ГЛАВА 7
Если мужчина стоит во главе имперского сыска, то он должен обладать соответствующими догадливостью и проницательностью, а если ему хватает такта, пусть не врожденного, но хотя бы приобретенного в силу воспитания, то он свою мнимую любовницу оставит в покое. Не знаю, чего хватило Кериасу, но выводы из моего поведения, которое сводилось теперь к пряткам от дознавателя, он сделал правильные.
В течение трех дней я мужчину практически не встречала, никаких случайных и намеренных свиданий, все пожелания передавались только через горничную. Да, да, ту самую горничную, которая имела наглость войти ко мне в комнату вечером того же дня с очень довольной улыбкой и заняться моим внешним видом.
Спустя пару дней эта же девица с озабоченным выражением на миловидном личике поинтересовалась: «Вы поссорились с милордом?»
В первый момент я думала промолчать, но решив, что слугам нужно дать пищу для сплетен, раз уж я все еще числюсь любовницей и соответственно рассчитываю на денежную компенсацию от исполнения данной роли, согласно кивнула.
– О, понимаю, тогда его попытка вымолить прощение совсем неудивительна.
– Какая попытка? – во-первых, я если честно удивилась, а во-вторых, все попытки прошли мимо меня.
– Как же, а новые вещи от мадам, которые сегодня доставят?
– Ааа, – более вразумительная фраза на ум не пришла.
– Ах, вы не знали, значит, это сюрприз. Вам непременно понравится.
Девушка весело похихикала, чем вызвала в душе смутные подозрения.
– Почему?
– Потому что милорд бесподобный выдумщик, – служанка снова рассмеялась, – мужчины стремятся все упрощать, а милорд Кериас не такой. Он очень, ммм, изобретательный. Мадам голову ломала, создавая выкройки специально для вас. Мы так и назвали новую модель «Панцирь».
Насчет того, что милорд не склонен упрощать, я бы поспорила, но с его изобретательностью согласилась вполне.
– Почему панцирь?
– А как иначе? Нет, вы не думайте, с виду это будут совершенно изумительные платья, у мадам других не бывает, но чтобы снять его, придется потрудиться, как милорд и пожелал. Мадам всегда старается исполнить пожелания клиентов, особенно таких, – и девица с намеком улыбнулась. – Если мужчине интересны игры и он хочет, чтобы получить вожделенный приз было сложнее, то кто, как не мадам, в этом поможет? Хозяйке даже понравилось, она разработала целую систему хитроумных крючков и застежек в том числе и на белье. Это будет весело.
– Правда?
Я даже не знала, что подумать, потому решила не заострять внимания на новой выдумке Зверя. К чему понадобилось заказывать новые наряды, наверняка дорогие, если я и старые не все еще носила? К тому же никаких опытов проводить я больше не планировала. Никогда! Хватило и одного глупейшего промаха, чтобы понять, насколько по-разному мы смотрим на такую вещь, как поцелуй в целях эксперимента.
А платье действительно доставили вечером. Сперва только одно, но к нему прилагались белье и чулки. На первый взгляд, эти вещи ничем не отличались от предыдущих. Такие же прелестные фасоны, умопомрачительно красивые и из изумительно дорогой материи, от которых невозможно было отвести взгляд.
– Посмотрите, – горничная держала на руках нежно-голубой наряд, демонстрируя его со всех сторон – Я помогу его одеть.
– Разве сама не справлюсь?
– О, это не так просто. Возьмите, подержите, чувствуете разницу?
Разницы я не чувствовала.
– Обычное шелковое платье.
– Оно необычное, – глаза девушки загорелись энтузиазмом, когда она принялась рассказывать об особенностях новой модели.
– Каждая пятая ниточка этого наряда переплетается с невероятно тонкой проволокой из особого сплава. Он лёгкий, прочный, но его невозможно разрезать даже ножом.
– Как же из него сшили платье?
– Сперва были сделаны заготовки, а сшивались они также особой нитью и простой иглой, которая проходила между дырочками материи, минуя прочный сплав. Даже по шву наряд разрезать невозможно.
– Я так понимаю он и пули не пропустит.
– Мы больше ориентировались на усложнение процесса снятия деталей туалета, но, полагаю, платье может послужить своеобразной защитой на манер щита.
Потрясающе! Меня собрались заковать в броню.
– А к наряду не прилагается металлическая клетка с прутьями из особого сплава? – решила я сострить.
– О, нет, – не поняла моего юмора служанка, – к нему прилагается особенное нижнее белье.
– Оно идёт с замочком? – уточнила я, – это пояс верности?
– Нет, нет, оно крепится к платью с помощью крючков и особых завязок, а чтобы всё распустить и расстегнуть нужно постараться.
