Книга: Иней как ночь
Назад: 38 Мэзер
Дальше: БЛАГОДАРНОСТИ

39
Мира
Полгода спустя

Проезжая сквозь великолепные ворота города, я так сильно натягиваю поводья своего коня, что он лишь чудом не шарахается в толпу.
Повсюду зазывают покупателей торговцы, размахивающие у лавок своими товарами. Корделлианские улицы изгибаются под четкими углами. Дома из серого камня венчают крыши, покрытые изогнутой коричневой черепицей. Их стены густо увиты лозами. Высоко вверху, на легком ветерке развевается зеленый стяг с изображением лавандового стебля в центре золотого кленового листа.
Я ловлю взгляд Мэзера.
— Все выглядят счастливыми.
Он собирается что-то сказать, но, видимо, передумывает. Кивнув на мою седельную сумку, спрашивает:
— Напомни-ка, что там в письме?
Трейс, едущий впереди нас, стонет.
— Ты еще не выучил его наизусть?
Мэзер не отводит взгляд. Конечно же, он помнит это письмо наизусть, как и я. Это единственная весточка от Терона. Я получила ее, когда отправила к нему Грира спустя месяц после… всего.
Я надеялась, что Грир вернется с чем-то большим, чем политические отчеты. Мне хотелось знать, как поживает Терон. Уже в сотый раз я задаюсь вопросом: должна ли была последовать тогда за Тероном и убедиться, что он в порядке?
И тут же невольно поворачиваюсь к Мэзеру.
Нет. Мне нужно было возрождать свое королевство. Под влияние Распада попал каждый винтерианец Дженьюри, и когда магия испарилась, их сердца были наполнены болью и сожалениями о случившемся. После войны мое место было в Винтере.
Я вынимаю из сумки письмо и разворачиваю пергамент.
«Королеве Винтера,
После уничтожения магии наш мир вернулся в нормальное состояние. Но потребуется много лет, чтобы излечить все раны на его теле.
Потому я и призываю всех вас.
Такое же письмо в настоящий момент читает каждый монарх Примории. Я обращаюсь ко всем вам с одинаковой просьбой: через три недели собраться в Битае и заключить всеобщий мирный договор, который некоторые из вас уже подписали перед войной. Условия этого договора сейчас необходимы больше, чем когда-либо. Они помогут нам объединить все восемь королевств Примории.
Только вместе мы сможем перестроить мир».
Подпись Терона внизу письма скреплена корделлианской печатью.
Я выпрямляюсь в седле и улыбаюсь Мэзеру.
— Все будет хорошо.
Мэзер кивает:
— Уже все хорошо.
Мы выезжаем на широкую дорогу, окаймленную с двух сторон кленами. Их ветви образуют над нашими головами живую арку. Сквозь лиственный полог просачивается золотистый свет. Чудится, будто мы попали в сказку.
Когда мы достигаем ворот, ведущих во дворец, я улыбаюсь. Раньше здесь стояли два золотых клена, демонстрирующие величие и богатство Корделла. Но теперь их нет, и ворота гостеприимно открыты.
Терон открыл двери дворца для жителей своего королевства.
Увидев это, я с воодушевлением въезжаю во двор. Мы спешиваемся, и Мэзер тут же начинает отдавать приказы сопровождающей нас охране. На доспехах Грира и Коналла символ Винтера — снежинка. Трейс, Холлис и Фидж одеты в униформу, на плечах которой вышит другой символ — полуцветок-полуснежинка.
Это символ моей личной элитной охраны, коей являются Предвестники Расцвета.
Раздав всем указания, Мэзер засовывает руки в карманы. Мои губы расплываются в улыбке: удивительно, как быстро мои винтерианцы привыкли к нормальной жизни.
Мэзер улыбается, заметив кого-то за моей спиной.
— Похоже, не мы одни решили приехать.
