В прежние годы я встречал их в укромных углах лесопарков, бегая с собакой. Испуганные подростки в одеждах из мешковины и надетых на голову кастрюлях с прорезями для глаз неуклюже, как в замедленном кино, махали бутафорскими мечами и защищались фанерными щитами. Пробегая обратно через их ристалища, я находил в местах их исторических сражений вполне современные банки пива: видимо, в их эпохи мусор не собирали. Позже я узнал, что это представители разветвленной субкультуры ролевых игр и исторической реконструкции: «ролевики», «реконы», «файтеры» — «мальчики в нержавейке», как окрестил их когда-то Александр Невзоров, усматривая в тяге к переодеванию в воинов минувших веков вид психического расстройства.

За отчетный период мальчики возмужали, променяли латунные мечи на ПЗРК и сбивают самолеты над Славянском. Из тусовки для городских маргиналов, из лесопарков и с пустырей за гаражами реконструкторы вышли на авансцену российской политики вместе с другими неформалами — байкерами, фанатами, казаками и качками из спортзалов, которых Россия засылала группами в Крым, готовя его аннексию.

В «Брате-2» Алексея Балабанова есть колоритный персонаж: Фашист. Это типичный реконструктор, одетый в эсэсовский китель с железными крестами, который хранит в подвале трофейное оружие Второй мировой. Покупая у него стволы, Данила с братом прихватывают также революционный пулемет «Максим» из Исторического музея, превращая свою машину в тачанку, с которой расстреливают бандитов. Балабанов был, конечно, пророком, который еще 15 лет назад предугадал, что реконструкция вторгнется в реальную жизнь: летом 2014 года ополченцы Донецкой Народной республики сняли с постамента в городе Константиновка танк «Иосиф Сталин-3» (ИС-3), завели его, оборудовали пулеметами и разгромили украинский блокпост в селе Ульяновка Красноармейского района, убив троих и ранив троих военнослужащих. Прошлое стреляет, и это уже не кино.

Добрую четверть века разного рода клозетные мечтатели, тайные монархисты и родноверы, поклонники исторического фэнтези сидели в подполье и жили чужими жизнями, читали Толкиена или Лукьяненко, при свете лучины шили себе аутентичные трусы из домотканого льна для слета реконструкторов XIII века, ездили на большие фестивали ролевиков в Выборг и Дмитров или сходились на пустырях за гаражами на «бугурты» типа «стальное очко», с боями в амуниции до крови и увечий. Теперь пробил час русского подполья. Власть решила повернуть время вспять, и все эти романтические неудачники, «подпольные люди» и «русские мальчики» из Достоевского, услышав, как колесо русской истории со скрипом повернулось назад, пошли на этот скрип, отправились добровольцами в Донецк, напутствуемые другими «русскими мальчиками», диванными командирами из литературно- патриотической тусовки, которые решают «вечные вопросы» русской жизни на чужой крови.

Характерна в этом смысле судьба новоросского Че Гевары, «министра обороны» ДНР реконструктора Игоря Гиркина под псевдонимом Стрелков, в биографии которого причудливо переплелись военная история и боевая практика. Выходец из семьи потомственных военных, он тяготился жизнью эпохи первоначального накопления капитала и с юношества увлекся историей Белого движения. Закончив Историко-архивный институт, он пошел на срочную службу, затем остался в армии служить по контракту. Ездил добровольцем в Приднестровье и Боснию, отметился при штурме «Останкино» в октябре 1993- го, воевал в Чечне. Стал известен на ниве военной реконструкции как коллекционер пулеметов, состоял в объединениях дроздовцев и марковцев.

Сепаратистское восстание на Востоке Украины стало его звездным часом. Реконструкция из игры, из «Зарницы» для взрослых, на глазах превращалась в полномасштабную гражданскую войну, где он стал уже не солдатом, а полевым командиром, в распоряжении которого оказались не коллекционные пулеметы, а склады с вооружением, тяжелая техника и человеческие судьбы, которыми он стал распоряжаться в духе ролевых игр. Так, он издавал приказы, по которым расстреливали людей за мародерство и оставление боевых позиций на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении» от 22 июня 1941 года. Игра в историю для него продолжается.

Стрелков осуществил полномасштабную историческую реконструкцию войны на пару со своим давним знакомым, политтехнологом Александром Бородаем, с которым познакомился в редакции газеты «Завтра». Это отличный сюжет для Пелевина: реконструктор и политтехнолог воплотили в реальность имперские бредни Александра Проханова. (Точно так же когда-то стали явью литературные фантазии Эдуарда Лимонова, который сначала просто ездил пострелять в Боснию к Радовану Караджичу, а потом, как утверждают, пытался организовать вооруженное восстание казаков в русскоязычном Северном Казахстане с целью его отделения.) Вымыслы литературы становятся явью. Все это было бы смешно, когда бы не было так страшно. Постмодерн путинской эпохи теперь полит большой кровью Восточной Украины.

В России наступила эпоха не реставрации, но реконструкции. Ни одно государственно-патриотическое действо теперь не обходится без реконструкторов, от Куликова поля и Бородино, с репортажами восторженных стажерок телеканалов про «блеск кирас» и славу русского оружия, до открытия памятника Дзержинскому в Тюмени, где в почетном карауле стояли дети в форме НКВД в фуражках с синими околышами. По улицам ходят реконструкторы-казаки, пузатые хорунжие и атаманы мифических войск. Официальный культ Победы — тоже разновидность исторической реконструкции, которая выводит на улицы толпы молодежи в пилотках и гимнастерках, молодых мам с детскими колясками, замаскированными под «Т-34». Да и сама георгиевская лента — тоже вид реконструкции ордена Славы, и носится она тем беззаботнее, чем меньше вокруг людей, проливавших за этот орден кровь.

В конце концов, и Путин занимается исторической реконструкцией СССР. Но это именно реконструкция, симуляция, игра в СССР при отсутствии советских ресурсов, экономической мощи, глобальной поддержки и, собственно говоря, воли к будущему, к изменению мира. Современная Россия меньше всего желает изменить мир, она просто хотела бы поиграть в прошлое, в войнушку, чтобы все вокруг ужас как испугались, а ей ничего за это не было. Вокруг маршируют отряды реконструкторов, обиженных мальчиков в коротких штанишках, не наигравшихся в «казаки-разбойники», воскрешающих призраки и химеры. Повторяется вечный русский сюжет: любовь к мифу и к истории победила реальность, и вместо будущего мы получаем все то же опостылевшее прошлое. Потому что реконструкторы, в отличие от конструкторов, создателей, творцов, умеют только разыгрывать сцены прошлого в картонных декорациях, а не строить будущее.