Глава 17
Гости, хлопоты, уроки

Да что дядюшка, призрачный дед, на которого Дениска продолжал рассчитывать, подложил свинью. Итнат припомнил и порадовал внучка сообщением о наличии где-то в хранилище охотничьего инвентаря сундука со старыми деревянными и тупыми мечами сыновей. С таких болванок подростки начинали обучение оружному бою.

В настроении «никто меня, такого хорошего, не любит, ну и пусть вам будет хуже» Дениска заменил рубашку на целую и вприпрыжку ринулся на штурм старого хранилища. Долго предаваться унынию айтишник не любил и не умел. Вообще-то, положа руку на сердце, ему очень хотелось покопаться во всяких штукенциях, предназначенных для охоты и, ай, ладно, даже в старых тупых железках-деревяшках дядюшек. Он ведь никогда не трогал на Земле ничего, кроме сувенирной сабли и тупой алюминиевой болванки приятеля-ролевика, изображавшей меч светлого рыцаря.

Пока Дэн перетряхивал старые запасы, дядюшка занялся эпистолярным жанром, Нерпат отправился в свой домик у храма Ирната, а Светка улучила подходящий момент для беседы с рыцаршей смерти. Бельташ вышла во двор, повидать собачек.

Гончие смерти, здоровенные псы, способные вмиг обращаться в страховидные чудища, казались Светке вполне дружелюбными. Всегда норовили лизнуть в щеку или ладонь при встрече, ластились, подставляя шею, и до одурения махали хвостами. Дэн, зараза, правда, разок пошутил, что это песики лижутся не от большой любви, а пробуют на вкус потенциальный харч. Но получив очередной подзатыльник от сестры и вполне понимающее неодобрительное ворчание от самих объектов шутки, заткнулся и на невинных собачек больше не наезжал.

Потрепав дружелюбных (к своим) зверей по холкам, девушка обратилась к Бельташ:

– Объясни, если можешь. Я не понимаю. Когда мы что-то спрашиваем, ты не сразу отвечаешь или даешь лишь часть ответа. Ты это нарочно делаешь? Сегодня Дениске руку птица расцарапала.

– Сложно объяснить, – ответила Бельташ, помолчав чуть смущенно, уставившись на свои сапоги. – Я проснулась для того, чтобы служить своему богу и вам, его жрецам. Это смысл и цель моего бытия. Все, что вижу и помню, подобно зыбкому отражению в мутной воде. Часть видится четче, другая расплывается, что-то не видно вовсе. Думаю, все происходит потому, что Восемь нынче слишком далеко от Вархета. Я видела, как тебе было плохо вчера, но о молитве Алхой вспомнила не сразу. Живой я была очень давно, даже миссию рыцаря Зебата помню, как череду призрачных видений. Но калечить твоего брата я не хотела. Он забавный и милый…

Бельташ виновато и совершенно по-женски вздохнула. Светке на миг симпатичная красавица предстала в образе маленькой, хрипящей в поиске нужной частоты сигнала рации с проблемами приема из-за расстояния. Этими игрушками одно время увлекался папка. Раздраженное недоверие ушло. Если уж не верить тем, кто рядом, то как вообще жить и кому верить? Потом за свою же ассоциацию девушке стало стыдно. Бывало, и сама утром путаешься не то что в днях недели – временах года, и это после одной ночи, а сколько таких ночей минуло у Бельташ, пока она, погруженная в небытие, снова не восстала из земли Вархета? Мысль о том, что рыцарша когда-то, пусть очень давно, была живой девушкой, вызвала прилив симпатии. Почему-то раньше Светка полагала ее чем-то вроде костяного киборга-терминатора, сотворенного богом, теперь немного перепрограммированного Алхой на получение животной пищи.

– Я поняла, спасибо за объяснения и за помощь, – энергично закивала Светлана, выслушав ответ, и эдак невзначай собралась спросить, были ли когда-то живыми и три собаки-монстряки, да рыцарь смерти переключилась на другую тему. Она напружинилась, впившись взглядом в простор за распахнутыми воротами замка.

– Кто-то едет, – прокомментировала Бельташ свою настороженность и кивнула в сторону навострившихся собачек.

– Не слышу, – честно ответила попаданка, тоже приглядываясь к дороге, вьющейся к замку. На ней никого не было, а снаружи не раздавалось никаких звуков, кроме ворчания пары мастеровых, смазывающих петли малой калитки, стрекотания неугомонных кузнечиков да пронзительных трелей местной разновидности стрижей, наворачивающих круги в небе.

