Глава 7
Единственная

Как же сильно он ее хотел! Сдерживать обжигающую страсть, требующую выплеска, с каждой секундой становилось все сложнее. А Бриана, наивная душа, будто и правда не понимала, что он раздевает ее вовсе не для проверки на разного рода царапины. Не только для этого. Еще во время пути, когда они целовались, забыв о времени и о неприятностях, снежным шлейфом следующих за ними, Курт поймал себя на мысли, что пробуждению феникса, которое принято гасить эротическим способом, он бы даже обрадовался. Глупая идея, эгоистичная, жестокая… но отчего-то было неловко домогаться феи без причины.

Хотя, казалось бы, с чего? Она его женщина, его будущая жена, этим надо пользоваться, получая удовольствие самому и доставляя ей! К демонам совесть! Что он там говорил? Надо убедиться, не задела ли ее принцесса? Во-о-от, чем не повод для начала занимательной эротической игры! Кто ж знал, что эта самая игра станет пыткой прежде всего для него.

Курт медленно снимал с девушки платье, освобождая один участок прекрасного тела за другим, проверяя на ощупь нежнейшую кожу, наблюдая, как вздрагивает от его прикосновений фея, как, чуть прикрыв глаза, она закусывает нижнюю губу, чтобы не выдать своего волнения предательским стоном, как дрожат ее длинные ресницы, как сверкают струящиеся по спине волосы…

Альгерьевы льды! Где взять силы, чтобы не разорвать в клочья проклятый наряд и, бросив Бри на постель, сделать с ней то, что рисует сбесившаяся фантазия?

Что он там обещал ей? Обучить любовной игре? И рад бы, но не с первого раза! Вернее, не со второго. Проклятие! Столетнее воздержание превратило его в похотливого монстра или ему просто так сильно нравится собственная невеста? Хотелось верить во второе, но и первое Курт не исключал – все-таки спал он долго, а когда проснулся, было не до сексуальных утех. Хотя на все готовые эдры и предлагали расслабиться. Да и потребности, если подумать, он тоже не испытывал: никаких особых позывов, ничего.

Так всегда было… раньше… до появления в его жизни Бри. Снежный король отличался излишней холодностью во всем, включая интимную жизнь. Страсть вспыхивала в нем, но быстро гасла, не успев толком разгореться. Ему нравилось заниматься сексом, но не больше, чем пробовать изысканное блюдо талантливого повара или мчаться на белогривом скакуне по «открытым путям», упиваясь бешеной скоростью.

Потому, наверное, Сольмира и заявила, что у Курта ледяное сердце, неспособное на настоящие чувства. А оказалось, просто не те женщины пытались в нем их пробудить. И пусть, помимо сильной симпатии, он пока испытывал к невесте только вожделение, от которого подрагивали пальцы, распускавшие золотую шнуровку на девичьей спине, это уже прорыв! И отличное начало отношений, которых раньше у снежного короля не было.

С другой стороны, он, и что такое любовь, ведь не знает. Вдруг это она и есть? Его стремление защищать Золотце от любой напасти, попытки порадовать ее, успокоить, удивить… Он даже с родней ее возился, как с малыми детьми, терпел всех этих людишек, позволяя им забыть, с кем имеют дело. И сейчас, раздевая Бри, поглаживая плечи и спину, якобы из желания проверить, нет ли на коже повреждений, Курт подавлял собственные порывы, чтобы не спугнуть, не обидеть, не оттолкнуть ту единственную, которую он действительно хотел видеть своей женой.

Это ли не любовь?

– Хочу тебя, Золотце, – хрипло выдохнул жених, понимая, что его выдержка не вечна.

– Я… – Она обернулась, прикрыв руками обнаженную грудь, когда платье с тихим шелестом упало к ее ногам: стройным, длинным, в чулках с кружевными подвязками.

– Ты моя, – напомнил Курт, проведя ладонью по ее бедру.

– А феникс…

– Спит, – подтвердил он, жадно глядя на белое белье с золотыми бантиками. Эта деталь одежды добавила огня возбуждению, сжигающему его изнутри, хотя минуту назад казалось, что он уже на пределе. Бриана хотела что-то еще сказать – наверняка, возразить или, может, спросить, но жених резко притянул ее к себе, уронил на свои колени и впился в губы поцелуем, заглушившим слова. Она вскинула руки в слабой попытке сопротивления, но, вместо того чтобы оттолкнуть или ударить, зарылась пальцами в его распущенные волосы. – Золотце… – прошептал Курт после очень долгого поцелуя. Он отстранился, чтобы дать ей возможность отдышаться, но продолжал ласкать губами нежную шею и край розового ушка с длинной сережкой, мерцавшей в тусклом свете бра. – Фея моя сказочная… – сказал, покрывая поцелуями обнаженное плечо.

– А ты, ты… – Бри охнула, когда его ладонь накрыла ее грудь, сжимая, сминая нежную плоть, играя большим пальцем с затвердевшей вершинкой, дразня тело и провоцируя новый виток смущения, алыми маками распустившегося на девичьих щеках.

– Твой. – Курт усмехнулся, вновь склоняясь к ее губам. Он готов был повторять это снова и снова, чтобы окончательно убедить ее в том, что они предназначены друг другу. Потому что сам уже поверил в это, принял и признал.

– Мой, – подтвердила невеста, отринув стыдливость. Она расслабилась, открылась навстречу его ласкам. И сама снова потянулась к нему в ответном порыве. Ее тонкие пальчики заскользили по его вискам, опустились на шею, легли на широкие плечи. – Только мой! – заявила маленькая собственница, вызвав у короля еще одну улыбку, а потом едва слышно добавила: – Не отдам тебя Инне. И Сольмира пусть тоже катится к демонам со своим проклятием.