То есть где-то на середине процесса желание все снять уже пропадет. Это тебе не ленточки, за которые потянул, и платье само упало к ногам.
– И как долго я буду раздеваться, чтобы, например, лечь спать? Может к утру, когда и спать перехочу?
– Здесь существует своя система, если освоить её, можно избавиться от наряда минут за десять, а если наловчиться, то еще быстрее.
– То есть милорд не знаком с этой системой? – невинно поинтересовалась я.
– Он просил ему не рассказывать, – заговорщицким шепотом поведала горничная.
«И смех и грех», – вздохнула про себя. Хотя с такой защитой до греха, возможно, больше не дойдет.
Убедиться в собственной правоте выпало позже, когда старательная горничная от мадам Амели обрядила меня в женские латы, замаскированные под красивое платье. Одев, она еще долго кружилась вокруг, восхищаясь умением своей хозяйки и ее чудесным вкусом, рассуждая об именитых клиентках, которые бы убили за такую диковинку.
– Даже троюродная племянница его императорского величества не пользуется таким расположением мадам Амели, как милорд Кериас, и вынуждена ждать своей очереди. Его же заказ изготовили необычайно быстро.
– Тронута заботой мадам и милорда, – нехотя отозвалась, устав уже от болтовни словоохотливой девицы. Как мне сейчас не хватало общества моих лучших друзей – книг, которые разговаривали со мной в блаженной тишине. Еще очень хотелось проведать отца, подержать за руку, узнать о самочувствии, но визита к нему я не могла себе позволить. Рассказывать о единственном родном человеке дознавателю даже не собиралась, не хотелось давать дополнительных ниточек контроля в его руки.
– А теперь можно идти к милорду.
– То есть? – я так погрузилась в воспоминания об отце, что не сразу поняла фразу горничной.
– Милорд Кериас вас ждёт. Он просил спуститься в его кабинет, когда вы будете готовы.
Он что, собрался проводить испытания?
Ответ на вопрос мог дать только сам дознаватель.
С огромным нежеланием я спустилась на первый этаж и остановилась возле лестницы, вспомнив, что не знаю, где находится кабинет хозяина. Пришлось искать какое-то время, исключив те комнаты, в которых я уже побывала.
Открыв очередную дверь, я замерла под внимательным взглядом темных глаз. Как-то разом накатило смущение, и чем дольше Кериас смотрел, тем сильнее хотелось убежать.
– Заходи, Мышка, не бойся, – нарушил мужчина затянувшееся молчание, – я тебя больше не съем.
Щеки запылали так, что я ощутила покалывание на коже.
– Мыша-ханжа, – забавляясь, протянул Кериас.
– Вовсе нет, – поспешно возразила, лишь бы что-то сказать и избавиться от чувства снедающей меня неловкости.
– Что же прячешься в норке, словно произошло нечто, из ряда вон выходящее?
– А не произошло? – тон его голоса и насмешки вызвали волну возмущения в душе.
– Поскольку ты ещё девственница, все в полном порядке.
– Ну, знаете! – и как ему не надоест подтрунивать над моей неопытностью, – подобных оправданий собственной развращенности я еще не слышала.
– Скорее раскрепощенности, Мышка, – с улыбкой парировал наглый императорский родственник и отодвинул для меня кресло.
Я уселась с самым гордым и независимым видом, на какой была способна, стараясь даже не смотреть в сторону дознавателя, но удержаться от издевки не смогла.
– Значит, в порядке? Полагаю, даже в порядке вещей. С вами, похоже, подобное происходит каждый день.
– Очень редко, Мышка! – Кериас положил ладони на спинку кресла и склонился ниже, чтобы прошептать, – лишь когда держу в объятиях обнаженную женщину, которая свела с ума ещё при первой встрече.
Я переложила руки на правый подлокотник и отклонилась как можно дальше.
– А таких женщин вы встречаете с завидной регулярностью?
Зверь хмыкнул, но ничего не ответил.
– Зачем вы меня позвали? – мне уже хотелось уйти.
– Затем, чтобы проверить работу Амели. Давай, Мышка, рассмотрим все внимательно, только не сгори от смущения.
– И не подумаю, – поклялась скорее себе, чем ему. Правда, когда поднялась из кресла и повернулась к мужчине, запал чуточку поутих. В глазах Зверя светилось предвкушение. Возможно, ему было интересно проверить собственную выдумку в действии, но с ним никогда нельзя было знать наверняка.
– Изумительно, – улыбнулся он, окинув меня взглядом с ног до головы, – Амели, как всегда, на высоте.
– Ой! – это уже я воскликнула, поскольку не ожидала следующего манёвра, когда широкие ладони уверенно провели по гладкому блестящему шелку, огладив меня сверху донизу.
