то оттуда?

– Я выдвигаю только версии. Мы стали свидетелями или чуда, или фокуса. В этом нам предстоит разобраться. А ты, Штифтан, ускорь подготовку агентуры для отправки на станцию к соседям. Пусть станут подданными княжества Новороссийского. Что-то оно громко о себе заявляет. Не дай космос, это образование синдиката.

– Понял, шеф.

– А если вам все понятно, почему протираете штаны, сидя у меня? Идите работайте!

Оба мгновенно подхватились и устремились к двери, как будто за ними гнались сотни диких собак. Все в управлении знали, если Вейс гонит подчиненных работать, то нужно опрометью бежать из кабинета. Задержавшихся он всегда нагружал кучей дополнительных дел, мелких и неприятных. То разыскать уборщицу и проследить, как она уберет его кабинет, то принести с нижнего уровня какую-нибудь ерунду. А она оказывалась не той, и бедолага раз пять пересекал станцию из конца в конец. Да мало ли что ему могло прийти в голову.

Когда за помощниками закрылась дверь, Вейс проворчал:

– Понятно им. Мне вот ничего непонятно.

Он посмотрел на часы. Рабочий день подходил к концу.

Вейс забрал мятую пачку сигарет со стола и сунул в карман пиджака. Выйдя из кабинета, потрепал Рину по плечу.

– От племяша ничего не было?

– Шеф, у вас нет племянников, это знают все. Вы вечно привечаете жуликов. Нельзя быть таким доверчивым. Этот неблагодарный пожил у вас и забыл о вашей доброте.

– Что поделать, Рина, когда ты не имеешь своих детей, то радуешься чужим. А он все-таки родственник.

– Родственник, – проворчала девушка. – Был бы нормальным родственником, поздравил бы вас с днем рождения. – Она достала из-под стола перевязанную лентой коробочку. – С днем рождения, шеф.

Блюм хлопнул себя по лбу ладонью. Точно, как он мог забыть! У него сегодня день рождения.

– Спасибо, дочка. – Блюм притянул к себе девушку и поцеловал в лоб. – Знаешь, Рина, раз у меня сегодня праздник, то я уйду с работы пораньше. Для всех я занят. – Он заговорщически подмигнул и, держа в руках подарок, покинул свой офис.

Каждый вечер после окончания рабочего дня он шел вниз, в свой конспиративный офис, сидел там несколько часов и ждал сообщения от Демона. Сегодня он тоже, не изменяя правилу, спустился на пару уровней, прошел по коридору, вошел в техническое помещение и, открыв потайную дверь, оказался в маленьком промежуточном тамбуре. Вейс внимательно осмотрел свои секретки и, убедившись, что сюда никто не входил, вошел в комнату. На аппаратуре секретной связи, которую он содержал за свой счет, вернее, за счет некоторых политиков, оказывающих Вейсу скрытое покровительство, горел огонек сигнала. Пришел ответ от Демона.

Дешифратор, получив команду, тихо зажужжал, и листок с посланием выпал на стол. Блюм особо важную информацию не скачивал на нейросеть. Мало ли что могло случиться. Его могли схватить и, просканировав его нейросеть, получить нужную информацию. Его могли просканировать дистанционно, и результат был бы такой же. Поэтому он шел путем архаичным, используя устаревшее оборудование и бумажный носитель. Такого подхода от него вряд ли кто ожидал.

Вейс прошел к столу, сел и углубился в чтение.

Вейс тяжелым взглядом уткнулся в бумагу. Из сообщения Демона было понятно, что произошла утечка информации. Где? Еще предстояло разобраться. Но, скорее всего, в ССО. За агентом прибыли чужие, но он вырвался и захватил кого-то в качестве свидетелей. Посланный за ним корабль ССО, по мнению Демона, уничтожен.

Группа межратора повысила ставки, размышлял Вейс. Они должны были понимать, что командование Сил специальных операций не прощает таких вещей. Значит, надеялись на то, что их операция удастся, а следы будут скрыты.

Он положил лист в уничтожитель, дождался, когда бумага расщепится на атомы, и поднялся из-за стола. У него оставалось очень мало времени. Агента, внедренного его противниками в ССО, скоро уничтожат сами хозяева, чтобы скрыть следы. Уничтожат сразу, как только поймут, что операция провалилась. Он вышел и быстро направился к себе в офис. Встретив удивленный взгляд секретарши, улыбнулся.

– Дела, Рина, дела. Вызови ко мне командира взвода силовой поддержки. Скажи, что срочно. И передай команду пилотам, чтобы подготовили мой уиндер к полету. – Он зашел к себе и плотно прикрыл дверь.

