Глава 1
Упали и попали

Вопящий фиолетовый комок материализовался на холодной, влажной от вечерней росы каменной плите под небом с чужым звездным узором. Б€ольшая часть далеких искр отчетливо проблескивала красным и желтым, а не привычно белым. Впрочем, попаданцам было не до астрономии, отдышаться бы после резкого, выбивающего дух перехода. Что-то хлопнуло, будто прокололи небольшой воздушный шарик, и фиолетовое пламя погасло.

– Явились! Почему двое? Ладно, не важно, бежим отсюда, и побыстрее! Тут опасно оставаться! – скомандовал справа хрипловатый то ли со сна, то ли от простуды мужской голос.

На соседней наклонной плите, рядом с той, где совсем без комфорта разместились охающие Дэн и Светка, нетерпеливо притопывал пыльным сапогом незнакомец. Мужчина, закутанный до носа в темный, почти сливающийся с ночью плащ, махнул рукой, указывая направление от каменной груды неопределенных очертаний до высоких кустов.

– Почему опасно? – машинально потирая ушибленный локоть, выпалил Дениска, восторженно озираясь вокруг. – С виду мирные развалины. Непонятно только, где они, то есть мы.

– Поэтому, – несколько напряженно объяснил незнакомец.

Его слова совпали со скребущимся звуком. Ближайшая наклонная плита начала мелко дрожать, приподнимаясь над землей, и из-под нее показались белые костяшки руки скелета.

– И-и-и-и! – завизжала Светка с такой силой, что, казалось, завибрировали воздух и камни, а костяшки рассыпались в прах.

– Ух ты, я поначалу думал, что у тебя вопль зубодробительный, а он, оказывается, еще и кости в пыль разносит! – восторженно выдал Дениска.

– Быстрее, пока они не набрали силы, – чуть более нервно, чем раньше, поторопил брата с сестрой незнакомец.

– Эй, дядя, а ничего, что я босиком? – возмутился Денис, многозначительно пошевелив пальцами.

– Если не хочешь еще и без ног остаться, потерпишь, у меня лошади за кустами. Уматываем, все остальные вопросы потом!

– Логично, – признал парень, соскочил с плиты и подал руку сестре.

Оба они – босой Дениска и обутая в вязаные тапочки Светка – ковыляли так беспомощно, что сердце или скорее нервы незнакомца дрогнули. Девчонка, судя по расширенным в ужасе глазам, сотрясающей тельце дрожи и полуоткрытому до сих пор рту, пребывала в состоянии шока. Двигалась, как механическая кукла, у которой вот-вот кончится завод.

Мужчина выругался сквозь зубы и подхватил обоих землян, как мешки с соломой. Закинул на свои узкие плечи, крякнул, но сцепил зубы и поспешил к кустам.

– А эти… вылезут? – из положения виса попытался извернуться и глянуть на остающиеся позади развалины Дэн.

– Если успеем отойти подальше, пока они просыпаются, нет, – пояснил причину спешки носильщик.

– А если не успеем? – продолжил допытываться неуемный «мешок».

– Могу тебя сбросить здесь, поглядишь и, если выживешь, нам расскажешь, – щедро предложил незнакомец. – Мне и девушки хватит.

– Не-не-не, тут небось и кнопочки сейва-то нет, – открестился Дениска, обвисая на носильщике ватной тряпочкой, и хихикнул.

Светка, пребывающая в тихом ступоре от случившегося за последние пять минут, вздрогнула от этого звука. С таким маньячным хихиканьем братец обычно устанавливал на комп какую-нибудь очередную суперскую мечемаше-магическую игрушку.

Пока Дениска хихикал, а Светка тихо сходила с ума от нереальности происходящего, тип в плаще дотащил свои жертвы до высоких кустов, напоминающих густотой ивняк, и проломился насквозь. Там, за кустами, в короткой травке стояла пара темных, кажется, гнедых, лошадок.

Вернее, как превосходно было видно свисающему Дениске, кобыла и жеребец. Точно, настоящий жеребец! На копытное мужского пола носильщик сгрузил почти не трепыхающуюся Светку, а кобылка досталась парню.

