Комментарии

Это шутливое английское присловье, употребляющееся обычно по отношению к представителям аристократии и особенно королевского дома, подразумевает, что в семье непременно должно быть минимум двое сыновей: один наследует титул (корону), а второй служит своего рода гарантией того, что род не прервётся, если что-либо случится с первым. При благоприятном раскладе второй сын так и остаётся «запасным»; однако британская история богата на сюрпризы и знает немало примеров того, как «запасной» оказывался на троне. Так, одним из самых знаменитых «запасных» в английской истории был Генрих VIII: после смерти своего старшего брата Артура он становится наследником престола, а затем и королём в 1509 году; причём унаследовал он у брата не только корону, но и жену: Генрих предусмотрительно сочетался браком с вдовой брата, Екатериной Арагонской, чтобы сохранить союз Англии с Испанией. «Запасным» был и отец нынешней правящей королевы, Елизаветы II, Альберт Фредерик Артур Георг, второй сын короля Георга V, что в один прекрасный день, после отречения своего брата Эдуарда VIII, неожиданно для себя самого в 1936 году взошёл на престол как Георг VI, а его дочь, принцесса Елизавета, стала наследницей престола. Так что и «запасные» порою очень пригождаются!

Мистер Виггал знакомит Джеффри с сочинениями выдающихся умов Плоского мира, хорошо известных читателям Пратчетта.

Лай Тинь Видль упоминается в целом ряде романов как один из величайших философов прошлого; его афоризмы и назидательные высказывания цитируются в самых разных контекстах: «Однажды на одной вечеринке знаменитого философа Лай Тинь Видля спросили: “Почему вы здесь?” Ответ занял три года» («Безумная звезда»), «Как утверждает философ Лай Тинь Видль, хаос именно там процветает, где настойчивее всего ищут порядка. Хаос всегда побеждает порядок, поскольку лучше организован» («Интересные времена»), «Как говорит великий философ Лай Тинь Видль, “ожидая могучего коня, ты способен отыскать копыта даже у муравья”» («Интересные времена»). «Все различные места суть одно и то же место, просто это место очень большое» («Посох и шляпа»), «Согласно утверждению философа Лай Тинь Видля, известна только одна вещь, двигающаяся быстрее обычного света. Это монархия. Ход рассуждений Видля примерно таков: в каждый данный момент вы не можете иметь больше одного короля. Наряду с этим традиция требует, чтобы между королями не было промежутков. Следовательно, когда король умирает, престол должен перейти к наследнику мгновенно. Предположительно, рассуждает философ, должны существовать некие элементарные частицы — королионы или, возможно, королевионы, обеспечивающие непрерывность. Но, конечно, даже здесь случаются проколы, и цепь прерывается» («Мор, ученик Смерти»), Прототипом Лай Тинь Видля в реальном мире, по-видимому, был китайский мыслитель и философ Конфуций (ок. 551 до н. э. — 479 до н. э.).

Оринжкрат, философ, возможно, из Эфеба, автор труда «О природе растений» (в нём описано 600 растений и способы их использования), упоминается в романе «Мелкие боги». Его прообразом в реальном мире послужил, вероятно, знаменитый древнегреческий врач и философ Гиппократ (460–370 гг. до н. э.), вошедший в историю как «отец медицины».

Зенон, один из эфебских философов, фигурирует в романе «Мелкие боги»; его прототипом в Круглом мире является философ Зенон Элейский (V в. до н. э.) — об этом свидетельствует и имя, и его любовь к парадоксам. (В русском переводе Зенон Эфебский ему ещё и абсолютный тёзка; в английском оригинале эти два имени немного отличаются: на самом деле эфебского философа зовут Ксенон, англ. Хепо).

Ибид — современник Зенона и его постоянный противник в философских спорах, автор «Принципов идеального государства» и «Об исторической неизбежности». В Эфебе даже сложились две противоположные философские школы: «Есть зенонисты, — быстро ответил Бедн, — которые говорят, что мир сложен и беспорядочен. Есть ибидиоты, которые утверждают, что мир изначально прост и развивается в соответствии с определёнными фундаментальными правилами» («Мелкие боги»). Судя по тому, что Ибиду приписывается авторство «Бесед» (в русском переводе — «Отвлечения»), его прототипом в Круглом мире является древнегреческий философ Эпиктет (ок. 50—138 гг. н. э.).