– Ай! – снова вскрикнула, когда Кериас таким же способом принялся изучать то, что было надето под платьем, то есть чулки и кружевные шортики.
Движения были четкими, быстрыми, словно на досмотре, но меня прикосновения все равно смутили.
– Что вы делаете?
– Проверяю, насколько ткань отличается от обычной на ощупь.
– Вы лапаете меня в очередной раз!
– Какая проницательная Мышка, не хочешь на меня работать?
– Я уже на вас работаю.
– Еще и наблюдательная, – хмыкнул дознаватель и искренне восхитился, – Богиня!
Последнее утверждение адресовалось не мне, так как мужчина добавил:
– Я готов расцеловать Амели.
– Используйте такую возможность, когда она будет лежать обнаженная в ваших объятиях, – не упустила я шанса съязвить.
– У маленькой Мышки растут зубки? – изломил бровь Кериас и плавно поднялся с колен. Ухватив меня за подбородок, он коснулся большим пальцем нижней губы и слегка оттянул, рассматривая зубы. Я не смогла удержаться и куснула наглого дознавателя.
Он отдёрнул пальцы и тряхнул укушенной рукой, а потом стремительно обхватил ею мой затылок, привлек к себе и прижался к губам. И хотя отпустил почти тотчас же, но было ощущение, словно ураган сбил с ног. И не успела я перевести дух после неожиданного нападения, как мужчина достал нож. Глаза у меня стали шире чайного блюдца, и я поспешно попятилась.
– Вы этим проверять собираетесь?
– Угадала, – кровожадно оскалился Зверь, сделав шаг ко мне.
– Ой, а можно…
– Не можно.
– Вы сейчас очень похожи на Призрака. Просто одно лицо.
– Неправда, – дознаватель продолжал наступать, – у меня лицо жгучего брюнета, а он невзрачная моль.
– Нож в ладони придает вам сходства. Ох!
Кериас ухватил за запястье, подтащил меня к себе и развернул спиной.
– Материя очень прочная, я верю мадам на слово, – я попыталась отобрать у мужчины край юбки, но услышав многозначительное: «Не дергайся», – тут же замерла. Просто когда ощущаешь, как острый кончик кинжала оттягивает край чулок, совершать лишних движений совсем не хочется.
– Наточенный, – шепотом прокомментировала скольжение холодного оружия вдоль полупрозрачной материи.
– Прочная, – ответил на это дознаватель и очертил указательным пальцем кружевную тесьму чулок. Я едва сдержалась, чтобы снова не дернуться, но устояла, так как нож переместился к подвязке. Внутри невинных на вид бантиков, которыми крепилась упругая лента, крылись металлические крючки, поэтому недостаточно было просто потянуть за кончик, чтобы распустить. Нож со скрипом скользнул по эластичной материи, и подвязка спружинила обратно, а я вздрогнула.
– Не больно? – поинтересовался Кериас, легонько проводя пальцами вверх по бедру почти до кружевных шортиков.
– Нет, – я повела плечами и уточнила, – а можно не гладить меня?
– Почему? – пощекотало ушко горячее дыхание.
Ну хотя бы потому что сочетание подобных ласк с прикосновениями холодного металла слишком уж… чересчур.
– Вы собирались проверять прочность ткани, а не моей кожи.
– Тогда у тебя самые неподходящие ножки на свете, Мышка.
– Неподходящие для чего?
– Для проверки. Слишком красивые и ужасно увлекают.
– Отвлекают, – исправила я.
– Да нет. Именно увлекают. Пробуждают исследовательский интерес.
Я покраснела и решила больше не поддерживать беседу, лишь выхватила из руки увлекшегося дознавателя поднятую до пояса юбку. Вытянув ее в сторону, бросила многозначительный взгляд на нож и стала свидетельницей жуткого акта вандализма, когда сыщик принялся кромсать изумительное платье.
– Ни следа, – снова восхитился он, закончив попытки разрезать материю по шву.
– Теперь я могу уйти? – уточнила в слабой надежде, что меня отпустят.
– Ещё нет, – безжалостно ответил кузен императора.
Пришлось опять стойко терпеть новые испытания на снимаемость, стараясь не вздрагивать.
В наряде мадам Амели все было продумано согласно озвученным пожеланиям. К короткой сорочке под платьем с помощью сотни миниатюрных крючков и широкого ажурного пояса крепились кружевные шортики, к ним подвязками цеплялись чулочки с секретными бантиками. Сама сорочка соединялась с платьем многочисленными ленточками. Таким образом, все детали туалеты были связаны друг с другом. Хитроумная система разоблачения, рассказанная мне служанкой, напоминала некий код, не зная которого можно было промучиться с чудесной одеждой немало времени, а разрезать одним махом не смог даже острый нож дознавателя.