Иногда моя жена Люся заедала меня своей сварливостью. Типа у замполита жена в шубке ходит, а она в старом пальто. Мог бы посуду за собой помыть. Вон Костя, сосед, жене даже сережки золотые купил и с базы продукты возит. Жена его Машка хвалилась. Вот председатель райисполкома… Короче, когда она начинала проедать мне мозг, что я не умею жить и все в таком духе, я не выдерживал и, зверея, посылал ее по матушке. Люська принималась реветь, обзывала меня солдафоном и другими разными нехорошими словами, забирала Вовку и уходила отдохнуть к маме. Неделю они с Маргаритой Павловной перемывали мне косточки, а я заезжал на рынок, покупал кусок мяса, крутил на мясорубке фарш и делал котлеты. Жарил картошку, доставал запотевшую бутылочку беленькой и звал соседа Костю. У меня был праздник.

Причем котлеты я любил, а они меня нет. Вот вы когда-нибудь подмечали такую странность? Когда стоишь над котлетами, они не готовятся, а стоит отойти, как тут же подгорают.

Вот и у меня здесь точно так же, как с котлетами, получается. Пока я дома – надо же, я начал считать планету своим домом! – ничего страшного не происходит, но стоило мне отойти от Сивиллы, как стало подгорать.

Когда я вернулся с Грызом и бойцами в лагерь свидетелей Худжгарха, то столкнулся с тем, что здесь запахло жареным с явным дымком паленого.

По лагерю бродили какие-то странные типы, которые называли себя посланниками Отца всех орков. Эти новоявленные служители культа моего главного конкурента гневно обличали моих орков в том, что те стали отступниками, отвернулись от лица Отца и поверили лжебогу. Они обвиняли Грыза в обмане. И главное, что им никто ничего сделать не мог, проповедники были неуязвимы. Сами они никого не убивали, а требовали покаяться и отступиться от заблуждения. И скоро за ними стала ходить целая толпа. Эти пришлые громко вопрошали:

– Где ваш Худжгарх? Пусть явит свою силу, если он настоящий бог. Пусть померится с нами силой.

Грыз, увидев новых проповедников в своем лагере, попытался было решить вопрос с пришельцами кардинально. Отрубить пришлым жрецам головы и проверить на них свой новый меч. Но я вовремя заметил нить, ведущую к их ауре, и остановил его. Я понял, что это обидевшийся Рок начал идеологическую обработку моей паствы. Хитро придумал его божественность. Смутить умы моих последователей и лишить Высокий град на горе благодати. Я оценил изящество его диверсии.

– Подожди, Грыз. Никому головы рубить не надо. Видишь, они никого не убивают. И нам не надо. Время у нас есть. Выйди к народу и скажи им, чтобы попросили Худжгарха явить им свою силу. Пусть просят два дня.

Грыз согласно кивнул и спокойной походкой направился к центру лагеря. За ним шел его отряд. Не заметить появление вождя было невозможно. Я стал распространять ауру страха по лагерю, не жалея энергии. Орки, прошедшие с ним путь битв и побед, радостно загомонили и поспешили за ним. Грыз шел как ледокол среди льдин, уверенно раздвигая толпу и слушая крики своих сторонников:

– Вождь! Смотри, что творится! У нас чужаки! Они явили силу! Яви нам Худжгарха! Пусть сразится с чужаками!

Крики и шум смешались в невообразимый гвалт. Кто-то радовался, кто-то обвинял его, кто-то просил явить чудо.

– Будет вам чудо, – пробормотал я. – Только надо подумать, как переиграть Рока на его поле.

А Грыз тем временем подошел к знамени Худжгарха и, забравшись на рукотворный холм, молча и спокойно оглядывал шумящую толпу. Дождавшись, когда она успокоится и замолчит, взирая со страхом и надеждой на своего вождя, заговорил:

– Воины Худжгарха! Что же вы, как лорхи без пастуха, разбредаетесь в разные стороны? Кто смущает вас и ваши умы? Кто клевещет на вас, обвиняя в обмане и непослушании воле Отца? Не те ли, кто проповедовал вам ложь у ставки великого хана и, когда были разоблачены, бежали, поджавши хвост. Вы уже однажды поверили демонам. Хотите поверить им и сейчас. – Он сурово оглядел присмиревших орков. – Разве вы не видели духа мщения в своих рядах? Какое еще чудо нужно вам? Или вы превратились в женщин и сердца ваши наполнились страхом? Тогда вам не место здесь. Вам место у козопасов.

Грыз бил по самому больному – гордости орков, обвиняя их в трусости.

Вперед вышел один из пришлых.

– Мы говорим от имени Отца нашего, а от имени кого говоришь ты, вождь заблудших?

– Я не знаю, от имени кого ты говоришь, чужак, а мое слово подкреплено свершившейся волей Отца. Все орки с рождения знают, что побеждают только те, кому Отец дарует победу. Мы прошли свой путь с победами. Так, братья? – обратился к собравшимся Грыз.

Из толпы послышались робкие крики:

– Так, Грыз!

– Так и было! Верно говоришь! – уже смелее и громче стали слышны голоса орков, вспомнивших свой победный путь к этому стойбищу.

