Глава 11
Я был уверен в том, что все это обязательно произойдет. Но прежде мне следовало завершить операцию в ущелье, потому как некоторые бандиты еще остались боеспособными.
Вся практика последних лет говорит о том, что сравнивать боевую подготовку спецназа ГРУ и бандитов совершенно невозможно. На нашей стороне и технологическое превосходство вооружения тоже. Мы уже приучены к постоянным, безоговорочным победам.
Бандиты были основательно побиты на Ближнем Востоке. Некоторые из них сумели унести оттуда ноги, перебраться на Северный Кавказ. Здесь они имеют возможность проявить себя только против мирного населения. Именно для этого боевики в нашу страну, честно говоря, и заявились. Против спецназа, который запросто загоняет их в ущелья, они элементарно не тянут.
Поэтому я не сомневался в успешном завершении операции и даже в том, что мы, как это обычно и бывает, обойдемся без потерь со своей стороны. В спецназе ГРУ они вообще не предусмотрены.
Облака дыма и пыли, поднятые взрывами и обвалами, стали медленно опускаться, укрывать камни и землю, осыпавшуюся вместе с ними.
— Самойленко! — позвал я гранатометчика. — Готовь свой «Вампир»! Как только пыль осядет, бей по скоплению бандитов. У тебя какие выстрелы остались? — спросил я просто так, на всякий случай, хотя сам отлично помнил, какие боеприпасы есть у нашего «Вампира».
— Один бронебойный, один осколочный.
— Осколочный заряжай. Бандиты почти сплошь без бронежилетов.
Пока пыль еще не осела и бандиты не спрятались, ефрейтор Самойленко использовал тепловизионный прицел своего автомата, которому такое облако не страшно, как и дымовая завеса. Он сумел найти довольно многочисленную группу бандитов, вполне достойную того, чтобы дать по ней мощный выстрел.
— Я готов, товарищ старший лейтенант. Цель определена.
— Так и стреляй, чего ждать!
Выстрел раздался тут же. Взрыв был мощным. Примерно такой бывает после выстрела самоходной гаубицы «Мста-С», которая, кстати, бьет снарядами калибра сто пятьдесят два миллиметра. Это ли не показатель невероятной силы РПГ-29!
— Пора атаковать, — посоветовал мне подполковник Звягинцев. — Пока пыль не осела, они нас не видят, не будут знать, куда им стрелять.
Но этот совет исходил от офицера Росгвардии, который знал только общевойсковые нормы тактики и стратегии боя. У нас, спецназа ГРУ, подготовка проводится по своей системе. Армейское подразделение в данной ситуации непременно пошло бы в атаку. Да и Росгвардия наверняка сделала бы то же самое. Они обязательно воспользовались бы своим численным преимуществом. Кроме того, тепловизионные прицелы дают моим бойцам возможность видеть и сквозь облако пыли, а у бандитов такого технологического преимущества не имеется. В спецназе ГРУ, наверное, потому и практически не бывает потерь, что мы не любим ходить в откровенную атаку.
Даже когда бандиты увидят, что мы истребляем их, они станут стрелять в само пылевое облако, просчитают направление нашей атаки. Сделать это, в принципе, не слишком-то и сложно. Любая шальная пуля может попасть бойцу в незащищенное место. Конечно, на предельно короткой дистанции спецназ ГРУ, обученный рукопашному бою, будет иметь подавляющее превосходство над противником. На это, видимо, и рассчитывал Евгений Андреевич.
Но вариант с роковой случайностью при встречной стрельбе сквозь пылевое облако был слишком опасным.
Я мысленно отклонил его, предпочел использовать ту тактику, которой меня учили, и дал команду:
— Взвод, вести прицельный обстрел остатков банды! Не высовываться из укрытий!
Последняя моя фраза была адресована даже не бойцам взвода, которые сами нашу тактику хорошо знают, а подполковнику Звягинцеву.
