Увы, рассветы, которые я встречал в гостинице, мне нравились намного меньше прежних, так что я быстро собирался и как можно скорее выдвигался на работу. Так случилось и в этот день. После обеда я надеялся попасть в библиотеку, чтобы самостоятельно заполнить пробелы, которых не решился затрагивать в разговоре с профессором. Увы, пополнение знаний пришлось отложить – в городе произошло убийство.

У крыльца полицейской управы мы быстро загрузились в две коляски и в сопровождении казаков двинулись по пока еще слабо присыпанной снегом улице.

В этот раз наш путь лежал к железнодорожным складам. Именно там утром обнаружили труп сторожа и изрядно облегченный груз алхимических реагентов. Может, я себя переоцениваю, но бандитам стоит зарубить на носу, что грабить в этом городе нужно только без мокрухи.

Присев в углу разоренного склада, я сосредоточился и получил сомнительное удовольствие лицезреть незамысловатую сцену убийства сторожа, в которой прямо или косвенно участвовали четыре бородатых мужика. В моем мире и времени любой свидетель воспринял бы их как староверов. У всех были топоры и пистоли, похожие на мое первое оружие. Только, кажется, еще с кремневыми замками.

Мои сомнения в здравомыслии грабителей усилились, когда, проведя попытку привязки к тому, кто зарубил сторожа, я не ощутил ожидаемого обрыва нити.

Они что, не уехали из города?! Да уж, либо идиоты, либо совершеннейшие отморозки. Второе предположение подтверждали эмоции, хлынувшие на меня во время транса. Там было все – от обреченности сторожа и страха, который он испытывал за себя и выживание семьи, до жуткой смеси злобы и бешенства убийцы. В голове даже замелькали какие-то картинки, сильно похожие на коллаж из самых кровавых фильмов ужасов.

Да уж, профессор был прав, нечего списывать всю жуть на мистических созданий. Самый страшный монстр на планете – это человек.

Продолжая контролировать натянутую нить, которая почти физически ощущалась как леска, зажатая в кулаке, я вскочил на ноги и азартно крикнул начальнику:

– Дмитрий Иванович, я знаю, где они!

Следователь либо не знал о такой стороне дара видока, либо не ожидал от меня подобной прыти. В общем, он на мгновение застыл, пытаясь принять решение.

– Где? – влез в разговор Евсей.

– Там, – махнул я свободной рукой в нужном направлении.

А что еще ему ответить? Указать точное место пребывания преступников возможности не было.

Дмитрий Иванович успел опомниться и начал командовать, хотя по-прежнему с некой долей неуверенности. Сейчас в его распоряжении было три казака, местный околоточный и двое городовых-водил. Следователь уточнил у меня состав банды и нахмурился еще больше. Но затем все же решил рискнуть.

Если верить записям Игната, максимальная дальность удержания связующей нити была до двух верст. Да и то только у сильных видоков, к коим я себя относить точно не стану. При большем расстоянии нить истончалась и рвалась. Так что бандиты засели едва ли не рядом с местом преступления.

Это меня откровенно озадачило.

– Дмитрий Иванович?

– Что? – тут же насторожился следователь, явно ожидая от меня еще какого-то подвоха.

– А что именно взяли грабители?

– Вроде большую партию опиумной пыльцы с энергетического завода.

Ну ни фига себе! У них, понимаешь ли, товарными объемами наркоту из болота гоняют, а слуга закона говорит об этом как о чем-то незначительном. Ладно, это его проблемы, а меня выданная информация навела на интересную мысль – ребята, похоже, наркоманы и, если нам повезет, уже закинулись и видят кислотные сны. Так что, может, даже сумеем взять их, так сказать, тепленькими.

Приняв решение, следователь отправил Леху в одной коляске за помощью в управу, а мы загрузились во второй экипаж. Хотя толщина снега еще не вынуждала пересаживаться на сани, но уже затрудняла движение на колесном ходу. Так что городовой вел свой экипаж ходко, но осторожно.