Грыз удовлетворенно кивнул.

– Так, братья. А какой путь прошли вы, чужаки? Кого вы победили на своем пути? – И насмешливо спросил: – Кувшин хмельного гайрата?

В толпе раздались смешки, вскоре они переросли в хохот. Орки как дети радовались шутке своего вождя и начинали вновь верить ему.

– Пусть ваш Худжгарх покажет свою силу! – зло выкрикнул один из чужих орков, выйдя вперед. От них отступили свидетели, и они стояли отдельно небольшой кучкой.

– А Худжгарх, чужак, уже показал свою силу. В бою. Мы все видели его славу, и он сражался вместе с нами. Так, братья? – снова громогласно вопросил Грыз.

Я стоял в сторонке, наблюдая за тем, как будут развиваться события. Грыз, как старый большевик-ленинец, перехватил инициативу и повел массы если не к светлому будущему, то, по крайней мере, к тому результату, который ему был нужен.

– Так! – еще громче заорала толпа. Орки воодушевились воспоминаниями о своих победах. Это была та струнка, которую сумел нащупать и тронуть в сердце каждого их предводитель. Его спокойствие и уверенность передались оркам, наполняя воинов радостью и верой, гоня прочь смятение из их душ.

Чужие проповедники поняли, что проигрывают в словесном споре. Все, что говорил Грыз, было чистой правдой. Свидетели Худжгарха разбили войска племен муйага и сивучей. Они видели своего духа мщения в своих рядах. Он сражался вместе с ними. Это было сродни боевому братству, что было верхом всех ценностей у воинов.

– Это все ложные чудеса! – воздел руки один из чужаков.

Я пригляделся и понял, что все они шаманы. Кто-то толстый как бурдюк, кто-то худой как жердь. И через амулет подсказал Грызу:

– Грыз, это переодетые шаманы.

Ну кого еще мог привлечь Рок в качестве своих пророков, не косноязычных же простых пастухов. Я мстительно улыбнулся. Мы одержим сейчас победу в философском споре. Зароним сомнение в том, что через них говорит Отец, и воспользуемся нелюбовью воинов, граничащей с презрением, к слабакам.

– Грыз, обвини их в ложных чудесах, – подсказал я. – Скажи, все, что они показывают, это простые шаманские штучки.

– Не знаю, как ты расценил это, – ответил Грыз, – но я вижу, что вы все шаманы, а не воины. И чудеса, что вы тут показываете, простые шаманские штучки. – Он рассмеялся. – Верно, братья?

Услышав про шаманов, орки удивленно уставились на пришлых.

– Точно, шаманы! – воскликнул кто-то, и новый хор криков заполнил лагерь:

– Верно говоришь, Грыз! Шаман, он и есть шаман. Грибов объелись или обкурились дурман-травы. – Гогот перекрыл последнюю фразу.

– У нас не шаманские штучки! – стараясь, чтобы его услышали, прокричал, видимо, заводила или старший среди жрецов Рока. Он создал взмахом руки что-то наподобие голема. – Вот видите, нам силу даровал Отец!

Рядом с чужаками стояло непонятно что. Словно джинн из лампы Аладдина. Человеческое лицо с козлиной бородой. Торс с мускулами Арнольда Шварценеггера, а ниже пояса тело было объято пламенем.

– Вызванное существо из другой реальности, – предупредила меня Шиза. – Очень опасно. Кроме того, оно поддерживается через энерговод кем-то очень сильным.

Я проследил за големом, от которого шла яркая ниточка к шаману, подсоединился к ней через малышей и направил благодать к своему граду на горе. Я почувствовал, как на меня ухнула и потекла вверх странная сила.

– Я тоже так могу! – рассмеялся Грыз и бабахнул по созданию шамана молнией.

Я, расстроенный тем, что он поспешил и не дал воспользоваться дармовой благодатью подольше, вышел в боевой режим и перерезал канал связи шамана и голема. Тот, получив заряд, крякнул, словно хватанул стопку спирта, и, не получая подпитки энергии, развеялся. Шаманы открыв рот с удивлением смотрели на место, где стояло их чудовище. Впервые с того времени, как они попали в лагерь отступников, они потерпели поражение. А Грыз, пользуясь их замешательством, перешел в наступление.

– Я скажу вам так, сыны Отца! – Он привлек внимание гомонящих орков и, когда те затихли, весомо продолжил: – Это не наша битва. Мы сильны в поле, с топором и копьем. Эта битва за нас, битва нашего господина и его врагов. Мы должны два круга воздавать ему молитвы и просить его победить всех врагов его, а после этого я вновь встречусь с чужаками, и мы посмотрим, кто из нас отступник. Отец сынов степи определит победителей. Я все сказал. – Грыз легко спрыгнул с возвышения и двинулся на стену орков.