Я не успеваю спросить, о чем он, когда сзади кто-то пытается напрыгнуть на меня.
— Как ты могла! — кричит Кэридвен, по-дружески ударяя меня кулаком в плечо. — Я не видела тебя шесть недель. Ты бросила меня, несносная девчонка!
Повернувшись, я тоже хлопаю ее по плечу:
— Была твоя очередь навещать нас!
Кэридвен драматично вздыхает, а из кленового леса появляется еще один человек. Джессе кивает Мэзеру и, глядя на меня, качает головой.
— Ваше воссоединение никогда не сулит мне ничего хорошего, — говорит он.
Проигнорировав его, Кэридвен берет меня под руку и ведет во дворец.
— Не знаю уж, чья была очередь кого навещать, но мы с тобой целых шесть недель не болтали. — Она окидывает взглядом возвышающиеся перед нами серые камни и блестящие окна дворца. — И за это время, видимо, много чего случилось.
Она выжидательно глядит на меня, но я отмахиваюсь рукой.
— Я знаю не больше твоего.
Кэридвен недоверчиво хмыкает.
— Ну ладно. А мне вот есть чем с тобой поделиться.
Мы заходим во дворец. Нас окружают стены из отполированного дерева — уютно-теплые по сравнению с яркими красками сада. Мой взгляд притягивает дверь справа, где находится кабинет Ноума. Теперь его занимает Терон?
К нам подходит служанка, чтобы показать наши комнаты.
— До нас дошли вести из Вентралли, — начинает Кэридвен, следуя за ней. — Там организовали выборную политическую систему. Это поразительно. Королевством будет управлять человек, выбранный народом.
— Джессе не сожалеет, что передал управление своим королевством в руки советников? — тихо интересуюсь я.
Кэридвен качает головой.
Я никогда еще не видела его таким счастливым. Он знает, что они для Вентралли сделают гораздо больше него… Мы оба рады, что его королевство развивается.
— Так что, ты тоже подумываешь о выборной системе в Саммере? — поддразниваю я подругу, зная, что подобное преобразование мы обе всецело поддержим.
Кэридвен фыркает.
— Может быть. Когда жители моего королевства наберутся ума. Кстати, мы наладили с Якимом честную торговлю. Похоже, Жизель передумала захватывать Саммер, раз в Кларинских горах нет магии. Я даже стала ненавидеть ее чуть меньше.
— Это чудесно! Я счастлива за тебя.
— Взаимно, королева Винтера, — пихает меня локтем Кэридвен.
Мы входим в знакомый мне коридор с хрустальными люстрами и бархатистым бордовым ковром.
— Мне показалось, в прошлый раз вы были довольны своей спальней, — говорит служанка, остановившись у открытой двери.
Я заглядываю в комнату и сразу узнаю обстановку: кровать под балдахином, бледно-лиловый ковер, плотные белые занавески.
— Что у меня с глазами? — ахаю я. — Мона?
Это же та служанка, которая помогала мне, когда я жила здесь.
— Вы вспомнили! — смеется девушка.
— Конечно! — я оглядываюсь. — А где…
— Роза вышла замуж. Живет на побережье. Зато я получила повышение! — Мона приседает в реверансе. — Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. Я так счастлива, что вы приехали, королева Мира. — Она подмигивает мне, сделав ударение на титуле.
Мне сразу вспоминаются занятия по этикету, которые я тут посещала.
— Я тоже, — с улыбкой отвечаю я и с удивлением понимаю, что действительно этому рада.
— Вашим сопровождающим отданы ближайшие комнаты, — продолжает Мона. — У вас есть несколько часов перед ужином. Он состоится в бальном зале. Желаю приятного времяпрепровождения.
После ее ухода Джессе поворачивается к Кэридвен:
— Дай ей отдохнуть. Вечер обещает быть долгим.
Кэридвен, тяжко вздохнув, соглашается с ним.