Наушники сразу же донесли до меня отдельные короткие очереди. Услышал их, вне всякого сомнения, и подполковник Звягинцев, прямо так, без всяких наушников, потому что автоматные глушители откровенно слабы. Он сразу поднял к глазам бинокль и стал рассматривать в тепловизор позицию бандитов.
При этом сбылось то, чего я и опасался. Уцелевшие боевики, как я предполагал, даже раненые, начали вести стрельбу в пылевое облако. Это была пальба наугад. Большая часть пуль свистела над нашими головами, поскольку позиция взвода была пониженной. Бандиты предполагали, что мы двинулись в атаку, используя пыль вместо дыма, и стреляли нам навстречу, но туда, где нас не было.
Тем не менее одна пуля ударила в камень, за которым прятался подполковник Звягинцев, срикошетила, со свистом закувыркалась, рассекая воздух, и ударила в стену ущелья. С нее тут же покатились мелкие камни и посыпался песок. В камень, за которым укрывался я, попали две пули. Но они не срикошетили от него, даже не заставили эту большущую глыбу вздрогнуть.
Как раз в это время у меня в кармане под бронежилетом снова завибрировал телефон. Кто-то жаждал пообщаться со мной. Я сел глубже за камень, понадежнее спрятался от шальных пуль и только после этого отстегнул липучку, чтобы добраться до мобильника. Мне опять удалось сделать это только тогда, когда звонки уже прекратились.
Скорее всего, мне снова звонил подполковник Рагимов из Следственного комитета. Я не знал, как у моего взвода будут обстоять дела в дальнейшем, поэтому предпочел поговорить с ним сразу. Тем более что у руководителя следственной бригады теперь наверняка имелись сведения, которые могли и нам пригодиться.
Я посмотрел на определитель номера и убедился в том, что был прав в своих ожиданиях. Разговора со мной домогался именно подполковник Рагимов. Я сразу сообщил об этом Евгению Андреевичу.
— Что там у него случилось? — спросил Звягинцев. — Неужто еще одна банда объявилась? Надо же, сколько этой нечисти, оказывается, в здешних горах развелось. Если и там целая банда напала, то у меня последние волосы на голове от удивления вылезут.
Волосы у товарища подполковника были достаточно толстыми и густыми, хотя и короткими. О последних ему говорить было, на мой взгляд, рановато. Склонности к облысению он, как и я, не имел. Его слова показались мне легким кокетством, совершенно неуместным в бою.
Я тем временем отключился от внутривзводной связи, перезвонил руководителю следственной бригады подполковнику Рагимову и сказал:
— Слушаю вас, товарищ подполковник. Надеюсь, больше ничего экстраординарного не случилось?
— Случилось! — Голос Рагимова звучал почти истерично, хотя без криков и визга.
Телефон доносил до меня отдельные автоматные очереди.
— Из нашей охраны на ногах остались три человека. Еще трое ранены, лежат за камнями с автоматами в руках, готовы драться.
— А остальные? — спросил я жестко и мрачно, уже понимая страшную участь этих людей.
— Остальные уничтожены. Убиты бандитами. Со мной еще два следователя и судмедэксперт, который взял автомат убитого бойца.
— А сами бандиты?
— Стреляют, сволочи, по-прежнему. Охрана пыталась выбить их с позиции, но безуспешно. Бандиты почти всех перебили сразу, как только охрана поднялась в атаку.
— Сколько бандитов? — задал я вполне естественный вопрос, не сообразив сразу, что подполковник юстиции не обязан уметь считать по звуку автоматные стволы.
— Откуда я могу знать? Я же не умею видеть в темноте. И прибора ночного видения у меня нет. А у бандитов он, похоже, имеется.
— Стреляют бандиты из какого оружия?
— Автоматы и, кажется, винтовка. По крайней мере, одиночные выстрелы я слышал не раз.
— Как они отстреливали вашу охрану? Сразу многих или поочередно.
— Скорее поочередно. Одного за другим. Да какая разница!
