Пролог
Будь осторожен.
Позаботься о ней.
Я предполагал это.
Я предполагал.
Не доверяй.
Не верь.
Не…
Глава 1
Тайлер
Я часто винила себя за то, что Хоука посадили из-за меня. Если бы можно было изменить тот день — если бы я ушла раньше, а не протянула бы время, он никогда не оказался бы за решеткой.
Мне было тринадцать. Это был теплый осенний день. Деревья только начали терять листву. Дул прохладный ветерок. Я возвращалась из магазина с сэндвичем в руке, направляясь в сторону клуба, и покрывавшие тротуар листья тихо похрустывали у меня под ногами.
Тяжесть на сердце напомнила о себе, и я в очередной раз потерла грудь, изо всех сил пытаясь облегчить боль. Прошел ровно год с тех пор, как был убит мой отец, и меня охватила тоска. Лишенная его поддержки, я все еще пыталась разобраться, кто я в этом мире. Пыталась храбриться, но я не такая стойкая, как другие. Я не могла не плакать, и ненавидела, что все свои эмоции вынуждена была вытирать рукавом.
Я не слышала, как он подкрался. И не знала, как долго он находился здесь до тех пор, пока он не заговорил.
— Привет, Тайлер.
Я повернула голову, когда офицер (или таракан, как их называли в клубе) остановил возле меня полицейскую машину. Я узнала его — он не входил в число хороших парней — но не могла вспомнить его фамилию. То ли Брински, то ли Хински, то ли нечто подобное.
— Как ты, милая? — спросил он с неискренней улыбкой.
— Хорошо, — просто ответила я.
— Ты случайно не в клуб «Военных Баронов» направляешься?
Я бросила на него настороженный взгляд.
— Да.
— Разве это разумно, ангелочек?
— Это мой дом.
— Ох, милая, ведь это не твой дом, — грубо сказал он. — Твой дом где-то в другом месте, не так ли? Рядом с твоей матерью-шлюхой. Она по-прежнему напивается каждую ночь и спит с кем попало? Как сейчас у нее обстоят с этим дела, когда твой отец умер? Ты ведь знаешь, что он умер действительно ужасной смертью, не так ли? А знаешь, что происходит с людьми, когда они умирают?
Я просто смотрела на него.
Он ухмыльнулся.
— Они превращаются в отвратительное дерьмо. Черви выедают их глазные яблоки, высасывая соки. Не смотри на меня так. Я знаю, о чем говорю, потому что видел это. Тот старик был твоим отцом? Они, наверное, выползали отовсюду: из его глаз, из носа, изо рта, из всех дырок от пуль в его теле. Его кожа сгнила и облезла, и, я думаю, сейчас у него не осталось даже внутренностей, но я не специалист по разложению, поэтому откуда мне нахер знать?
Мой желудок скрутило, руки затряслись.
— Я слышал, он мучился, — продолжал он самодовольно. — То же будет и с тобой, если не перестанешь околачиваться с толпой этих дьяволопоклонников. Ты же понимаешь, что из тебя тоже сделают шлюху. Это все, на что они способны, и я уверен, что у них есть рынок сбыта маленьких наложниц вроде тебя.
Во мне разливалась раскаленная ярость.
— Грустно будет наблюдать, как такую красивую девочку станут использовать в качестве сосуда для спермы. Ты все еще девственница, или этой юной дырочкой уже попользовались?
Совершенно не задумываясь, я швырнула в него сэндвичем, попав прямо в лицо, отчего гад резко ударил по тормозам. Машина с визгом остановилась, и я злобно улыбнулась, когда он начал вытирать с лица ветчину и сыр, оставляющий скользкие следы.
— Хоук сказал, что мужчины, которые слишком много болтают — это ненадежные пиздюки, выискивающие, за счет чего самоутвердиться, — сказала я. — А еще сказал, если кто-то обидит меня, он перережет тому горло и оторвет голову.
Таракан был в ярости.
— Ты, нищебродская сучка, я доберусь до тебя.
— Да, но я не наблюдаю, как ты выходишь из машины. Боишься, понимая, кто я?
Он огляделся по сторонам, а затем, прищурившись, сказал:
— Думаешь, ты такая особенная, потому что ваш президент, — он презрительно усмехнулся, — постоянно рядом с тобой? Что же, Хоуку осталось недолго. Одна маленькая птичка шепнула мне, что его посадят в тюрьму. А вот когда его не будет, я приду за тобой, и ты сможешь присоединиться к своему папочке — вы на пару будете кормить червей в могиле.
Я проглотила боль, которую мне причинили его слова, не желая показывать ее.
— Ты ощущаешь себя великим и ужасным, когда ведешь со мной такие разговоры?
— Закрой свой гребаный рот, девчонка!
— То есть ты сам затеял этот разговор, но мои слова выводят тебя из себя?
