Глава 8
Немного о стихосложении и малых формах культовой архитектуры

Утро встретило людей аппетитным запахом яичницы с колбасой. У запасливого дядюшки нашлась в фургоне большая сковорода. Теперь ее по прямому назначению использовала Бельташ, задобренная вчерашними похвалами.

Сразу после завтрака состоялся наглядный урок для племянников по запряганию лошадей. Мучить животных и показывать усвоенный материал на практике дядюшка пока не позволил, но обещал, что час икс грядет неумолимо. Зато, пока готовилась еда, Ригет выполнил вчерашнюю угрозу и познакомил Светку и Дениса с огненным камнем. Из кожаного кисета дядюшка достал камень – красный с поросячье-розовыми прожилками. Ничего подобного на земле ребятам видеть не приходилось. Ригет положил камень на землю, рядом устроил небольшой шалашик из тонких веточек и, протянув племяннику нож, предложил:

– Бей!

Денис охотно и от души стукнул острием большого ножа по камню. Неприятно скрежетнуло, и все.

– Рукоятью бей, – сквозь фейспалм подозрительно терпеливо посоветовал дядюшка. Наверное, посчитал, что при недостаточно детальной инструкции с инициативного недоумка станется проверить получение огня методом втыкания острых предметов в ближайших родственников.

– Ок. – Парень перехватил оружие труда и смерти поудобнее и стукнул рукоятью. При соприкосновении с камнем от него разом, как от точильного камня при вращении, посыпался ворох искр. Часть упала на шалашик, и тот задымился. – Вау! Магия? – удивился он, с сожалением возвращая нож Ригету.

Ему хотелось тоже иметь какую-нибудь железку для пущей солидности, да дядюшка колебался. Когда Дэн вчера неосторожно ляпнул про отсутствие опыта обращения с оружием, так дорогой родственник и вовсе передумал выдавать племяшу в постоянное пользование колюще-режущий инвентарь. Зажал даже маленький ножик. Перестраховывался, что ли? Зато в городе пообещал подобрать Деньесу что-нибудь подходящее с ножнами, да понадежнее.

– На Вархете подобные камни называют «плевком Крисата». Они частенько встречаются в горах, – проронил Ригет.

– Кто такие крисаты? Здешние верблюды, выдыхающие огонь? – полюбопытствовал землянин.

– Крисат – один из Восьми, бог магии, – стоически пояснил дядюшка, ничуть не возмутившись вопиющей безграмотностью племянничка. С другой стороны, какой смысл возмущаться, если сам не дал информации?

Восполняя пробел, дядюшка передал нож для тренировки Светлане и занялся экспресс-просвещением молодежи:

– Ввосьмером боги создавали и опекали наш мир: богиня жизни, целительница Алхой, бог смерти Зебат, воитель Ирнат, богиня искусств Элмай, бог торговли Сигет, богиня любви Илай, покровитель ремесел Трашп и бог магии Крисат. Равны они были по силе, соперничали, дружили, спорили и творили сообща. Вместе и встали стеной в час великой нужды, дабы заслонить Вархет от порождений хаоса.

– Красивые имена, но сразу не запомнишь, – оценила Света, добившаяся по примеру Дениски возгорания сухих веточек.

– Точно, если бы все рифмовались, было проще. Ирнат, Зебат, Сигет, Крисат – это еще нормально, и с дядей Ригетом тоже рифмуется, не забудешь, а остальные никак в размер и такт не попадают, – пожаловался Дениска, быстренько протараторив усвоенный материал. И, в очередной раз доказывая действием постулат о причудливости и избирательности памяти, а также ускоренном запоминании через творческую работу с материалом, принялся вдохновенно рифмоплетствовать, декламируя на всю поляну:

На секунду после озвучивания состряпанной на коленке божественной считалочки повисла тишина, вставший в позу Денис возмущенно нахмурился, дожидаясь хоть какой-нибудь реакции.

– Ух ты, – оторвавшись от обхаживания лошадей, простодушно удивился восхищенный Валт и звучно прихлопнул ладонями бока. – Ты, дир, не только жрец, а еще и поэт!

– Стихоплет он, – с легкой завистью буркнула Света и укорила: – Между прочим, в последней строфе рифма прихрамывает!

– Иначе вообще не звучит, – наморщил нос Дениска, не обидевшись на конструктивную критику.

– Да уж, в прозе не запоминается, а с твоей тараторкой, может, хоть что-то в голове осядет, – примирительно рассудила сестра.

– Время будет, запомните, – не стал делать проблему из ситуации поставленный на одну доску с богами дядюшка и в свою очередь не удержался между делом от небрежного вопроса насчет того, опасные ли животные верблюды?

– Еще бы, как плюнут – стоишь и обтекаешь. А если решишь покататься, да потом передумаешь, фиг слезешь, – на голубом глазу подтвердил Денис.

Света промолчала, хихикнув в ладошку над невинным розыгрышем.

Пока племянники упражнялись и просвещались, Валт и Бельташ полностью приготовили повозку к езде по лесным дорогам.

Часовня, о которой вчера говорил дядюшка, показалась из-за поворота. Поначалу Дэн принял ее за трактир и хотел было вслух засомневаться в доходности предприятия, но Ригет опередил его:

– Часовня Зебата.

– Странно, – первая отреагировала Бельташ, сведя на переносице идеальные дуги пшеничных бровей. – Я совсем не чувствую силы своего господина. Нет… крохотный огонек есть, более присущий малой вещи, а не храму или жрецам.