– Она уже там, – целуя Бри, заверил Курт.

Он ловил губами ее вздохи, продолжая руками исследовать тело. Оставил в покое грудь лишь для того, чтобы мимолетно коснуться второй, заставляя фею вздрогнуть, затем принялся гладить плоский живот и округлое бедро, на котором, точно приманка для охотника, красовался крошечный бантик. Тронув его, он провел по краю нижнего белья, очерчивая треугольную форму, затем положил ладонь на прячущийся под шелком бугорок и принялся ласкать самое сокровенное место на женском теле прямо через тонкую ткань.

Умелые движения, будоражащие кровь касания… Бриана отзывалась на них тихими всхлипами, цеплялась за его плечи, царапая кожу сквозь белую рубашку. Она то пыталась сорвать с жениха одежду, то оттолкнуть его руку, чтобы остановить мучительно-сладкую пытку. Раскрасневшаяся, возбужденная… с затуманенным взглядом и сбившимся дыханием – эта девушка была чистым искушением, с которым приходилось бороться, чтобы новая близость доставила ей столько же наслаждения, сколько ему.

Курт продолжал распалять невесту, с удовольствием отмечая, как намокает тонкая ткань, выдавая готовность избранницы к главной части любовной игры. В какой-то миг он решительно сдвинул белье в сторону и с упоением провел пальцами по горячему лону. Бри задохнулась от нахлынувших ощущений, снова попыталась вырваться, но он удержал. Зашептал что-то ласковое, обжигая дыханием ушко, поцеловал его и чуть дунул, отчего она вновь задрожала. А потом с тем же рвением, с которым только что пыталась освободиться, схватилась за его рубашку и дернула ее вниз, теряя пуговицы, чтобы в следующий миг припасть губами к обнаженной мужской шее и провести кончиком языка по нервно дернувшемуся кадыку.

Это стало последней каплей для королевского терпения. Легко поднявшись вместе с Брианой, Курт опустил ее на кровать, рывком снял свою одежду и, не дав ей очнуться от эротического транса, вошел в нее одним мощным толчком. Резко, уверенно, до упора. Замер на мгновение, глядя в широко открытые глаза цвета пламени. Спросил настороженно:

– Больно?

Фея неуверенно моргнула, затем мотнула головой, разметав по покрывалу золотые пряди, а потом вдруг обняла его бедра ногами и сама качнулась навстречу. Больше Курт не думал, не сомневался и не боялся. С алчностью голодного хищника, добравшегося до вожделенной добычи, он принялся двигаться, вонзаясь в податливое девичье тело, целуя нежную кожу, упиваясь сладострастными стонами невесты, ее затуманенным взглядом и прикосновениями дрожащих рук, ласкавших его в ответ.

Бри отдавалась ему так самозабвенно, что он едва дотянул до того момента, когда она, задохнувшись от первого в ее жизни оргазма, выкрикнула его имя. А потом расслабилась, обмякла, растеклась по шелковому покрывалу, тяжело дыша и странно улыбаясь. Волна острого удовольствия накрыла и его, по телу прошла мощная судорога, а руки, сжимавшие девичьи плечи, напряглись, оставляя следы на бледной коже.

Спохватившись, Курт резко разжал пальцы и встревоженно взглянул на подозрительно притихшую невесту. Мелькнула мысль, что она снова в обмороке – на этот раз от переизбытка чувств. Но девушка, лежавшая под ним, была в сознании. Она задумчиво смотрела в потолок, витая где-то в облаках. Казалось, что ее сознание умчалось в дальние дали, и даже боль, которую он случайно ей причинил, не могла вернуть фею в реальность.

– Золотце? – позвал жених, проведя кончиками пальцев по потемневшим завиткам, прилипшим к ее влажному от пота лбу. – С тобой все хорошо?

– Хорошо, – ответила она, сфокусировав на нем взгляд. – Мне очень-очень хорошо, – призналась, по-прежнему улыбаясь. Ему, а не своим мыслям и темному потолку! – Ты волшебник, Курт, – сделала комплимент фея и, чуть прищурившись, добавила: – Мой!

– Волшебник, говоришь, – улыбнулся он, чувствуя, как отпускает тревога. – И что бы ты хотела, золотая моя?

– Предлагаешь загадать желание? – вскинула бровь маленькая хитрюга.

– Ну, раз я волшебник…

– А можно три? – оживилась Бриана, обнимая его за шею.

Он все еще был в ней, и ее это, похоже, совершенно не смущало. Жених лежал сверху, вдавливая невесту бедрами в мягкую постель и нависая над ней на локтях, чтобы видеть ее лицо, проказливую улыбку и счастливые глаза, полные оранжевых искорок. Любовным играм ее можно было не учить – она все схватывала на лету, подчиняясь инстинктам, отдаваясь желаниям. Удивительная, невероятная, страстная… ЕГО девочка! Избранница, невеста… жена? Пожалуй, когда они разберутся с проклятием и сыграют наконец свадьбу, надо будет поблагодарить феникса за такой щедрый подарок. Заслужил.

– И что за желания у моей феи? – полюбопытствовал король.

– Горячая ванна, аппетитный завтрак – утро ведь уже! – начала перечислять Бриана, загибая пальчики, которые жутко захотелось поцеловать. – Ну и… – Она закусила губу, стрельнув на него взглядом из-под ресниц. Почему-то подумалось, что невеста потребует продолжения эротических уроков, но она внезапно смутилась и шепотом произнесла: – Колечко хочу. Обручальное.

