XXXIX
Едкий дым и запах обгоревшей плоти наполняли зал. Ансельм невозмутимо стоял над трупами крестьян и солдат. Своих убитых и раненых они уже унесли. Глядя на искаженные болью лица, Ансельм чувствовал тяжесть на сердце.
Справедливость.
Но какой ценой?
Justitia.
Неужели они в конечном итоге превратились в монстров, какими их считали все эти годы?
Ансельм услышал приглушенный смех. Посреди зала, огромный и весь в крови, стоял Якоб Каррер. Он склонился над телом капитана и поднял с пола топор. Потом примерился к шее убитого и замахнулся.
– Каррер, нет! – разнесся по залу голос Ансельма.
Якоб опустил топор и повернулся к Ансельму. Тот содрогнулся: в нем не осталось ничего человеческого, совершенно. Ансельм наблюдал такое не раз – болезнь, которая поразила их, преображала каждого по-своему. И острее проявляла их человеческие качества, как хорошие, так и скверные.
«Должно быть, в прошлой жизни этот Каррер был предельно злым человеком», – подумал Ансельм.
– Он мой! – процедил Каррер.
Его голос походил скорее на рычание, да и в самом его облике появилось что-то звериное: белесые глаза, перепачканное кровью лицо, руки, скрюченные как лапы…
– Satis est, – спокойно ответил Ансельм. – Баварцы заплатили за свои грехи. Как и твоя деревня.
– Еще нет, – возразил Каррер и перехватил топор. – Господь желает, чтобы мы наказали их.
– Quia? Они потеряли своих мужей и сыновей. Разве для женщин и стариков может быть наказание хуже? Подумай о детях, которые ни в чем неповинны. Innocentes sunt.
– Они все виновны, – утробно прорычал Каррер.
– Я видел, как ты поступил со своими прежними друзьями. Послушай…
– Друзьями? – Каррер язвительно рассмеялся. – В горах не бывает друзей. Есть только ты и другие.
Ансельм шагнул ближе и заглянул ему в глаза.
– Тогда мне тебя жаль. Но здесь ты будешь делать так, как скажу я.
– И что же будет дальше? Эти твои невинные дети вырастут, и что тогда? Они поступят так же, как и вы много лет назад. Надо положить этому конец, раз и навсегда! – Каррер уже кричал Ансельму прямо в лицо.
– Я повторяю: правосудие свершилось.
Якоб промолчал.
Ты еще узнаешь, что значит правосудие. И ад разверзнется над этой долиной.
При этой мысли Каррер невольно ухмыльнулся.
Тут к Ансельму подошел юный Генрих и что-то шепнул ему на ухо. Ансельм кивнул, прошептал что-то в ответ, уверенный, что Каррер их не слышит.
И это было ошибкой.
Один сбежал. Молодой, в рваном кожаном плаще.
Но как ему…
Он наткнулся на наших женщин и детей, но пощадил их. И они показали ему путь.
Они правильно поступили…
Ему удалось сбежать, но это ничего не меняет. Nihil!
Иоганн.
Сбежал.
Но он, Якоб Каррер, это исправит.
* * *
Ансельм вполголоса переговаривался с Генрихом.
– Присматривайте за ним. От него…
Топор с хрустом проломил ему голову, и произошло это столь внезапно, что мгновение Ансельм еще стоял неподвижно и только потом мешком повалился на пол. Каррер стоял над ним с демонической ухмылкой.
Генрих и еще несколько мужчин смотрели на него в ужасе. Появлялись и другие, зал заполнялся.
– Что произошло?
– Он убил Ансельма…
– Помолчите, дураки! – разнесся по залу раскатистый голос Каррера.
Все мгновенно притихли.
– Мы пойдем в деревню и заставим их заплатить за свои грехи! – свирепо заявил Якоб.
На него накинулся Генрих.
– Но ты…
– Мы морили вас голодом. Будь наша воля, эти развалины давно стали бы вашей могилой! Но они были слишком трусливы, чтобы взять дело в свои руки. Они хотели, чтобы проклятые баварцы проделали за них всю грязную работу. – Каррер сплюнул. – Теперь я один из вас, и я не намерен ждать, пока женщины оправятся от ужаса и натравят на нас новую шайку солдат!
Он показал на убитого Ансельма.
– Он был таким же трусом, как и те люди, недостойным называться вашим предводителем. Настало время стереть эту деревню с лица земли!
Каррер обвел собравшихся свирепым взглядом, и казалось, он заглядывал им прямо в душу.
Обитатели развалин смотрели на мертвых крестьян и солдат.
Вспоминали бесконечные зимы.
Сколько раз они умирали с голоду и замерзали, а им представлялось, что от деревни до них долетает аромат мяса и супа. Аромат, сулящий тепло и уют. Жизнь.
И в это время под этими холодными сводами умирали их дети.
Генрих, а за ним и все остальные оторвались от трупа Ансельма и теперь смотрели на Каррера.
И кивали, один за другим.
– Другое дело. Тогда вперед, не теряйте времени! – Голос Каррера сотряс стены.
Словно в трансе мужчины брались за оружие.
Один за другим поднимались по винтовой лестнице наружу.
Каррер взялся за свой топор, подошел к телу капитана и обезглавил его одним ударом. После чего последовал за своими сородичами…