— Понятно. А разница большая! У бандитов, видимо, есть снайпер с винтовкой, снабженной ночным прицелом. Потому рекомендую любую атаку на их позицию отставить, если не хотите понести дополнительные потери. Это единственный совет, который я могу вам дать.
— Нам, старлей, не совет нужен, а естественная физическая помощь. Огневая мощь! — Вот теперь подполковник Рагимов начал уже повизгивать.
— Извините, но оказать вам помощь мы пока не в состоянии. Взвод ведет бой на две стороны. Бандиты заперли нас в ущелье и сверху, и снизу. Мы и сами не знаем, как сумеем выкарабкаться из такой вот передряги. — Я намеренно преувеличил тяжесть нашего положения, в реальности отнюдь не бедственного. — Сейчас я ничем вам помочь не могу. Если только… — Тут мне в голову пришла мысль, за которую, наверное, следовало бы уцепиться, что подполковник Рагимов и сделал с ловкостью болотной пиявки.
— Что?.. — Теперь голос его звучал грозно и требовательно.
— У нас есть три БМП, которые мы оставили у входа в ущелье. Одну машину я могу послать вам в помощь. Правда, там не осталось снарядов к пушкам, зато есть пулеметы. Патронов к ним тоже уже не особо много, но операторы-наводчики двух других машин поделятся своими запасами. На БМП будут несколько моих бойцов. Они постараются вам помочь. Ждите. Кстати, у бандитов есть гранатометы? По вам они стреляли?
— Нет. Из гранатометов не стреляли. Но ты, старлей, пришли не одну, а все три машины.
— Это невозможно. Мы ведем бой. Они прикрывают нам тылы. Только одну!
— Хотя бы две.
— Две стоило бы посылать против большой банды. Вы имеете дело не с самыми великими силами, иначе они вас уже окружили бы и уничтожили. Только одну БМП!
— Ладно, хоть одну. А из гранатомета по нам не стреляли.
— Это, впрочем, ни о чем не говорит. У гранатометчика могут быть только бронебойные гранаты. Применять их против пехотинцев смешно, а вот ударить по БМП вполне реально. Именно для этого они и предназначены.
— И что, старлей? Может, все-таки две машины?
— Да ничего, товарищ подполковник. Три БМП не смогли удержать новую банду от прорыва в наши тылы. Одна вообще никого не остановит. Приходится рисковать. Только одну. Ждите. Конец связи.
— Конец связи. — Теперь в голосе Рагимова жила надежда.
Я не стал сразу отвечать на вопросительный взгляд подполковника Звягинцева, предоставил ему возможность слушать мои разговоры с бойцами и сразу включился во внутривзводную связь.
— Махалов, теперь вы можете к нам не спешить. У вас силы остались? Вы способны еще чуток побегать с тяжестями?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! Сил нам вполне хватает. Мы парни крепкие, тренированные.
— Тогда грузите на плечи пулемет и патроны и как можно быстрее выходите из ущелья. Если сумеете, то бегом. Я сейчас свяжусь с нашей бронетехникой. Одна машина из трех уже будет вас ждать. Устраивайтесь там и на предельно возможной скорости гоните на место проведения прежней операции. Там следственная бригада ведет бой с бандитами. Охрана ее почти полностью перебита. У бандитов есть снайперская винтовка с прицелом ночного видения. Потому проявляйте осторожность, не высовывайтесь из-под брони.
— Гранатометы?.. — спросил опытный сержант.
— Не знаю. Если и есть, то только с бронебойными гранатами, которые против следаков, естественно, не применялись. На подходе осматривайте местность в ночной прицел пушки. Если появится гранатометчик, стрелять на опережение из спаренного пулемета. Я не думаю, что там сильная банда. Тем не менее этих мерзавцев следует уничтожить как можно скорее. Спасай коллег, Махалов!
— Менты и следаки мне не коллеги, товарищ старший лейтенант.
— Тогда приказ будет совсем простой. Уничтожить бандитов!
— Понял. Мы уже загрузились и отправляемся на выход.
— Гоните. Сысоев, ты слышал наш разговор?