— Найди нас, как только отдохнешь, — тыкает она в меня пальцем. И, озорно улыбнувшись, кивает на Мэзера: —Ну, или как только освободишься.
Мэзер смеется. С рычанием кидается ко мне, впивается губами мне в шею и толкает в комнату. Бедные Коналл и Грир разбегаются по комнатам, Фидж хихикает, а Трейс и Холлис хохочут. Мэзер пинком закрывает дверь, и я высвобождаюсь из его хватки.
— Подожди, — берет он меня за руку. — Кэридвен подала хорошую идею…
— Отдохнуть, — улыбаюсь я. — Нам нужно набраться сил перед сегодняшней встречей.
Мэзер снова приближается ко мне, но из его голоса ушла вся игривость:
— Ты в порядке?
Хороший вопрос.
— Да. Нет.
Я обхватываю себя руками. Все винтерианцы по-прежнему любят холод. Но эта любовь вызвана влиянием магии. Пройдет ли она теперь? Не знаю. Я почему-то дрожу. Мне зябко, или так сказывается волнение?
Мэзер кладет ладони на мои плечи, прижимается лбом к моему лбу.
— Ты не одна.
Я льну к нему, обняв за пояс и положив голову ему на грудь. Мой взгляд останавливается на картине, висящей на стене у шкафа. На ней изображена предрассветная пора. Деревья клонятся, гнутся вниз под тяжестью инея и снега. Эта картина так же хорошо мне знакома, как этот город и этот дворец. Ее показывал мне Терон.
«Я могу повесить ее в твоей комнате, если хочешь».
Я прижимаюсь щекой к груди Мэзера.
У Терона все хорошо. У него должно быть все хорошо.
* * *
С потолка бального зала свисают восемь знамен с разным фоном и разными символами. В вазах стоят по восемь цветов разных оттенков, на столах — подносы с деликатесами из восьми королевств.
Я впиваюсь пальцами в рукав синего мундира Мэзера, когда мы спускаемся по лестнице в зал. Холлис с Трейсом, отстающие от нас на несколько шагов, зорко оглядывают помещение.
— Как красиво, — восхищаюсь я.
Улыбнувшись, Мэзер обводит взглядом мое гофрированное платье цвета слоновой кости. Сойдя со ступеней, разворачивается ко мне и просовывает пальцы под ремни моего чехла от шакрама. На коже чехла выбиты снежинки, и он гораздо вычурнее предыдущего, но мой новый шакрам, подаренный мне Каспаром и Николеттой, стоит такой красоты. Он сам как произведение искусства: его рукоять из отполированного дерева гладка и изогнута, на лезвии выгравированы ветви винтерианских деревьев. Я так и не смогла заставить себя метнуть его хоть раз. Ношу этот шакрам как напоминание о том, что я — королева-воин. Но я рада, что мое оружие стало просто «медальоном».
Мэзер целует меня в лоб.
— Это ты красива, — шепчет он, касаясь губами моей кожи.
Нас отвлекает друг от друга звонкий детский крик. Повернувшись, я замечаю вылетевший из толпы гостей маленький черно-красный вихрь.
— Шази! — Я наклоняюсь, чтобы ее подхватить.
Николетта с извиняющейся улыбкой отцепляет от меня дочурку.
— Ей еще четырех нет, а я уже оставила попытки ее приструнить.
Трейс наклоняется с вопросом к Мэзеру, и тот не замечает, как изменился вдруг взгляд Николетты.
— Ты говорила с ним? — внезапно сменяет она тему.
Сердце щемит, и я неосознанно выпрямляюсь и расправляю плечи. Николетта принимает это как ответ и едва заметно кивает в сторону стеклянных дверей.
— Он в золотом лесу. За садовым лабиринтом. — Она сжимает мою ладонь. — Я знаю, что он хочет тебя увидеть.
Я киваю и, наклонившись к ней, тихо спрашиваю:
— Он в порядке?
