«Дом Корнея» нисколько не походил на «Дом Леонида» – да это и не дом, в сущности, был, а целый комплекс зданий и помещений, включавший в себя спортивные залы, арсенал, лазарет, информационный центр, не говоря уже о знаменитом корнеевом музее, в котором быть я не был, а слышать слышал.

Вести флаер я не мог, поскольку голова ничего не соображала.

Леонид Андреевич, приговаривая что-то вроде «вы, нынешние – ну-тка!», вытеснил меня с водительского места и тряхнул стариной так уж крепко, что я начал опасаться за его жизнь. За свою, кстати, тоже. Внизу проплывали, временами становясь набок, золотые пшеничные поля.

Зато на подлете к «Дому Корнея» великий пилот вырубил и без того не очень шумный двигатель и спланировал отнюдь не на положенную площадку, а почти за полкилометра от дома, чуть ли не в кусты.

– Вы умеете ползать по-пластунски, Максим? – сказал он. – Мне бы очень не хотелось тревожить обитателей дома.

– Ползать по-пластунски я умею, – доложил я. – Но вам не рекомендую. Что же касается обитателей дома, то их всех, насколько я понял, свистали наверх – во главе с хозяином.

И тут я вспомнил, что Корней Янович Яшмаа – один из «подкидышей», значок «эльбрус», если не ошибаюсь. Нет, не ошибаюсь.

Ну, вот вам еще одно совпадение…

– Вряд ли он нас ждет, – сказал Горбовский, – но подстраховался наверняка. Представьте себе, Максим, что нам предстоит пробраться в штаб-квартиру хонтийской, скажем, разведки, не потревожив и не повредив часовых, тем более, что живых часовых и нет. Дверь, допустим, заблокирована на пароль. Все двери. Вот чертеж дома, – он протянул мне табличку. – Ваши действия?

Дом, повторяю, был незнакомый, зато все блоки стандартные – Корней Яшмаа не любил излишеств. Я некоторое время изучал чертеж, потом вернул его Горбовскому.

– Пока вижу только один путь, – сказал я. – Допустим, все входы действительно заблокированы. Во дворе со стороны слепой стены есть люк – система циркуляции бассейна. К сожалению, это бассейн не в спортзале, а в музее. Вы, случайно, не знаете, кого Яшмаа поселил в бассейне, Леонид Андреевич?

– Случайно знаю, – сказал Леонид Андреевич. – Ихтиомаммала поселил. Этого ихтиомаммала ему покойный Поль Гнедых завещал.

Очень надеюсь, что бедное животное переживет и нас с вами. Не повредите ему, Макс, очень вас прошу.

– Как бы он мне не повредил, – проворчал я.

Ихтиомаммал, как это явствует из названия, был рыбоподобным млекопитающим с планеты Яйла, размером был с хорошую косатку, имел густой волосяной покров и множество зубов. Самым приятным в этой скотине было то, что она никогда не спала, а все время кружила и кружила вдоль стен своего узилища. А ежели Корней Янович еще и забыл ее покормить перед отлетом…

– Слушаюсь, шеф, – сказал я. – Рад стараться, шеф. Не оставьте своей милостью многочисленных вдов и сирот… Допустим, я вылез живым из бассейна. С руками, с ногами. Дальше что?

– Дальше? – Леонид Андреевич задумался. – Дальше, голубчик, совершенно бесшумно, словно в той же хонтийской охранке, вы проникаете в кабинет хозяина. Там за пультом должен сидеть человечек. С ним нужно обращаться еще бережней, чем с ихтиомаммалом…

– Христом Богом, Леонид Андреевич, – сказал я. – Не боюсь я плыть и утонуть не боюсь. Но ему, ихтиомаммалу-то, что? У него глотка шире энергопоглотителя. Вот он и сглотнет меня, словно семечку… Да что за человечек-то?

– Вот те на, – удивился Леонид Андреевич. – Старый старик знает, а молодой оперативник не догадывается. Ведь у Корнея Яновича жили двое аборигенов Гиганды. Один взбунтовался, запросился домой, а другой был мальчик умненький, учененький, он и остался в доме науки постигать… Только запомни, что этот мальчик может оказаться не такой уж мальчик, а оперативник вроде тебя, так что не расслабляйся.

– Это что, значит, КОМКОН-1 своевольничает?

– Там узнаешь, кто своевольничает. Но смотри, чтобы все остались живыми. Сам же говорил, что угроза человечеству… Ступайте, голубчик, а я поваляюсь тут на травке…

Вот тебе и добрый Леонид Андреевич, думал я, снимая одежду. И себя береги, и зверюгу не замай, и дело сделай… С другой стороны, не слишком ли я засиделся по кабинетам? Но будь ты хоть чемпион, проворней ихтиомаммала не станешь… Что же он, на смерть меня посылает? Никогда я в воде ни на кого не охотился, хотя какая, к черту, охота… Массаракш, он что, с ума сошел?