Златоглаз Сереброрук Дактилос, величайший из мастеров Плоского мира, фигурирует в романе «Цвет волшебства». Он изготовил Железных Воинов, которые охраняют Гробницу Питчю, за что получил много золота, но, чтобы мастер не создал ничего сравнимого с големами, ему выкололи глаза. Он построил Дворец Семи Пустынь, за что эмир осыпал его серебром, но приказал отрубить ему правую руку, чтобы мастер не повторил своего шедевра. Он спроектировал Световые Дамбы Великого Нефа; племенной совет Нефа одарил его превосходными шелками, а потом приказал перерезать мастеру сухожилия, чтобы он не сбежал. Из шёлка и бамбука Дактилос построил летательную машину и сумел улететь в Крулл. По приказу архиастронома Крулла он спроектировал «рыбу, которая могла бы плавать по морям пространства, что лежат между мирами», — корабль «Могучий Вояжёр» — и был убит. Печальную участь Дактилоса в Круглом мире разделяли многие великие мастера. Так, Минос, царь Критский, держал гениального изобретателя Дедала в тюрьме, чтобы никто больше не мог воспользоваться его услугами. Пражского часовщика Яна Руже, известного также как мастер Гануш, — ему приписывается создание Пражских курантов, — по преданию, приказали ослепить члены Пражского совета, чтобы мастер нигде более не смог повторить свою работу. Похожая легенда сложена о зодчих Покровского собора, он же собор Василия Блаженного: Барма и Постник якобы были ослеплены по приказу Ивана Грозного, «чтоб в земле его церковь стояла одна такова» (Д. Кедрин). Даже при том, что легенды эти, скорее всего, являются вымыслом, поневоле задумаешься, сколь опасна работа инженера, и повторишь за архиастрономом: «Не могу избавиться от ощущения, что в других занятиях риска куда меньше».

Леонард Щеботанский — гениальный инженер, изобретатель и художник из Анк-Морпорка, известный также как Леонардо. Его хобби — проектирование немыслимых орудий войны, притом что добрейший и простодушнейший мастер отказывается поверить, будто кто-либо воспользуется его опасными изобретениями по назначению. Изобрёл «ружие» («К оружию! К оружию!»), осадные машины, подводную лодку (которую назвал «Машиной Для Безопасного Спуска Под Воду», — вот с придумыванием названий у Леонарда всегда были проблемы («Патриот»), шифрующий и дешифрующий механизмы («Пятый элефант»), среди его разработок есть мотоцикл, и взрывное устройство, и «экспериментальный прибор для преобразования химической энергии во вращательное движение», и много чего другого. Леонард Щеботанский прославился и как талантливый живописец. Самая его известная картина — «Мона Ягг», портрет нянюшки Ягг в молодости («Её зубы буквально следуют за тобой по всему залу» — «К оружию! К оружию!»). Леонард Щеботанский, несомненно, является пародией на великого изобретателя Круглого мира Леонардо да Винчи (1452–1519), но при этом унаследовал также и ряд черт сэра Джорджа Кейли (1773–1857), одного из первых теоретиков в области воздухоплавания, и Николы Теслы (1856–1943) — блестящего инженера и физика, создателя как вполне реальных устройств, таких как высокочастотный трансформатор и асинхронный электродвигатель, так и, предположительно, гипотетических «лучей смерти» и «электромобиля». Подобно Леонарду, Н. Тесла был не мастер придумывать названия для своих гениальных изобретений: так, его бестопливный генератор в патенте от 1901 года значится как «Прибор для Утилизации Лучистой Энергии».