— Я сказал, закрой свой ебаный рот!
— Все девушки в округе жалуются на тебя, — продолжала я, не обращая внимания на то, как он покраснел. — Говорят, тебе нравится грубость, потому что за счет нее ты компенсируешь свой крошечный член.
Это было вранье. Я понятия не имела, что говорили девушки. Но когда растешь в окружении матерящихся мужчин, это сказывается, и еще я не хотела, чтобы он понял, какую внутреннюю боль причинили его слова о том, что сейчас моего отца пожирают черви.
К этому моменту он был не просто взбешен — его трясло. Он распахнул водительскую дверь, и на секунду я замерла от неожиданности, потому что не знала, что все это время его ремень безопасности был отстегнут. Развернувшись, я побежала, но он догнал меня, схватил за волосы и одним толчком повалил на землю.
Я неловко упала, подогнув ноги под странным углом, и пыталась вырваться, дико размахивая кулаками. Он приблизил свое лицо, все еще липкое от сэндвича, к моему и прорычал:
— Считаешь себя смелой, не так ли? — он провел руками вниз по моему телу, внезапно протиснул их между ног и сильно надавил, заставив меня вздрогнуть. Он шарил там своими пальцами, принуждая к тому, чего никто никогда не делал по отношению ко мне.
Не плачь. Не умоляй. Не показывай ему свое бессилие.
Я отбивалась, а он с самодовольным видом ломал мое сопротивление. Он был сильным и крупным, его дыхание у моего лица пахло сигаретами. Моя беззащитность кружила ему голову.
— Отпусти меня, — настойчиво потребовала я, понизив голос.
— Почему бы тебе не сказать это немного громче? — возразил он.
Нет. На этот раз я медленно и раздельно повторила свои слова:
— Отпусти. Меня.
Он потянул меня за волосы, вырывая пряди, но я сжала губы, стараясь не дать ему понять, насколько мне больно. Когда он увидел это, его глаза потемнели.
— О, теперь я понял, — сказал он, будто размышляя, — ты одна из их покорных сучек, да?
Я не ответила.
— Таких молчаливых маленьких сучек, как ты, мне подают к обеду, и хочешь знать, чем ты от них отличаешься? — он растянул губы в злобной ухмылке. — Ты кричишь громче остальных.
Я втянула носом воздух и плюнула ему в лицо. Он ударил меня в глаз, и моя голова откинулась назад, ударившись об асфальт.
— Чувствуешь эту боль? Ты привыкнешь к ней, пока я, трахая, разорву тебя надвое. Знаешь, что мне нравится, девочка? Знаешь, через какое дерьмо мне пришлось пройти, добывая этот гребаный значок, сучка? Я не боюсь вашего сраного клуба. Блядь, я оприходую твою маленькую дырку прямо здесь…
Его прервал рев мотоцикла. Перед глазами у меня плыли круги, и, повернув голову, я смутно различила приближающийся к нам «Харлей». Он развернулся, объезжая нас, и остановился прямо перед полицейской машиной. Я заметила быстро соскочившую с мотоцикла фигуру в черном шлеме.
Хоук.
Я мгновенно почувствовала себя в безопасности.
Его лицо было исполнено ярости. Он молча изучал ситуацию, сначала оглядев меня, лежащую на земле, после чего перевел ледяной взгляд на таракана. Тот отпустил мои волосы, поднялся, как ни в чем не бывало отряхнул брюки и сказал:
— Ты должен следить за своими девчонками и проучить ее за нападение на офицера средь бела дня.
Некоторое время Хоук разглядывал его, сжав пухлые губы и прищурив темные глаза. Затем повернулся ко мне.
— Он преследовал тебя? — спросил Хоук угрожающе низким голосом.
— Да, — ответила я.
— Он обидел тебя?
— Да, — повторила я, пересекаясь взглядом с тараканом. — Да.
— Он причинил тебе боль?
— Да, он толкнул меня на землю.
Только я произнесла это, как подоспела еще группа мотоциклистов. Они пронеслись по дороге, покружили вокруг нас и остановились. Еще одна фигура в шлеме спрыгнула с мотоцикла.
Это был Гектор — более молодая версия Хоука.
— О, вы посмотрите, это же Хелински, — объявил он. — Снова заявился на территорию «Военных Баронов». Это тот самый мужик, о котором я рассказывал, брат. Он издевается над нашими девчонками. Прошлой ночью он отметелил Джину и бросил ее в кровати истекать кровью. Реально больной мудак.
Лицо Хоука окаменело. Он посмотрел на меня, а потом на копа.
— Солнышко, он пытался силой усадить тебя в машину?
— Нет.
— Он прикасался к тебе?
Я снова выдохнула.
