Повтóры, или редупликации, состоят в полном или частичном повторении корня, основы или целого слова без изменения звукового состава или с частичным изменением его.

Очень часто повтор применяется для выражения множественного числа, например в малайском языке orang – «человек», orang–orang – «люди», в мертвом шумерском языке кур – «страна», кур–кур – «стрáны».

Для многих языков в речи употребляются повторы как средство усиления данного сообщения: да–да, нет–нет, ни–ни (сугубое отрицание), вот–вот, или: еле–еле, едва–едва, чуть–чуть, давно–давно и т. п.

Широко известны звукоподражательные повторы типа кря–кря (утка), хрю–хрю (поросенок), ку–ку (кукушка) и т. п. Этот тип звукоподражательных повторов перекликается с такими глагольными «остатками», повторяющимися дважды, как трюх–трюх, хлоп–хлоп, тук–тук. Если в русском такие повторы нетипичны для русского литературного языка, то они очень распространены в диалектах русского языка, а, например, в языке сомали (Восточная Африка) этот способ в глаголе выражает особый вид: fen – «глодать», a fen–fen – «обгладывать до конца со всех сторон», т. е. терминологически это «всесторонне окончательный вид» (такой грамматической категории в русском языке нет, а это значение выражается лексически: «со всех сторон» и «до конца»). Однако в категории вида в русском языке встречаются случаи повтора для выражения особых оттенков вида глагола, например ходишь–ходишь, молишь–молишь (слова Варлаама, сцена в корчме из трагедии «Борис Годунов» Пушкина), где повтор глагольных форм ходишь и молишь не равен грамматически их одиночному употреблению. С этим очень схожи случаи в формах глагола полинезийских языков, например tufa – «делить», a tufa–tufa – «часто делить». Если в ходишь–ходишь и т. п. в русском языке выражена продолжительность в пределе несовершенного вида, то в примерах поговорили–поговорили и ничего не сделали или поплакали–поплакали и утешились глаголы совершенного вида получают подвидовой оттенок продолжительности.

В прилагательных повтор может быть использован для выражения превосходной степени: добрый–добрый, большое–большое – в чистом виде и с префиксацией: добрый–предобрый, большое–пребольшое.

Таким же способом образуется превосходная степень и в казахском языке, например: кызыл – «красный» – кызыл–кызыл – «самый красный», жаксы – «хороший» – жаксы–жаксы – «самый хороший», иногда с присоединением губной согласной в начале

повтора: aк – «белый» – aк–naк, – «белейший».

С этим можно также сравнить такие формы раротонгского языка (на островах Тихого океана), каким – «большой» и nu–nui – «очень большой», где повтор сопровождается еще «добавлением извне».

Неполные повторы корня типичны были для образования перфекта латинского, древнегреческого и древнеиндийского языков, например tango – «трогаю», tetigi – «тронул», cado – «падаю», cecidi – «упал» в латинском; leipo – «оставляю», leloipa – «оставил» в греческом; kar – «делать», cakara [чакара] – «он сделал» в санскрите и т. п.

Богат повторами английский язык, где они могут быть и полные (преимущественно звукоподражательные): quack–quack – «кря–кря» (об утках), jug–jug – «щелканье соловья» или «звук мотора», plod–plod – «стук копыт лошади», tick–tick – «ход часов» и т. п.; неполные (с изменением гласной): wig–wag – «флаговый сигнал», zig–zag – «зигзаг», flick–flock – «шарканье сапог» или riff–raff – «сброд», «шпана», wish–wash – «бурда», «болтовня», сюда же относится и название игры ping–pong – «настольный теннис» (от звукоподражательного «стук капель дождя по стеклу»); интереснее случай sing–song в значении прилагательного «монотонный», где sing – «петь» и song – «песня».

Особую разновидность повторов представляют собой неполные повторы в тюркских языках, где первая согласная заменяется губной [п], [б] или [м]; такие пары–повторы имеют значение собирательных существительных; например, в казахском языке: жыл–кы – «лошадь», жылкы–мылкы – «лошади и другой скот» (собирательное «лошадье»); туйе – верблюд, туйе–муйе – «верблюды и прочий скот» (собирательное «верблюдье»); кулак – «кулак» (заимствовано из русского языка), кулак–мулак – «кулачье» (ср. кулактар – «кулаки», множественное число); такие формы могут иметь также добавочный оттенок уничижительного значения («всякий сброд»): в узбекском чой–пой – «чаишко», туркменское ки–тап–митап – «книжонки»; есть такие «чудные» слова со значением «неопределенной совокупности» и в русском: тары–бары, шуры–муры, фигли–мигли, гоголь–моголь, шурум–бурум и т. п. (некоторые из них заимствованы).