Легко вскочив в седло, тип поправил тушку девушки так, чтобы она сидела перед ним, прижимаясь спиной к груди. Дениска, катавшийся верхом самое большее раз пять за всю жизнь (включая фотографирование в двухгодовалом возрасте на пони), попытался кое-как угнездиться сам и поймать жесткие поводья пальцами. Босые грязные пятки, поморщившись, попаданец вставил в холодные стремена. Может, вокруг с виду и царило лето, да ночью в футболке с коротким рукавом и без обуви прохлада чувствовалась явственно. К тому же странные мурашки бегали по спине с утроенной силой, стоило лишь прислушаться к нарастающему похрустыванию и скрежету плит или чьему-то скрежету о плиты в развалинах за кустами.

Дениска только не мог пока определиться, что лучше: видеть подозрительно-магическую реальность глазами или не видеть и пользоваться на полную катушку богатым воображением.

– Ходу! – скомандовал незнакомец и пришпорил своего коня, не то чмокнув, не то цокнув губами особым образом. От этого сигнала кобыла, не дожидаясь команды неуча-наездника, сорвалась с места и поспешила за жеребцом.

По почти заросшей травой, а некогда широкой, выложенной каменными плитами дороге скакали минут пятнадцать. А если по ощущениям нижней половины тела Дениски, так и вовсе целую вечность и еще половинку. Когда, наконец, мужчина соизволил остановить жеребца и снять с седла мелко подрагивающую Светку, Дэн сполз с лошади не то амебой, не то кулем с сеном. В общем, никакой лихости не проявил.

Упал на траву, соображая, стер ли он себе все до мозолей или так только кажется. А ведь всего ничего верхом проехал-то! Когда-то и побольше катался, правда, шагом, и лошадь по-другому везла, мягко. Эта коняга была какой-то неправильно-костистой или мускулистой не там, где надо. Мысль о том, что это у него самого нет нужных мускулов для посадки на достойном животном, Денис, разумеется, отверг с негодованием.

Полянка в паре метров от дороги, защищенная очередным мощным кустом местного ивняка, решившего габаритами потягаться с дубравой, приняла еще одну беспомощную тушку женского пола и энергичного мужчину. Тот набросил поводья на ближайшую ветку, прислушивался минуты три, не меньше, проверяя, нет ли костяной погони, и тихо выдохнул.

Сдернув с себя плащ, незнакомец укутал озябшую Светку, снисходительно оглядел парочку слабаков и энергично объявил:

– Давайте знакомиться, племяннички!

Дениска тряхнул головой и, приподнявшись на локтях, уставился на говоруна. Проглянувшая из-за череды тучек бело-желтая луна охотно предоставила возможность для осмотра.

Блондин, не платиновый, а как Светка – золотистый с мелкими русыми прядками, увязанными в низкий хвост, серо-зелеными, опять же как у них с сестрой, глазами. На этом сходство заканчивалось и начинались отличия: пару раз явно ломаный, судя по форме, нос и все лицо – костистое, будто его собирали из лезвий, а потом наспех обтянули кожей – были абсолютно незнакомыми. Денис бы точно запомнил. Такого красавцем было бы не назвать даже спьяну, но и обычным тоже.

Нет, этого типа Дэн и Светка никогда прежде не видели, потому Дэн удивился:

– Дядя? Чего-то не припомню. Мы своих родственников знаем. Тетя есть, а дяди нет!

– Я вас тоже впервые вижу, – утешил общество дорогой дядюшка. – Я брат вашей матери Лимей. Мы не виделись с ней с того мига, как она сбежала из-под венца, воспользовавшись реликвией рода – порталом последнего шанса.

– Нашу маму Еленой зовут, – набычился Денис. – И ни о каких дядях и иных мирах она нам никогда не говорила. И вообще, вы нас что, похитили? Не то чтоб я был сильно против экскурсии в этой части реала, зато Светка точно в шоке. Может, ее домой отправить?