Ее лицо печально.
— Насколько это возможно для всех нас.
Она уходит за Каспаром, а я направляюсь к стеклянным дверям, подхватив под руку все еще разговаривающего с Трейсом Мэзера. Охнув от неожиданности, он следует за мной, но тут видит выражение моего лица и замечает, куда мы идем.
— Ты уверена, что готова?
В его голосе тепло, поддержка и все то, что я так в нем люблю.
— Я ко всему готова, — улыбаюсь я.
* * *
Как Николетта и сказала, золотой лес начинается сразу за живым лабиринтом. Наступившие сумерки укутали все вокруг сизой дымкой, которую разрывают горящие вдоль дорожки фонари.
— Что это? — остановившись, шепчет Мэзер.
Впереди идеальными рядами на невысоких травяных холмах стоят маленькие — не выше меня — золотые клены. На тонких ветвях позвякивает золотая листва. От остальной части сада их отделяет каменный забор высотой мне по пояс.
Я подхожу к железным воротам и сжимаю пальцами узорную решетку. Мэзер держится позади, готовый последовать за мной куда угодно. Я прижимаю ладонь к его груди.
— Подождешь меня здесь?
Он склоняет голову:
— Конечно, моя королева.
Поцеловав его, я захожу в золотой лес.
Ворота затворяются за мной, скрипом перекрывая мелодию золотой листвы. На стволе каждого дерева, мимо которого я прохожу, вырезаны надписи: имена и даты, поэтические строфы. Нет… строфы из определенной поэмы. Я слышала ее из уст умирающего человека.
Ода Корделла. Генерал спел мне ее на поле битвы возле Битая. До того, как меня схватил Ирод, до того, как вся моя жизнь перевернулась.

 

О великий Корделл,  позволь тем,  кто уйдет
В дальний путь,  выполняя Небесную волю,
Тем,  кто в чуждой сторонке навечно уснет,
Всей душою нетленной остаться с тобою!

 

Идущая под этими строфами фраза «Здесь покоится» говорит о том, что Корделл хоронит умерших королевских особ под золотыми кленами. В Дженьюри есть похожее место для захоронения урн с прахом, только с каменными надгробиями. Там стоит надгробие с именем Генерала. И Нессы с Гарриганом. Там так много каменных плит с выгравированными на них снежинками…
Я понимаю, над чьей могилой стоит Терон еще до того, как к нему подхожу. Знаю, над чьей могилой стояла бы сама, куда бы привело меня сердце. Я поворачиваю к ряду кленов, высаженных на холмах со свежей травой.
Терон стоит перед двумя золотыми кленами, прижав одну руку к груди. Он склонил голову и закрыл глаза. Один холм под кленами — давний, другой — совсем свежий. Нас освещают расставленные вдоль дорожки фонари, но проникающие тени искажают детали. Терон не поворачивается при моем появлении, и это дает мне время его осмотреть.
Его когда-то длинные волосы коротко острижены, отрощенная бородка заостряет скулы. Корделлианская военная форма пошита из темно-зеленого бархата и украшена золотыми вставками. На мундире Терона больше медалей, чем было раньше.
Терон очень похож на своего отца в лучших его проявлениях. Он излучает ту же уверенность и властность, что и Ноум, но абсолютно лишен суровости и напыщенности.
Я останавливаюсь в двух шагах от него, сжав в пальцах ткань юбки.
Дыши, Мира, дыши.
— Николетта сказала, что я найду тебя здесь.
Терон улыбается все еще с закрытыми глазами, а когда открывает их и смотрит на меня, улыбка сходит с его губ.
— Она стала чересчур заботливой, — говорит он. — Отправила тебя проверить, как я?
— Что-то в этом роде, — выдавливаю я улыбку. — Но я и сама хотела с тобой поговорить.