– Я тоже, – согласилась Бельташ. – У собак нюх и слух лучше моего. Не рычат, запах им не знаком, но врага не чуют.

Через полчаса, которые Светка провела, возясь с гончими смерти, как с обычными веселыми псами, стала видна повозка, в которой сидело несколько человек. Вышедший на поиски Дэна дядюшка опознал в подъезжающих управляющего, которому вчера отправил с деревенским парнем записку, и нескольких домашних слуг, в том числе повара.

Выбежавший к дяде Дениска, вооруженный чем-то вроде большой кожаной трубы и изрядной деревянной оглобли в форме меча, тут же принялся играть в угадайку:

– Эй, дядя, тот толстый точно повар, правда? А здоровенный и худой как щепка – управляющий? И…

– Полный мужчина и есть управляющий, дир Олсоп, а самый худой и высокий – замковый плотник Гарап, дир Валеп – единственный лысый в повозке, – усмехнулся дядюшка, вручая племянничку письмо для диры Иргай – сложенный вчетверо и скрепленный печатью с вороном и яблоком лист.

Пришлось Дениске отложить меч ради орала и взяться за напяливание кожуха на руку. Попутно он разглядывал приближающуюся повозку и людей в ней. Светка взялась помогать брату. От кожаной трубы знакомо пахло обувным кремом, скользкой на ощупь она не была. Не то, наверное, с божественно-соскользнувшей птички сталось бы взлететь и долбануть жреца клювом по темечку в качестве благородности за подставу с подставкой.

– Лысый повар – это хорошо, волосы и перхоть в еду падать не будут, – утешил сам себя попаданец, позорно промахнувшийся с идентификацией.

Дядюшка усмехнулся краем рта, прыснула Бельташ, дед-призрак и тот закудахтал от смеха, а Света испортила всем настроение и аппетит живым глубокомысленным замечанием:

– Главное, чтобы дир Валеп носил такую прическу по собственной прихоти, а не из-за вшей.

– Кхм, – поперхнулся Ригет и поспешил снять с кухонного труженика зловещие подозрения:

– Дир Валеп лыс давно. От природы. У них в роду все мужчины рано лысеют.

– Какая полезная мутация, – отметил Дениска и попрыгал для надежности, проверяя, насколько плотно сидит кожух на руке. Для проверки махнул им в воздухе раз, другой, третий. И домахался.

На третий раз на предплечье парня тяжело шлепнулся призрачный ворон, чей вес никак не соответствовал призрачности. Дэн чуть пошатнулся, пытаясь устоять на ногах. Посланник Ирната насмешливо скосил круглый черный глаз на жреца, плотно сомкнул когти на кожухе и распахнул клюв в хриплом вопле: «Рр-а-а-т!»

Дядюшка сноровисто сунул в свободную руку Дениски конверт. Поднеся письмо к ворону, парень немного растерялся, соображая, куда его совать и как. Немалая тушка посланника была не только полупрозрачной, но еще и полуматериальной. Вес есть, когти хватают и режут, а плотности нет. Что-то привязать на шею или к лапе ни на первый, ни на второй взгляд не представлялось возможным. Идеи о засовывании депеши в клюв или противоположное отверстие Дэн озвучивать поостерегся во избежание очередной производственной травмы, нанесенной слишком умной птичкой.

Креативности мышления не хватило. Сдавшись, Дэн повернулся к Бельташ и спросил у единственного создания, способного дать техническую справку:

– Как дальше-то?

В это время почти проигнорированный ворон потерял терпение и решил действовать. Он резко дернул головой и, выхватив письмо из пальцев жреца-недоучки, махом его заглотнул.

– Так, – пожала плечами Бельташ, понимая, что прочие объяснения излишни.

– Да? Это типа почтовый ящик и авиапочта о двух крылах в один клюв? – растерянно констатировал Денис, ничуть не порадовавшись успешности собственной догадки, и попросил птичку: – Отнеси и отрыгни, пожалуйста, письмо дире Иргай. Нам ее совет поскорей нужен. Ирнат карты для путешествия к храму Восьми выдать не смог. Или ты сам нас туда проводить сможешь?

Черно-призрачный ворон мерзко каркнул с совершенно очевидной интонацией отрицания «хрен вам!» и взмыл в воздух. Исчез он прямо над головой Дениса. Хорошо хоть напоследок не испражнился. После себя дивная птица оставила глубокие царапины на крепком кожухе, без труда выдерживавшем в прежние времена остроту соколиных когтей. Но для божественных птичек амуниция точно не предназначалась. Посиди Рат на руке еще минуту-другую, и снова добрался бы до живой плоти. Дэн уважительно цокнул языком, разглядывая царапины.