Ощущение было странным и непривычным. Вроде ничего такого, но стоило только сосредоточиться, как сразу ощущались руны на запястье, а пальцы начинали чувствовать тонкую ниточку, едва заметно тянущую руку куда-то вперед.

Пару раз я указывал кучеру, куда свернуть, что вывело нас в рабочие кварталы железнодорожного конца. Внезапно меня словно что-то дернуло за пальцы. Сосредоточившись, я понял, что нить резко повело в сторону.

– Стой! – громким шепотом заявил я, для уверенности хлопнув ладонью по спине кучера.

Он резко натянул поводья, и коляска встала. Лошади казаков завертелись вокруг экипажа. Затем казаки спешились и подошли к нам:

– Что делаем, ваше благородие?

Да уж, действительно, и что нам теперь делать? Мои познания в местной юриспруденции были мизерными, и я до сих пор не удосужился узнать, нужен ли для вторжения на частную территорию ордер или что-то подобное.

– Заходите в дом, мы подстрахуем снаружи, – сказал он и покосился на меня. – Игнат, вы вооружены?

Нашел время интересоваться! Меня даже обида взяла, но я просто достал из кармана двуствольник и продемонстрировал его начальнику. В ответ увидел недовольную гримасу.

Ну конечно, по сравнению с его офицерским револьвером моя пукалка, мягко говоря, не впечатляла.

У казаков короткоствол имелся у всех, но не унифицированный. Старший урядник потащил из седельной кобуры монструозный капсюльный револьвер, а его подчиненные вообще достали пистоли. Хорошо хоть не кремневые, а переделанные под капсюли. Удивило то, что казаки взяли огнестрел в левую руку, а в правой держали кинжалы.

Ох, чувствую, сейчас мне предстоит не только наблюдать цирковое представление, но и участвовать в нем.

Так оно и оказалось.

Демьян вновь оседлал своего коня, подвел его к воротам и лихо перескочил с седла во двор. Мы быстро прошли через открывшуюся калитку. Обстановка вокруг дома говорила о том, что здесь либо долго никто не жил, либо среди жильцов не было женщины. В общем, порядка во дворе не наблюдалось. Все неухожено и запущено. Во дворе царила полная тишина, а вот из дома доносились приглушенные звуки. Казаки тут же бесшумно переместились к крыльцу, и Евсей выразительно посмотрел на следователя, а тот почему-то перевел взгляд на меня.

– Игнат, присмотри за этой стороной, вдруг кто-то выскочит. – В боевой обстановке начальник явно предпочитал более упрощенную форму обращения. – Я зайду сзади, Тимофей Николаевич, ты с другой стороны.

Ну просто гениальная тактика захвата! Мне кажется или местный спецназ работает совсем уж топорно? Вроде наши казаки чуть ли не пластуны и должны действовать с умопомрачительным профессионализмом. Или это я сказок наслушался?

Похоже, наслушался – дав время Дмитрию Ивановичу и околоточному забежать за угол, Евсей что-то прошипел своим подчиненным и с грохотом ввалился внутрь дома. Главный шум издавала дверь, которую сначала выломали из проема, а затем еще и потоптались по ней.

Внутри дома образовался полнейший бедлам – грохот, крики и даже какой-то визг. Когда добавились выстрелы, мне стало совсем не по себе. В обломках оконной рамы и осколках стекла во двор вывалился здоровый мужик с тесаком в руках. Меня он заметил сразу, как и то, что я нахожусь на пути его бегства.

Уверен, мой начальник никак не предполагал такого поворота событий, иначе не оставил бы меня именно здесь.

Коротко рыкнув, бандит ринулся на меня. Жуткий, скажу я вам, персонаж – глаза навыкате, борода торчком, причем кроме всякого мусора там присутствовало изрядное количество натекшей изо рта пены.

Тренировки под руководством одноногого солдата дали о себе знать, и разглядывание бегущего бандита не помешало мне встать в классическую для стрелков моего мира позицию и пальнуть бандиту прямо в лицо. Не знаю почему, может, из-за шока, но у меня возникло недовольство, что пуля попала не в лоб, а куда-то в верхнюю губу. Голова мужика словно встретилась с веткой, и ее дернуло назад. Мелькнув ногами, он завалился на спину и остался лежать неподвижно.