Стр. 29. Мефистофель — имя злого духа в мифологии эпохи Возрождения Круглого мира, то же, что бес или демон. Происхождение этого имени не вполне понятно, возможно, оно составлено из элементов древнееврейского или греческого языка. В Библии Мефистофель не фигурирует; этот демон явился из немецкого фольклора и в литературе поначалу был связан с легендой о докторе Фаусте. В XVI веке Мефистофель стал известен как литературный персонаж немецкой народной книги «Легенда о докторе Фаусте…» и вошёл во все последующие пересказы этой легенды: именно Мефистофелю учёный Фауст предлагает в залог свою душу. Но Мефистофель — не сам Сатана, а лишь один из его слуг. Так, в пьесе К. Марло «Трагическая история доктора Фауста» (ок. 1589 г.), Мефистофель говорит о себе как об одном из сторонников Люцифера и признаётся, что терпит бесконечные муки:

МЕФИСТОФЕЛЬ:

ФАУСТ:

МЕФИСТОФЕЛЬ:

ФАУСТ:

МЕФИСТОФЕЛЬ:

К XVII веку имя Мефистофеля стало использоваться независимо от легенды о Фаусте; так, в комедии У. Шекспира «Виндзорские насмешницы» оно употребляется как оскорбительное ругательство. И всё-таки и персонаж, и имя обрели широкую известность благодаря очередной версии легенды о Фаусте — философской драме «Фауст» И. В. Гёте (первая треть XIX в.). Остаётся лишь гадать, какую из этих книг прочёл Джеффри — и какую форму обрела легенда о Фаусте в Плоском мире.

Стр. 32. Легенда о Летале и его сыне Бекаре… Сходная легенда существует и в нашем мире: это древнегреческий миф о великом изобретателе и архитекторе Дедале и его сыне Икаре. Непревзойдённый инженер Дедал, автор многих удивительных изобретений (так, именно он построил лабиринт на острове Крит), создал искусственные крылья, скрепив перья воском, для себя и сына, чтобы улететь с Крита, где их держал в плену царь Минос, не желавший, чтобы кто-либо, кроме него, воспользовался услугами Дедала. В отличие от «Летала и его сына Бекара», в Круглом мире погиб Икар: взлетев в небо, юноша неосторожно приблизился к солнцу, и жар его лучей растопил воск, скрепляющий перья крыльев, а Дедал (вероятно, не столь тяжёлый, как его двойник из Плоского мира) благополучно долетел до Сицилии.

Стр. 34. Джеффри перефразирует один из известных афоризмов остроумного английского драматурга Оскара Уайльда, вложенный в уста лорда Иллингворта в комедии «Женщина, не стоящая внимания» и описывающий бессмысленность любимой английской забавы — охоты на лис: «невыразимый в погоне за несъедобной» (англ, the unspeakable in full pursuit of the uneatable). В русском переводе пьесы фраза полностью звучит так: «Английский помещик, во весь опор скачущий за лисицей, — бесшабашный в погоне за несъедобной» (Пер. Н. Дарузес).

Стр. 56. Грозные эльфийские лорды Душистый Горошек и (далее) Горчичное Зёрнышко обязаны своими цветочно-растительными именами эльфам из свиты Оберона и Титании, владык волшебного королевства в комедии У. Шекспира «Сон в летнюю ночь». В этой пьесе о чудесных метаморфозах и торжестве истинной любви эльфы — крохотные крылатые создания, украшающие себя росинками, в плащах из крыльев летучих мышей, способные спрятаться в жёлуде, — куда более безобидны, нежели в мире Пратчетта. Даже если они и склонны порою позабавиться за счёт смертных, то шутки их оборачиваются разве что мимолётным наваждением, которое благополучно развеивается к утру.

Этот естествоиспытатель, вероятно сам того не подозревая, попытался воспроизвести на практике (с поправкой на науку Плоского мира) мысленный эксперимент известного физика Круглого мира Эрвина Шрёдингера. Вот как Терри Пратчет описывает этот классический эксперимент, лежащий в основе квантовой теории, в книге «Кот без прикрас»:

Далее в этой книге автор утверждает, что и в нашем мире была попытка поставить такой опыт, в результате чего кошки обрели способность проникать повсюду и исчезать откуда угодно, а также весьма вольно обходиться с такой тонкой материей, как время:

Это умение оказалось очень полезным преимуществом в ходе естественного отбора, так что в наше время уже почти все коты — шрёдингеровские. И ничего удивительного, если ваш кот исчезает из запертой квартиры, а потом как ни в чём ни бывало обнаруживается у холодильника.