Впрочем, чудесная ткань не защищала от прикосновений мужских рук, и я вздохнула с облегчением, когда проверка подошла к концу.
– Надеюсь, вы не станете стрелять в меня из своего револьвера или пытаться поджечь материю?
– Не сегодня, Мышка, – улыбнулся сыщик.
Повторный вопрос о том, могу ли я уйти, задать не успела, поскольку в дверь постучали. По лицу Кериаса пробежала какая-то тень, но он спокойным тоном пригласил стучавшего войти.
Я очень удивилась, увидев как в комнату, чеканя шаг, прошли трое мужчин в форме личной охраны императора.
– У нас приказ доставить леди на бал, – взяв под козырек, заявил тот, кто шагал во главе.
Мои представления о бале совершенно не вязались с подобным способом приглашения, хотя я ни разу не посещала не то, что императорских, даже обычных балов. Кажется, Кериас тоже так подумал, поскольку уточнил:
– Нас пригласили танцевать под охраной?
– Так точно, – отдал честь старший, – и тут же добавил, – его императорское величество велели передать, что приглашают леди посетить дворец, а у вас слишком много дел, связанных с расследованием.
– Хм, то есть братик обиделся на печать, и я теперь в опале? – задумчиво и так тихо, что услышала только я, произнес Кериас, – как занятно, – добавил он громче, – а если я вам леди не отдам?
– У нас приказ! – старший встал по стойке смирно, – со всем уважением.
– Рискнете и попытаетесь забрать? – нехорошо прищурился Зверь и скрестил на груди руки.
Лица у атрионов стали такие, что я мужчин даже пожалела. Они сперва переглянулись, а потом вновь выпрямили спины, и главный отрапортовал:
– Никак нет, милорд Монтсеррат, – а затем сконфуженно, что совсем не вязалось с обликом закоренелого вояки, добавил, – за невыполнение приказа нас накажут.
Мне вдруг стало жаль этих мужчин, таких же заложников своей службы, какой теперь являлась я, хоть и попала в безумный водоворот лишь на время. Для них не повиноваться приказу императора было смерти подобно.
– Я поеду, – тут же высказала согласие, избегая смотреть в глаза Кериасу, и услышала облегченный выдох, синхронно вырвавшийся у троих атрионов.
– Правда? – протянул сыщик.
– Д-да.
В комнате повисла тишина, а после короткой паузы кузен императора вдруг согласился.
– Хорошо, Мышка, поезжай, – он отступил, давая мне дорогу, и усмехнулся так недобро, что тотчас захотелось изменить решение. Однако Кериас лишил этой возможности, добавив, – ты и одета подходящим образом.
Мужчины в форме быстро воспользовались уступкой, пока дознаватель не передумал, а старший поспешно распахнул дверь, пропуская меня вперед. И бросив последний взгляд через плечо, я отправилась во дворец.
Освещенные фонарями улицы, закрытый экипаж, которым правит один охранник, в то время как второй занял место на запятках кареты, полумрак, поглотивший обитые бархатом стены, и мой третий провожатый на сидении напротив. В подобном сопровождении ездить еще не доводилось.
Я даже не знала, имею ли право нарушить царившее в карете торжественное молчание и задать главе охраняющей меня группы один любопытный вопрос.
– Извините, – я откашлялась и продолжила, заметив, что мужчина повернул голову и смотрит на меня, ожидая окончания фразы, – скажите, пожалуйста, а разве личная охрана императора не повинуется беспрекословно приказам самого императора?
Понятно, что вопрос мог показаться странным, поскольку ответ был очевиден, однако я уже во второй раз наблюдала весьма необычное поведение атрионов. Впервые, когда повинуясь слову дознавателя, охранники испарились из его дома, оставив императора наедине с родственником, и сегодня они не решились забрать меня без дозволения Зверя.
– Так точно, – коротко ответил мой собеседник.
Пришлось проявить некоторую настойчивость и внести пояснения в свой вопрос, так как нужен был исчерпывающий ответ.
– Но тогда вы могли не спрашивать разрешения и увезти меня сразу, – я сделала акцент именно на этом, поскольку показалось, что охранник испытывает благодарность за мое вмешательство.
Знать ответ очень хотелось, и мужчина его предоставил. Очевидно, рассудил, что особе, приближенной к милорду Кериасу, можно разъяснить детали, которые сами по себе вряд ли являлись тайной.
– Милорд дор Харон амон Монтсеррат – глава службы личной охраны.
– Ооо, – теперь стала понятна заминка вояк, а также их растерянность.