Ну и где обещанный кучей разных книг отходняк? Ночью в оборотня я стрелял почти наугад, а сейчас даже рассмотрел белки его глаз, но ни тремора, ни тошноты не наблюдалось – лишь досада по поводу того, что потратил на обычного человека дорогую посеребренную пулю. Даже мелькнула мысль попросить Яна Нигульсовича достать ее, как он это сделал с монетой.

Посторонние мысли выскочили из головы, когда на пороге дома появился Евсей с телом Демьяна на плече. Самому старшему уряднику тоже досталось – на груди в его мундире зияла дырка, но держался он молодцом. За командиром шел прихрамывающий Григорий, но ранений у него не было видно, похоже, просто подвернул ногу.

Теперь окончательно становилось понятно, что из троицы казаков оборотнем является лишь урядник – вон даже выстрел в грудь ему особо не повредил.

Мысли, что и сейчас я мог столкнуться с таким же зверем один на один, без помощи казака, вызвали у меня неприятную дрожь.

Выбежавший из-за дома Дмитрий Иванович мельком глянул на убитого мною бандита и принялся помогать Евсею устраивать раненого в коляске. Местный околоточный сначала хотел заглянуть в дом, но благоразумно дождался возвращения казака и следователя.

Чувство долга оказалось сильнее страха за друга, так что Евсей остался на месте преступления. С Демьяном в больницу уехали Григорий и наш кучер. Еще минут через двадцать к нам присоединились с десяток городовых. Наблюдая за суетой полицейских, я понял, что казаки действовали сравнительно грамотно – окажись здесь эти бывшие крестьяне и солдаты, обдолбавшиеся магической наркотой бандиты могли положить кучу народу. Но все равно после просмотра многочисленных боевиков в моих глазах действия местного спецназа казались примитивными.

С этим нужно что-то делать, да только что?

Очередной взгляд на дырку в мундире Евсея заставил меня вспомнить и о собственной безопасности. Что, если вот такой же оборотень еще раз вломится в ту же гостиницу, а казака рядом не будет?

Эта мысль потянула за собой другую, а также воспоминания о словах околоточного и профессора. И тут все сложилось в довольно стройную схему.

– Евсей, – позвал я казака, который беседовал с местным околоточным.

– Да, ваше благородие.

– А где вы сейчас живете?

Вопрос явно показался казаку бестактным, но он все же ответил:

– У одной вдовы снимаем дом.

– Дорого?

– Есть маленько.

– А как вы смотрите на то, чтобы переехать в бывшую пожарную каланчу?

– Так там хозяин уж больно злющий, как анчутка.

– Но если удастся справиться с ним, то вы готовы переехать? И я к вам подселюсь. Иван Митрофанович сказал, что город готов вовсе не брать денег за аренду, лишь бы там кто-то жил.

– Ну, забесплатно оно завсегда лучше, чем за серебро. Но как быть с хозяином? Там же даже батюшка не справился.

– А вот как, мы с тобой скоро узнаем. Подъезжайте к каланче где-то к шести пополудни.

– Добро, – кивнул казак.

Он взглядом испросил разрешения удалиться, а я так же взглядом, даже без кивка, это разрешение дал. Хорошо бы удалось задобрить домового – иметь под боком такую защиту будет очень полезно для моего здоровья.

В управе все пошло по накатанной колее. Леха сначала оформил стандартный бланк опроса видока, а затем так же сноровисто составил отчет о захвате. Ни я, ни казаки в бумажной работе не участвовали, что меня откровенно радовало. В местном правописании я уже разобрался, но шанс напортачить все же оставался.

Уже по начавшей складываться традиции после чрезвычайных происшествий начальник отпустил меня на все время после обеда с прежним условием – обозначить место пребывания. Таким местом я назвал библиотеку, чем вызвал настороженный взгляд Дмитрия Ивановича и ехидный – Лехи.