– Свадьба не раньше чем через неделю или лучше две, – чуть нахмурился король, испугавшись, что Бри решила сдвинуть сроки. Он и так их перенес из-за активности огненного духа, хотя, будь его воля, отодвинул бы как можно дальше и назначил день венчания, лишь когда найдет надежный способ обойти проклятие.

Найдет ли?

– Да хоть через месяц! – нарочито беззаботно фыркнула невеста. – Просто подари мне кольцо, чтобы я точно знала, что ты не передумаешь на мне жениться. И чтобы другие тоже это знали.

– Золотце… – Курт на мгновение опешил. Затем медленно наклонился и поцеловал краешек ее дрогнувших губ. – У тебя еще остались сомнения?

– Ну-у-у… – Она прикрыла глаза, наслаждаясь поцелуем. А он снова двинулся в ней, чувствуя, что в копилку любовных игр можно добавить и третий раунд, пока они не отправились купаться. Вместе. Ну а потом… будет ей колечко. Особенное. Такое, чтобы и следа сомнений не осталось в этой златокудрой головке.

Комната, где стояла зачарованная Марьяна, преобразилась. Теперь здесь появилось удобное кресло и невысокий столик с книгой и светильником. По всему выходило, что Кирстен не просто подпитывала морозный стазис, спасавший девочку от смерти, но и делала это с комфортом. Быть может, он зря грешил на сестру, подозревая ее в причастности к покушениям на Бриану? С другой стороны, эта загадочная Иней была слишком уж осведомлена обо всех его перемещениях. Значит, кто-то ей все-таки помогал. Кто-то близкий к Курту и его невесте…

Милой, нежной, чуткой золотой девочке, которая, точно лучик солнца, осветила его жизнь. Действительно фея!

Мысли плавно перетекли в совсем иное русло. Даже глядя на Марьяну, король думал о Бри. Вспомнилось, как она плескалась в купальне, забавно фыркая от хлопьев ароматной пены. Как уверяла, что жутко голодна и готова съесть целого быка, на деле же поклевала, точно воробышек, да так и задремала с надкусанным бутербродом в руке. Горячая ванна и эротический массаж, который он сделал ей в воде, расслабили девушку – усталость сменилась сонливостью, и даже голод притупился. Курт мог бы напоить ее бодрящим отваром, но зачем? Намаялась его Золотце, переволновалась – пусть отдыхает.

Ночь выдалась длинной и неспокойной, так что крепкий здоровый сон, слегка приправленный чарами, должен был пойти ей на пользу. Сьера с Орсой остались охранять его спящее сокровище прямо в спальне, а по ту сторону дверей заступили на пост верные стражи из числа младших духов. От старших их отличал вовсе не возраст – все эдры и эйды, обитавшие в ледяных чертогах, были ровесниками. Они не рожали детей, во всяком случае друг от друга, не старели, в отличие от Кирстен и Курта, которым из-за примеси человеческой крови приходилось периодически омолаживаться.

Тем не менее духи делились на старших – более сильных и разносторонних, их также называли мастерами, и на младших, которые занимали простые должности: прислуга, стража, возницы и прочее. Но это вовсе не означало, что младший дух был не способен уложить на лопатки старшего, сойдясь с ним в поединке. Богиня все рассчитала, подбирая окружение для оставленных в этом мире детей. Каждый здесь был на СВОЕМ месте, включая снежного короля и его сестру королеву.

Прежде чем заняться делами и переговорить с Кирстен, Курт отправился проведать Марьяну. В связи с последними событиями он не только не видел ее сутки, но и почти не вспоминал о ней, что само по себе было странно – раньше ведь торчал в этом каменном «склепе» часами, будто его присутствие чем-то могло помочь «спящей» подопечной. Марьяна, как и сотню лет назад, находилась в небольшой тускло освещенной комнате, расположенной в самом низу высокой башни, верхние этажи которой занимали они с Бри. Только король жил здесь и две его девочки.

Семья?

Сердце царапнуло острое лезвие сомнений. Вдруг ничего не получится и проклятие отнимет у него обеих? Уверенный в себе мужчина, хладнокровный повелитель зимы, могущественный снежный маг… что он станет делать тогда? Глядя, как рассыпаются пеплом его прежние невесты, Курт испытывал жалость к ним и злость на себя – за то, что допустил это и никак не может прекратить. Теперь же в его непривычно чувствительном сердце поселился страх, чьи уродливые побеги прорастали, опутывая сетью душу, мешая трезво мыслить, просчитывать каждый шаг.

Привязанность к кому-то, как палка о двух концах, дарила счастье и отнимала покой. Король ощущал себя живым рядом с Брианой, ее близость окрыляла, делая бесконечную однообразную жизнь интересной, яркой… цельной. Но чем дороже ему становилась невеста, тем больше он боялся ее потерять. И хотя Курт убеждал себя, что непременно найдет способ спасти и фею, и малышку Марьяну, сомнения просачивались ядом сквозь щит его уверенности, делая полубога уязвимым.

– Курт, – позвала Кирстен, незаметно войдя в комнату. Неужели он так увлекся собственными размышлениями, что не услышал ее шагов? Или сестрица накинула на себя полог безмолвия, чтобы тихо подкрасться? Впрочем, не важно! Это даже хорошо, что она пришла сюда – меньше шансов, что кто-то узнает об их разговоре, ведь слухи в Сноувиншире разлетаются со скоростью ветра. – Я слышала новости… – снова заговорила Кирстен, подтверждая его мысли. – Твоя очередная невеста не так проста, как казалось. Фея, надо же! – Она издала короткий смешок, заняв место рядом с ним. Плечом к плечу, как было всегда.

