Глава 21

Уилсон Физерстоун тоже был студентом третьего курса Фогги-Боттом, а когда-то, в ранней юности, – членом уличной банды. На втором курсе они с Тоддом рассорились из-за девушки и встречались все реже и реже. Но с Марком они все равно продолжали приятельствовать, и Уилсон настойчиво звонил ему, так что Марку пришлось в конце концов согласиться выпить с ним. Избегая прежних мест обитания, Марк выбрал закусочную возле Капитолийского холма. Поздно вечером в четверг, когда Тодд подавал напитки в «Забияке», а Зола нехотя пыталась поймать рыбку в больнице «П.Дж.», Марк с опозданием вошел в закусочную и увидел Уилсона у барной стойки с наполовину пустой кружкой пива.

– Опаздываешь, – с улыбкой произнес он и тепло пожал Марку руку.

– Рад видеть тебя, приятель, – отозвался Марк, садясь на барный табурет рядом с ним.

– Что за борода?

– Бритву не могу найти. Как у тебя дела?

– Прекрасно. Вопрос в том, как дела у тебя.

– Все в порядке.

– Нет, не все. Ты пропустил уже три недели занятий, и все о тебе говорят. Так же, как и о Тодде. Что происходит?

Подошел бармен, Марк сделал заказ, потом, пожав плечами, ответил Уилсону:

– Я решил взять перерыв, вот и все. У меня серьезные проблемы с мотивацией. Знаешь, история с Горди совершенно выбила меня из колеи.

– Ты съехал с квартиры. Тодд тоже. Никто давно не видел и Золу. Вы что, втроем спятили?

– Что они делают, я не знаю. Мы были с Горди до конца, и нам всем сейчас очень трудно, понимаешь?

Когда бармен поставил кружку перед Марком, Уилсон отпил из своей и спросил:

– Так что случилось с Горди?

Уставившись в свою кружку, Марк подумал, как ответить, и через несколько секунд сказал:

– Он страдал биполярным расстройством, перестал пить лекарства и наломал дров. Его загребли за вождение в нетрезвом виде, мы внесли залог, отвезли его к нему на квартиру и все время оставались рядом. Мы не знали, что делать. Хотели позвонить его родным, может, невесте, но это его еще больше разозлило. Когда я заговорил об этом, он мне пригрозил. Ночью он каким-то образом слинял и поехал на мост. Мы в панике бросились искать его, хотели помочь, но опоздали.

Уилсон осмыслил полученную информацию, отпил еще пива и произнес:

– Ну и ну! Действительно ужасно. Ходили слухи, будто вы трое находились с ним в последний момент. Я не знал, что все было так страшно.

– Мы старались глаз с него не спускать. Он был заперт у себя в спальне. Зола спала на диване в гостиной, Тодд – в квартире напротив. Ключи от его машины лежали у меня в кармане. Мы пытались уговорить его поехать к врачу. Не знаю, что еще мы могли сделать. Так что, Уилсон, нам сейчас и впрямь несладко.

– Да, вот уж неприятность. Я не видел вас на похоронах.

– Мы там были, но прятались на балконе. Мы с Тоддом встречались с родителями Горди после того, как он прыгнул с моста, и они стали винить нас в происшедшем. Надо же кого-то винить, правда? Так что мы не хотели столкнуться с ними на похоронах.

– Это была не ваша вина.

– Однако они думают именно так, и должен сказать тебе, Уилсон, что нас действительно мучает теперь чувство вины. Мы должны были позвонить Бренде или его родителям.

Фраза повисла в воздухе, Уилсон заказал еще кружку пива.

– Я так не думаю. Вы не можете нести ответственность за его самоубийство.

– Спасибо, но я не могу просто забыть об этом.

– Ну и что это даст, если ты бросишь Школу за семестр до ее окончания? Это же очень глупо, Марк. Черт, тебе же осенью надо приступать к работе, правильно?

– Неправильно. Меня уволили раньше, чем я даже начал там работать. Фирма в процессе слияния с другой фирмой, там все перестраивается, и я оказался за бортом. В этой прекрасной профессии такое происходит сплошь и рядом.