– Я вас не похищал, лишь отправил зов и распахнул врата для Лимей, которую вы именуете домашним именем Елена. Она шагнула далеко от круга жизни, потому зов пришел к вам – прямым ближайшим потомкам. А ступили вы во врата сами. (Дениска виновато фыркнул, припомнив свои пальцы, пытающиеся затереть фиолетовую линию.) Открыть двери повторно невозможно. Портал действовал на остатках силы древнего амулета. Он распахнул дверь к родной крови. Обратно, если вдруг удастся напитать его, не перенесет. Нет ориентира, настроенного на кровь Керготов. Если только вы успели обзавестись потомством? – Дядюшка вопросительно изогнул бровь.

– Не, как-то не до того было – сначала детство, потом учеба, потом работа, едва на развлечения время находили, куда уж в такой плотный график еще и родных детей втиснуть? – посетовал Дениска, обнимая сестру и прижимая ее к себе. Шокированная девушка не сопротивлялась, испытывая сенсорный шок.

Дядюшка неодобрительно цокнул языком, оценивая состояние Светланы, вздохнул, отцепил с пояса маленькую фляжку и протянул Денису:

– Напои сестру.

– Лекарство? – недоверчиво полюбопытствовал парень.

– Выпивка крепкая. Совсем девчонка не в себе, может, пару глотков сделает, полегчает. Нам ведь до Забыток ехать еще с полчаса. Там и переночуем. А уж утром о делах поговорим, и на все вопросы отвечу, как смогу.

– Только прямо сейчас одно скажи, дядюшка, зачем мы тебе вдруг понадобились?

– В жажду получить стакан воды перед смертью из родных рук не поверите? – сыронизировал мужчина.

– Не-а, ты, дядя, еще в самом соку, пусть и на любителя. До старости еще успеешь себе подстаканников настрогать.

– Матушки у нас с Лимей разные были, а отец один. Наследство отцово на общую кровь заклято и ей лишь откликнется. Без владения замком права на земли Керготов не подтвердить. По условиям завещания старика Итната, пока два ручейка в один не сольются, врата не отворить. Потому мы с вами в родовой замок поедем, – коротко пояснил дядюшка и привычно почесал себя за ухом.

– А звать-то тебя как? – спохватился Дэн.

– Ригет, – откликнулся старший родственник.

– Я Денис, можно Дэн, а сестра – Светлана, или Света, – в свою очередь представился и представил сестру юноша.

– Хм, Деньес, стало быть, и Свельта, древние дийские имена, – перевел на свой манер дядюшка.

Свежеобозванный Деньесом парень справился при помощи зубов с тугой деревянной пробкой выданной фляги, понюхал и закашлялся. Но все-таки решил, что лекарству вкусным быть не положено. Он набулькал разящей сивухой отравы в колпачок фляжки. Светка точно была в шоке, потому как даже не проверила, чистая ли посуда и что дают пить. Покорно взяла протянутую чашечку, поднесла ко рту и глотнула. Кашель и сип забывшей дышать дегустаторши да слезы ручьем, полившиеся из глаз, дали понять, что девушка понемногу приходит в себя.

Закрыв лицо ладонями, она тихо всхлипнула и неуверенно спросила у брата:

– Дэн, это все взаправду или сон?

– Я себя щипал, не просыпаюсь. Руку ободрал в кустах и зашиб большой палец о камни – болит. Похоже, взаправду, Свет, – посочувствовал сестринским переживаниям Денис.

Он-то был несказанно доволен практически всем привалившим счастьем попаданца. Скучная работа айтишника и в подметки не годилась перспективе приключений в магическом мире. Сестру, конечно, жаль, но их ведь двое мужчин, как-нибудь защитят, а там, глядишь, и получше девчонку пристроят, чем воспитательницей в садике. Может, принца ей какого-нибудь найдут?! Дениска припомнил старые доски с картинками, которые выжигала Светка, млевшая от вида смазливого парня, разбудившего спящую красавицу.

Головка худенькой и мелкой (метр в прыжке) сестренки, высовывающаяся из-под плотного плаща, поднялась. Светка взглянула на дядюшку и жалобно уточнила:

– Так, значит, домой никак?

