Глава 16
Каких-то два с половиной года тому назад, когда Марк Фрейзер поставил свою подпись на последнем бланке, вступив в федеральную программу студенческих ссуд, и очертя голову бросился в трясину долгов, Министерство образования назначило ему долгового советника, или сервисера – женщину по имени Моргана Нэш. Она работала в «НауЭссист» – ньюджерсийской частной компании, которую Министерство образования подрядило для обслуживания студенческих долгов, и выбор ее был случайным. Марк никогда с ней не встречался, да и необходимости не было. Как заемщику, ему разрешалось самому выбирать схему взаимодействия, и он, подобно всем студентам, предпочел свести контакты к минимуму. Они с миз Нэш сообщались только по электронной почте. Однажды она попросила дать ей номер его мобильного, но, поскольку Марк не был обязан предоставлять такую информацию, номера так и не получила. «НауЭссист» была одной из многих компаний по обслуживанию долгов, и все они наверняка строго контролировались Министерством образования. Те, которые работали не на должном уровне, либо получали меньше работы, либо контракт с ними вовсе расторгался. По данным официального сайта Министерства образования, «НауЭссист» значилась где-то в середине рейтинга. Если не считать самого́ держащего за горло долга, Марк пока не имел никаких претензий к миз Нэш и ее деятельности. Выслушивая в течение двух с половиной лет нескончаемое ворчание других студентов, он понимал, что существуют куда более плохие компании по обслуживанию долгов, чем та, к которой прикреплен он.
В последнем письме от миз Нэш, полученном им по старому электронному адресу, говорилось:
Привет, Марк Фрейзер! Надеюсь, Вы хорошо провели каникулы и готовы энергично приняться за учебу в последнем семестре. Желаю успехов на этом последнем этапе. Когда мы связывались в последний раз, в ноябре, вы были воодушевлены работой в «Несс Скелтон», но Вас тревожила неопределенность относительно стартовой зарплаты. Я была бы признательна, если бы Вы сообщили мне последние новости по этой части. Основываясь на размере Вашей будущей зарплаты, я бы начала составлять для Вас план погашения долга. Как Вы знаете, закон требует, чтобы Вы подписали такой план по окончании учебы, после чего спустя ровно полгода начали выплачивать долг. Знаю, что Вы очень заняты, но буду Вам чрезвычайно благодарна, если Вы сообщите нужные сведения в удобное для Вас время.
Последний платеж на Ваше имя, сделанный 13 января 2014 года, составил $32 000. Ваш общий долг с учетом процентов равняется $266 000.
С наилучшими пожеланиями,
Моргана Нэш,
государственный представитель.
Выждав два дня, Марк ответил утром в субботу:
Дорогая миз Нэш,
благодарю Вас за письмо, был рад получить его. Надеюсь, у Вас все хорошо. В «Несс Скелтон» сейчас период неопределенности. Фирма пребывает в процессе слияния с некой британской компанией, и всё находится в состоянии перемен. В сущности, я не могу даже найти там кого-нибудь, кто выказал бы готовность поговорить со мной о будущем моем положении. У меня создается впечатление, что в процессе этого слияния сделанное мне предложение работы может быть отозвано. Это очень огорчительно. Прибавьте к этому, что мой лучший друг бросился с Арлингтонского мемориального моста в Потомак на прошлой неделе, и Вы поймете, что мне в эти дни было не до учебы. Дайте мне немного времени, чтобы прийти в себя. Последнее, о чем мне сейчас хочется говорить, это возврат долга.
Благодарю Вас за терпение.
Ваш Марк, дружески.
Тодд был прикреплен к компании под названием «Партнерство поддержки стипендиатов», или ППС, или даже просто ПП, как Тодд и другие студенты сокращенно называли ее. Компания базировалась в Филадельфии и имела неблагоприятную репутацию по части обслуживания долгов. Тодду удалось обнаружить минимум три судебных иска, предъявленных ей по всей стране в связи со злоупотреблениями, допущенными при сборе долгов. Компания была уличена в незаконных завышениях суммы долгов и уже выплачивала штрафы. Тем не менее Министерство образования не прерывало сотрудничества с ней.