– Мне очень жаль. Я не знал.

– Ничего, нормально. Все равно эта фирма была тупиком. А как у тебя, тебе-то повезло с поисками работы?

– В некотором роде. Я нашел место в некоммерческой организации, так что буду тянуть лямку на государственной службе, чтобы скостить большую часть долга.

– В течение десяти лет?

– Так считается. Но мой план – промучиться там года три-четыре, чтобы заткнуть пасть этим акулам, а потом слинять на сторону и найти настоящую работу. Рано или поздно рынок труда повернется в благоприятном направлении.

– Ты что, в самом деле в это веришь?

– Я не знаю, во что верить, но что-то же надо делать.

– Но до этого тебе, конечно, надо сдать адвокатский экзамен.

– Знаешь, что я думаю об адвокатском экзамене, Марк? В прошлом году половина выпускников Фогги-Боттом его сдала, половина провалила. Я надеюсь оказаться в первой половине, и если буду вкалывать как положено, то смогу его сдать. Смотрю я на наших студентов, бо́льшая их часть – дебилы, но я не из их числа. И ты тоже, Марк. Ты чертовски способный и работы не боишься.

– Как я уже сказал, у меня проблемы с мотивацией.

– Тогда какой план у тебя?

– У меня нет плана. Я плыву по течению. Наверное, в конце концов вернусь в Школу, хотя у меня от одной мысли об этом с души воротит. Может, возьму академический на семестр, потом догоню. Не знаю.

– Нельзя этого делать, Марк. Если ты бросишь учебу, акулы внесут тебя в список неплатежеспособных должников.

– Думаю, я уже в этом списке. Смотрю я на свою итоговую выписку о сумме долга и вижу, что она составляет четверть миллиона, при отсутствии какой-либо реальной перспективы найти работу. Для меня это и означает неплатежеспособность. Ну и какого черта мне до этого? Они могут подать на меня в суд, но не убьют же. В прошлом году миллион студентов попали в список неплатежеспособных, и, насколько я знаю, они до сих пор ходят, живут и дышат.

– Я знаю, знаю. Читал их блоги. – Оба приложились к своим кружкам и посмотрели на себя в зеркало, висевшее над рядами бутылок за стойкой.

– Где ты сейчас живешь? – спросил Уилсон.

– Выслеживаешь меня?

– Нет. Просто я заходил к тебе, и твой сосед сказал, что ты съехал. Так же, как Тодд. Ты с ним видишься? Он больше не работает в баре.

– В последнее время – нет. Думаю, он вернулся в Балтимор.

– То есть бросил учебу?

– Не знаю, Уилсон. Он что-то говорил насчет перерыва. Полагаю, он в еще большем раздрае, чем я. Они с Горди были особенно близки.

– Он не отвечает на звонки.

– Ну, вы же с ним не самые лучшие друзья.

– Это уже позади. Черт, Марк, я волнуюсь, понимаешь? Вы мои друзья, и вдруг вы просто исчезаете.

– Спасибо, Уилсон, я тронут. Но у меня все в конце концов образуется. Вот насчет Тодда не уверен.

– А Зола?

– Что – Зола?

– Она ведь тоже пропала. Никто ее не видел в последнее время. И она тоже съехала с квартиры.

– Я иногда разговариваю с ней, она в ужасном состоянии. Ведь Зола была последней, кто видел Горди живым, и она очень тяжело это переживает. А кроме всего прочего, ее родителей могут вот-вот выслать в Сенегал. Она очень плоха.

– Бедная девочка. Было глупостью со стороны Горди связаться с ней.

– Возможно. Не знаю. Да теперь это уже и не важно.

Долгое время они тянули пиво молча. В зеркале за барной стойкой Марк заметил знакомое лицо в дальнем конце зала. Приятное лицо, которое он впервые увидел в зале суда. Хедли Кавинесс, помощница прокурора, того, который предъявлял обвинение Бенсону Тейперу. Они встретились взглядами, и она отвела глаза.