Стр. 96…потерявшимися детьми. Ещё одна отсылка на относительно безобидную сказочную реалию Круглого мира, что в мире Пратчетта обретает жутковатый характер. Потерянные мальчики — персонажи знаменитой пьесы Дж. М. Барри «Питер Пэн, или Мальчик, который не хотел расти», впоследствии переработанной в повесть-сказку «Питер и Венди» (1911). Это — «мальчики, которые выпали из колясок, когда няньки смотрели в другую сторону. Если никто не потребует их обратно через неделю, их отсылают на остров Нигдешний, чтобы не было лишних расходов» (пер. Н. Демуровой). Питер Пэн — мальчик, который сознательно отказался взрослеть, — их капитан. Девочек среди них нет: как говорит сам Питер, «девочки умные, они из колясок не падают». Потерянные мальчики обречены навсегда оставаться детьми на волшебном острове и вечно играть в детские игры. Сходная участь, по-видимому, грозит детям Плоского мира, так или иначе оказавшимся в волшебной стране эльфов, как можно судить по примеру Винни и Роланда из первой книги цикла о Тиффани. Винни — один из таких «потерянных мальчиков». «Он бродил один, несчастный и потерянный. Я привела его домой и утешила», — рассказывает Королева. Но вечное детство в мире Пратчетта — участь незавидная. Мальчику «надобна любовь, и забота, и чтобы учили уму-разуму, и чтобы порой говорили “нет”, и всё в таком духе. Ему нужно, чтоб его взрастили сильным. Но Королева ему всего этого не даст. Она даст ему сласти. Одни только сласти. Вечность сластей», — объясняет кельда. Тиффани удалось спасти брата, но, по-видимому, не у всех «потерянных мальчиков» нашлась храбрая и сильная сестра, и многие остались в волшебном королевстве.

Лорд Ланкин — этот эльфийский лорд, могуществом уступающий только Королеве, жестокий, завистливый и злобный, обязан своим именем не Уильяму Шекспиру, но одной из самых страшных народных английских баллад. В Круглом мире эта баллада существует вот уже семь веков во множестве вариантов: они встречаются и в Англии, и в Шотландии, и в Америке, и представлены в сборнике Ф. Д. Чайлда со всеми разночтениями. В балладе рассказывается о том, как владелец замка, покидая дом, предостерегает супругу против некоего лорда Ланкина (в других вариантах его зовут Ламкин, Ламбкин, Лимкин, лорд Лонкин и т. д.). Но после отъезда хозяина зловещий гость прокрадывается в замок и убивает леди и её младенца-сына. В некоторых версиях это — каменщик, которому не заплатили за работу, или немотивированный злодей, но в ряде вариантов он приобретает сверхъестественные черты и становится чем-то вроде злого духа, призрака, фейри, живущего в глуши.

Баллада о лорде Ланкине замечательно звучит в исполнении британской фолк-группы Steeleye Span (альбом Commoners’ Crown). А эльфийский лорд, персонаж Пратчетта, превосходно вписывается в эту зловещую историю.

Стр. 149. Толкни монетку (Shove ha’penny) — одна из популярных игр, в которые в английских пабах играют со времен Средневековья и по сей день: двое игроков или целые команды состязаются, гоняя на размеченном столе или доске монетки или диски и стараясь загнать их в места, приносящие наибольшее число очков. Игра такая древняя, что достоинство монетки успело поменяться: в современном названии «монетка» — это полпенса; а когда-то игра называлась «shove-groat», «толкни гроут» (гроут — монета в четыре пенса, давно вышедшая из употребления). Сегодня, для того чтобы сыграть в «толкни монетку», доска необязательна — есть онлайн-игры, основанные на том же принципе.

Лис Ренар — персонаж нескольких средневековых европейских циклов стихотворных сказок о животных, пародирующих человеческое общество. Лис Ренар — бессовестный, трусливый и расчётливый хитрюга и плут, он издевается и неизменно одерживает верх над волком Изегримом, ослом Бодуэном и прочими животными — жадными, глупыми и недалёкими. Самая известная версия этой эпопеи — французский «Роман о Лисе» (или «Роман о Ренаре» («Roman de Renard», конец XII — начало XIII в.), вобравший в себя около тридцати сказок, или «ветвей», объёмом примерно 40 000 стихотворных строк. Изначально Ренар — это прозвище; но благодаря популярности сказок слово renard к XVII веку вытеснило из французского языка все прочие слова для обозначения лисы. Эпос о Ренаре пришёл в средневековую Англию после нормандского завоевания в 1066 году, и имя «Ренар» (Reynard) тоже прижилось — как имя собственное и прозвище для лисицы; а иногда употреблялось и как имя нарицательное, с XIV по XIX век (например, в анонимном средневековом стихотворном романе «Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь», в пьесах драматурга Джона Флетчера, в стихах поэта Джона Драйдена и т. д.).