«Советник» Тодда по имени Рекс Вагнер был настоящим нахалом и грубияном, которому Тодд, будь у него возможность, а ее, разумеется, никогда не будет, с удовольствием дал бы хорошего пинка под зад. Он представлял себе Вагнера забившимся в какую-нибудь каморку в котельном помещении, в цокольном этаже, где расположена захудалая контора, – вероятно, толстым, жующим чипсы, с напяленными на лысую голову наушниками от телефона, по которому он терроризирует молодых людей, одновременно рассылая хамские имейлы.
В последнем присланном Тодду, например, говорилось:
Дорогой мистер Лусеро,
теперь, когда окончание учебы не за горами и Вы вышли на финишную прямую, самое время поговорить о выплате долга, о чем Вам наверняка говорить совсем не хочется; как я понял из последнего Вашего письма, присланного месяц назад, Вы еще не нашли «заслуживающего внимания предложения работы по профессии». Надеюсь, ситуация изменилась. Пожалуйста, сообщите мне последние сведения о поисках работы. Боюсь, я не смогу согласиться с планом выплаты долга, основанным на Вашем желании работать только барменом. Нужно поговорить, и чем раньше, тем лучше.
Последний платеж на Ваше имя, сделанный 13 января 2014 года, составил $32 000. Ваш общий долг с учетом процентов равняется $195 000.
Искренне Ваш,
Рекс Вагнер, старший советник
по обслуживанию долгов.
На это Тодд в конце концов ответил:
Дорогой старший советник ПП по обслуживанию долгов Рекс Вагнер,
работая барменом, я смогу заработать больше, чем Вы, запугивая студентов. Я читал о Вашей компании и о предъявленных ей исках за использование недопустимых методов взыскания долгов, но Вас я не обвиняю – пока. Я не просрочил платеж, черт возьми, я даже еще не закончил учебу, так что отстаньте. Нет, у меня нет работы по специальности, потому что никаких вакансий не существует, по крайней мере для выпускников таких захудалых коммерческих школ, как Фогги-Боттом, которая в сущности, к слову сказать, обманула нас, когда мы еще только собирались в нее поступить. Господи, какими дураками мы были!
Дайте мне время, и я что-нибудь придумаю.
Тодд Лусеро.
Вагнер ответил:
Дорогой мистер Лусеро,
давайте сохранять позитивный настрой. Я работал со многими студентами, которые испытывали трудности с поиском работы, но в конце концов все они ее нашли. Просто поиски требуют расторопности и стаптывания башмаков, чтобы попасть в нужное место и постучать в нужную дверь. В округе Колумбия масса крупных юридических фирм и хорошо оплачиваемых мест в государственном секторе. Я уверен, что и Вы найдете свое место и сделаете успешную карьеру. Я пропускаю мимо ушей Ваши слова о «недопустимых методах» и «запугивании». Вся наша переписка общедоступна, и я советую тщательно выбирать выражения. Был бы рад обсудить это с Вами по телефону, но, разумеется, у меня нет Вашего номера.
Привет,
Рекс Вагнер, старший советник
по обслуживанию долгов.
Тодд ответил в свою очередь:
Дорогой старший советник ПП по обслуживанию долгов Вагнер,
прошу простить, если я оскорбил Вас. Уверен, что Вы не можете даже представить себе, в какой тяжелой ситуации я сейчас нахожусь. Все пошло не так, как планировалось, и будущее видится мне весьма мрачным. Я проклинаю тот день, когда решил поступить в юридическую школу, а особенно в Фогги-Боттом. Вы отдаете себе отчет в том, что хлыщ с Уолл-стрит, которому принадлежит Школа, гребет с нее 20 миллионов долларов в год? А она – лишь одна из восьми в его портфеле. Чудесно! Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало купить такую школу, а не поступать в нее.