Те стали расходиться, пропуская его. Ему вслед смотрели шаманы. В их взглядах я уловил неуверенность. Очень хорошо, удовлетворенно подумал я. Грыз заронил сомнение в их души, значит, и благодать они будут получать с перерывами. А это их ослабит. Я выиграл два дня и мог подготовиться к схватке. Для этого мне нужен был план. И где я мог все хорошо обдумать? Конечно же вы угадали. Это место называется Высокий град на горе.

На горе вовсю шла стройка. Ею руководили архитектор, прораб и старший мастер. Конечно же архитектором был Рострум-созидатель. Он в каком-то невообразимом костюме и колпаке носился по стройке с планом в руке. Прораб – мессир, в фартуке и сапогах, словно масон, солидно ходил по стенам и давал редкие указания, а старший мастер, который и так был мастером, с молотком в руках гонял таджиков. Вернее, духов, что с энтузиазмом первых комсомольцев строили Комсомольск-на-Амуре. А здесь возводили даже не знаю как назвать. Может, Новый Иерушалаим? Или Новую Москву? Или Новые Васюки? Я зациклился на названиях, а строители перестали строить, выстроились в три ряда и запели. Напротив встал Рострум и стал дирижировать. Видно было, что магистр в своей стихии. Теперь на нем была мантия волшебника, расшитая золотом и серебром, усыпанная каменьями, искусно вставленными каждый на свое место. Его одеяние празднично сверкало и искрилось в свете вечно незаходящего солнца. Он выглядел как… Как Люцифер! – пришло мне в голову сравнение, и я с долей испуга посмотрел на Рострума Великолепного. Тот с религиозным экстазом, самозабвенно дирижировал и подпевал.

Ну, по крайней мере, все заняты делом, подумал я и уселся в свое кресло. Не буду им мешать.

Итак, что мы имеем. Рок пошел в идеологическую атаку. Умный дядька, сразу начал с главного. Зачем сражаться и уничтожать орков в братоубийственной войне? Так и последователей лишиться можно. Убери у народа идеологию, и он превратится в стадо баранов. Не будет скреп, объединяющих людей. Не будет высоких целей и стремлений. Исчезнут лидеры, направляющие народ. Каждый начнет делать то, что посчитает важным, не считаясь с остальными. Начнется расслоение общества. И слои будут иметь каждый свою философию. Каждый будет искать свою пользу и набивать мошну. Можно будет убивать, грабить и подкупать. Ведь можно все. Те, кто смог больше украсть, будут плевать сверху своего положения на неудачников и проникать во власть. Будут протаскивать законы, укрепляющие их положение. Будет как описано в стихотворении: ловчилы, пролезшие к власти, обманули тех, у кого палата ума, обещали всем райские кущи, а одарили кучей… того самого. Вот что бывает, когда народ лишают идеологии. Ему можно будет внушить любую мысль. Одному, что сосед его враг, потому что он пастух и ест левой рукой. Настоящие орки едят правой. А гаржик вообще сволочь, он грабит простых орков, и когда-нибудь они сожрут этого гада. Оседлые племена это ненастоящие орки. Это кляты орколяки. Это вороги, потому что носят не кожаные одежды, а стеганые ватники. И вообще, они не разделяют ценностей кочевых племен. Не едят своих пленников, не бунтуют, не свергают своих вождей, а значит, рабы, не ведающие, что такое настоящая свобода. От картины, представшей перед моим мысленным взором, меня передернуло.

Что же нужно предпринять на данный момент? Наверное, правильным будет показать моим последователям, что их кумир не ложный бог.

– А кто? – насмешливо спросила Шиза.

– Кто-кто? – проворчал я. – Конь в пальто. С этим мне предстоит еще разобраться. Вопрос архисложный и важный. А мой помощник и ангел-хранитель мышей не ловит.

– Чего? Каких мышей я должна ловить? И зачем?

– Затем, что мне нужна подсказка, помощь, можно сказать, а ты молчишь, как кот, перед которым ходят мыши и жрут хозяйскую крупу.

– А-а, в этом смысле, – протянула Шиза. – Могу дать совет.

– Говори, душа моя, – приободрился я, ожидая откровения от симбионта.

– Тебе нужна идея.

Я помолчал, переваривая слова Шизы, а затем язвительно произнес:

– Ух ты! Как славно помогла! У тебя папа был не чукча?

– Я не знаю своего отца. А почему ты спросил?

– Да потому, что у нас есть анекдоты про чукчей. Это такой народ на севере. Умный, однако.

– Как интересно, расскажи.

– Да пожалуйста. Едет по тундре чукча на оленях. Смотрит, вездеход стоит и геолог в моторе ковыряется. Чукча остановился, с интересом посмотрел на геолога и говорит: «Сломался, однако!» Геолог сокрушенно отвечает: «Сломался, Ванька». – «Дай бутылку водки, совет дам». Геолог только засмеялся: «За бутылку я и сам кучу советов дам». – «Как знаешь!» – пожал плечами чукча и уехал. На другой день возвращается. Геолог продолжает ремонтировать мотор. «Не сделал, однако!» – «Нет», – отвечает геолог. «Давай бутылку, совет дам». Геологу надоело возиться с мотором. Достал из вездехода бутылку и отдал чукче. «Давно бы так», – обрадовался чукча. «Ты что хотел посоветовать-то?» – спрашивает геолог. «Так новый трактор нужен, однако».