– Прямо сейчас – точно нет. Про «когда-нибудь» – клясться не буду. Вернуть вас могут, пожалуй, лишь боги, да вот беда, и они из нашего мира ушли давно, встав щитом у рубежей пред порождениями изначального хаоса, – помрачнев, качнул головой Ригет.

Чем-то слова о щите, а может быть, о порождениях хаоса, напомнили Светке про проблемы брата. Включился режим заботы о здоровье. И пусть лунный свет особой яркостью не отличался, его вполне хватало для осмотра. Потому девушка потребовала:

– Дэн, руку покажи.

– Вот, – привычно и смиренно (Свете – маньячке здоровья – лучше показать все сразу, а то догонит и раз десять еще покажет, где раки зимуют) подставил ободранное предплечье придирчивому сестринскому взору парень.

Дядюшка предпочел пару минут не вмешиваться и понаблюдать за общением племянников.

Светлана осмотрела длинную царапину и велела:

– Налей в крышечку той гадости, которой меня поил.

– Зачем? – с ходу насторожилась жертва, чуя недоброе.

– За надом, – отрезала девушка и демонстративно уперла руки в бока.

– «Мне похрену, как у тебя тюбетейка надета», – вздохнул парень, удовлетворяя просьбу-приказ Светки. И тут же зашипел, когда любимая сестренка, макнув в горлодеровку кончик чистого платочка из кармашка халата, заботливо протерла царапину.

– Щиплет! – только и пожаловался бесстрашный воитель.

– Зато микробы дохнут, – отрезала добрая девушка и перешла к осмотру второй травмы. – Какой палец болит?

– Уже не болит. Мизинец на левой, – отчитался Денис, проклиная собственный язык, угораздивший его сообщить сестре про «бандитские пули», и одновременно искренне радуясь, что не успел ляпнуть про седалищные проблемы.

Света словам брата до конца не поверила. Опустилась на корточки, ощупала грязный палец, пошевелила его, проверяя, нет ли вывиха. Перелом бы точно начал опухать, и чувствительный к боли Дэн не скакал бы зайчиком, а сдавался на милость домашнего доктора.

– С пальцем все хорошо, просто ушиб, – диагностировала девушка и, обтерев руки все еще влажным кончиком платочка, закончила осмотр.

– Ура, жить буду, спасибо, доктор, – привычно ляпнул Денис, возвращая спиртное законному владельцу.

– Свельта, ты целитель? – с гораздо большим уважением, чем раньше, спросил дядя Ригет, цепляя фляжку на пояс.

– Нет, нас только основам немножко учили, – честно призналась Света.

Краткий приступ активности ради помощи брату прошел. Вновь начало накатывать ощущение беспомощности, дезориентации и желание поплакать. Кажется, дядя уловил настроение девушки, потому свернул расспросы и поторопил племянников:

– В седла. Я не уверен, достаточно ли далеко мы от храма отъехали.

– От какого храма? И достаточно для чего? – все-таки не удержался и полюбопытствовал Дениска, со скрипом забираясь в седло.

– От храма Зеб€ата, повелителя последнего порога, стража смерти, одного из восьми богов нашего мира; а достаточно для того, чтобы стража Зебата снова уснула крепким сном, – дал короткую справку родственник, продолжая действовать.

Светку дядюшка привычно усадил впереди себя и прижал одной рукой покрепче, и отнюдь не из горячих родственных чувств. Держалась на лошади землянка чуть лучше мешка с соломой. Беда только в том, что мешок можно было положить поперек да привязать, а к живой девушке, обладательнице родной крови, такое варварское обращение было неприменимо.

Сбоку змеей зашипел устраивающийся на лошади Дениска. Снисходительно покосившись на племянника, дядя проронил:

– В селе сапоги и одежду вам купим, а мазь у меня в сумке есть. Перед сном ноги и руку, если надо, намажешь. Хорошо, что стемнело, в селе рано ложатся, никто приглядываться к вам не станет. Только запасной плащ мой на, накинь заранее, чтоб иноземным видом народ не пугать.