– Не очередная, Кирстен… – сказал Курт, не меняя позы. Он стоял со скрещенными на груди руками и задумчиво смотрел на покрытую инеем девочку, хотя и вел беседу с сестрой. – Бриана – моя единственная!

– Я понимаю, что ты надеешься обмануть проклятие…

– Не обмануть, а снять, – исправил он. – И лучше сделать это до свадебной церемонии.

– Курт, послушай… – Кирстен стала серьезной, даже мрачной. Брат снова хотел перебить ее, но сестра не дала, торопливо заговорив: – Мне тоже нравится эта девочка. Она милая, спокойная, неглупая. А еще она не похожа на всех прочих, что тоже плюс. Но, заклинаю тебя, не привязывайся к ней НАСТОЛЬКО сильно. Если ничего не получится… прости за прямоту, но наверняка не получится, ты окончательно себя возненавидишь. Сойдешь с ума от чувства вины и от тоски по той, кого пустил в свое сердце, но не смог уберечь от смерти. Не совершай ошибку, Курт! Пожалуйста! Сольмира была слишком изобретательной и мстительной, есть большая вероятность, что именно на это она и рассчитывала…

– На что «на это»? – Король хмуро посмотрел на сестру.

– На то, что рано или поздно ты все-таки полюбишь одну из избранниц феникса. Изощренная кара отдать сердце той, кто внешне похож на отвергнутую любовницу и в ком живет ЕЕ магическая сила. Но какое-то из условий окажется невыполненным… возможно, даже то, о котором нам не потрудились сообщить, и твоя возлюбленная, как и все прочие невесты, обратится в пепел у алтаря. Ведьма не просто так все это затеяла: положив на кон собственную жизнь, она хотела заставить тебя страдать. Хотела лишить тебя самого ценного! И вот… ты влюбился! – воскликнула королева, в сердцах всплеснув руками, а потом совсем другим тоном поинтересовалась: – Кстати, почему? Чем тебя так зацепила эта девочка? Прошло ведь всего три дня! Что особенного в Бри? Дивная кровь, внезапно проснувшаяся в ней? Ее главный дар, случаем, не соблазн?

– Боюсь, что зацепила она меня до инициации, так что…

– Курт! – Кирстен вцепилась в его руку, разворачивая брата лицом к себе. – Поверь, я желаю тебе только добра.

– Тогда помоги разделаться с проклятием раз и навсегда, чтобы обезопасить Бриану.

– Но как?! Ты ведь уже что только не перепробовал, пытаясь спасти других невест. И ничего не сработало. – Она покосилась на Марьяну. – Почти ничего. Но она не может спать вечно! Это не выход, а лишь отсрочка. Рано или поздно феникс убьет обеих: и Бри, и эту бедную кроху, – пробормотала она, отведя взгляд, будто чувствовала себя виноватой.

Однако так оно и было. Именно Кирстен в свое время подкинула рыжей ведьме идею с беременностью, которая якобы должна была вынудить снежного короля жениться на ней. Сестра недолюбливала любовницу брата, считая рыжеволосую человечку, поселившуюся в ледяных чертогах, недостойной его. Но Курту она нравилась. Не так, чтобы связывать с ней жизнь навечно, но достаточно сильно, чтобы закрывать глаза на стервозный характер. Он позволял ей чувствовать себя в их замке как дома, помыкать младшими духами, словно они обычная прислуга, соперничать с Кирстен и ставить себя на один уровень с детьми богини.

Эта рыжая выскочка бесила королеву, а брат будто специально занимал ее сторону в спорах, чтобы позлить сестру. Хотя почему будто? Как он признался позднее, это было частью воспитательного процесса для Кирстен, которой, по мнению короля, следовало чуть поубавить свои собственнические замашки и перестать совать нос в чужую личную жизнь. Сольмира же, окончательно уверовав в свою исключительность и безнаказанность, решила из любовницы превратиться в законную супругу, а так как потенциальный муж не горел желанием вести ее к алтарю, она активно искала способ его к этому принудить. И нашла… с легкой руки снежной королевы. Вернее, из-за ее длинного языка.

Курт не хотел незапланированных детей и потому регулярно принимал зелье, делавшее организм на время бесплодным. Его-то ведьма и подменила, создав эликсир, похожий по вкусу, цвету и запаху на исходник, но никак не влиявший на способность зачать ребенка. Когда король все узнал, он впал в бешенство. Обвинил Сольмиру во лжи, воровстве и предательстве, усомнился в том, что она и правда беременна от него, после чего вышвырнул вон, а сам умчался с эйдами вымещать на безмолвных скалах свою снежную ярость.

Когда окончательно успокоился, обиженной любовницы уже не было. Он отправил на ее поиск слуг, но те вернулись ни с чем – может, действительно не нашли, а возможно, не очень-то и искали. Курт решил тогда, что все к лучшему, а спустя месяц получил послание в магическом шаре, волшебную карту и компас. Ведьма в подробностях продемонстрировала ему темный ритуал, проведенный в полнолуние, и перечислила условия, лишь при сочетании которых будет снято проклятие, огненным символом полыхнувшее на груди короля, – как раз напротив бесчувственного, по словам Сольмиры, сердца.