— Да, — мое лицо покраснело, и губы задрожали от злости и унижения. — Он, —засунул в меня свои пальцы, — говорил мне, что меня, как и папу, будут жрать черви, после того, как я запустила ему в лицо свой сэндвич.
— Ты лишилась сэндвича, запустив его ему в лицо?
— Да.
— Сколько ты заплатила за сэндвич?
— Три доллара семьдесят пять центов.
— Ты потеряла почти четыре доллара из-за этого куска дерьма?
Я кивнула.
— И он ударил тебя? Поэтому ты оказалась на земле?
Таракан начал говорить:
— Она напала…
— Заткнись, — оборвал его Хоук, не сводя с меня взгляда.
Я убрала волосы с лица и села, снова тряхнув головой, чтобы зрение прояснилось.
— Я не нападала на него. Просто словесно оскорбила его член, назвав его крошечным.
Все присутствующие засмеялись. Губы Хоука изогнулись, и даже сидя на земле и чувствуя боль, я ощутила трепет в груди. После этой улыбки на сердце стало легче. С ним всегда все становилось лучше — с тех пор, как умер мой отец, и Хоук взял меня на попечение клуба.
Он был моим защитником.
Когда Хоук подошел ко мне, Хелински направился назад к своей машине, не переставая ухмыляться, как будто обладал неприкосновенностью.
— Гектор, — сказал Хоук, останавливаясь передо мной, — не позволяй таракану отойти слишком далеко.
Гектор заблокировал водительскую дверь машины своим телом, и Хелински вынужден был остановиться. Он стрельнул в Хоука взволнованным взглядом.
— Ты не можешь прикоснуться ко мне, — прорычал он. — Я чертов коп! Ты не имеешь права трогать гребаных копов!
Не обращая на него внимания, Хоук опустился передо мной на колени и наклонил голову. Его щетина прижалась к моей щеке, когда он прошептал мне на ухо:
— Он трогал тебя там, Тайлер? Потому что ты очень сильно сжимаешь колени и бледная, словно призрак.
Борясь с внезапно навернувшимися на глаза слезами, я медленно кивнула.
Из его горла вырвалось рычание.
— Ты ведь знаешь, что будет с тем, кто тебя обидит, верно?
Я снова медленно кивнула.
Хоук посмотрел на шлем в своей руке, и я заметила, как он усилил хватку.
— Обычно я этого не делаю, Тайлер, но сейчас я действительно взбешен, — холодно пояснил он, раздувая ноздри. — Я пытаюсь сдержаться, но у меня не очень хорошо получается.
Я моргнула и поморщилась, прикрыв рукой подбитый глаз.
— Ты в порядке? — встревожено спросил Хоук.
— В порядке, — ответила я.
— Почему ты держишься за глаз?
— Просто так.
Его лицо потемнело еще больше, и с пугающим выражением он спросил:
— Сюда он тебя тоже ударил?
Я снова моргнула, почувствовав, как запульсировало место удара.
— Хоук, не делай глупостей.
Он сжал челюсть.
— Слишком поздно. В моей голове все сложилось в ту секунду, когда я увидел тебя под ним.
— Но…
— Закрой уши, — приказал он, — и глаза. Ради меня, Тайлер.
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда он взял своими большими руками мои ладони и прижал их к ушам. Я посмотрела на него — специально для меня выражение его лица смягчилось. Потом он успокаивающе погладил меня большим пальцем по щеке, после чего я закрыла глаза.
Почти сразу я почувствовала, как он отошел от меня, а потом Хелински начал что-то выкрикивать. Я не удержалась и приоткрыла глаза как раз в тот момент, когда Хоук замахнулся шлемом и размозжил Хелински голову. Внутри меня все сжалось, и я снова закрыла глаза, сильно сжимая веки и втягивая в себя воздух. В одну секунду все происходящее стало бесконечной барабанной дробью в моей голове.
Не прошло и минуты, как Хоук обнял меня руками за плечи. Опустив мои руки, он поднял меня и повел прочь. Когда я начала оглядываться, пытаясь взглянуть на произошедшее, он взял меня за подбородок, не позволяя этого сделать, и развернул вперед.
— Смотри перед собой, — сказал он мне.
Усадив на свой «Харлей», он надел на меня другой шлем, а за спиной раздавались мучительные хрипы и звуки чего-то, ударяющегося о плоть.
— Давай раздобудем для тебя новый сэндвич, Тай, — небрежно сказал он.
Хоук запрыгнул на мотоцикл, и я пристроилась за ним, обняв за крепкий торс и сильно прижавшись грудью к его спине. Он завел «Харлей», объехал вокруг машины, и мне больше не было видно Хелински. Остальные парни стояли вокруг него, внимательно наблюдая за клокочущим дыханием избитого.
Я поняла, что он умрет.
Хоук убил офицера полиции средь бела дня.