– Что ты хотел от птицы Ирната? – иронично бросил дядюшка.

– М-да, не колибри и не канарейка, – вынужденно признал Денис под гордый, будто выкормил птичку своей печенкой, смешок вернувшегося в замок Нерпата.

Пока Дэн занимался отправкой срочной корреспонденции и оценкой урона аэродрому, нанесенному почтальоном, повозка с людьми въехала во двор. Колобок выкатился из повозки первым и, радостно лучась, ринулся к дядюшке Ригету. Глазки-то живчика так и бегали вокруг, осматривая, оценивая, сравнивая. Может, он заодно и смету ущерба, нанесенного замку периодом бесхозности, составлял. Не ради собственной поживы, а лишь за дело радея.

Улыбка управляющего несколько поблекла, когда рядом с живым владельцем замка дир Олсоп заприметил бледную тень его отца.

– Восемь с тобой, дир Олсоп, – первым приветствовал побледневшего живчика дядюшка. – Дир Итнат внял нашим просьбам и решил немного задержаться на пути к последнему порогу, чтобы помочь мне и внукам, моим племянникам, освоиться в замке.

Рука дядюшки поочередно указала на Свету и Дениску.

– Восемь с вами, диры! Радость-то какая, род снова возрождается! – осторожно умилился толстяк, не слишком успокоенный причинами задержки дира Итната среди живых. Нет ничего хуже для добросовестного работника, чем пытаться услужить двум господам одновременно. Такое лишь в комедиях ловко получается, а в жизни все одно по макушке получает слуга, и от обоих разом.

Старик приметил нервозность Олсопа и хрипло, точно брал пример с Рата, каркнул:

– На меня не смотри, дир Олсоп, прими благодарность за службу верную, но отныне твой хозяин Ригет.

– Благодарю, дир. – Кажется, теперь управляющий расчувствовался по-настоящему.

Светка невольно задалась вопросом, благодарил ли бедолагу дедушка хоть раз при жизни. По всему выходило, что нет.

Черствый же Дениска моментально переключился на другое:

– Эй, деда, а как тебя похоронили, если замок запертым-заклятым стоял? Или сначала закопали, а потом быстро-быстро за ворота убежали?

– Праха моего в семейном склепе под замком Кергот ты не сыщешь, внук, – патетично провозгласил ничуть не обиженный призрак. (Кажется, каким-то неведомым образом шебутной Дениска ухитрился выбиться у старика в любимчики.) – Заклятие-ключ на плоть завязано. Когда понял я, что час последний близок, всем велел из замка удалиться. И уход мой печатью и замк€ом на владениях стал, всю силу свою на то обратил, потому от бренного тела ничего не осталось.

– То есть ты все в энергию перевел, – уважительно поцокал языком Денис. – Молоток, дед! Жаль, что я в магии бесталанен, а то бы в ученики к тебе просился до тех пор, пока ты меня или бы не прибил, или бы учить не начал!

Старик довольно закудахтал, управляющий же счел возможным осведомиться у дядюшки:

– Дира Лимей следом прибудет?

– У мамы сейчас другие планы, – вместо дядьки вновь влез в беседу Дэн. – Муж, маленький ребенок, виноградники. Только мы со Светкой приехали. Дядюшка нас по-вашему Деньесом и Свельтой зовет.

Проквакав еще что-то цветисто-вежливое, Олсоп уточнил у дира Ригета распоряжения и, сочтя ритуал приветствия исполненным, ринулся к повозке. А там уж принялся энергично посылать: лысого на кухню, длинного за инструментом, чтобы проверил все в замке. Словом, дир Олсоп катался по замку столь привычно, будто и не уезжал из него после смерти владельца.

– Прикольный мужик, – оценил представление Дениска. – Но лысый повар – круче! Если б он еще как Ван Дамм драться умел. Эй, дядя, повар, случайно, не дерется?

– Если только ложкой по лбу тому, кто лезет в кастрюлю пробовать неготовое блюдо, дать может, – чуть поморщившись от детских воспоминаний, ответил дядюшка, подобрал болванку меча и скомандовал:

– Пошли, Деньес, проверим твои слова о дарованном Ирнатом таланте.