В стеклянной сфере был еще и прощальный монолог обезумевшей чародейки, где та высказывала все, что думает о своем бывшем любовнике, из-за черствости и эгоизма которого на тот свет отправилась не только она – его верная и любящая женщина, но и их общий ребенок. Его дитя, его плоть и кровь, его малыш или малышка, которым так и не выпал шанс родиться. Возможно, еще и поэтому Курт так сильно привязался к Марьяне, видя в спасении ее жизни возможность исправить роковую ошибку прошлого. Эта избранница феникса была самой младшей из всех и самой милой. Даже рыжие волосы и внешнее сходство с Сольмирой не портили девочку.

И вот ее жизнь снова висит на волоске… из-за него. Как и жизнь Брианы! Причем кроме феникса его Золотцу угрожает еще и какая-то Инна, будто без нее было мало проблем. Альгерьевы льды! Если к этим козням снова приложила руку Кирстен, он отправит в морозный стазис и ее… лет эдак на двести, чтобы впредь пакостить неповадно было!

– Сестренка, – немного помолчав, сказал король. Ласково так, мягко. Насторожившись, королева чуть отступила, перестав цепляться за его рукав. – Ответь честно, что ты знаешь об Инее?

– Об одном из наших эйдов? – чуть нахмурилась она.

– Нет. О девушке с даром снежной волшебницы.

– Я представления не имею, о ком ты.

– С очень сильным даром, наличие которого намекает на примесь нечеловеческой крови. – Курт выразительно смотрел на нее, но Кирстен по-прежнему недоумевала.

– Что значит нечеловеческой… в ком-то еще, кроме твоей невесты, проснулась кровь дивных?

– Скорее кровь снежных.

– На что ты намекаешь? – взвилась сестра. – У меня нет детей!

От такого заявления брат опешил. Признаться, подобное родство он не рассматривал. Может, зря? Что, если Иней действительно внучка богини? Только не через Кирстен, а через него. Могла ли Сольмира обмануть тогда, устраивая свой смертельный ритуал? В принципе могла, но… откуда тогда она взяла силу, способную поразить проклятием полубога, если не от убитого ребенка?

– Успокойся, – сказал король. – Я ни в чем тебя не обвиняю. Пока.

– Пока?! – возмутилась королева. – Все дело в той моей глупости, да? Я же не хотела… не думала, что твоя ведьма тронется умом! Просто считала, что она тебе не пара, что недостаточно хороша для тебя. Я пыталась вас разлучить любыми способами, но исключительно из любви к тебе, Курт! И давно осознала ошибку!

– Знаю, Кирстен. – Он обнял ее, прижав беловолосую голову к своему плечу. – И не виню тебя, ты тоже это знаешь.

– Тогда почему не доверяешь? – Сестра подняла на него глаза.

– Доверяю, – ответил он. – Но боюсь, что из любви ко мне и из желания защитить ты сотворишь еще какую-нибудь глупость. Вдруг Бриана, по твоему мнению, тоже окажется неподходящей для меня? – Губы его тронула грустная улыбка.

– Подходящая она или нет – я не имею ни малейшего понятия, – серьезно проговорила королева. – Я почти не знаю эту девочку, но то, что видела, мне по вкусу. И да, я переживаю за тебя, боюсь, что, влюбившись и потеряв любимую, ты будешь страдать. Но я не стану мешать тебе. Уговаривать, убеждать буду, пакостить исподтишка – нет! – Курт молчал, и Кирстен не выдержала: – Как доказать тебе мою преданность? Как убедить, что я усвоила урок? Скажи, что мне сделать, чтобы ты наконец поверил?

– Помоги спасти Бри и Марьяну, – вернулся к тому, с чего начал, Курт.

– У тебя есть какая-то идея? – отринув эмоции, поинтересовалась королева.

– Да. Но она потребует от тебя большой жертвы, сестренка.

– Какой? – Кирстен не выдала страха, хотя внутренне вся напряглась.

– Я уже лишился права задать вопрос в храме времен года, но ты свой шанс еще не использовала.

– Хочешь… – Королева задохнулась от возмущения. – Хочешь, чтобы из-за какой-то человечки я лишилась подсказки мудрейшего, которая рано или поздно понадобится мне самой?

– Не из-за человечки…

– Ну да, да… из-за феи! Сути это не меняет.

– Ты не дослушала, Кирстен. Я прошу тебя задать вопрос о снятии проклятия не из-за Бри или Марьяны, а из-за меня. Ты ведь сама сказала, что не хочешь моих страданий. Так помоги решить вопрос, пока не поздно. Или все, что ты тут говорила, лишь красивые слова? – Он прищурился.

– Ладно, убедил, – сдалась королева. – Для тебя, братец, я готова на все, ты прав. Да и вариант феи в невестках мне тоже нравится, – усмехнулась она. Немного нервно, но точно не зло. – Надо срочно созвать круг времен года, чтобы храм открыл нам свои двери.

– Сегодня же свяжусь с кузенами.

– Если остальные не будут возражать, на закате отправимся в путь. Или на рассвете. – Курт кивнул, а Кирстен продолжала рассуждать: – Но ты ведь помнишь, что хранитель не всегда отвечает на вопрос прямо? Его слова еще придется разгадать, прежде чем сможем использовать совет для снятия чар…

Она говорила, а он смотрел на нее и думал, что был глупцом, раз подозревал свою родную сестренку в подлости. И хотя личность Инны по прозвищу Иней по-прежнему оставалась загадкой, на душе снежного короля распогодилось. Не только слова королевы убедили его в ее непричастности к покушениям, но и зажатый в руке кристалл, настроенный на ложь. Тот самый, что он использовал, разговаривая с принцессой Софией и ее отцом. Тогда Курт утаил, как именно определяет правдивость чужих слов, сейчас – тоже. Зачем обижать сестру открытым недоверием? Камень так и не изменил цвет на протяжении всего их разговора, значит, Кирстен была искренна. Она действительно не знала, что за девушка строит козни Бриане, и на самом деле была не против отдать ему подарок мамы – визит к хранителю, обитавшему в пещере четырех ветров.