Шиза задумалась. Это я понял по своим ощущениям. И еще почувствовал, что не дошло.

– А в чем прикол? Совет верный, – осторожно сказала Шиза.

– Совет верный, – согласился я. – Только где в тундре взять новый трактор? Кругом на сотни километров один мох и снег. Прикол в этом.

– А зачем он заехал так далеко? И без нового трактора?

Я стал закипать:

– Так, про геолога все! Какая идея мне нужна?

– А я откуда знаю. Это ты должен решить, – обиженно ответила Шиза.

Теперь я уже не сдерживался:

– Так зачем же ты залезла так далеко на гору без новой идеи?

В ответ я услышал обвинение старое, как сама война. Женщина, если она живет с человеком военным и ей нечего ответить, говорит… Правильно. Солдафон.

Шиза отправилась сажать свои цветочки и одновременно рассказывать дракону, какой я неблагодарный сухарь, а я задумался. Для идеологии нужна идея, с этим я согласен. Идея состоит в том, что принесет Худжгарх народу орков. Войну? Смерть? Разруху? Пройдет кровавым ураганом по степи и усеет ее костями? Не хотелось бы. А к этому все идет. Рок не отступит. Это ясно как божий день. Тогда что? Надо было от чего-то отталкиваться в своих суждениях, а от чего – я не знал. Может быть, начать с того, какое место Худжгарх занимает в верованиях орков? Худжгарх это дух мщения, посланный Отцом орков. На что сердится Отец? На жестокость орков. На то, что они убийства сделали своей забавой. Они стали убивать всех подряд не ради того, чтобы защитить свои степи, не ради того, чтобы победами над врагами прославить Отца орков, а для того, чтобы удовлетворить свою жажду кровопролития. Примерно так. Значит, нужна идея возврата детей степи к заповедям Отца. А для этого надо эти заповеди возродить. Или придумать. Нужен кодекс поведения орка. Я повеселел. Дело сдвинулось с мертвой точки.

«Орк только тогда достоин славы своего Отца, когда сражается за родину. Он громит врагов, не глумясь над поверженными. Слава для орка быть снисходительным к слабым. Непримиримым к врагам. Честным и мужественным. Только слабый и малодушный орк будет мучить поверженного врага и проливать кровь ради своего удовольствия». Вот как-то так. Думаю, достаточно. С идеей более или менее разобрались. Теперь место Худжгарха. Злые дела орков разделили их с Отцом, и он послал духа мщения, чтобы вразумить своих детей. Нет пути к Отцу отступникам, как только через веру в Худжгарха. Я задумался. Где-то я это уже слышал. Точно, мне бабушка на ночь рассказывала сказки. Вернее, не сказки, а отрывки из Библии. И я понял, под кого подстраиваю Худжгарха. Так сказать, подгоняю. Я даже испугался. Вжал голову в плечи и огляделся. Как бы самому не попасть под кару.

– Честное слово, я не хотел! – произнес я вслух. – Так получилось. А ничего другого придумать не смог.

Посидел и распрямил плечи. Огонь с неба не сошел, и черти меня в ад не утащили.

– Пошел сильный поток благодати, – неожиданно проявилась Шиза. – Я знала, что ты что-нибудь придумаешь. Молодец!

Я приподнял брови. И это после солдафона! Но разбираться с непоследовательностью Шизы не стал. Только спросил:

– Откуда поступает?

– От твоих свидетелей.

– Молятся, значит. Это хорошо. – И вновь спросил: – Как там поживают производители опиума народа?

– Это кто?

– Чужие жрецы. Наши идеологические противники.

– Сам посмотри. – Шиза была в своем репертуаре.

Может, у нее были неприятные дни? – подумал я и спросил:

– Это как же?

– Дурак! Просто пожелай посмотреть.

– Да? Сейчас попробую.

Я встал, обошел хор и подошел к краю. Для этого мне пришлось забраться на стену. Я свесился и пожелал увидеть лагерь Грыза. Туман рассеялся на маленьком кусочке, и я увидел с высоты полета самолета поле и лагерь. Орки маленькими точками усеяли пространство вокруг шатров.

Я приблизил видимость, потом еще и еще. Посередине лагеря, в окружении сидящих орков стояли несколько моих шаманов. Они воздели руки к небу и что-то орали, потрясая посохами. Я еще приблизился, чтобы услышать, что они там кричат. И тут по моим барабанным перепонкам неожиданно ударило:

– Чудо! Чудо, братья! Худжгарх явил нам свой лик!