То есть главный подопечный приказал исполнить высочайшее повеление даже в случае отказа со стороны главного начальника. Это значило, что Кериас не просто глава сыскной службы. Как тогда упомянули бандиты в подворотне? Зверь не занимался мелкими делами, ну то есть мелкими, с точки зрения человека, ответственного за жизнь и безопасность самого императора. Вот, выходит, в чем дело! Последней жертвой Призрака стал мэр столицы, то есть ставленник императорского дома, фигура очень значимая. Ничто не мешало неуловимому убийце метить намного выше и плести заговор против самого правителя, постепенно подбираясь к нему и устраняя верных сторонников.
Я, конечно, не была мастером построения логических цепочек, но вывод сделала, основываясь на словах Кериаса. Он упоминал, что во дворце самая сильная защита, через которую Призраку не пробиться. Гипотетически. Ведь убийца спокойно появлялся в разных неожиданных местах и исчезал оттуда необъяснимым образом, а вдруг ему всегда кто-то помогал и это заговор? Да, подобное положение дел любого заставит поволноваться, особенно ответственного за жизнь властителя целой империи, который вдруг проявил живейший интерес к главной приманке для Призрака.
И ведь, с одной стороны, удивительно, а с другой, император на то и император, чтобы дать указ и не задумываться над способами его выполнения. Как там Зверь справится с поимкой преступника, проблема самого Зверя. А еще здесь отчетливо прослеживалось нечто личное. Властитель явно не испытывал недостатка в претендентках на роль фаворитки, но увидел меня и прикрепил метку, а Зверь ее снял, не ставя кузена в известность. Я понимала, что он исходил не столько из своих интересов, сколько из желания не отпугнуть Призрака, однако владыку подобное не могло обрадовать.
Вот это я попала! В самый центр интриг. Оказалась внутри такого хитроумного плетения, что даже не представляла, как из него выбраться. Ко всему прочему, император решил, очевидно, не выжидать месяц, раз Зверь взял на себя смелость пойти против светлейшего в его выборе. Это просто западня какая-то!
– Вам нехорошо? – вдруг уточнил охранник, заметив, как я вцепилась руками в роскошную прическу, сотворенную горничной буквально за десять минут.
– Нет, нет, все в полном порядке, просто отлично, – и я отвернулась к окну, внутренне готовясь к дальнейшему развитию событий.
– Прошу вас, – меня вели по извилистым абсолютно пустынным коридорам, без окон, с чадящими факелами на стенах. Еще и придерживали под руку, чтобы не споткнулась на выщербленных плитах пола.
Интересное место, очень похожее на подземелье. Это явно не парадные дворцовые переходы. Что же, на бал теперь пробираются тайком? Или только особые гости, то есть гостьи?
– Сюда, пожалуйста, – меня провели вверх по ступенькам, открыли тяжелую обитую железом дверь и пригласили в круглую комнату с побеленными стенами и витражными стрельчатыми окнами.
Выпрямившись по стойке смирно и синхронно опустив головы, охранники императора попрощались и в мгновение ока испарились, оставив меня одну.
Я в удивлении наблюдала, как закрывается дверь, прячась за старинным гобеленом, а потом огляделась, но не нашла в комнате ни одного предмета мебели, на который можно было бы присесть.
Подойдя к окнам, коснулась кончиками пальцев затейливой разноцветной мозаики и со вздохом убрала руку. Слова: «Не нравится мне все это», – сейчас прозвучали бы глупо.
Тихий скрип, признаться, напугал. Я резко повернула голову и увидела, как в комнату входит невысокая сутулая женщина в одежде прислуги. Поклонившись, она повела морщинистой рукой, призывая следовать за ней через вторую дверь, и мы вновь устремились куда-то по пустым коридорам, на этот раз не подземным.
Когда добрались до цели нашего путешествия, то оказались в просторных светлых покоях, освещенных сотней свечей. Старушка, исполнявшая роль проводницы, с поклоном удалилась, тихо притворив красивую резную створку.
Новое помещение отсутствием мебели не страдало, а само внутреннее убранство свидетельствовало об очень тонком вкусе и несомненной привычке к роскоши. В отделке преобладали тона зеленого и цвета морской волны. Удобные кресла из полированного красного дерева с золотисто-зеленой обивкой разместились возле круглого столика, большой диван располагался недалеко от огромного камина, отделанного зеленым камнем, а звук шагов приглушал толстый ворс роскошного ковра, чей рисунок по расцветке напомнил переливы павлиньего хвоста.
И вот пока я сосредоточенно изучала эту расцветку, замерев на том месте, где оставила меня старушка, в комнату кто-то вошел. Дверь за спиной не открывалась, но я отчетливо ощутила чужое присутствие.