Один вопрос – один ответ, но каждое слово в нем на вес золота. У всех повелителей времен года было право на такую подсказку, которое богини, уходя осваивать новые миры, даровали своим детям. Даже могущественные полубоги порой нуждались в мудром совете. Близнецам было проще, ибо каждый имел шанс на судьбоносный разговор с потусторонней сущностью, знающей все ответы.

Курт обращался к хранителю, когда случилось первое нашествие снежных големов. Как ни старались они с Кирстен упокоить восставших из сугробов снеговиков, не получалось. Они рассыпались белой кашей, расползались мокрыми лужами, застывали ледяными фигурами… а потом снова возрождались, как феникс из пепла, и, точно механические солдаты, шли в бой. Их полное уничтожение гарантировал лишь конец зимы. Но цикл времен года незыблем, его нельзя было менять в угоду неизвестному врагу, сумевшему создать бессмертное снежное войско.

Перепробовав всевозможные варианты, Курт с Кирстен созвали магический круг и навестили мудреца. Изъяснялся тот загадками, не столько объясняя, что за новая напасть отравляет людям жизнь, сколько еще больше все запутывая, однако при этом наделил снежного короля силой, истребившей големов. Справившись с первой угрозой, брат с сестрой думали, что победили их навсегда, но нет. Потом было и второе нашествие, и третье. Ну а четвертое выпало на период морозного стазиса, в который погрузился повелитель зимы.

Так как способностью уничтожать этих тварей обладал только Курт, Кирстен пришлось в спешном порядке будить брата, когда выяснилось, что новоявленные белые монстры не шутка кого-то из эйдов – такое тоже случалось, – а самые настоящие злобные големы, не поддающиеся контролю. Родная стихия вновь восстала против своей повелительницы и ее верной свиты. Были ли это происки их старого врага, личность которого так и осталась нераскрытой, или на арене появился еще один игрок, Курт не знал. Возможно, и кто-то другой перехватил бразды правления над снежной армией… кто-то сильный, талантливый и очень амбициозный.

Иней?

Король так толком и не понял, что этой девушке на самом деле надо. Зачем она устроила череду нелепых покушений на Бриану? Поцелуй герцога рассердил феникса, но не убил его носительницу сразу, напротив, он дал Курту возможность успокоить огненный дух весьма пикантным способом. Вынудил перевести их с невестой отношения на новую ступень и… инициировать фею. Знала ли о таком исходе Инна? Или для нее это тоже стало сюрпризом?

Поступок принцессы и вовсе был лишен логики. Под заклинанием «ледяной слезы» София, вооруженная зачарованным кинжалом, напала на Бри, но метила не в открытые участки тела, а в бок, защищенный, точно панцирем, окутанным охранной сетью платьем. Если хотела просто ранить, почему не чиркнула по руке, лицу или шее? Это не значит, что ей бы удалось нанести вред Бриане, – чары окутывали всю фею, но шанс был выше, чем с ударом под ребро.

Представив, как София режет лицо его девочки, Курт нервно сглотнул. Слава белой мгле, что она до такого не додумалась! Учитывая странную реакцию магии на проклятый клинок, могла действительно поранить. Могла, но не стала… хм. Чего же на самом деле добивалась Инна, действуя руками ее высочества? И почему назвала его, Куртрейна Снежного, своей судьбой? Прокручивая в голове те события снова и снова, анализируя их в свете рассказанного феей, Курт начал сомневаться в своих первоначальных выводах. Вернее, он по-прежнему считал Инну врагом, не менее опасным, нежели феникс. Понимал, что дерзкая девчонка затеяла собственную игру, бросив вызов полубогам. Но в том, что эта самая игра настолько проста, как казалось раньше, уверенности больше не было.

– О чем ты задумался? – вывела его из размышлений сестра. – У меня ощущение, что я сама с собой тут болтаю! – заявила она обиженно.

– Прости, Кирстен. Отвлекся. – Брат обнял ее за плечи. – Так что ты говорила?

– О наших кузенах, пещере четырех ветров и твоей невесте.

– И что с невестой?

– Кроме того, что я хочу посмотреть на живую фею?

– Кроме. – Курт улыбнулся.

– Надо выяснить, что у нее за дар. Может ли она исполнять желания? По идее должна! Это же главное отличие фей от других дивных. В маминой библиотеке наверняка есть подходящие книги о них…

– Выясним, Кирстен. Обязательно все выясним. Потом. Но сначала съездим в храм за советом хранителя. Ты ведь не передумала? – За безмятежной улыбкой он прятал беспокойство.

– Я слов на ветер не бросаю! – Королева вздернула подбородок, прямо взглянув на брата. Решительная, красивая… и юная в отличие от него.

Хм, надо будет и ему слегка омолодиться – глядишь, невеста быстрее полюбит, если увидит в нем почти ровесника, а не «древнего», как она выразилась, полубога.

– Нет, нет и еще раз нет! – сказала я, услышав идею жениха. – Не надо омолаживаться ради меня, ты мне нравишься таким, какой есть.

– Нравлюсь, значит. – В тихом голосе его промелькнуло самодовольство.

– Разве это не очевидно? – повела плечами я, но в глаза ему посмотреть не отважилась.