Все орки подняли головы к небу и уставились на меня. Затем раздался такой громогласный, слаженный вопль, что я оглох и чуть не вывалился за стену. Отпрянув, я прижал руку к груди. Я был напуган, как пацан, который нечаянно подглядел за голой теткой и испугался, что его застукали. Мое сердце суматошно металось в груди. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и в это время на мое плечо легла чья-то рука. Это было так неожиданно, что я подпрыгнул и развернулся в полете.

За спиной стояли Рострум в одежде архитектора и мессир.

– Господин, – не обращая внимания на мое состояние, произнес Рострум, – надо поменять рабочих. И нас покормить.

– Хрр. Кхм. Тьфу на вас, Рострум. Вы меня напугали. Залезайте в мою сумку и отдыхайте, отъедайтесь и набирайтесь сил.

– Мы ненадолго, господин, – произнес Рострум и исчез. Следом исчезли остальные.

На стройке я остался один. Вокруг вполне осязаемые стены из темного гранита. Блоки, из которых сложены стены, солидные, сразу видно, что тяжелые. Площадки как капониры под минометы. В стенах помещения под жилье и склады. Откуда жители этого города будут брать запасы и кто здесь будет обитать, для меня оставалось загадкой. Внутренний периметр разбит на прямоугольники и разгорожен колышками с натянутыми веревками. Елки-палки, все как в жизни! Побродив, я уселся в свое кресло, одиноко стоявшее посередине горы на небольшом участке еще оставшейся травки. Немного посидев и переборов скупердяйство, создал чашку кофе, потратив часть благодати, и стал думать.

Как же нам победить посыльных Рока? Владыка большей части этого мира не мог дать своим посланникам что-то слабосильное. Хотя один джокер нам уже показали – жрецы могут вызывать существ из другого мира.

– Ну и что? – встряла в мои размышления Шиза. – Ты можешь дать Грызу портал и отправить римстарга к эльфарам. Ох, он там порезвится! – Она захихикала.

– Это кто такой?

– Я вспомнила, как зовется то существо. Это вроде джинна, он колдует и стреляет огненными шарами. И еще может летать и перемещаться короткими телепортами.

– Очень хорошо. Что еще?

– Не знаю.

– Слушай, Шиза, ты странная девочка. Тебе тысячи лет, а ты говоришь: тут помню, тут не помню. Помогай давай.

Но мое возмущение осталось без ответа. Шиза замолчала и притихла, можно было подумать, что она уснула.

– Ладно, справлюсь без сопливых бессмертных, – уколол ее я.

Что там говорилось про огонь с неба? Это то, что могут использовать пророки Худжгарха? Это можно обыграть. Я вспомнил, что рассказывала мне бабуля, укладывая спать. Странное свойство имеет человеческая память. Бывает, не помнишь, что было вчера или месяц назад, а вот детские воспоминания всегда свежие и яркие.

– У божьего народа на заре его юности жил дядька Илья, – вспомнил я сказку, рассказанную на ночь. – Он видел, что жрецы чужих богов наполнили землю Израиля. А сами израильтяне забыли своего бога.

– А какой у них был бог, бабуль?

– Бог-то? А кто ж его знает. Бога никто не видел. Только он есть, и мы видим дело его рук.

– И что он сделал?

– Он землю сотворил, моря, человека. Но ты дальше слушай.

– И участкового Егорыча? – перебил я ее. – Его тоже он сотворил?

Бабуля даже вскинулась от воспоминания поселкового участкового. Он у нее самогонный аппарат отобрал и обещал оштрафовать.

– Антихрист он! Чтоб у него его мотоцикл заглох и комары закусали. – Бабуля, выговорившись, успокоилась и продолжила: – И этот дядька решил противостоять им. Он собрал на состязание всех жрецов и говорит: «Хлопцы, если ваши боги такие сильные, то пусть зажгут костер. Вон ветки сухие. Сложите костер и просите, чтобы ваши боги его зажгли». Жрецы сложили костер и стали скакать вокруг. Они скакали и кричали: «Дай огня, дай огня!» Но огня не было. «Громче кричите, хлопцы! – засмеялся дядька Илья. – Быть может, ваши боги спят и не слышат. Или думают, что вы чужие для них». Жрецы еще пуще заскакали и стали кричать во все горло: «Кто не скачет, тот не наш! Кто не скачет, тот не наш! Мы свои! Дай огня!» Так они хотели показать своим богам, что они свои, избранные, стало быть. Но все, внучек, было напрасно. Зашло солнце, скакуны устали и упали без сил. Тогда дядька Илья приказал людям полить водой костер. Простер свою руку и попросил: «Боже, дай огня». И огонь низвергнулся с неба и запалил костер.

Вот такую историю рассказала мне бабуля. Я потом много раз просил бога подпалить костер, но он меня не слышал. Или еще чего было, не знаю, но сам по себе костер не загорался.