— Слышал, товарищ старший лейтенант. Уже передал механикам-водителям. Они сейчас совещаются, решают, кто поедет. Похоже, наша машина. Да, так и есть. Ждем Махалова.
— Нет. Сысоев, ты тогда в другую машину переходи. БМП без связи оставлять нельзя. Ты на месте должен быть.
— Понял, товарищ старший лейтенант. Работаю.
— Как машина отправится, мне сообщи.
— Обязательно.
Я завершил все эти крайне важные разговоры и повернулся к подполковнику Звягинцеву.
— Понял ситуацию, — сказал Евгений Андреевич. — Сильно следаков потрепали?
— Из охраны три человека осталось.
— Это серьезно. Но нам здесь дело завершить требуется. Что планируешь предпринять, старлей?
— А что здесь можно предпринять? Будем выдавливать клиентов из ущелья, по ходу дела уничтожать их. Боевиков совсем немного осталось, судя по тому, сколько стволов отстреливаются.
— А сколько их отстреливается?
Я забыл, что подполковник Звягинцев только разведчик, а не боевой офицер. Поэтому он, как и подполковник Рагимов, может и не уметь на слух определять количество стреляющих стволов. Да что про него говорить, если не все офицеры спецназа ГРУ проходят через боевую школу, не говоря уже о солдатах.
Такое бывало когда-то, в Первую чеченскую кампанию. В те времена командиры посылали в бой необученных солдат, потому что больше воевать было некому.
Сейчас обстановка складывается иначе. Одни и те же подразделения, составленные в основном из контрактников, раз за разом принимают участие в боевых действиях, накапливают все больший опыт.
Спецназ Росгвардии только формируется. Хорошо хотя бы то, что полицейские подразделения все реже используются в боевых действиях.
Я сам не раз сталкивался с критической ситуацией, когда нам приходилось спасать от бандитов отдельные отряды полиции. В настоящем бою я вынужден был больше следить за ними, за их неумелым командованием, чем руководить своим взводом. Упустишь момент, и полицейских просто перебьют.
Так, однажды командир ОМОНа решил выставить контрзасаду. От большого ума он расположил своих бойцов на склоне горы, в молодом густорастущем березняке. В бою получилось бы так, что омоновцы дали бы первые очереди по бандитам, а потом не смогли бы перекатиться в сторону. Стволы молодых берез не позволили бы им это сделать.
Если бы я вовремя не заметил ошибку командира подразделения, то омоновцы наверняка понесли бы большие потери. Они не выполнили бы задачу, поставленную перед ними командованием, чем, говоря по совести, сорвали бы и всю работу бойцов моего взвода.
Евгений Андреевич смотрел на меня прямо, ожидал конкретного ответа.
— Я насчитал одиннадцать стволов. Десять автоматов Калашникова, одна, если не ошибаюсь, американская автоматическая винтовка М-16 старого образца. Даже допускаю, что это AR-15. У этих стволов звук выстрела схожий.
— Ну у тебя и слух, старлей! — сказал подполковник и покачал головой. — У одного из шести бандитов, находившихся при эмире, я видел как раз AR-15. У того самого типа, с которым я конфликтовал. Он мне интуитивно не доверял. Слишком порядочным человеком я ему казался. Он не верил, что я мог организовать нападение на инкассаторов, все пытался что-то эмиру доказать. Но Мухетдинов — человек себе на уме. Выходит, он к мнению этого поганца прислушивался, но вслух ничего не говорил.
— Выходит, что так.
— Так что ты думаешь делать, старлей?
— Снайперы скоро закончат, тогда спокойно дальше двинем.
В подтверждение моих слов в наушниках сначала раздались один за другим выстрелы из «Выхлопа» и «Винтореза». Еще через пять секунд громыхнул «Корд».
— Из одного бандита два получилось, — зло пошутил сержант Агафонов. — Тело упало, а ноги еще скакать продолжали. Только далеко ли они убегут без головы и прочих запчастей?