Нет, я не дам Вам свой телефонный номер. Судя по многочисленным искам, возбужденным против ПП, самое плохое творится как раз по телефону, поскольку телефонные разговоры почти никогда не записываются. Давайте продолжим общение по электронной почте, где каждое слово фиксируется.
Остаюсь дружески расположенным к Вам,
Тодд Лусеро.
Всю субботу они убирали, красили и выносили мусор мешками. «Люкс» Золы состоял фактически из трех комнат: одна должна была стать спальней, другая предназначалась под гостиную/офис, и была еще кладовка, которую тоже можно было как-то использовать. Они уговорили Мейнарда позволить им передвинуть одну стену и прорубить лишнюю дверь. Один из кузенов Мейнарда работал подрядчиком без лицензии и производил разные работы, не заморачиваясь никакими разрешениями. За тысячу наличными он был готов сляпать кое-как небольшую душевую, туалет и умывальник с туалетным столиком, превратив кладовку в ванную комнату. Тодд с Марком сомневались, что Золе она очень понравится, но выбора у нее все равно не имелось.
Она пока не дала согласия присоединиться к их товариществу, но это было лишь вопросом времени.
Субботний день выдался солнечным и холодным, а Золе требовался свежий воздух. Выйдя из своей квартиры рано утром, она пошла пешком к Моллу, где посидела на ступеньках Мемориала Линкольна, понаблюдала за туристами. Глядя на Монумент Вашингтона и виднеющийся за ним вдали Капитолий, она думала о родителях и брате, томящихся под замком, словно заключенные, в убогом центре временного содержания в ожидании высылки. Открывавшийся перед ней вид был восхитителен: каждое здание и каждый монумент представляли собой символ неукротимой свободы. Ее семья, если бы эта панорама была видна из места их нынешнего пребывания, могла бы лицезреть ее только через колючую проволоку ограды. Благодаря им ей было даровано американское гражданство, хотя сама она не сделала ничего, чтобы заслужить этот статус. Они работали как ломовые лошади в стране, которой гордились и гражданами которой мечтали стать. Какую конкретную выгоду получит от их высылки эта великая нация иммигрантов? В этом не было никакого смысла, и это казалось несправедливо жестоким.
О Горди Зола старалась не думать. Его трагедия осталась позади, и зацикливаться на ней бесполезно. Они все равно не имели общего будущего, думать по-другому было с ее стороны большой глупостью. Но он все еще оставался с нею, и она не могла освободиться от чувства вины. Зола прошла мимо Зеркального пруда, пытаясь представить себе это место, заполоненное двумястами пятьюдесятью тысячами людей тогда, в 1963 году, когда доктор Кинг описывал им свою мечту. Ее отец всегда говорил, что величие Америки состоит в том, что здесь каждый может осуществить любую свою мечту: любая мечта ценой упорного труда и готовности жертвовать может стать реальностью.
Теперь его мечты обернулись кошмаром, и Зола ничем не могла помочь.
Подойдя к Монументу Вашингтона, она встала в длинную очередь желающих подняться наверх, но вскоре ей надоело ждать, и она ушла. Зола любила Смитсоновский музей и провела в нем несколько часов, углубившись в американскую историю. За весь день она ни разу не вспомнила о своей юридической школе и поисках «достойной работы по специальности».
Ближе к вечеру Тодд прислал эсэмэску с предложением «снова хорошо поесть». Но Зола отказалась, сославшись на то, что у нее другие планы. Она почитала какой-то роман, посмотрела старый фильм по телевизору и вскоре после одиннадцати отправилась в постель. Дом сотрясался от громкой музыки и снующих туда-сюда буйных студентов. Субботний вечер в большом городе. Около часу ночи ее разбудила шумная ссора, происходившая в коридоре, но она сумела снова заснуть.