Дядюшка слазил в седельную сумку, вытянул из нее темную скатку ткани и метко перебросил племяннику.

– Чего в моей одежде страшного-то? – искренне удивился Дениска, любуясь флюоресцирующим ликом знаменитого чудовища из «Хищника» во всю грудь. – Очень милая футболочка!

Но в пожертвованный с родного плеча плащ завернулся сразу, еще и пробурчал под нос:

– Мог бы сразу дать, или, не успев племянником обзавестись, сразу воспитываешь и закаляешь, дядюшка?

Ригет сделал вид, что ничего не расслышал. Так что намявшему тело, набившему синяков, исцарапанному и замерзшему айтишнику осталось лишь тихонько вздохнуть. На вертящемся эргономичном стуле за ноутбуком приключения марионетки-героя проходили куда как безболезненнее. Но пока задирать лапки вверх и скулить, как сестренка, «хочу домой!» Дениска не спешил. Когда еще такой шанс на настоящее приключение выпадет? Парень сцепил зубы и попытался заняться делом более интересным, чем углубленное переживание собственных телесных мук, – созерцанием.

Увы, не очень-то оно удавалось. Старая дорога из каменных плит, побитых временем, успела смениться на вполне заурядную с двумя колеями, совершенно точно оставленными не шинами внедорожника. Густой лес, серебрившийся кончиками веток в лунном свете и играющий мрачными тенями в глубине, тоже никакими интересными зрелищами не радовал. Шелестел листьями, потрескивал сучьями, перекрикивался редкими ночными птицами. Правда, когда Дэн окончательно разочаровался в пейзаже, где-то слева и далеко завыл-захохотал кто-то, заставив Светку жалобно пискнуть и посильнее прижаться к дядюшкиной груди. Да и сам юноша вздрогнул от неожиданности, соображая, что делать, если на них прямо сейчас нападет какой-нибудь страшный элитный монстр. Никакого оружия, даже ножичка завалящего, дядюшка для обороны не выдал. А сам Денис попросить не догадался.

– Не бойся, Свельта, – промолвил Ригет. – Это всего лишь спутник Зебата – филин Ойх – балуется в ночи.

– Ага, филин, – выдохнул позабывший, как дышать, Дениска. – Я почему-то сразу так и подумал. Так вопить только они, эти самые ойхи, и могут. Эй, дядюшка, а что Зебат, если он смертью заведует, где-то на рубежах против хаоса делает?

– Молчи и слушай. Тебя извиняет лишь незнание. Все наши боги ушли, чтобы принять бой с порождениями хаоса. Ушли вовне, дабы не разрушить могучими силами в битве на Вархете все то, за что сражаются. Мы помним их, чтим и возносим молитвы, отдавая жар сердец и душ, дабы поддержать своих покровителей в нелегком бою, исход которого решит участь нашего мира, – очень серьезно, не поддержав шутки, роняя каждое слово, как свинцовый шар, произнес Ригет. – Не вздумай шутить на эту тему, если не хочешь умереть с взрезанным животом, как богохульник.

– Жалко их, устали, наверное, – задумчиво вздохнула Света и эгоистично добавила: – Себя мне тоже жалко, домой хочется. Как там моя группа завтра без меня?..

– Да что твоим карапузам сделается? Сменщицу твою из отпуска выдернут, и все, – беспечно отмахнулся Дениска.

– И папку жалко, – продолжила гнуть свою депрессивную линию девушка. – Что он подумает? Исчезли вдвоем, никому ничего не сказали, вещей не взяли.

– Папку жаль, но у него остались тетя Вера и Колька с Машкой, ему некогда будет переживать. Кстати, квартирку нашу сдавать смогут, два десятка лишних тысчонок в месяц малышне не повредят, – практично заметил Дениска.

– Как умерла Лимей? – неожиданно вмешался в разговор дядюшка.

– Как умерла? – хором удивились Светка и Дэн, буквально вчера болтавшие с матерью по скайпу.

– Вы хотите сказать, Лимей жива?