– Дорога была утомительной? – раздался низкий мужской голос.
Я медленно обернулась. Император стоял чуть левее, поигрывал резной тростью, а его глаза небрежно пробежались по моей фигуре, словно прикидывали примерную стоимость выставленного на обозрение товара.
– Нет, – ответила и поспешно посторонилась, поскольку сиятельный собеседник прошел мимо к одному из кресел. Он расположился с комфортом и закинул ногу на ногу. Трость уместилась поверх колена, а я только сейчас прикинула, что владыка облачен в роскошный костюм с золотым шитьем и драгоценными камнями вместо пуговиц, который и правда годился для бала, а вот для встречи с моей скромной персоной казался чересчур торжественным.
Внезапно осознав, что так и не пошевелилась с момента прихода императора, запоздало присела в поклоне, а когда подняла голову, владыка поманил к себе.
Ноги показались чугунными, когда я делала крошечные шажки, постепенно приближаясь к креслу. Вся поза правителя дышала таким величием и превосходством, что мне непременно следовало проникнуться благодарностью за оказанную честь, только мешало непонимание, с чего я этой чести удостоилась.
– Разрешаем сесть, – небрежно махнул он рукой, а я огляделась растерянно, заподозрив, что придется устроиться прямо на полу, и только потом заметила невысокую скамеечку, куда и присела, оказавшись буквально у ног императора.
Он неторопливо протянул руку с зажатой в ней тростью, подцепил мой подбородок и поднял голову, заставляя взглянуть на него. И вот пока Ириаден авин Тартос амон Монтсеррат с ленцой во взоре разглядывал мое лицо, я лихорадочно пыталась догадаться, с чего вдруг такое внимание, что ему нужно и как отсюда сбежать. Все-таки попав вместо бала в личные покои владыки, ощутила себя, мягко говоря, не в своей тарелке.
– Что же Кериас? – прозвучал неожиданный вопрос, – просто отпустил?
Я замешкалась на секунду, думая, как лучше сказать, а потому сам ответ прозвучал торопливо:
– Да, повелитель, – и поспешно опустила голову, избегая встречаться с его взглядом и попутно отстранившись от набалдашника из резной кости, который так неприятно упирался в подбородок.
У нашего императора волосы были на тон светлее, чем у его кузена, и доставали до плеч, а глаза отличались светло-карим оттенком, но смотреть они умели столь же пристально, отчего становилось не по себе. Мягкости во взоре не было и в помине, как не проявлялась она и в величавых чертах его привлекательного лица.
А потом властитель вдруг отложил трость и медленно поднялся.
– Встань, – велел он, а когда я поспешила исполнить приказ, неловко пошатнувшись при этом, поймал меня за локоть, а второй ладонью сжал плечо.
«Проверяет», – подумалось мне, и судя по лицу мужчины, проверка или вернее попытка вновь отметить выбранную игрушку успехом не увенчалась.
Он убрал руку, отпустил мой локоть, но уместил вторую ладонь на талии:
– За ужином беседа протекает более приятно, – спокойно промолвил император, после чего повел меня еще в одну комнату, на пороге которой я едва не споткнулась. В присутствии владыки становилась на редкость неуклюжей, то и дело сбивалась с шага, особенно когда видела перед собой огромную спальню с кроватью королевских размеров.
Испуганно продолжая переставлять ноги, повиновалась направляющей руке, пока меня не повернули в другую сторону, заметив мимоходом: «Так не терпится опробовать королевское ложе?»
Я непонимающе взглянула в лицо правителя, увидела вопрос в его глазах, с трудом сообразила, что шла именно к кровати, пока он не потянул к окну, и побледнела. Сравнявшись цветом с белоснежными статуями, прятавшимися в альковах просторной комнаты, быстро покачала головой.
– Мы так и полагали, – проговорил повелитель и отпустил меня, лишь доведя до сервированного столика, прятавшегося в уютной нише и отделенного от остальной комнаты шелковыми занавесками.
Уставившие стол блюда источали заманчивый аромат, а в высоких бокалах кровавыми бликами играло вино. Повинуясь взмаху мужской ладони, я присела на краешек стула с высокой спинкой, схватила салфетку со столешницы и долго расправляла ее на коленях, не решаясь поднять головы.
– У тебя есть просьба или пожелание, которое мы могли бы выслушать?
Кажется, меня решили одарить высшей милостью, но, бросив затравленный взгляд в сторону кровати, я поспешила отказаться. Вдруг озвученная просьба потребует немедленной оплаты.
– Нет, нет. Благодарю. У меня все хорошо.
– Ты удивляешь, – растягивая слова, сказал владыка и сделал глоток из своего бокала.