К зданиям я подобрался по возможности незаметно. Трава была высокой. Люк, правда, тоже находился под кодом, но код был стандартный. Я какое-то время повисел над черной водой, дождался, когда поток переменит направление и нырнул. Меня понесло вперед, и надо было как-то притормаживать, чтобы не выбросило прямо на середину бассейна. Наконец впереди замаячило светлое пятно.

Никакого ихтиомаммала за его границами я не видел, да и видеть не мог, поскольку волоски на этой зверюге, насколько я помню, имели соответствующий коэффициент преломления, что очень помогало ихтиомаммалу в жизненной борьбе.

На выходе из трубы я растопырился, как сказочный герой, которого Баба-Яга пихала в печку. Теперь следовало дождаться новой перемены потока, и как раз в промежутке был шанс выскочить.

Массаракш, я же представления не имею, какое расстояние до бортика бассейна! Ну, Горбовский, ну, благодетель… И Корней хорош, мог бы чучелом вполне обойтись…

Наконец вода прекратила на миг движение свое, я мысленно сделал арканарский знак, отгоняющий нечисть, оттолкнулся изо всех сил и пошел наверх. И сейчас же неодолимая сила стиснула мои ребра и потащила, потащила…

Ихтиомаммал догадлив был, прыгнул за мной, но недопрыгнул с полметра, разочарованно лязгнул зубами и принялся описывать привычные круги по бассейну. А я продолжал висеть в воздухе, схваченный блестящими манипуляторами трехметрового домашнего робота. Манипуляторы неторопливо втягивались, одновременно опуская меня на пол.

– Рядовой Драмба, – негромко сообщил робот. – Выполняю задание человека Леонида, охраняю человека Максима…

Ой, Леонид Андреевич, как ты меня умыл, думал я. Хотя все рассчитал правильно – и с роботом связался, и меня в соответствующее настроение привел. Теперь пойду всех имать и хватать…

– Тише, рядовой Драмба, – сказал я. – Кто в доме живой?

– В доме живой человек Данг один, – сказал робот. – Сервомеханизмов в доме…

– Не надо про сервомеханизмы, – сказал я. – Где человек Данг и что он делает?

– Человек Данг работает за пультом в кабинете человека Корнея, – сказал робот. – Имеет все допуски…

– Вот что, – сказал я. – Человек Данг болен и может сам себе повредить. Нужно войти в кабинет, взять человека Данга – вот как ты меня давеча из бассейна вынимал – и подержать в воздухе вплоть до особого распоряжения.

Рядовой Драмба выкатился в коридор, я за ним, оставляя мокрые следы. Стало зябко. Вообще как-то глупо арестовывать человека в голом виде. То есть нет, если он в голом виде, очень даже сподручно, но если наоборот…

…Когда робот вкатился в кабинет, тот, кто сидел за пультом, даже не обернулся. По экрану плыли разнообразные значки, по большей части мне непонятные. Когда Драмба схватил его и развернул на меня, я увидел, что человек этот молод, довольно-таки худ и обладает на редкость пронзительным взглядом.

Мне хотелось сказать что-нибудь красивое, книжное, вроде «Надо уметь проигрывать, полковник Шмультке!». На Саракше в молодые годы я любил щегольнуть подобной сентенцией. Но сейчас передо мной был какой-то другой враг. Более опасный, чем вся разведка Островной Империи, чем экипаж Белой Субмарины. Чем даже Рудольф Сикорски – когда я знал его еще под кличкой Странник. Опасный тем, что осмелился в одиночку выйти против целой планеты – во много раз сильнее и могущественнее, чем его собственная…

– Ну что? – я улыбнулся. – Значит, «Отойди, смерд»?

Сейчас он сделает пальцами какой-нибудь пасс и исчезнет. Но он не исчез, а сказал совершенно спокойно:

– Вирус запущен, господин Каммерер. Ваши специалисты уже давным-давно не сталкивались с чем-то подобным. И остановить этот вирус могу только я. Поэтому будем разговаривать на моих условиях. Вы согласны?

– Сейчас сюда придет один человек… – начал я.

– Да я уже здесь, – откликнулся из угла Леонид Андреевич. Он покачивался в гамаке. – Ну, голубчик, натворили вы тут дел, прямо и не знаю, с чего начать… Еле уговорил Корнея Яновича убыть на Гиганду, чтобы потолковать с вами поподробнее.

– Шеф, – сказал я по-хонтийски. – Вы что, отправили Корнея туда, зная, что здесь…

– Именно, – по-хонтийски же ответил он. – Но полетел туда Корней не с пустыми руками, извините за нечаянный каламбур.

Я понял, с чем туда полетел Корней, и похолодел.