Деревянная постройка в два невысоких этажа, размером с обычную крестьянскую избу, с широким крыльцом и огородиком слева совершенно не выглядела религиозным сооружением и с точки зрения землян. Обычные потемневшие от времени бревна, правда, плиты перед крыльцом каменные, да еще на двери и на столбе рядом с крыльцом висят круглые металлические диски с вездесущим филином. Последнее как раз вполне объяснимо. Если лицо повелителя мертвых сокрыто даже от жрецов, как его изображать-то? Выходили из положения методом замещения: не сам Зебат, а его птица-помощник символизировала место поклонения богу.

Когда фургон затормозил перед крыльцом, на ступенях под внушительно-зловещий скрип распахнувшейся двери показалась высокая фигура с посохом, закутанная в черный плащ. За ее спиной открылся убогонький вид на внутреннее убранство часовни. Попаданцы успели углядеть три статуи: типа с посохом, кутающегося в плащ, скелета собаки и восседающего на ней филина, а перед ними низкий постамент, то есть, наверное, стол с супницей. Хотя вряд ли кто-то стал ставить супницу на почетное место в часовне. Методом исключения Света идентифицировала предметы как алтарь и алтарную чашу.

Стоило путникам покинуть фургон, как фигура торжественно-звонким тенором провозгласила: «Восемь с вами, путники!» – и весьма резво побежала с крыльца. Излишняя поспешность, длинный плащ и неосмотрительность сыграли с обитателем часовни злую шутку, он запнулся о ступень и полетел рыбкой прямо под ноги Денису.

Айтишник не удержался от шпильки:

– Да ладно, падать предо мной ниц необязательно, хватило бы и обычного: «Здравствуй, о великий господин».

Впрочем, слышала тихую шутку Дэна лишь Светка и, возможно, Бельташ. Зато, схохмив, парень тут же принялся помогать упавшему бедолаге. По счастью, тот не расшибся. При падении капюшон слетел, являя огненно-рыжую голову молодого мужчины. Веснушчатая лопоухая мордаха с чуть косящими глазами буквально светилась от радости и жажды общения.

– Вы решили поклониться Зебату?! – продолжил с того места, где его прервал злой рок порога, рыжик.

– Он не видит, – скорбно качнула головой Бельташ, разочарованная в возможности призвать мертвых гончих в путевом храме своего бога. – Он не жрец, и это место не истинный храм Зебата. Малая толика его спящей силы есть лишь в вещи, скрытой под плащом.

– Восемь с тобой, – выпалил Денис приветствие по местной моде и, отряхнув запыленного парня в плаще, пока чистюля Света не погнала его, а заодно и самого брата мыться с «Даместосом», осведомился: – Ты жрец Зебата?

– Именно так, целых пять лет. Мне поставил метку Зебата мой учитель, жрец Пелап, шагнувший за последний порог минувшей осенью. От него же мне достался и знак Зебата. Более года уже я единственный жрец повелителя мертвых путевой часовни, – подтвердил парень, демонстрируя запястье с кривоватой меткой. Приплюснутая голова Ойха была вытатуирована обычной черной краской.

– Слушай, а чего часовню в такой глуши поставили? Или сейчас не сезон? – взял в клещи жреца-не жреца Денис, пока остальные разминали ноги и осматривали двор.

– Когда полтысячелетия назад Восемь ушли на битву, а их служители потеряли рассудок, храмам Зебата пришлось тяжелее всего. Жрецы сдерживали потерявших разум слуг повелителя мертвых, чтобы не допустить бойни. Они справились, однако большинство храмов Зебата превратились в руины. Люди были слишком испуганы, потому храмы нашего господина начали возводить далеко от городов и деревень, а жрецы бога стали странниками. Я бы, наверное, тоже ушел, только страшно одному на дорогах, и учитель просил меня присмотреть за храмом, – рассказывая, парень положил руку на грудь, пальцы его соскользнули с плаща и с шипением боли «уй-й» были тут же выдернуты обратно.

– Ты болен? – сразу насторожилась бдительная Света.

– Нет, дира, всего лишь случайность. Знака Зебата нельзя касаться голой кожей – он морозит сильнее льда, – гордо улыбнулся рыжик и продемонстрировал, выдернув из-под плаща, цепочку с кругляшом. Точно такие же висели сейчас на груди Дэна и Светы, даруя приятное тепло.

Теперь-то и Света с Дэном поверили, что толку от не-жреца им не добиться. Бельташ изначально оказалась права: парень не был жрецом бога. Сидя в лесном домике, именованном храмом, и нося диск с мордочкой Ойха, в настоящего жреца Зебата не превратишься, сколько ни старайся. Денис пытался еще выспросить о каких-нибудь реликвиях или записях из старого храма и был разочарован. Никаких книг в часовне не было, и единственное достояние, вывезенное из развалин, попаданцы успели увидеть. Кусочком старого храма и оказались статуи. Когда рушились своды, уходящие жрецы спасли именно их. Хранили ли в святилищах Зебата «методички» по овладению силой бога смерти или молодые служители учились у старших жрецов – о том, к сожалению, рыжий Ксалой ничего не ведал и, как честно признался, мертвых ни разу не поднимал. Правда, несколько раз упокоевал, тыча в ходящих мертвяков своим знаком Ойха. Да и то не сам сообразил, как кругляш использовать, а учитель подсказал, а тому – его учитель.

Путешественники не стали заходить в фальшивый храм, зато поделились с рыжиком провизией и пожертвовали храму две серебряные монеты из кошеля, найденного в развалинах. Дядя, правда, расставался с деньгами крайне неохотно, но средства на благотворительность выделил.

– Да пребудет с вами благословение Зебата! – напутствовал отъезжающих рыжик, энергично размахивая посохом и руками.

– Уже, парень, уже, – очень тихо ответил Денис. – Правда, мы пока не решили, к добру или к худу.