– Ладно, огонь мы разожжем. – Я почему-то в этот раз не сомневался. – А вот как помешать шаманам повторить этот фокус?

– С этим проблем не будет. – Это Шиза сказала свое веское слово. – Лиан откачает всю энергию, что они будут направлять на воспламенение. Так что у них этот номер не пройдет.

– Я понял. Хорошо. Это решаемо. Но как их прогнать? Что будет, если они не захотят покинуть свидетелей? Такая раковая опухоль мне не нужна. Они, как плодожорка, будут прогрызать пути в душах свидетелей, сея в них сомнение и слабость.

– Я верю, дорогой, что ты что-нибудь придумаешь, – проворковала Шиза.

– Верит она. Хорошо бы! – вздохнул я.

Утро перед состязанием выдалось ветреным и солнечным. Степь просыпалась. Шумел ковыль, и его волны серебряным морем покрывали необозримые просторы. Лорхи мычали, а в лагере начиналась утренняя суета. Еще с вечера в центре стойбища огородили площадку для состязания.

Грыз вышел из своего шатра и с прищуром посмотрел на небо. Оттуда на них два круга назад смотрел Худжгарх. Был он трехголовым и ликом страшен. Сердце Грыза сначала наполнилось страхом, а потом радостно затрепетало. Господин не оставил своих слуг! Затем уже ночью он появился у него в шатре. Долго объяснял, как ему нужно будет действовать и какое состязание предложить.

Грыз смотрел на утренний лагерь со спокойствием в душе и уверенностью в своей победе. Он рыкнул, и тут же рядом оказались трое его телохранителей. Кивком головы он позвал их за собой и вразвалочку направился к центру лагеря. Взглядом воина Грыз оглядел изменившийся стан. Снова стало чисто. Не было праздношатающихся. Часовые стояли на своих местах. Уныние и обреченность, царившие здесь до этого, сменились радостным ожиданием.

Грыз днем раньше собрал сотников, допустивших разброд и шатание, и решительно снял их с командования.

– Не можете управлять собой, – сказал он, – будете простыми воинами.

Тех, кто вернулся с ним, он поставил на место провинившихся, а шаманов предупредил, что с позором отправит обратно в их племена, если они не будут печься о духе воинства Худжгарха.

Пророки продолжали ходить меж палаток и возов, пытаясь склонить на свою сторону орков, но их уже не слушали. Спорить с ними Грыз запретил и повелел отправлять их Худжгарху.

– Мы простые воины, – отвечали орки, – наш удел сражаться, а не на чудеса любоваться. Будет состязание, там и показывайте свою силу.

В конце концов те ушли в степь и должны были вернуться утром. По приказу Грыза посередине площадки, определенной для состязаний, был собран хворост, ветви и нарублены небольшие деревца. Грыз разделся по пояс и уселся в своем углу. Он закрыл глаза и приступил к медитации.

– Вождь! – Его осторожно тронули за плечо. – Чужаки пришли.

Грыз открыл глаза. Перед ним стояли жрецы чужого бога, похваляющиеся тем, что их послал Отец. Он окинул их взглядом и приказал:

– Раздевайтесь до пояса, как я. Оставьте ваши посохи и все амулеты. Никаких шаманских штучек и волшбы. Ваше слово против моего.

– Что ты хочешь, отступник? – спросил главный среди пришлых.

– Видишь сложенные дрова? Вы попросите своего бога, которого называете Отцом, зажечь этот костер. А потом я попрошу об этом Отца через Худжгарха. Кто проиграет, тот уходит. Я все сказал.

Главарь жрецов презрительно усмехнулся:

– Будь по-твоему, отступник.

Он первым повернулся и ушел в свой угол. Пока пришельцы раздевались, орки таскали в кожаных ведрах воду из реки и поливали костер.

– Начинайте первыми, – предложил Грыз. – Гостям мы всегда уступаем лучшее место, первым подаем чашу гайрата и пропускаем вперед.

Худой как жердь шаман вышел к костру и показал пальцем на сложенные для костра ветки. На его клыкастом лице, что я обычно именовал мордой, было выражение спеси и высокомерия. Он несколько раз ткнул пальцем, но, к его удивлению, ничего не происходило. Шаман нахмурился, ткнул еще несколько раз пальцем на приготовленный к розжигу костер, и снова ничего не произошло.

Грыз увидел, как изменилась морда жреца, и засмеялся.

– Шаман, еще рано, и твой Отец, видимо, спит. Ты покричи, может, он проснется и услышит тебя!

Шаман злобно зыркнул на насмешника и вдруг, воздев руки к небу, закричал:

– Отец! Услышь посланников твоих и дай нам силу!

Он постоял немного и снова ткнул пальцем в сторону дров. Но дрова как были сырыми, так и остались сырыми. Ни дыма, ни огонька, вообще ничего. Шаман обошел по кругу костер, сунул нос в скопление веток. Ни огнем, ни дымом не пахло.