Мы спускались по каменной лестнице на первый этаж башни, в которой Курт решил временно меня запереть, пока не убедится, что в его замке действительно безопасно. Перестраховщик! Мое знакомство со снежными духами, не считая тех, кого я уже знала, он отложил по тем же причинам. Я не возражала, считая, что ему виднее. Да и узницей в каменных стенах себя, если честно, не чувствовала. Не до того как-то было.

Сначала меня усыпили, потом мы уехали на бал, затем вернулись под утро, и я снова уснула до самого вечера, пока меня не разбудил Курт, явившийся с подносом, полным аппетитной еды. Когда тут успеть подумать о башне и о моем «заточении»? Едва я позавтракала… вернее, поужинала, учитывая поздний час, привела себя в порядок и переоделась в новое платье от эдры Кьяры, жених заявил, что хочет меня кое с кем познакомить. К этому кое-кому мы и спускались сейчас по винтовой лестнице, тугой спиралью уходившей вниз. На стенах горели кристаллические фонари, освещая каменные ступени и нас, идущих, точно романтичная парочка, за ручку.

– Значит, ритуал омоложения откладываем до лучших времен? – без особого сожаления уточнил король.

– Конечно! Сам посуди, с десятью годами ты потеряешь и воспоминания о нашей встрече, о первой близости… обо всем! Вернее, эмоциональную окраску этих воспоминаний. Как потом влюбляться? Начинать отношения с чистого листа? Но у нас слишком мало для этого времени!

Я остановилась, крепче сжав его ладонь. Застыла на пару ступеней выше, и оттого наши глаза оказались практически на одном уровне. Я смотрела в его голубые очи, не в силах отвести взгляд. Тонула в них, не видя берегов, растворялась, теряя нить разговора. Зачем он решил стать юношей, когда мне нравится мужчина? Взрослый, сильный, невероятно притягательный и такой надежный – именно рядом с ним я верила, что все у нас будет хорошо.

– В тебя невозможно не влюбляться, Золотце, – сказал он тихо и притянул меня ближе, обжигая дыханием губы. – Снова и снова. Ты чудо, Бри. Мое чудо. И ты действительно права, эмоциональная окраска воспоминаний – слишком высокая плата за юное лицо… особенно если я нравлюсь тебе таким, – процитировал он мои же слова, и я смутилась. Но предаться этому чувству Курт мне не дал, отвлекая поцелуем. Долгим, тягучим, точно мед, и таким нежным, что я едва не растаяла в его объятиях.

Так, стоп! Мы, кажется, куда-то шли. А нам точно туда надо?

– Не будь у нас планов, вернулись бы в спальню и остались там на пару-тройку дней, – пробормотал жених, оторвавшись от моих губ. Он взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

– Какие планы? – уточнила я почему-то шепотом. – Имеешь в виду знакомство с кем-то, к кому мы идем, или поездку куда-то, где соберутся все повелители времен года?

– И то и другое. А еще вот это, – сказал он, отступая и раскрывая ладонь, на которой секунду назад ничего не было.

Сейчас же над ней закрутился небольшой снежный вихрь, и я настроилась узреть очередную птицу, как ту, что Курт оставил нашему монарху, но вместо почтового заклинания на его руку в ворохе искрящихся снежинок упало серебристое колечко с небольшим сапфиром в изящной оправе. Казалось, что оно сделано изо льда, а не из металла. Очень красивое и необычное! Очень-очень!

– Это… – Я не договорила, завороженно глядя на подарок.

– Обручальное кольцо, Золотце. – Курт взял мою кисть, чуть погладил дрогнувшие пальцы, поцеловал безымянный и осторожно надел на него свой подарок. Тонкий ободок пришелся впору. Изначально холодный материал моментально потеплел, переняв температуру тела, камень ярко сверкнул и… начал расплываться. – Что с тобой, Бри? – нахмурился жених. – Почему ты плачешь?

– От счастья, – ответила я, смахивая свободной рукой навернувшиеся слезы. – Оно прекрасно! – выдохнула, любуясь подарком. А потом зачем-то спросила: – Ты всем своим невестам дарил такие перстни?

– Нет, золотая моя. – Король снова поцеловал мой пальчик. – Ты единственная. – Я молчала, хотя, наверное, следовало что-то ответить, но в горле стоял ком, а глаза снова заволокла пелена. И вроде сама просила его о колечке, можно сказать, вынудила сделать мне этот подарок, но… на душе было так тепло, так радостно, что он не забыл, не передумал и, главное, никому и никогда не дарил подобных украшений. – Единственная, с кем я хочу разделить вечность, – шепнул Курт, снова притягивая меня к себе. – Тебе больше не придется носить кристалл на запястье, сапфир обладает похожими свойствами. Не только ими. Пришлось повозиться, конечно, зато теперь я мгновенно приду на помощь, если ты мысленно позовешь. Кольцо среагирует на ментальный призыв и перенесет меня к тебе порталом. И никто, слышишь, Золотце, НИКТО не сможет снять его с твоей руки. Кроме меня, конечно. – Он губами собирал мои слезы, гладил по волосам, спине, а я глупо улыбалась и думала о том, что теперь точно знаю, какое оно – настоящее женское счастье.

Представления не имею, сколько прошло времени, прежде чем я окончательно успокоилась и спросила, до конца осознав его слова:

– Что значит «разделить вечность»?