Слова Пэка, проказливого духа из комедии У. Шекспира «Сон в летнюю ночь»: наблюдая нелепое поведение влюблённых, он восклицает: «Как безумен род людской!» (Пер. Т. Щепкиной-Куперник).

В этом коротеньком эпизоде обыгрывается ключевая ситуация шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь». Король эльфов Оберон, раздражённый несговорчивостью супруги, решает наказать её: он брызгает на веки спящей Титании соком цветка, обладающего волшебным свойством:

Первый, кого видит проснувшаяся Титания, — это комичный поселянин Основа с ослиной головой (опять проделки Пэка!), — и действительно влюбляется в него до безумия:

Цветок со сходными свойствами, по-видимому, растёт и в Плоском мире, хотя здесь оказывается достаточным пощекотать им девушку по подбородку, чтобы её постигла судьба Титании. Осёл, правда, настоящий.

Кышбо Гонимый (англ. Herne the Hunted) — дословно: Херн — Добыча, один из малых богов, обитающих в лесах и горах Ланкра. Он — «бог гонимых и истребляемых, а также всех мелких существ, жизнь которых неотвратимо завершается коротким писком» («Дамы и господа»). Росту в нём примерно три фута, у него кроличьи ушки, очень маленькие рожки, и бегает он очень быстро. Этот пугливый божок, несомненно, является пародией на Херна Охотника (Herne the Hunter), духа гораздо более могущественного в легендах Круглого мира. Этот загадочный персонаж связан с Виндзорским лесом (иногда даже считается его лесничим) и английским графством Беркшир. Кто он такой на самом деле, не вполне понятно. По одной из версий, Херн Охотник, он же Дикий Охотник европейского фольклора, — это местная беркширская ипостась Кернунна или Цернунна, кельтского божества, изображавшегося обычно в сидячей позе со окрещёнными ногами, с оленьими рогами на голове и зачастую в окружении каких-либо животных. Кернунн — бог всего растущего и зелёного, охотник, дух земли, рождения и маскулинности. С этим образом в книгах Пратчетта явно соотносится Король эльфов (у него копыта, оленьи рога, и от него исходит острый звериный запах), и в настоящей книге именно он соответствует Херну Охотнику английского фольклора, хотя в пратчеттовском мире этим именем он не назван. По другой теории, Херна отождествляют с Дикой Охотой, возглавляемой Вотаном, англосаксонским божеством (он же — скандинавский Один), и с эйнхериями, мёртвыми воинами дружины Одина. Тот факт, что Херн Охотник напрямую связан с Виндзорским лесом и с Беркширом, а за их пределами не встречается, наводит на мысль, что, возможно, у него был реальный исторический прототип — лесничий или охотник (по одной из версий, он — призрак некоего Ричарда Хорна, йомена времён Генриха VIII, пойманного в лесу за браконьерством). О Херне Охотнике упоминается в комедии Шекспира «Виндзорские насмешницы»:

Образ Херна Охотника прочно вошёл в английскую литературу и фигурирует во многих романах-фэнтези, особенно детских и подростковых; им вдохновлено немало музыкальных композиций (например, у группы Clannad); он стал персонажем ряда фильмов и даже компьютерных игр. В великолепном телесериале «Робин из Шервуда» (1984) Охотник Херн представлен как древний и мудрый покровитель леса, обладающий магической силой: именно он призывает юного Локсли стать Робином Гудом, «сыном Херна», и возглавить борьбу против злобных угнетателей-норманнов.

Первые, чуть переделанные строки детского стишка, под который прыгают через скакалочку или играют в «ладушки»; приводится в сборнике «Стихи матушки Гусыни» (под номером 344).