К шаману присоединились его помощники. Они воздели руки и стали просить невидимого Отца ответить на свои просьбы. Они кричали, просили, но все было тщетно.

– Я думаю, что вашему Отцу просто скучно, как и мне, – произнес Грыз. – Ублажите его и потанцуйте, может, он снизойдет и ответит на ваши просьбы.

Раздосадованные жрецы потоптались, одарили Грыза злыми взглядами, но делать нечего, и за неимением лучшей идеи несмело стали двигаться в пляске шаманов. Они подвывали, трясли кто тощими, кто жирными руками, корчили рожи и, притоптывая в такт бормотанию, стали входить в транс.

– Ну, что я говорил? – Грыз оглянулся к телохранителям. – Сразу видно, что это шаманы, причем слабые.

Вокруг толпились свидетели. Весь лагерь, гудящий словно огромный улей, собрался вокруг площадки, где проходило состязание. Орки толкались, чтобы увидеть то, что происходит на площадке, отпихивали тех, кто загораживал им видимость. А те, кто пришли первыми, зло огрызались:

– Не толкайся, брат. Не пришел раньше, смотри издалека.

– Да я тут с ночи стоял, по нужде отошел. А тут вижу, ты мое место занял.

– Не ври, брат, Худжгарх накажет. Я тоже с ночи стою и тебя не видел.

– Тогда, брат, расскажи, что там происходит.

– Шаманы пляшут, не могут костер зажечь.

– Так дайте им огниво и кресало.

– Не в этом дело, брат, им костер должен их Отец разжечь.

– И что, не разжигает?

– Нет.

– Вот же жулье, а я им поверил. Тьфу. Вот дурнем был.

День перевалил за полдень. Светило поднялось в наивысшую свою точку, а танец продолжался. Шаманы, измученные долгим ритуалом, стали выдыхаться. Их тела покрылись потом. Огромные капли градом стекали с обнаженных торсов, и штаны танцующих промокли почти до колен. Их хриплое дыхание слышали не только в передних рядах, но и далеко в толпе. Грыз, устав сидеть, улегся на кошме, что принесли ему телохранители, и, прикрыв глаза, сделал вид, что задремал.

Наконец шаманы сдались.

– Это все глупости! – тяжело дыша, с хрипами в голосе произнес главный шаман. – Отец мелочами заниматься не хочет. Это ниже его достоинства! – Он со злостью пнул приготовленные для костра деревяшки.

– Да что ты говоришь, шаман? – отозвался, поднимаясь на ноги, Грыз. – А может, он просто не хочет вас слушать! И вас, самозванцев, не посылал? А? Что скажете?

– Покажи сам, что Отец тебя слышит, и зажги костер без огнива и колдовства, – огрызнулся шаман. Его злой взгляд, казалось, прожигал ненавистного вождя свидетелей насквозь. Бессилие, которое они выказали перед орками, и ощущение своего позора приводили его в бешенство.

Грыз не стал подходить к сложенным дровам, он просто попросил:

– Отец, я верю в Худжгарха. Зажги этот костер.

И тут же огонь вспыхнул. Пламя охватило сырые дрова и, оглушительно потрескивая и нещадно дымя, стало жадно пожирать свою пищу. Вскоре огонь весело вознесся высоко к небу. Грыз удовлетворенно посмотрел на вспыхнувший костер.

– Ал-лая Худжгарху! – неожиданно заорал он.

И восторженный рев тысяч глоток подхватил:

– Ал-лая!

Победный клич еще долго разносился по степи, пугая стаи птиц и мелких хищников, удаляясь, терялся на необозримых просторах, тревожа степных обитателей. Шарныги подняли головы, возмущенно тявкнули и поспешили прочь от лагеря, где они подбирали объедки. Степные орлы, расправив могучие крылья, направились подальше от беспокойного стойбища. Мелкие грызуны забились в норы и притихли.

Шаманы сперва замерли, оглушенные многоголосым криком, а затем глава пришельцев махнул рукой, и рядом с ним появилось вчерашнее чудище. Оно замерло, ожидая приказов. Шаман, не в силах сдерживать охватившую его ярость, пуская пену изо рта, ткнув пальцем в Грыза, приказал:

– Убей его!

Джинн сформировал ладонями огненный шар, но запустить его не смог. Огненный сгусток сжался, потемнел, а затем растаял. Повторив несколько раз свои безуспешные попытки, джинн расставил свои объятые огнем руки и полетел к Грызу. Но на полпути врезался в марево, возникшее перед ним, и без звука исчез. Исчезло и марево.

Обалдевшие жрецы стояли с открытыми ртами. А Грыз, не давая им опомниться, крикнул:

– Лжецы и клятвопреступники! Чтоб вы провалились сквозь землю!

В следующее мгновение под сбившимися в кучку жрецами разверзлась земля и поглотила их. А на том месте, где стояли пришлые, очутился огромный камень.