Зола спала глубоким сном, когда кто-то забарабанил в ее дверь. Для иммигрантов, особенно не имеющих документов, правило было хорошо известно: держи одежду и обувь, а также телефон под рукой, не открывай дверь, надейся и молись, чтобы это не оказалась иммиграционная полиция. Если это она, дверь все равно взломают, и бежать будет некуда. Хотя Зола являлась такой же полноправной гражданкой, как любой служащий СИТК, она тоже жила в соответствии с этим правилом.
Вне себя от страха, Зола натянула джинсы. Стук в дверь продолжался, и чей-то громкий голос вопил: «Открывайте! Иммиграционная полиция!» Бесшумно прокравшись в гостиную, она в ужасе смотрела на дверь, и ее сердце колотилось, как отбойный молоток. Она уже включила мобильник и собиралась нажать кнопку быстрого набора номера Марка, как будто он смог бы перенестись сюда прямо по воздуху в два часа ночи и спасти ее. Но тут стук прекратился. Голоса тоже стихли, доносилось только шарканье ног. Зола прильнула ухом к двери, прислушиваясь, но в коридоре было тихо. А потом в его дальнем конце раздался смех.
Были ли это и впрямь представители иммиграционной полиции или кто-то просто сыграл с ней дурную шутку? Зола стояла в темноте, стараясь взять себя в руки. Минуты шли, а она боялась пошевелиться, издать хоть малейший шорох. Ничего необычного в том, что иммиграционная полиция могла нагрянуть с вопросами, не было, но не в такой же час, правда? И потом, если приходят представители этого учреждения, они делают свое дело до конца и не уходят только потому, что никто не ответил на стук в дверь.
Кто бы то ни был, на Золу этот эпизод подействовал сокрушительно. Она медленно вернулась в спальню, натянула свитер, надела туфли и выждала еще некоторое время. Убедившись, что в коридоре полная тишина, она отперла дверь, высунула голову, посмотрела направо, налево и, никого не увидев, вышла и заперла за собой дверь. Воспользовавшись запасным ключом от квартиры Горди, она вошла в нее и, не зажигая света, растянулась на его голом матрасе.
Ни о каком сне не было и речи. Зола не могла больше так жить. Если двоим ее друзьям хватило безрассудства сменить личности, то и она воспользуется шансом вместе с ними.
Моргана Нэш снова дала о себе знать:
Дорогой Марк,
мне очень жаль, что с Вашим другом случилось такое несчастье, и я понимаю, как Вы горюете. Тем не менее давайте постараемся уточнить ситуацию с «Несс Скелтон» и начнем думать о схеме выплаты долга.
Примите мои соболезнования.
Моргана Нэш,
государственный представитель.
В воскресенье утром Марк дал ответный залп:
Дорогая миз Нэш,
благодарю за сочувствие. Оно много для меня значит. Похоже, меня уволили из «Несс Скелтон», уволили еще до того, как я начал там по-настоящему работать, что и к лучшему, потому что я все равно не пришелся там ко двору и с презрением относился к людям, которые там работают. Таким образом, я снова безработный, как и все мои однокурсники, и у меня нет никаких эмоциональных сил начинать поиски другой бесперспективной работы. Пожалуйста, не наседайте на меня, хорошо?
С наилучшими пожеланиями,
Марк.
В понедельник утром Моргана первым делом ответила:
Дорогой Марк,
мне жаль, что Вы так расстроены. Я просто выполняю свою работу, а она требует, чтобы я не прекращала диалога с Вами насчет выплаты долга. В округе Колумбия существует много хороших вакансий, и я уверена, что Вы найдете достойную работу в юридической сфере. Просто держите меня в курсе дела.
Моргана Нэш,
государственный представитель.
Марк ответил:
Дорогая миз Нэш. Никакого «дела», в курсе которого я мог бы Вас держать, нет. Ничего нет. Я хожу к психологу, и он рекомендует мне на время прекратить контакты с Вами.
Простите.
Марк.