– Здравствуйте, Игнат Дормидонтович, – старательно выговаривая мое отчество, поздоровалась со мной библиотекарша.

Вот зараза!

– Здравия желаю, Елизавета Викторовна, – максимально формально ответил я.

Имея в прошлой жизни солидный опыт общения с женщинами, я давно уяснил для себя ценность нехитрого правила: самая дорогая женщина – это бесплатная. Дама, не требующая оплаты за нежность, впоследствии выкатит запредельную цену. В условиях патриархального и сословного мира эта цена утраивается, если не удесятеряется.

К тому же эта дамочка явно не ищет сексуальных приключений – ее чаянья находятся если не в матримониальной плоскости, то точно в розово-романтичной.

– Игнат, мне кажется, между нами возникло некое недопонимание.

– Почему же, – с максимально возможной искренностью удивился я. – Вы высказались вполне ясно. Я все понял и принял.

– Ничего-то вы не понимаете в женщинах, – чувственно вздохнула девушка.

Ага, а ты, соплячка, понимаешь, что творится в твоих собственных мозгах! Нужно срочно сматывать удочки. Похоже, до Лизоньки дошли слухи о моих служебных успехах и ночном нападении. И теперь я в ее глазах приобрел некий романтически-героический флер. И даже если бы она мне сильно нравилась, любую романтику убила бы маячащая за ее плечами тень папеньки.

– Откуда же мне, Елизавета Викторовна, разбираться в женщинах. Молод еще. К тому же я человек прямой и не привык ломиться в закрытую дверь. «Нет» для меня всегда означает «нет». – Не давая девушке опомниться, я скорчил покаянную физиономию и прижал к груди руку. – Простите меня великодушно, но времени очень мало, а нужно успеть найти нужные мне сведения. Работа не ждет.

Поклонившись, я поспешил в облюбованный мною третий зал библиотеки. От такого поворота личико у Лизоньки удивленно вытянулось. Она-то, как и мои коллеги, была полностью уверена, что причиной моих походов в храм знаний являются только чарующие глазки библиотекаря.

Я действительно собрал с полок добрый десяток книг и закопался в них по самую макушку. Наводки профессора позволили более точно сориентировать поиски и без лишних вопросов закрыть пробелы в моих знаниях.

В отличие от известной мне истории в этом мире Мерлин был фигурой отнюдь не мифической. Даже имелись точные даты его рождения и смерти. Родился он в пятьсот двадцать шестом году от Рождества Христова, а умер в восемьсот девятом.

Ничего так дедушка пожил.

Отправной точкой различий между двумя мирами, по крайней мере, как мне это виделось, было даже не создание запирающих магию мира печатей, а их разрушение. Подосланная сестрицей Морганой фея Нимуэ убедила мага в необходимости создания печатей, но когда до старого ловеласа дошло, как его облапошили, он вернул магию миру, многократно ее усилив. В моей истории, похоже, кровь у него к мозгам от известного места так и не отлила, и мы остались жить с этими самыми печатями.

Дальше несоответствия в истории начали накапливаться, но казалось, что сама ткань времени им противилась. Ученик Мерлина Артур попытался создать магическое, или, как здесь говорят, энергетическое государство, но после его смерти колдуны тупо передрались и погрузили Англию во мрак невежества на два столетия. На Руси же это дело пошло неплохо, и в Новгород стеклась куча всяких чудаков. Они и организовали Новгородскую энергетическую академию – сокращенно НЭА.

В это же время в Европе горели костры. По городам и весям бегали с безумными глазами инквизиторы. Позже они спохватились, но Новгородская школа энергетического искусства по-прежнему оставалась самой передовой.

У славян вообще с магией пошло неплохо – чего стоит только усиление крови Рюриковичей, которые плодились как кролики. У того же Грозного было пять сыновей, и все обладали завидным здоровьем. Так что Романовым ничего не светило изначально. Да и правителями потомки норманна оказались неплохими.

Если я правильно понял намеки историков, царская династия империи была почти сплошь оборотнями-медведями. Что никак не портило их образ в глазах народа.

