Глава 35

Зола пришла в ужас от сообщения, что обоих ее партнеров арестовали. Хуже того, полиция ищет и ее, хотя она не слишком боялась, что ее выследят в Сенегале. Марк с Тоддом обосновались в Бруклине и утверждали, что держат ситуацию под контролем, но в этом она сильно сомневалась. Почти во всем, что друзья делали начиная с января, они оказались не правы, и теперь ей было трудно согласиться с их чрезмерной самоуверенностью. Она нашла статью в Интернете и прочла ее. Ее имя не упоминалось, и в списках дел, назначенных к слушанию, она себя не нашла. Ее страница в Фейсбуке была заполонена комментариями и вопросами друзей, но Зола перестала отвечать на них уже несколько недель назад.

Идине Санга не дали разрешения встретиться с Абду в тюрьме, и после двух дней ожидания тревога Золы еще больше возросла. Полиция дважды приезжала в гостиницу – проверить, на месте ли ее мать и брат, но никаких новостей не сообщила. Золу утешало то, что она со своими родными, а ее присутствие и поддержка в свою очередь вселяли надежду в них. Бо и Фанта без конца спрашивали ее о занятиях, об окончании учебы, адвокатском экзамене и тому подобном, однако ей удавалось отражать их вопросы и уводить разговоры от того бедлама, который она сама себе устроила. Если бы родные только знали! Но, конечно же, они ничего не узнают. Их нога никогда больше не ступит на американскую землю, да Зола не была уверена, что и ей самой захочется туда вернуться.

Во время полета Зола прочла дюжину статей о перенаселенности дакарских тюрем и опасных условиях, в которых содержатся заключенные. Город раскинулся по всему полуострову Зеленый мыс и представлял собой беспорядочное скопление деревень и бывших французских колониальных городков. Улицы были душными, пыльными, неухоженными, однако каждое утро оживлялись бойким автомобильным движением и толпами людей. Многие женщины носили длинные, метущие тротуар платья, сшитые из ярких тканей. А многие мужчины были в прекрасных костюмах и – с мобильниками, прижатыми к уху, и портфелями в руках – выглядели такими же деловыми, как мужчины в округе Колумбия. На забитых перекрестках лошади, тащившие тележки с фруктами и другой провизией, соперничали с блестящими внедорожниками. Но каким бы хаотичным ни выглядел город на первый взгляд, он вызывал ощущение неторопливо текущей жизни. Все, казалось, здесь знали друг друга, и мало кто куда-либо спешил. Переговаривающиеся голоса и смех наполняли его атмосферу. Отовсюду слышалась музыка, гремевшая из автомобильных стереоколонок и открытых дверей магазинов, уличные оркестры на каждом углу давали свои импровизированные концерты. На третий день пребывания в городе Зола отыскала посольство США и отметилась там в качестве туристки. Часом позже, когда она подходила к гостинице, двое полицейских остановили ее и попросили предъявить документы. Она знала, что здешняя полиция обладает широкими полномочиями проверять документы и даже задерживать людей. Под надуманным предлогом любого могли на сорок восемь часов отправить в тюрьму.

Один из полицейских немного говорил по-английски. Зола сказала, что она американка и французского не знает. Они удивились, увидев ее американский паспорт и ее (настоящие) нью-джерсийские водительские права. Поддельные она благоразумно оставила в гостинице.

После долго тянувшихся пятнадцати минут ее отпустили, вернув документы. Однако инцидент ее прилично напугал, и она решила отложить туристский осмотр города на другой день.

Ее партнеры устроились в маленьком номере дешевой гостиницы на Шермерхорн-стрит в центре Бруклина – одна спальня с раскладным диваном и маленький кухонный уголок, триста долларов в день. В магазине офисного оборудования взяли напрокат на месяц за девяносто долларов устройство, объединявшее принтер, копировальный аппарат, сканер и факс.

Надев пиджаки и галстуки, они зашли в отделение Сити-банка на Фултон-стрит и попросили вызвать менеджера по работе с клиентами. Воспользовавшись настоящими именами, водительскими правами и номерами социального обеспечения, они открыли текущий счет на юридическую консультацию «Лусеро и Фрейзер», поведав старую историю о двух однокашниках по юридической школе, которые устали от изнурительной работы в больших манхэттенских фирмах. А их маленькая консультация будет, мол, помогать реальным людям с их реальными проблемами. Адрес они позаимствовали у офисного здания в шести кварталах от банка, хотя адрес требовался только для того, чтобы напечатать его на чеках. Марк выписал чек на тысячу долларов, чтобы открыть счет, а по возвращении в гостиницу они отправили факсом в свой банк в Вашингтоне распоряжение о закрытии счета, на котором находилось почти тридцать девять тысяч, и переводе денег на их новый счет. Миз Дженни Валдес они отправили по электронной почте сообщение о том, что фирма «Апшо, Паркер и Лейн» объединилась с бруклинской фирмой «Лусеро и Фрейзер». Та прислала кучу форм, которые следовало заполнить для внесения изменений в документы, и они потратили час на эту канцелярскую работу. Миз Валдес снова попросила их прислать номера социального страхования и банковских счетов одиннадцати сотен их клиентов, присоединившихся к коллективному иску «Коэн-Катлера», и они снова отговорились тем, что якобы продолжают собирать эту информацию.