Уилсон посмотрел на часы и сказал:

– Слушай, все это слишком печально. Мне нужно бежать. Не пропадай, пожалуйста, Марк, и если тебе понадобится моя помощь – дай знать. Хорошо?

Он допил пиво и положил на стойку десятидолларовую бумажку.

– Обязательно, Уилсон. Спасибо.

Уилсон встал, похлопал Марка по плечу и ушел. Марк взглянул в зеркало и увидел, что Хедли сидит в компании трех других молодых женщин и все они получают удовольствие от напитков и беседы. Они снова встретились взглядами и несколько секунд не отводили глаз друг от друга.

Полчаса спустя девушки собрались уходить и начали расплачиваться. Когда они ушли, Хэдли, сделав круг, подошла к барной стойке.

– Кого-то ждете? – спросила она.

– Да, вас, – ответил Марк. – Присаживайтесь.

Она протянула ему руку и представилась:

– Хэдли Кавинесс, десятое управление прокуратуры.

Он пожал ее руку:

– Я знаю. Марк Апшо. Могу я вас угостить?

Хэдли села на табурет и ответила:

– Конечно.

Марк жестом подозвал бармена и спросил у Хэдли:

– Что будете пить?

– Шардоне.

– А я выпью еще пива.

Бармен отошел выполнить заказ, а они повернулись друг к другу.

– Что-то вас в последнее время не видно, – заметила она.

– Да нет, я бываю в суде каждый день.

– Вы давно живете в городе?

– Года два. Работал в фирме, но устал от этой скучной рутины. Теперь работаю на себя и вполне доволен. А вы?

– Я первый год работаю в прокуратуре, поэтому меня и сунули в транспортный суд. Скучно. Работа невеселая, но могу выплачивать долги. Где вы учились?

– В Делавэре. Потом переехал в большой город, чтобы сменить обстановку. А вы?

Марк надеялся, она не скажет, что училась в Фогги-Боттом.

– Последний курс колледжа и юридическая школа – в Кентукки. Я приехала сюда искать работу на Капитолийском холме, но не получилось. Еще повезло, что меня взяли в прокуратуру. Надеюсь, что это временно.

Принесли напитки. Они чокнулись, сказали: «Ваше здоровье» – и отпили.

– Так что же дальше?

– Кто знает, что может быть дальше в этом городе? Слежу за рынком труда, ищу новые вакансии – как и тысячи других. Сейчас не самая благоприятная ситуация для тех, кто ищет работу.

Да уж, подумал Марк. Ты бы потолкалась среди выпускников Фогги-Боттом. А вслух произнес:

– Да, я слышал.

– А что у вас? Только не говорите, что собираетесь сделать карьеру, защищая пьяных водителей.

Марк рассмеялся, словно это было забавно.

– Нет, конечно. У меня есть партнер, и мы собираемся заняться делами о нанесении личного вреда.

– Вы бы хорошо смотрелись на рекламном щите.

– Это моя мечта. Это – и еще телевизионная реклама.

Выпив несколько бокалов, девушка придвинулась близко к нему, едва не касаясь. Она положила ногу на ногу, и из-под короткой юбки стало видно бедра. Прелестные ноги. Поставив бокал на стойку, Хэдли спросила:

– У вас есть планы на сегодняшний вечер?

– Никаких. А у вас?

– Я свободна. Живу с подругой, которая работает в Бюро переписей, ее почти никогда не бывает дома. А я так не люблю оставаться одна.

– Вы времени даром не теряете.

– А зачем его терять? Я такая же, как и вы, и в настоящий момент мы думаем об одном и том же.

Марк расплатился и вызвал такси. Когда они ехали в машине, Хэдли взяла его левую ладонь и положила ее на свое обнажившееся бедро. Он хмыкнул и прошептал:

– Обожаю этот город. Здесь столько агрессивных женщин.

– Как скажешь.