Если выстроить виртуальные линии истории двух реальностей, то получатся идущие параллельно кривые – временами все сближалось, вплоть до появления абсолютно одинаковых персонажей. А порой случались курьезы, которые был способен понять только я. К примеру, великий русский поэт, которого заколол на дуэли германский подданный, тоже звался Александром Сергеевичем, но фамилию носил Цой и был не темнокож и кучеряв, а узкоглаз и носил длинные, связанные в хвост волосы. А вот Петра Первого не было. Был Андрей Второй, который и боярам бороды стриг, и стрельцов вырезал. Под корень! Именно он европейский дух в империю пустил, а вот города на Неве не построил: незачем было – вот уже под тысячу лет Новгородская Республика на пару с Псковским Княжеством торгуют с Западом через большой порт Ругодив. Этот город так и не дал шансов появиться на этом свете Нарве.

Хватало и других интересных исторических курьезов, но мне копание в них быстро надоело. Главное, я опять обнаружил важные для меня информационные пятна, о которых нужно осторожно поговорить с профессором.

Прощание с Лизой напоминало прохождение минного поля – послать ее нельзя, иначе заработаю врага в лице дочери судьи, а слишком куртуазное обращение было чревато обострением ее чувств. А это тоже, хоть и немного позже, приводило к нежелательному результату.

В общем, будем изворачиваться.

Безбожно пропущенный обед давал о себе знать, и под недовольное урчание в животе я отправился в ближайший кабак. Нагрузился там по самое не могу и немного погулял по городу, чем убил время до встречи с казаками. Хорошо хоть вовремя вспомнил, что нужно купить перочинный нож.

Пойманный в центре города извозчик быстро домчал меня до старой пожарной каланчи. Внешне это строение выглядело как частично собранная детская пирамидка. Похожая на заводскую трубу, но только собранная из деревянных брусков башня со смотровой площадкой наверху являлась осью для двухэтажного квадратного здания вокруг нее. Здание было бревенчатым, что, по словам околоточного, и стало причиной переезда пожарной команды в каменную каланчу. Ну и правильно, если сгорит пожарная каланча, позору будет на все генерал-губернаторство.

Евсей и Григорий ждали меня у крыльца дома, точнее, рядом, даже на некотором расстоянии от него. Прошлой попытки образумить свихнувшегося домового им хватило за глаза. Околоточный не говорил прямо, но из его намеков было понятно, что домовой покуражился над гостями как мог.

Меня опять начали одолевать сомнения, но я отбросил их, спрыгнул с подножки коляски и решительно направился к дому. Поприветствовал казаков кивками и, чтобы не расплескать свою решительность, быстро поднялся на крыльцо. Затем как в холодную воду резко нырнул в проем незапертой двери.

Представление для чужаков началось сразу же. Словно от моего резкого толчка дверь отскочила от стены и захлопнулась за моей спиной. Судя по попыткам казаков открыть ее снаружи, дверь еще и заклинило.

– Не ломайте ничего! – крикнул я, чтобы успокоить разошедшихся парней. – Все в порядке!

По крайней мере очень на это надеюсь. Кажется, в разговоре с профессором мелькало его предположение, что свободные энергенты, в смысле те, кто не привязан к живому или неживому телу, убивать никого напрямую не могут. Или не хотят? Не помню. В общем, им нужны эмоции, а не плоть и смерть. Так что меня сейчас будут пугать. Значит, нужно постараться не дать воли своему страху.

Сверху, на втором этаже, кто-то часто протопотал, и даже послышался тихий смешок.

Да ладно! После фильмов ужасов напугать меня таким не получится. Домовой явно уловил мое настроение, и к смеху добавилось какое-то рычание.

Пусть себе рычат, а мы займемся делом. Ломать ничего не хотелось, так что на поиски нужного куска дерева пришлось потратить пару минут. Нашлась полуметровая планка от наличника. Из меня еще тот резчик по дереву, но простейший самолетик мне вполне по силам.