Терон переводит взгляд на один из кленов. На стволе этого дерева выгравировано имя Ноума. Он некоторое время молчит, поглаживая затылок. Затем выпрямляется и просовывает большие пальцы под ремень на поясе, к которому крепятся ножны с декоративным мечом.
— Как я уже сказал Николетте и Джессе, а также моим советникам, я в порядке. — Он снова смотрит мне в глаза. — Вы мне ничем не обязаны, ваше величество. Я рад, что вы решили принять участие в объединении мира.
— Терон. — В моем голосе проскальзывает резкость, вызванная противоречивыми чувствами. — Не нужно говорить со мной так.
Он горько смеется.
— Когда-то я попросил тебя о том же. Помнишь, что ты сказала в ответ? «Ты до мозга костей корделлианец, а я — винтерианка. Тебе всегда придется ставить свое королевство превыше меня». Что ж, моя леди, ты все сделала правильно.
Я ничего не отвечаю.
Терон не сводит с меня глаз, его губы больше не кривятся в горькой усмешке. Вздохнув, он качает головой.
— Я все помню, — едва слышно говорит он, облизнув губы. — И мне так жаль, Мира. Я даже не знаю, с чего начать свои извинения. Я пригласил вас всех сюда не только из-за договора, но и по этой причине тоже. Я помогал разрушать этот мир и теперь хочу помочь его возродить. Но ты… златая листва, я стольким тебе обязан!
— Я приехала сюда не для того, чтобы ты извинялся передо мной, — мой голос дрожит. — Я приехала сюда… извиниться перед тобой. За то, что не проведала тебя раньше. За то, что война началась из-за Винтера, и я втянула в нее тебя. Я пересекла ваши с Ангрой пути и…
— Ангра, — с надрывом вырывается у Терона. Его лицо искажается, и он опускает голову, прижав подбородок к груди. — Может, ты и пересекла наши пути, но я сам решил пойти вслед за ним.
У меня замирает сердце. Я с самого начала боялась того, что Терон многое делал не по указу Ангры, а по своему собственному желанию. Но, посмотрев ему в глаза, я успокаиваюсь.
— Распад заставлял меня желать того, о чем я боялся признаться. Я чувствовал себя с ним свободным. — Терон умолкает и скрещивает на груди руки. — Пока Ангра… — Из его глаз текут слезы. Он вытирает их, смеется над собой и поднимает глаза к темнеющему небу. — Из-за него я убил отца. Из-за него я творил ужасные вещи. И все же я восхищался им. Я почитал его. Он был таким сильным, а я так долго чувствовал себя слабым…
Терон смотрит на меня.
— Но теперь я буду сильным. Сам по себе.
Это обещание. И давая его, Терон напомнил мне прежнего себя. Пылкого и жизнелюбивого.
Я, не задумываясь, беру его за руку.
— Ты обладаешь невероятной способностью любить. Я таких людей, как ты, больше не знаю. Ты любил своего отца, несмотря на все его недостатки. Ты любил меня, не зная обо мне ничего, кроме того, что во мне, как и в тебе, не видели личности. Ты гораздо сильнее меня. Сильнее, чем Ангра. И я точно знаю, что под твоим чутким руководством Примория обретет мир, покой и равноправие. И смерть всех, кого мы потеряли, не будет напрасной.
Терон не двигается, в его глазах все еще блестят слезы.
— Прости, что я не был для тебя тем, кто тебе нужен, — шепчет он.
Я сжимаю его пальцы.
— Прости и ты, что я не была для тебя той, которая нужна тебе.
Терон отстраняется, чтобы вытереть слезы.
— Пора идти к остальным. Нам предстоит обсудить много важных вопросов.
Кивнув, я делаю шаг назад, но Терон не следует за мной.
— Ты идешь? — спрашиваю я.
Он улыбается.
— Через минуту. Ступай без меня.
В ответ на мои вопросительно приподнятые брови он делает глубокий поклон.