– Ага! – мгновенно загорелся новой идеей айтишник и горел ею ближайшие полчаса. Потом количество синяков, набитых черствым дядюшкой, и отбитых пальцев стало значительно больше юношеского энтузиазма. Горячая жажда немедленной демонстрации суперуберпуперспособностей сменилась унынием. Опустив в очередной раз отбитую палку, которой ему едва не отсушили руку, Дэн признал очевидное:

– Дядь, Ирнат меня развел, как младенца?

Ригет недоуменно вскинул брови.

– Ну, прикольнулся, шутканул, обманул… – принялся подбирать синонимы перевода неудачник.

– Вряд ли, – качнул головой дядюшка, уяснив смысл вопроса. – Боги никогда не бросают пустых обещаний. Ирнат не может вложить в тебя готовый дар, не превратив в свою марионетку. Он даровал тебе возможность к обучению, а уж как ты ею воспользуешься и воспользуешься ли – решать тебе самому, Деньес. Я вижу, ты стал быстрее, и не каждый новобранец может освоить показанный прием после семи повторений.

– Ага, чтоб по пальцам не били, и не такое освоишь, – уныло вздохнул Дениска, смиряясь с обломом: все и сразу не получить. – Ладно, как заниматься будем, дядюшка?

– Никак. Я буду занят делами замка и подготовкой похода к храму Восьми, а ты проси дира Валта погонять тебя. Его труды я оплачу.

– Может, Бельташ попросить? – заикнулся Денис.

– Не то что ты – ни я, ни Валт ей не ровня. Рыцарь смерти – легендарное творение, живое воплощение Смерти. Ее создавали для смертного боя, а не для натаскивания сопляков, неспособных удержать меч дольше пары минут. Дело не в отсутствии терпения диры, – уважительно качнул головой Ригет. – Ее сила в том, чтобы бить без раздумий и насмерть.

– То есть вздумай Бельташ меня потренировать, может случайно снести голову и деревянной болванкой, а на место приставить не сумеет. Потому Валт будет бить меня за твои деньги, – перевел парень, – пусть ты и обещал ему для начала только кормежку.

Дядюшка с глумливой ухмылкой подтвердил. Дениска демонстративно вздохнул, прислонил болванку меча к стенке сарая и отправился на поиски – сначала отлучившейся куда-то сестры, чтоб синяки подлечила, а потом уж и бывшего наемника, чтобы передать ему дядюшкино поручение.

Валт принял новую миссию и возможность заработать всерьез. Для Дэна настали черные дни. Синяки, ушибы, вероятно, треснувшие ребра – как следствие занятий появлялись с завидной регулярностью. Череда травм брата стала для Светки хорошей практикой в исцелении силой жрицы Алхой. У самого «ушибленного» сконцентрироваться на врачевании после тренировок не всегда получалось. Они слились у попаданца в череду почти кошмаров. Усердный наемник измывался над жертвой до такой степени, что меч из рук молодого жреца выпадал не от удара, а от усталости. Причем после этого болванку надлежало поднять и тренироваться еще до тех пор, пока рядом с болванкой не рухнешь сам. Совсем не злой для наемника, бугай оказался слишком добросовестным учителем, чтобы жалеть великовозрастного ученика. Валт не раз сетовал, что поздно парень за ум взялся. Толкового бойца из него сложновато сделать будет, но можно. Дэн уж и сам был не рад затее, но держался на упрямстве и оброненной невзначай фразе наемника насчет того, что он в лепешку расшибется, а все же постарается сделать так, чтобы парень за себя и сестру постоять смог. Именно мысль о Светке, терпеливо врачующей его синяки, оказалась решающей каплей, не позволившей бросить все и сдаться. Ну и, может, одобрительный кивок Бельташ, оценившей упрямство парня.

Минуло почти трое суток, день перевалил за вторую половину, что для вымотанного тренировками с Валтом попаданца означало еще несколько часов мучительного обучения, когда учитель придержал меч.

– Чего? – тяжело дыша, спросил Дэн, утирая рукавом пот со лба.

– Едет кто-то на лошади. Один, – кивнул в створку распахнутой калитки мужик. – Не наш. За шляпой лица не видно, но кобыла точно не наша. У нас рыжух нет. Парень, что ль, молодой или… Нет, не может… Или? Тьфу, старуха?!!

– Да врешь, чтоб старуха, да так скакала? – выпалил Дениска и прикусил язык, потому как яркий луч солнца все-таки ухитрился заглянуть под поля шляпы.