Такси остановилось перед большим многоквартирным домом на Пятой улице. Марк расплатился с шофером, и они, рука об руку, словно были знакомы целую вечность, вошли внутрь. Они целовались в лифте, потом в маленькой аккуратной гостиной и сошлись на том, что никто из них не хочет смотреть телевизор. Пока она раздевалась в ванной, Марк успел быстро настрочить текст Тодду: «Повезло. Ночевать не приду. Сладких снов».

Тодд ответил: «Кто она?»

Марк: «Возможно, ты очень скоро ее увидишь».

Он нашел Тодда у зала шестого подразделения в девять тридцать. В коридоре роилось обычное разношерстное сборище вызванных в суд, среди которых сновали адвокаты, обрабатывавшие эту толпу. Тодд наседал на молодую плакавшую женщину, но когда та отрицательно покачала головой, отошел от нее и тут заметил своего партнера, издали наблюдавшего за ним. Подойдя к нему, Тодд сказал:

– Третий облом. Неудачное утро. Ты жутко выглядишь. Всю ночь не спал?

– Это было что-то потрясающее. Потом расскажу. Где Зола?

– Я с ней сегодня не разговаривал. Она еще спала, когда я уходил, в больнице приходится торчать допоздна.

– Как ты думаешь, она действительно пытается кого-нибудь поймать или просто читает там книжку? Ведь она до сих пор не подцепила ни одного клиента.

– Не знаю. Давай обсудим это позже. Я перехожу к залу восьмого подразделения.

Тодд, с портфелем в руке, ушел, на ходу вынимая из кармана мобильный и изображая очень важный разговор. Марк побрел к залу десятого подразделения и вошел внутрь. Там председательствовал судья Хэндлфорд, который в данный момент говорил с ответчиком. Адвокаты и клерки, как обычно, сновали перед судейской скамьей, шурша бумагами. Хедли сидела на месте, разговаривая с коллегой. Увидев Марка, она улыбнулась и подошла к нему. Они сели за адвокатский стол, словно у них было важное дело.

Всего несколько часов назад они, изнуренные любовными утехами, обнаженные, мирно спали, держа друг друга в объятиях. Но сейчас она была свежа, и взор ее был ясен – настоящий профессионал. Марк, между тем, испытывал легкую усталость.

Понизив голос, Хэдли сказала:

– Я знаю, о чем ты думаешь, но ответ – нет. У меня сегодня свидание.

– Мне и в голову не приходило, – с улыбкой ответил Марк. – Но у тебя есть номер моего телефона.

– У меня есть много номеров.

– Конечно. Можем мы поговорить о моем клиенте Бенсоне Тейпере?

– Разумеется. Я его не помню. Дай-ка просмотрю его дело. – Хэдли встала, подошла к столу секретаря, порылась в толстой стопке папок и, выудив дело Бенсона, вернулась. – Да этот тип летел, а не ехал, – сказала она, листая папку. – Восемьдесят пять миль в сорокамильной зоне. Это серьезное нарушение правил – неосторожная езда, потянет за собой тюремный срок.

– Я знаю. Но вот в чем дело. Бенсон – молодой чернокожий парень, и у него сейчас есть хорошая работа в службе доставки. Если его арестуют за неосторожную езду, он ее потеряет. Ты можешь свести дело к менее серьезному обвинению?

– Для тебя – все что угодно. Простое превышение скорости тебя устроит? Заплатит небольшой штраф, а ты скажешь парню, чтобы ездил помедленней.

– Вот так просто? – улыбнулся Марк.

Она склонилась к нему поближе и ответила:

– Конечно. Ублажи прокурора – и получишь выгодную сделку, по крайней мере от меня.

– Твой шеф должен это утвердить?

– Марк, это транспортный суд, понимаешь? Речь не идет об обвинении в убийстве. Я просто подсуну это старику Хэндлфорду – он и слова не скажет.

– Детка, я тебя обожаю.

– Все так говорят.

Хэдли взяла папку, встала и протянула ему руку, как бы закрепляя сделку. Они вполне профессионально обменялись рукопожатием.