– Да, – слаженно подтвердили брат с сестрой. – Она с папкой развелась, снова замуж вышла и сейчас со вторым мужем в Италии живет. Мы-то в России остались, к ней отдыхать ездим.

– Ничего не понимаю. Тогда почему врата открылись для вас? – окончательно растерялся дядюшка, успевший за полчаса мысленно похоронить и воскресить беглянку-сестру.

– Может, потому что она фамилию сменила? – наивно предположила Светка.

Дениска живо представил себе систему магического поиска по ФИО и огненные строки на полнеба: «Лимей Кергот в базах не найдена, открыт доступ к Светлане и Денису Керготам». Сюрреалистичность видения заставила парня насмешливо фыркнуть и объявить:

– Или мама просто с детства в курсе, что не фиг лезть пальцами в неизвестные пентаграммы! Нам этого в памятку ОБЖ вставить не догадалась!

Света зубоскалить не стала. Почему мама ничего и никогда не говорила о жизни в другом мире и родственниках, ограничиваясь условно честным: «В этом мире у меня лишь вы есть!» – сейчас можно было лишь предполагать. Может, считала, что ей все равно никто не поверит и не хотела прослыть фантазеркой, а может, чего-то боялась. Что толку гадать, если мама в Италии, а в чужом мире оказались они, ее дети, которым не повезло вляпаться в фиолетовый рисунок?

Бедная попаданка от всей души позавидовала мамуле и выдала дядюшке краткую биографическую справку о Елене-Лимей. Когда Елена Кергот и будущий папа близнецов – Виктор Воняев заключали брак, муж взял фамилию невесты без долгих споров. Зато Елена Кергот, выскочив замуж за Антонио Альмери, охотно стала зваться Еленой Альмери. И была вполне счастлива, укатив в солнечную Италию, куда оба великовозрастных чадушка следовать отказались наотрез. Мама же успела подарить второму мужу наследника, а упрямым деткам изредка звонила и слала переводы «на печеньки».

– Эй, дядя, я в здешней магии не разбираюсь. Зато о выдумках про магию прорву всякого перечитал, пересмотрел и переиграл. Как по мне, так твоя звезда-ловушка у нас в квартире могла по куче причин появиться, – встрял в скучный пересказ Дэн, цепляясь за поводья. Болтовня помогала отвлечься от неуклонно усиливающегося ощущения дискомфорта. – К примеру, права Светка, и сработала официальная смена статуса мамы. Ее нет в списке поиска, а мы – Керготы, потому и попали. Или мамулин амулет до сих пор где-то у нас на антресолях валяется. Там никто лет двадцать не разбирался. Я лишнюю уборку терпеть не могу, а сестра от пыли чихает безудержно. Вот заныканный амулет и притянул заклинание, а до мамы через тысячи километров не добрался.

– Может, и так, Деньес. Вы говорите, Лимей отреклась от рода? – задумчиво хмыкнул Ригет после изложения краткой биографии младшей сестры, поморщил лоб и философски подытожил: – Что ж, на все воля Восьмерых. Но я рад, что сестра жива и благополучна, пусть и не здесь.

– Чего-то не видно ни слез, ни радости, – подковырнул дядюшку Денис.

– Мы родичи, я тепло относился к вашей матери, но близкими по-настоящему мы с ней никогда не были. Виделись-то считаные разы. У нас с Лимей двадцать лет разницы в возрасте. Я уехал на учебу из замка еще до ее рождения. Потом она сбежала с помощью семейной реликвии, поставив семью в сложное положение, – не стал оправдываться дядя, просто сообщил факты.

– Э-э, а сколько тебе сейчас лет? – запутался Дениска.

Если верить словам дядюшки, то навскидку выходило лет шестьдесят, и для такого возраста дядя Ригет сохранился весьма прилично.

– Шестьдесят три, – спокойно ответил мужчина и, сквозь ночной сумрак ощутив удивление племянников, пояснил: – Дийская кровь сказывается – век тех, в ком есть толика крови первых творений богов, долог. Тело не дряхлеет, как у обычных людей.

– А мы? – высунула нос из-под плаща Светка, впервые проявив искренний интерес к теме, не касавшейся прямо способа возвращения домой.