В исходном виде стишок звучит так:

Стр. 272. Верзила — три могильных холма характерной двусмысленной формы, один продолговатый и два круглых по бокам, — сыграл важную роль в романе «Дамы и господа»: когда эльфы в очередной раз вторглись в Ланкр, нянюшка Ягг спустилась через погребальные камеры в Ланкрские пещеры, что являлись своего рода тропой между мирами, отыскала Короля эльфов и потребовала от него остановить нашествие. В Ланкрском фольклоре это место ассоциируется с мужским началом и с древними обрядами плодородия. В Круглом мире ему соответствует другой Верзила — Уилмингтонский, в Восточном Сассексе; это не могильник, но меловая фигура на склоне холма Уиндовер, но и с этим Верзилой, как и с его собратом из Ланкра, связан культ плодородия и плодовитости (см. комментарии к роману «Платье цвета полуночи»).

Что до могильных холмов, в Англии они представлены в большом количестве, причём самых разных форм и самого разного времени, квадратные, круглые и длинные; есть могильники доисторического периода и Древнего мира, начиная с позднего неолита и вплоть до конца бронзового века, а также и железного века; есть могильники англосаксонского периода. В число самых известных входят курганный некрополь Саттон-Ху, внутри которого была обнаружена погребальная ладья англосаксонского короля VII века; Кузня Вейланда в Оксфордшире (о ней см. комментарий к роману «Маленький свободный народец»; неолитический Уэст-Кеннетский могильник в Уилтшире, неподалёку от Эйвбери. Этот длинный (около 100 м) могильник расширяется от западного конца к восточному входу, а в восточной его части расположены пять погребальных камер, по две с каждой стороны, и одна в конце: такая форма (длинный коридор и по две «ёмкости» в его основании) отчасти напоминает двусмысленную геометрию Верзилы.

Стр. 324. Дунклеостей (лат. Dunkleosteus) — род пластинокожих рыб, крупнейшие морские хищники девонского периода (415–360 млн лет назад). На данный момент описано около десяти разных видов дунклеостея. Род получил своё название в 1956 году в честь американского палеонтолога Дэвида Данкла (David Dunkle), куратора Кливлендского музея естественной истории. Ископаемые останки этой вымершей рыбы обнаруживаются в Северной Америке, Бельгии, Польше и Марокко. Поскольку от дунклеостея обычно сохраняются только окостенения головы, полную длину его тела определить непросто: голова его больше метра, так что тело явно достигало не меньше шести метров, а некоторые палеонтологи называют цифры 10 и 20 метров (то, что Тиффани показалось «размером с дом»), У дунклеостея были развитые челюсти и большие костные пластины вместо зубов, чтобы дробить панцири других рыб. Мощь его укуса сопоставима с крокодильим; пасть он открывал за 1/50 секунды, в результате чего поток воды просто засасывал в него жертву. Рядом с останками дунклеостея часто обнаруживаются пережёванные кости: возможно, он отрыгивал те, которые не сумел переварить.

Мегалодон (лат. Carcharocles megalodon) — вид вымерших акул, одна из самых больших хищных рыб всех времён и один из самых крупных хищников за всю историю нашей планеты; жил, предположительно, в эпоху миоцена и плиоцена (23—2,6 млн лет назад). Возможно, приходится роднёй современной белой акуле. От мегалодона сохранились только зубы (огромные! 18–19 см по диагональной длине! «сплошь зубы», как скажет Тиффани) и окаменелые позвонки, но даже по ним можно представить себе размеры чудища: длина мегалодона, вероятно, составляла от 10 до 18 метров, а весил он до 47 тонн. Ископаемые останки мегалодона встречаются повсюду: в Европе, в Северной и Южной Америке, в Австралии, в Новой Зеландии, на Мальте, в Индии и даже в Марианской впадине в Тихом океане. А ещё в изобилии встречаются следы от мегалодоньих зубов на костях его жертв: судя по всему, чудовище питалось очень крупными животными — китообразными, ластоногими, большими рыбами. Сила укуса наиболее крупных мегалодонов, вероятно, достигала 10,8 тонны. Некоторые ученые-криптозоологи считают, что мегалодон мог сохраниться до наших дней и до сих пор обитает где-то в океане. Как бы то ни было, это жуткое морское чудовище, наряду с дунклеостеем, по сей день наводит страх на наших современников в многопользовательской компьютерной игре «Ark: Survival Evolved», а также в мобильной игре «Hungry Shark Evolution».