— Клянусь своей королевской честью, я в порядке. Мне просто нужна минута, чтобы собраться с мыслями.
— Хорошо, — соглашаюсь я и, помедлив, говорю: — Мы будем в порядке. Мы все.
— Леди Мира, — склоняет голову Терон.
Я ухожу, оставляя его стоять у могил родителей.
Но главное — он способен стоять с гордо поднятой головой.
* * *
Когда мы с Мэзером возвращаемся, бальный зал уже переполнен. Музыканты, расположившиеся на возвышении между лестницами, играют бодрую мелодию. Зал гудит. Кэридвен, Лекан и Калео общаются с Каспаром и Николеттой. Жизель разговаривает с генералом Спринга — я с ним встречалась несколько недель назад, когда он прибыл в Винтер уладить отношения между нашими королевствами. Несколько вентраллианцев что-то оживленно обсуждают с Джессе.
Я замечаю идущего к нам темнокожего человека в мантии, его щеку пересекает шрам. Рарес! Я бросаюсь к нему.
— Ты приехал!
Он подхватывает меня и так крепко сжимает в объятиях, что у меня чуть ребра не трещат.
— Конечно, душа моя! Здесь должен был оказаться представитель Пейзли. — Он опускает меня на пол и держит за плечи. — И кто, как не ты, виновата в том, что мне теперь приходится переносить все тяготы путешествий! Я прекрасно помню, как говорил тебе, что не выношу путешествий и что мгновенное перемещение — одно из самых замечательных проявлений магии. Но нет же, тебе обязательно надо было взять и уничтожить ее… и дать нам взамен нечто несравненно лучшее.
Он отходит, и я вижу позади него Оану.
— Ты!.. — кричу я и зажимаю рот ладонями.
Она обнимает меня, касаясь своим округлившимся животом.
— Уже четыре месяца.
Не в силах ничего сказать, я ахаю и охаю, возбужденно перемещая руки с ее плеч на живот и обратно. Рарес смеется и, шагнув вперед, целует меня в лоб.
— Думаю, последние месяцы ты тоже была занята. — Он кивает на Мэзера, наклоняется к нему и дает щелбан в лоб. — Хорошо заботься о ней!
Мэзер потирает лоб, сдерживая смех.
— Я хорошо забочусь.
Рарес смотрит на меня, ожидая подтверждения его словам. Улыбнувшись, я обнимаю Мэзера за пояс.
— Я не сомневался, что ты выберешь себе достойного мужчину, — подмигнув мне, говорит Рарес. — Думаю, нам пора обойти гостей. Ничего себе тут народу собралось из всех королевств. Прямо магия какая-то.
— Никакой магии в этом нет, — возражает Оана. — Это наших рук дело. И мы это заслужили.
Рарес качает головой.
— И это кажется мне магией, душа моя. — Он снова обнимает меня. — Где король Джессе? Слышал, Вентралли вызывает у всех большое любопытство.
Мэзер указывает на скопление народа.
— Он в другом конце зала. Я провожу тебя.
Они уходят втроем.
Как много представителей каждого из королевств здесь собралось для того, чтобы договориться о дальнейшей судьбе мира.
Это всеобщее объединение заполняет пустоты в толпе. Там, где рядом с Мэзером, который разговаривает с Джессе, Раресом и Оаной, должен был стоять Генерал. Там, где рядом с Коналлом должны были идти Несса и Гарриган. Там, где с Хенном должен был беседовать Грир. Там, где с Николеттой и Каспаром должен был смеяться Ноум.
Я не сдерживаю ни легкой улыбки, ни слез, из-за которых краски и свет расплываются перед глазами, превращаясь в искрящийся калейдоскоп.
Рарес с Оаной оба были правы. Мы сами — магия. И нас ничто не остановит.
Назад: 38 Мэзер
Дальше: БЛАГОДАРНОСТИ