– Я должна что-то попросить? – уточнила очень тихо и неуверенно.
– Обычно люди не упускают возможности, получив шанс увидеться с императором, – величественно произнес Ириаден авин Тартос.
– Мне правда ничего не нужно.
Император кивнул, холодно заметив:
– Изменение статуса все еще вызывает восторг, оттого невозможно оценить новые перспективы своевременно?
– Прошу прощения, ваше императорское величество, я не до конца поняла, – отважившись взглянуть в лицо владыки, натолкнулась на надменный взгляд.
– Ты прежде работала библиотекаршей?
– Да.
– Так что непонятного в моих словах?
Действительно. Ведь сиятельные мы прямо говорим твоей скромной персоне, что ты жуть как рада превратиться в мнимую любовницу кузена и наверняка не отказалась бы от роли постельной грелки, прикинув возможные выгоды, а тут вдруг сам император обратил на тебя свой благосклонный взор.
Я протянула руку, схватила бокал с вином и, рискуя пролить жидкость на платье, так как пальцы подрагивали, сделала несколько больших глотков. На последнем едва не поперхнулась:
– Хорошо ли мой кузен обращается с новым увлечением?
Отставив вино в сторону, приложила титанические усилия, чтобы изобразить подобие улыбки и выдавить из себя:
– Просто чудесно, спасибо. Так приятна ваша забота.
Император пристально посмотрел на меня, но я изобразила самое невинное выражение лица. Правда, маска быстро слетела, когда Ириаден проговорил:
– Мы рады, что кузену удается себя контролировать.
Слова о контроле прозвучали неожиданно, и император, кажется, вдоволь насладился отразившимся в моих глазах смятением.
– Отчего ты не ешь? – как ни в чем не бывало спросил он, удостоив снисходительной улыбкой.
Я тут же схватилась за ложку, пробуя суп, который наверняка был изумительно приготовлен, однако мне в данный момент показался пресным. Вкуса совершенно не чувствовала.
Я решилась отложить столовый прибор и вновь поднять глаза на правителя, когда ложка стукнула о дно пустой тарелки. Император едва ли сам притронулся к еде. Он как раз пригубил вино и наблюдал за мной поверх хрустального бокала.
Откашлявшись, решилась задать вопрос, которого он судя по всему ждал.
– А разве у милор… у дорогого Кериаса какие-то проблемы с контролем?
– А разве для кого-то это секрет? – переиначил мою фразу властитель, – или избранница кузена не знает даже его прозвищ?
– Я…, - что тут можно было ответить? Только правду. – До встречи с милордом никогда не интересовалась придворной жизнью и слышала лишь, как его называли Зверем.
– Правда?
– Да.
– То есть прозвища «Сумасшедший кузен» и «Кровавый волк» для тебя пустой звук?
Естественно, я не ответила, поскольку сказать было нечего.
– Прежние пассии Кериаса были в курсе его душевного расстройства. Хотя обычно он выбирал женщин одного с ним круга. Во дворце его приступы ни для кого секретом не являются, – при этих, поистине шокирующих для меня, словах Ириаден небрежно повел плечами и высокомерно скривил уголок рта, – оттого досадней выслушивать глупые жалобы на его жестокость.
Видимо, император не слишком верил в роль приманки, а просвещать меня насчет кузена доставляло ему особенное удовольствие, однако я едва ли могла испытать наслаждение от нашей беседы.
– Почему Кровавый волк? – спросила едва слышно.
Владыка бросил на меня изучающий взгляд, оценил мою бледность и снова поднес бокал к губам. Пришлось ждать несколько изматывающих минут, прежде чем повелитель изволил ответить:
– Ты слышала о преданности волков? Кериас точно так же предан своей семье. Он вцепится в горло любой опасности и не разожмет зубов, даже если будет издыхать. И столь красивые личико и тело, – император отсалютовал мне бокалом, – не удержат его от того, чтобы бросить тебя в темницу и пытать до потери сознания, если заподозрит измену.
Оценив эффект от своих слов и мое молчание, Ириаден добавил:
– Почему бы тебе не попробовать мясо?
Я быстро подцепила вилкой какой-то листочек, служивший приправой для нежнейшего филе ягненка, которое и без ножа легко разделялось на части, но ела чисто механически, а император потягивал вино, продолжая изучая меня поверх хрустального сосуда.
Уже когда я разделалась с десертом, попутно отвечая на новые вопросы владыки и демонстрируя при этом крайнее косноязычие и рассеянность, Ириаден вдруг поднялся. Я сообразила, что должна встать, только когда он оказался позади моего стула. Очутившись на ногах, поняла, что лучше бы сидела. Повелитель сдвинул стул в сторону, и я оказалась в тисках его рук, а шагнуть вперед мешал стол.