Из одного куска разломанной пополам планки с помощью вовремя купленного перочинного ножа я быстро выстругал профиль корпуса самолета с хвостом. Затем сделал в спинке паз, куда вложил кое-как сформированное крыло. Для надежности укрепил конструкцию бечевкой.

Можно было сделать и получше, но стоило спешить, пока бедолага в отчаянной попытке испугать меня не разнес весь дом. А он очень старался. Его потуги немного успокоила моя речь, которую я произносил параллельно с работой над деревяшкой. Это подтвердило слова профессора и вселило в меня дополнительную надежду:

– Не знаю, как тебя называли старые хозяева, но я буду звать тебя Кузьмичом.

Сначала была мысль назвать домового Кузей – по канону из мультика, – но потом вспомнилось уважение, с которым профессор относился даже к коту. Так что остановился на среднем варианте, и в голове тут же всплыл образ лесника из очень неплохой комедии.

– Ты, Кузьмич, не серчай и не бушуй шибко. Это дом, а в доме должны жить люди. Может, кто-то тебе чем-то и не угодил. Может, повел себя неправильно, ты уж их прости. Мы же к тебе только со всем нашим уважением. Вот в знак этого самого уважения прими от меня подношение.

Закончив свою примитивную поделку, я подошел к столу – единственному оставшемуся здесь предмету мебели – и положил самолетик на потемневшие от времени доски столешницы.

Шум на втором этаже стих, зато заскрипела дверь за моей спиной. Я повернулся и, ничего такого не заметив, вновь посмотрел на стол.

А самолетик-то – того, тю-тю.

– Ну что, Кузьмич, мир?

Откуда-то из глубин печи послышался глубокий вздох. Больше домовой себя никак не проявлял.

Будем считать, что это положительный ответ.

Найдя еще два куска наличника, я покинул дом и пошел к казакам.

– Все нормально, господа станичники, договорился я с хозяином. Звать его нужно Кузьмичом и делать это почаще. Ну и все остальное, что полагается по обычаю в таких случаях. Вот возьмите эти деревяшки и сделайте что-то в подарок домовому.

– А что? – спросил Евсей, который явно поймал когнитивный диссонанс от моих действий.

– Да что угодно. Решайте сами.

Опомнившись, казаки тут же взялись за дело, причем основательно, и потратили на это минут двадцать. Первым справился Евсей и протянул мне нечто похожее на плоскую рыбу.

– Нет, сам подаришь.

Гриша отдавать свое творение не стал, но все же продемонстрировал для оценки. А оценить там было что. У парня прямо талант. Он вырезал такого себе домового. Фигурка была похожа на пряничного человечка, только с вырезанными на плоскости бородой и другими деталями. Получилась очень симпатичная вещь.

– Пошли, – кивнул я в сторону крыльца.

Мое появление в комнате не возымело никаких последствий. А вот когда вошел Евсей, Кузьмич вновь возомнил себя полтергейстом. Даже попробовал врезать дверью по носу оборотня. Благодаря хорошей реакции казака у проказника ничего не получилось.

На этом фоне появление Григория ничего не изменило, но у меня появилась одна догадка:

– Евсей, выйди, пожалуйста.

Все верно – домовой сразу успокоился.

– Евсей, вернись, – позвал я, а когда безобразия возобновились, строго сказал: – Кузьмич, а ну уймись. Это правильный зверь, нужный. Надежа и безопасность в дом.

Смотри ты, подействовало. Покосившись на казака, я не увидел признаков обиды за мое резкое слово.

– Теперь подарки, – объявил я и указал казакам на стол.

Обращения казаков к домовому были намного более велеречивыми, чем у меня, но это даже на пользу.

– А теперь фокус, – решил я поиграть в Копперфильда. – Все дружно поворачиваемся к двери.

Повернувшись вместе с казаками и выждав десяток секунд, я скомандовал:

– Можно развернуться.

Домовой, конечно, мог приколоться, но то ли фантазии на это у него уже не хватало, то ли жадность обуяла. В общем, фокус удался на все сто – подношения исчезли.

– Ну что, – довольно потерев руки, сказал я казакам, – будем обживаться?