На лошади действительно скакала бабка. Не тощая, жилистая, загорелая, с крючковатым носом и пронзительными зелеными глазами, сохранившими юношеский блеск и остроту.

Добравшись до калитки, старуха пронзительно свистнула, вызывая конюха, сбросила ему на руки повод лошади, лихо спрыгнула из седла и ринулась к Валту с Дэном.

Вместо «Восемь с вами» и других традиционных приветствий бабулька, которую и язык-то не поворачивался именовать старухой, хриплым басом потребовала ответа:

– Где Ригет? Он действительно откопал старый храм Ирната, коль смог призвать посланца Рата?

– Восемь с вами, уважаемая дира, дядюшка в замке со счетами разбирается. А ворон в самом деле вам письмо принес? Как он его отдавал, если при нас проглотил? – зачарованный крутой бабкой, отозвался Денис, пока Валт просто силился открыть заклинивший рот, а собачки Бельташ благодушно помахивали хвостами, разглядывая визитершу не то с гастрономическим интересом, не то с искренней симпатией. Против кулинарной версии говорила худоба бабульки. Хотя что, если собачкам приелась свежатина и захотелось вяленого мяса на ребрышках?

– Птица Рат явилась, сбросила письмо из когтей и исчезла прежде, чем я смогла всесторонне изучить ее, – сварливо посетовала энергичная старуха и снова насела на парня: – Где храм? Ригет нашел старый храм?

– Вы ведь дира Иргай? – проверил версию Дэн и, дождавшись нетерпеливого кивка, ответил: – Храм в подвале. Вас прямо сейчас проводить или с дядей Ригетом сначала поздороваетесь?

Старая дама недолго мучилась сомнениями. Решительно тряхнув головой, она велела:

– Веди, мальчик, а ты, – сухонький палец ткнул в Валта, а в руки ему была всунута широкополая шляпа, – присмотри, чтоб мою сумку и прочие вещи, как повозка прибудет, в подходящую комнату определили. Апартаменты мне без надобности, но камин, старые кости погреть, и кровать с грелкой будут нелишними. Ригету доложишь, что я приехала, пусть тоже в храм спускается.

– Хорошо, дира, – вежливо поклонился бугай, заранее проинформированный о некой эксцентричной ученой, старой знакомой Ригета, чьего визита с нетерпением ожидали в замке.

– Факелы нужны? – насела на парня Иргай.

– Нет, в коридоре дядюшка светящиеся шарики оставил, а в храме светло, там жрец Нерпат в чашках пламя зажег.

– Ритуальные огни Ирната, – сварливо поправила старушка.

– Не знаю, я вашего религиоведения не изучал, выглядят как чаши, значит, чаши, – беспечно ляпнул Дениска.

– Неведение не повод для гордости, – наставительно заворчала бабушка.

– Ничего, если Ирнат обидится, я при следующей встрече у него прощения попрошу, – отмахнулся Дэн, ловко прыгая по ступенькам вниз. Тут парень обернулся, увидел сестру во дворе и завопил: – О, Свет, прикинь, дира Иргай приехала и сразу в храм хочет. Вот веду! С нами пойдешь?

– Там холодно, – передернула плечами девушка, с изумлением разглядывая худенькую старушку. Если призрак деда напомнил Дэну смотрителя волшебной школы Хогвартс, то дира Иргай точно походила на реальную бабульку-анатомичку, верховодившую кафедрой биологии в институте, где довелось учиться девушке. Даже глухой басовито-хриплый голос, сорванный лекциями, да так и не восстановленный, попадал в образ. Именно заслышав его, Светка и поспешила навстречу. Сходство, не считая отсутствия круглых очков и неизменного бордового костюма, в котором бегала (ходить она просто не умела) преподавательница, оказалось феноменальным.

– Стоп. – Бабулька резко затормозила, завершив анализ выданной, вернее, вываленной на нее Дэном информации. – Ты, юноша, утверждаешь, что имел возможность общаться с Ирнатом-воином, одним из Восьмерых, ушедших к рубежам миров?

– Скорее это он нас «общал», хм, и едва не до смерти, – проворчал парень и в доказательство ткнул недоверчиво прищурившейся старушке запястье с татуировкой. Добивать зрелищем кулона с тремя птичками пока погодил.

– Ворон Рат, знак посвящения, надо же, не татуировка краской из сока черинивы, – мгновенно узнала символ эрудированная дира, оценила божественное качество метки и сделала многообещающий вывод: – Очевидно, в своем послании Ригет о слишком многом умолчал. После осмотра храма побеседуем!