– Так и будешь стоять спиной к своему императору? – спросил сиятельный, убирая с моего плеча упавшие на него локоны. Я ощутимо вздрогнула, когда кожи коснулись горячие губы, и взмолилась высшим силам, чтобы сотворили немыслимое, перенеся меня как можно дальше ото всех Монтсерратов, хоть на край света. Выворачиваться сейчас или отталкивать владыку было просто немыслимо, оставалось лишь беззвучно шептать обращения ко всем божествам нашего мира.
Божества просьбам не вняли.
В следующую секунду Ириаден резко развернул к себе и зафиксировал мое лицо, чтобы склониться к губам, прильнуть к ним, раскрывая в горячем поцелуе. Всем телом он прижал меня к столу, а руки уже скользили по спине, спускаясь к поясу широкой юбки. Все медленней и медленней, пока не замерли на уровне талии. И вот тогда император отстранился.
И поцелуй, и прикосновения я стойко вытерпела, не выдав протеста ни единым движением, а потому увидеть гнев в потемневших глазах стало полнейшей неожиданностью.
– Что это за платье? – цедя слова сквозь зубы, спросил владыка.
– А… – я не на шутку растерялась. Он ведь еще не пробовал расстегнуть, что же тогда разозлило, – от мадам Амели, – ответила заикаясь.
Ириаден прищурился, не отпуская моего взгляда.
– Любимой модистки Кериаса?
– Да, – пискнула я и выдохнула весь воздух, стараясь хоть так создать толику пространства между нашими телами и отстраниться от разъяренного Монтсеррата. Желание поклясться, будто совершенно не в курсе происходящего, было столь сильно, что с огромным трудом удержалась от попытки оправдаться. Подобные оправдания сродни чистосердечному признанию.
– И почему ткань обычного выходного платья «кусается», – подцепив мой подбородок двумя пальцами, гневно уточнил владыка.
– Кусается? – мое изумленное неверие притворством не являлось, наверное, по этой причине раздражение высочайшей особы несколько поутихло.
Правда, ответом Ириаден не удостоил, вместо этого схватил мою ладонь и провел ее по ткани лифа сверху вниз.
Я ойкнула от сильнейшего желания отдернуть руку. Ощущение сотни маленьких иголок, впивающихся в кожу, нельзя назвать приятным.
С ума сойти! Вот же Кериас с мадам изобретатели! Хотя это свойство платью наверняка придумал дознаватель, ведь он так старательно оглаживал меня во время проверки. Еще и скрыл эту деталь, чтобы император не заподозрил нас троих в сговоре.
– Зная кузена, полагаю, в эту праздничную упаковку, – Ириаден ухватил кончиками пальцев тончайшее кружево и скомкал в кулаке, – он подсунул еще немало сюрпризов.
Его глаза снова сузились, а потом император вновь прижал меня к себе, чтобы поцеловать, и в этот раз я не смогла сдержаться, дернулась и болезненно застонала, когда владыка прокусил губу.
Он выпустил из чересчур крепких объятий, от которых трещали ребра, лишь затем, чтобы пройти к бюро из орехового дерева и взять с него инкрустированную перламутром шкатулку. Приложив пальцы к саднящим опухшим губам, я глубоко вдохнула, пытаясь удержать слезы, а повелитель уже поманил к себе. Внутренне содрогнувшись, покорно приблизилась и приняла в дрожащие ладони прямоугольную вещицу, при это император величественно произнес:
– Передай Кериасу, я заметил сходство. Это мой подарок в обмен на его. И это тоже.
В следующий момент пальцы императора пробежались по обнаженной коже рук, и меня точно огненной волной захлестнуло. Мигом перехватило дыхание, иссушило горло и задрожали колени.
Глаза закрылись сами собой в ожидании еще одного поцелуя, и он последовал, такой же болезненный, как и предыдущий. Я ощущала во рту привкус собственной крови из истерзанных губ, но не могла ни взять себя в руки, ни обуздать дикого желания, от которого затрясло все тело. Император приник к моей шее и, показалось, прокусил кожу. Боль от ссадин и синяков, остававшихся после его прикосновений, совершенно не приводила в чувство, напротив, лихорадило еще сильнее. В какой-то момент голова попросту пошла кругом от силы испытываемых эмоций, зубы застучали точно от холода, в груди сдавило, а вся боль разом сосредоточилась в висках, раскалывая голову.
Тьма заволокла сознание, я пошатнулась, потеряла опору под ногами и рухнула, не ударившись о мраморный пол лишь по той причине, что меня поймали, а далекий голос императора кому-то приказал:
– Лекаря! Немедленно!