Связаться с Хиндсом Рэкли по телефону было нереально, поэтому они решили начать с одной из его юридических фирм. Информация о фирме «Рэтлиф и Косгроув» была весьма полезна: без малого четыреста сотрудников, занимающихся продажами заложенной недвижимости, восстановлением в правах собственности, просроченными задолженностями, банкротствами, сбором долгов и непогашенными студенческими ссудами. Горди называл это «сточной канавой» финансовых услуг. В их головном офисе в Бруклине трудилось сто юристов, а управляющим был Марвин Джокетти – мужчина лет шестидесяти с мясистым лицом и небезупречным резюме.

Марк отправил ему электронное письмо:

Это было в понедельник, двенадцатого мая, в половине второго дня. Они засекли время, чтобы посмотреть, как скоро ответит мистер Джокетти. Сидя в своем номере в ожидании, они продолжили атаку на ничего не подозревающих жителей пригородов Вилмингтона, штат Делавэр. Используя онлайновые справочники, они принялись добавлять новые имена к своему коллективному иску. Если совершил тысячу сто преступлений, что могут значить еще двести?

В три часа Марк продублировал письмо к Джокетти, потом послал его еще раз, в четыре. В шесть они отправились на метро на стадион «Янки», где «Метс» в рамках городского дерби играли не очень важный матч, не пользовавшийся чрезмерным вниманием публики. Они купили два билета на дешевые места центральной арены, заплатили десять долларов за двенадцать унций легкого пива и поднялись на самый верхний ряд, подальше от других болельщиков, разбросанных по полупустой открытой трибуне.

Им было предписано явиться в суд в пятницу, и они решили, что разумнее не пропускать явку. Обладая большим опытом, они знали, что в этом случае будут выписаны ордера на их арест. Тодд позвонил Хэдли Кавинесс, та сняла трубку после второго гудка.

– Так-так, – сказала она. – Похоже, вы, ребята, в конце концов нарвались-таки на неприятности.

– Да, дорогая, у нас неприятности. Ты одна? Уместный вопрос, согласись.

– Да, я ухожу позже.

– Удачной охоты. Послушай, не сделаешь ли ты нам одолжение? Нам в пятницу должны предъявить обвинение, но мы слиняли из города и скоро возвращаться не собираемся.

– Могу вас понять. Вы тут в суде наделали много шума. Все о вас только и говорят.

– Пусть себе говорят. Так вот, насчет одолжения.

– Разве я когда-нибудь вам в чем-нибудь отказывала?

– Нет, никогда, и я тебя за это обожаю.

– Все так говорят.

– Одолжение состоит в следующем. Не смогла бы ты подойти к секретарю шестого подразделения и попросить недельки на две отсрочить наше дело? Для этого просто потребуется перетасовать кое-какие бумажки, а уж в этом ты настоящий профессионал.

– Не знаю. Кто-нибудь может увидеть. А если меня спросят – зачем?

– Скажи, что мы пытаемся нанять адвоката, но у нас нет денег. Нам нужна всего пара недель.

– Посмотрю, что можно сделать.

– Ты куколка.

– Да-да.

В конце третьего иннинга у Марка завибрировал телефон, номер был ему неизвестен.

– Возможно, это хорошая новость, – сказал он.

Это был Марвин Джокетти, который начал с места в карьер:

– Мистер Рэкли не имеет никакого желания встречаться с вами, и он вас засудит, если вы сделаете неверный шаг.

Марк улыбнулся, подмигнул Тодду, нажал кнопку громкой связи и отозвался:

– И вам доброго вечера, сэр. Почему мистер Рэкли так торопится пригрозить мне судом? Ему есть что скрывать?

– Нет. Но он серьезно относится к соблюдению своей коммерческой тайны и держит наготове весьма опытных юристов.

– Не сомневаюсь. Он ведь контролирует минимум четыре юридические фирмы, включая вашу. Скажите ему – пусть подает в суд. У меня все равно нет ни цента.

– Это его не остановит. Он будет судиться с вами и погубит вашу журналистскую репутацию. А кстати, на кого вы работаете?

– Ни на кого, только на себя. Я фрилансер. Подумайте, мистер Джокетти, судебный процесс может стать моим выигрышным билетом, потому что я выдвину встречный иск и получу реальные деньги. Я могу сделать себе состояние на санкциях за явно необоснованный иск.

– Приятель, мы с вами играем в разных лигах.

– Посмотрим. Скажите мистеру Рэкли, что ему придется судиться не только со мной, но и с «Нью-Йорк таймс», потому что я встречаюсь с ними завтра днем. Они хотят напечатать материал в воскресенье на первой полосе.

Джокетти рассмеялся и ответил:

– У мистера Рэкли больше связей с «Таймс» и «Джорнал», чем вы можете себе даже представить. Они не дадут такой материал просто так.

– Боюсь, на этот раз все будет по-другому. Я знаю правду – и устрою чертовски громкую сенсацию на первой полосе.

– Вы пожалеете об этом, сэр, – заявил Джокетти и отключился. Марк еще какое-то время сидел, уставившись на свой телефон, потом положил его в карман джинсов, сделал глубокий вдох и произнес:

– Крепкий орешек. Задача будет нелегкой.

– Они все – крепкие орешки. Думаешь, он перезвонит?

– Как знать. Можно предположить, что он уже говорит с Рэкли и они напуганы. Публичная огласка – последнее, чего хочет Рэкли. В его махинациях с юридическими школами нет ничего противозаконного, но все равно от них дурно пахнет.

– Они позвонят. Почему бы нет? Ты бы на месте Рэкли захотел узнать, как много нам известно?

– Возможно.

– Они позвонят.