– Вы – дети Лимей, кровь разбавлена, но лет триста проживете, – прикинул дядюшка, чуть улыбнувшись, когда мягкие прядки волос завертевшейся племяшки защекотали его подбородок. – Или больше, смотря какой путь изберете.

– Или меньше. От кирпича на голову никто не застрахован, – беспечно хихикнул Дениска и сделал стойку на незнакомое слово: – Дядь, кто такие дии?

– Создания, которыми боги изначально населили Вархет. Внешне они были схожи с человеком. Позднее, когда Восемь привели в мир людей, дии смешали с ними свою кровь. Изначальные были худощавы, легки в кости; говорят, сильнее в магии, искуснее в ремеслах и выносливее, чем люди. Но сколько в тех словах о минувшем правды, а сколько красивой легенды – сказать сложно. Одно лишь точно известно: век дийский вчетверо превышал людской, и борода у мужчин не росла.

– Надоели долгоживущие дийские черепашки, и боги завели людей-хомячков, – прокомментировал Дэн и на миг-другой прижух в седле, когда, словно в ответ на его шуточку, слева от дороги ночной лес разразился глумливо-зловещим «ой-хо-ханьем». Филин вступился за честь хозяина или, напротив, радовался шутке?

Впрочем, страдать и бояться долго парень не умел, он уже загорелся великолепнейшим подозрением. Заерзав и едва не сверзившись с терпеливо сносящей все его выходки и подергивания повода кобылы, попаданец продолжил расспросы:

– А уши? Какие у них были уши?

– Уши? – удивился нелепости темы Ригет.

– У них были острые уши? – выдохнул скрытый эльфоман.

– Нет, самые обычные. Я видел старые гравюры и статуи диев. Их облик мало отличен от моего, – жестоко растоптал дядюшка Денискины надежды на дальнее родство с дивным народом одним своим видом с совершенно заурядными, не острыми ушами. И, проведя свои параллели с болтливостью и длительностью жизни потомков первых созданий мира, велел: – Как въедем в Забытки, лучше молчите, чтоб ничего странного не сболтнуть и на кирпич не нарваться. Я снял комнату в трактире и сказал хозяину, что еду на тракт встречать родню из проходящего обоза.

– Это ты здорово просчитал, дядюшка! Не знал заранее, сколько родни на удочку поймаешь? – поддел старшего родственника Дениска, у которого все сильнее побаливала нижняя часть тела, а разговор хоть немного отвлекал от явных неудобств ночной дороги и нехорошего холодка, бродящего по хребту по той же причине.

Все-таки гулять ночью по улицам с фонарями, где никогда по-настоящему темно не бывает, и ехать сквозь звездную глухую ночь – две большие разницы. Нет, у бабушки в деревне, к примеру, тоже ночами темно бывало, но та темень была своя, привычная, домашняя, можно сказать ручная, знакомо пахнувшая сеном и навозом. Самым опасным в ней было наступить впотьмах на бабушкиного Блэка. Пес мастерски сливался шкурой с окружением и обожал валяться в самых узко-поперечных местах на пути прямого следования к объекту WC.

– Я не знал, кого смогу дозваться: Лимей или ее потомка, – объяснил Ригет. – Обряд поиска смог указать лишь, что вне Вархета есть носитель родной крови. Потому я отправился сюда, к старому храму Зебата. В местах, где прежде ходили боги и звучали молитвы, двери открываются легче и теперь. К тому же повелитель смерти именуется еще и стражем последнего порога или просто порога, без уточнения, какой имеется в виду.

– Забытки это искаженное от Зебата? – тихо спросила Света.

– Именно так, – приятно удивился выводам и наблюдательности девушки дядюшка. – О том, чей тут стоял храм, и что именно храм, а не форт или крепость, в здешних краях и не помнит никто. Коротка у людей память, быстрее всего добро и страх забываются. Знают только, что соваться в развалины и поблизости бродить, особенно ночью, опасно.

– А… – хотела задать еще один вопрос племянница, но Ригет шикнул:

– Потом, подъезжаем!