— Это тот самый бандит, товарищ старший лейтенант, который с американской винтовкой был. Пришлось нам двумя пулями его поднимать, прямо как медведя из берлоги. Но заставили перебежать. Пугнули. Тогда его Сережа и снял.
— Понял. Спасибо вам персональное от товарища подполковника. Это был его личный недруг. Работайте дальше. Еще, как я насчитал, десять бандитов осталось.
— Восемь, товарищ старший лейтенант, — доложил старший сержант Ничеухин, уже занявший позицию в общем строю. — Двух автоматчики сняли.
— Когда все кончатся, сообщи, — попросил я лениво.
— Кому там от меня спасибо за личного недруга? — поинтересовался Евгений Андреевич. — Я так понял, что твои ребята бандита с AR-15 ликвидировали?
— Так точно. Младший сержант Агафонов с помощью «Корда» сделал из одного вашего недруга двух. Он его пополам разрубил.
— Слышал я, что «Корд» это может. Но видеть такое не доводилось. Наверное, и слава богу! Зрелище, думаю, не самое приятное.
— Я тоже так думаю, — согласился я и присел за камень, в который снова попала пуля.
Обидно будет, если она пролетит над камнем как раз в тот момент, когда я встану во весь рост. Конечно, бронежилет и каска меня защитят. Они пулю выдержат. Но ушиб все же окажется чувствительным, особенно если пуля в каску ударит. Гул в голове будет стоять долго.
— Товарищ старший лейтенант, бандитов осталось шестеро, — доложил Сухогоров.
— Продолжайте работать.
— Работаем.
Грохота «Корда» больше слышно не было. Теперь наушники доносили до меня спаренные выстрелы винтовок с глушителем — «Винтореза», стреляющего первым, и «Выхлопа», пробивающего любой бронежилет как бумагу. Поэтому завершение уничтожения противника мои снайперы благополучно доверяли «Выхлопу».
— Мы еще двоих положили, доложил старший сержант Ничеухин. — Дураки, им отходить надо. Бежать отсюда. Тогда и бояться перестанут. Во время бегства мы их всех аккуратненько положим.
— Они так и собираются сделать, — прокомментировал высказывание заместителя командира взвода младший сержант Агафонов, так и не покинувший свою высокую скалу. — Вижу, один из них осмотрелся и дал команду на отход.
Новый грохот «Корда» с гарантией сообщил мне о том, что бандитов против нас теперь только трое.
— Больше глупые команды давать не будет! — сердито сказал Агафонов и тут же послал вторую пулю в очередного противника.
— «Гарун бежал быстрее лани», — с сильнейшим акцентом процитировал Лермонтова старший сержант Стразаридзе, дал короткую очередь и завершил цитату: — «Быстрей, чем заяц от орла».
Когда Тенгиз волновался или торопился, его акцент становился особенно заметным. Но он вел себя предельно хладнокровно всегда, даже когда сильно переживал. Только усилившийся акцент иногда выдавал его состояние.
— Последний остался. Бежит в глубину ущелья. От камня до камня. Грамотно движется.
Тут снова сказал свое громкое слово «Корд».
— Грамотно двигался, — поправил командира третьего отделения Агафонов. Теперь точно так же лежит. Двумя половинками.
— Ущелье свободно, товарищ старший лейтенант, — доложил сержант Сухогоров. — Можете выдвигаться. Мы подстрахуем.
Говоря честно, я считал, что внутривзводная связь не достанет до ущелья, от которого мы приехали.
Но голос сержанта Махалова был слышен очень хорошо:
— Товарищ старший лейтенант, мы на месте. С ходу вступили в бой. В нас стреляли из автомата и из винтовки. В броню. Это от истерики. Бандитов было только двое. Мы по ним просто проехали и развернулись. Сейчас направляемся к ущелью. Следственная бригада внутри?
— Я не знаю, где они. Сейчас позвоню подполковнику Рагимову.
Но тот вышел на меня сам. На сей раз виброзвонок не прекращался до тех пор, пока я не вытащил телефон.