Эхиноидеи — представители класса иглокожих (лат. Echinoidea), проще говоря — морские ежи. Эти существа, в отличие от первых двух, благополучно дожили до наших дней: описано около 940 современных видов, а в ископаемом состоянии эхиноидеи известны с ордовикского периода (от приблизительно 485 до 443 млн лет назад). Основное отличие палеозойских древних ежей от современных заключается в строении панциря: он состоял из слабо связанных между собой пластинок и после смерти животного распадался на отдельные пластинки. Поэтому древних морских ежей практически никогда не находят целыми. По-видимому, пастушья корона Тиффани — редкий образчик сохранившегося целиком панциря.

Замечание доктора Хлопстела отсылает нас к знаменитой сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес»: сказка начинается с того, что девочка Алиса погналась за Белым Кроликом, протиснулась в кроличью нору, провалилась словно бы в глубокий колодец и долго падала, пока не попала в Страну чудес. В высказывании Хлопстела смешались начало сказки и её финал: на суде над Валетом Червей под председательством Червонного Короля Алиса объявляет всем присутствующим: «Вы ведь всего-навсего колода карт!» — и «все карты поднялись в воздух и полетели Алисе в лицо» (Пер. Н. Демуровой).

Речь Капитана Усмирила перекликается с исторической речью Уинстона Черчилля (1874–1965), премьер-министра Великобритании, произнесённой 4 июня 1940 года перед парламентом после вступления Великобритании во Вторую мировую войну.

Эта речь, в трудный для страны момент (Бельгия капитулировала, французская армия терпела поражение, и возникла угроза выхода Франции из войны), подтвердила решимость Британской империи воевать дальше, если понадобится, то — в одиночку: «Мы пойдём до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в портах, на суше, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся…» (Пер. Ann Revnivtseva & Mike Revnivtsev).

Вдохновенный призыв премьер-министра — блестящий образец ораторского искусства У. Черчилля — сумел поднять боевой дух нации. Один из друзей Черчилля восторженно писал ему: «Мой дорогой Уинстон, речь эта стоит тысячи орудий и тысячи лет речей».

Как видим, и английский премьер-министр, и предводитель «стариков-разбойников» мастерски владеют ораторским приёмом повтора (и хорошо представляют себе разнообразие рельефа возможных полей битвы).

В оригинале госпожа Увёртка использует знаменитую фразу Маргарет Тэтчер (1925–2013), британского премьер-министра: «Вы поворачивайте, если хотите. А леди сворачивать не станет» («You turn if you want to. The lady's not for turning»), прозвучавшую в её речи на съезде консерваторов 10 октября 1980 года. Оппозиция выражала недовольство её жёсткой политикой, но «железная леди» категорически заявила, что отказывается идти на попятный. Эта фраза стала своего рода девизом М. Тэтчер и политики «тэтчеризма».

Стр. 339. Добрые соседи — формулировка, которую использует Маграт, является расхожим именованием фейри в Круглом мире, в частности в Шотландии и в Ирландии. Называть этих грозных и таинственных созданий по имени считалось неразумным и даже опасным. Как объясняет Льюис Спенс, шотландский поэт, писатель и фольклорист, употребление в речи имён сверхъестественных существ раздражает их и навлекает их гнев, ведь если вам известно имя человека или духа, это даёт вам власть над ним. Именно поэтому жители деревень и сёл прибегали к разнообразным иносказаниям и эвфемизмам, тщательно и не без лести составленным, чтобы ненароком не разгневать и не обидеть фейри: «славный народец», «маленький народец», «горный народ», «дивный народ», «добрые соседушки». Но в устах Маграт это не эвфемизм: ведьма требует, чтобы эльфы в самом деле стали людям добрыми соседями или не показывались более в мире людей.

Терри Пратчетт обыгрывает знаменитую фразу, произнесённую Нилом Олденом Армстронгом (1930–2012), американским лётчиком-испытателем и астронавтом, когда он впервые ступил на Луну 20 июля 1969 года в ходе лунной экспедиции корабля «Аполлон-11»: «Это один маленький шажок для человека и огромный скачок для всего человечества».