– Когда мы разберемся с фениксом и с Инной, жрец храма Зимы соединит нас узами брака, и ты станешь моей неотъемлемой частью, Бри. Подругой, любовницей, женой… навсегда. Тебе даже не придется проходить ритуал перерождения, ты будешь молодеть вместе со мной. И проживешь столько же, сколько я. Но и умрем мы в один день, если придет наш час. Более того, «белая мгла» не отнимет наши чувства после свадьбы, как не забирает воспоминания детства. Это еще один прощальный подарок богинь. Поэтому они и советовали своим детям серьезно подходить к выбору пары, ибо выбираем мы ее на всю жизнь.

– Но ты ведь был готов жениться на избранницах феникса! На тех, кого подсунул тебе огненный дух мстительной ведьмы.

– Видимо, готовность моя не была искренней, раз те женщины погибли. – Король горько улыбнулся. – Почти все.

– А я…

– Ты единственная, – повторил он так, что у меня не возникло сомнений в его искренности. – Я очень хочу снять проклятие и сделаю для этого все.

– И я сделаю, – шепнула, теребя золотой локон. Видимо, слишком рьяно я это делала, потому что случайно выдернула пару волос, которые ярко полыхнули, прежде чем превратиться в обычные человеческие – такие, как были до инициации. Подумать о такой странности возможности не представилось, потому что Курт, придвинувшись почти вплотную, с чувством повторил то, что говорил уже не раз:

– Ты моя, а я твой. Навсегда. – Пока приходила в себя от его признаний, жених неожиданно подмигнул мне и с хитрой улыбочкой заявил: – И все это за три дня, леди Алавар. Может, Кирстен права и твой дар действительно соблазн?

– Угу, – фыркнула я в ответ, – а еще мстительность, коварство и полигамность, как пыталась убедить меня книга, о которой я тебе рассказывала.

– Такая добрая и искренняя девочка не может быть мстительной и коварной. – Уголки губ его по-прежнему были приподняты, но выражение лица неуловимо изменилось: смешинки в голубых глазах обернулись колючими льдинками, взгляд стал острее, пристальнее, и я невольно замерла, чувствуя себя кроликом в плену снежного удава. – А насчет полигамии повторюсь… ты МОЯ женщина. – Он провел подушечкой большого пальца по моему рту, чуть сминая нижнюю губу. – Только моя, – повторил с нажимом. – Да, я эгоистичный собственник, не знающий пощады к конкурентам. Снежный дракон, который будет до последнего защищать свое Золотце. Не бойся, Бри, тебя я не трону, – успокоил Курт, обнимая меня. Поцеловал в висок, а потом спокойно так пообещал, целуя ушко: – Но не приведи боги тебе закрутить с кем-нибудь роман. Убью любого.

Мне бы возмутиться, объяснить ему, что так нельзя, но вместо этого я прижалась к груди жениха еще теснее и довольно улыбнулась, пряча лицо на его плече. Никому меня не отдаст? Разделит со мной свою вечность? Пугающе звучит, да… а еще волнующе и многообещающе. Я тоже собственница и тоже не планирую его ни с кем делить, так что мы квиты.

– Запомню твои слова на будущее, – сказала, взглянув на него. – Но ты и сам храни мне, пожалуйста, верность. Чтобы не провоцировать в «доброй и искренней девочке» фейскую мстительность и прочий ассортимент озвученных книгой характеристик. – Я шутила, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. И жених, судя по медленному кивку, это понял.

Остаток пути мы обсуждали круг времен года, с помощью которого король планировал получить от хранителя подсказку, способную помочь нам снять проклятие. В то, что мы влюбимся друг в друга, соблюдем все условия и поженимся без огненного шоу, Курт тоже верил, но рисковать не хотел. Я полностью его поддерживала в этом вопросе, к тому же… когда еще выпадет возможность лично познакомиться с другими королями! Так что поездки в пещеру четырех ветров, о которой рассказывал жених, ждала даже больше обещанных его сестрицей книг о фениксах и феях, их магии и окраске дара. Но и познакомиться с кем-то, чье имя Курт до сих пор не назвал, тоже было любопытно.

В башне, не считая доверенных слуг, обитали только мы с ним и… это таинственное существо, занимавшее нижний этаж, целиком утопавший в скале, точно каменный мешок. Гадая, кто же там живет, я представляла какое-нибудь снежное животное вроде синеокого единорога, но точно не застывшую девочку, сплошь покрытую инеем. Хрустальная куколка… неподвижная, но живая. Во всяком случае, пока. Именно так сказал Курт, когда представил мне свою бывшую невесту, чья жизнь целиком и полностью зависела от нас и проклятия, которое мы вознамерились победить.

– А что потом? – спросила я, рассматривая Марьяну.

– Разбудим малышку, вырастим, воспитаем. Мужа ей найдем достойного, когда повзрослеет. Ты ведь не против?

Король обнимал меня сзади, стоя за спиной, и в голосе его мне чудилась неуверенность. Чего он опасался? Что я начну возмущаться? Или, может, ревновать к ребенку в свете нашего недавнего разговора о супружеской верности?

Плохо же вы меня знаете, ваше величество!

– Муж – это хорошо, – задумчиво протянула я, сочувствуя своей маленькой предшественнице. Худенькая, угловатая… совсем еще дитя. Две смешные косички, тонкий носик, острый подбородок и полный ужаса взгляд, остекленевший из-за чар, – бедный ребенок… и бедный Курт! Представить страшно, что он испытал, когда феникс выбрал ему в невесты одиннадцатилетку. – Только, чур, не подбирать ей мужей! А то получится, как у меня с герцогом. Пусть замуж выходит по любви, а не по указке опекунов, – сказала вслух, а мысленно добавила: «Как я».

И правда ведь, влюбилась… в собственного жениха, навязанного проклятием. За каких-то три дня. Совсем как в сказке.