В современной физике 1905 год стал известен как annus mirabilis. В этом году Альберт Эйнштейн опубликовал три работы, которые навсегда изменили физику. Интересно, что в то время Эйнштейн был не профессором, а скромным клерком (младшим техническим экспертом) в Швейцарском патентном бюро. Это была его первая работа.

Если бы Эйнштейн был химиком, а не физиком, то Швейцарское патентное бюро едва ли было бы его первой работой. Потому что до 1907 года в Швейцарии не выдавались патенты на химические изобретения.

Вообще до 1888 года в этой стране не было никакого патентного права, а затем закон обеспечивал защиту только «изобретениям, которые могут быть представлены в виде механических моделей». Это условие автоматически (и сознательно) исключало химические новинки. В то время швейцарцы «заимствовали» многие химические и фармацевтические технологии в Германии, мирового лидера в этой области. Таким образом, выдавать химические патенты было не в их интересах.

Только в 1907 году под угрозой торговых санкций со стороны Германии швейцарцы все же решили распространить патентную защиту и на химические изобретения. Однако и новое патентное право не защищало химические технологии так, как это подразумевает современная система TRIPS.

Как и многие другие страны того времени, Швейцария отказывалась выдавать патенты на химические вещества (в отличие от химических процессов). Причина была в том, что эти вещества, в отличие от механических изобретений, уже существовали в природе, так что «изобретатель» просто находил способ их выделения. Химические вещества не патентовались в Швейцарии вплоть до 1978 года.

И Швейцария была не единственной страной без патентного права. Так, в Нидерландах в 1869 году был отменен закон о патентах 1817 года, а новый принят только в 1912. Когда голландцы отменяли закон, это было во многом обусловлено сильными антипатентными настроениями, о которых я упоминал выше: голландцы были убеждены, что патенты, являясь искусственно созданной монополией, идут вразрез с принципами свободной торговли. В отсутствие исключительных прав в 1891 году была основана голландская компания электроники Philips, ныне общепризнанный мировой бренд. Изначально она производила электрические лампочки на основании патентов, «заимствованных» у американского изобретателя Томаса Эдисона.

Швейцария и Нидерланды — это, возможно, крайние случаи. Но на протяжении большей части XIX века режимы защиты интеллектуальной собственности в современных богатых странах очень плохо охраняли интеллектуальную собственность иностранцев. Частично это было связано с общей неспособностью первых систем патентного права по части определения оригинальности изобретения. Например, в США до ревизии патентного права 1836 года исключительные права на изобретения выдавались без всякого требования подтверждения оригинальности; это побуждало мошенников регистрировать уже используемые устройства («липовые патенты»), а затем требовать от тех, кто ими пользуется, денег под угрозой судебного иска за нарушение авторских прав. Чаще пренебрежение к интеллектуальной собственности иностранцев было сознательным. В большинстве стран, в том числе Великобритании, Нидерландах, Австрии, Франции и США, патентование импортного изобретения было разрешено прямым текстом. Когда в 1810 году Питер Дюранд получил в Британии патент на технологию консервирования, воспользовавшись открытием француза Николя Аппера, в заявке так и было написано: «Изобретение сообщено мне неким иностранцем». В то время к этой формуле обычно прибегали, требуя патент на иностранное изобретение.

«Заимствование» идей производилось не только в отношении изобретений, которые можно запатентовать. В XIX веке постоянно подделывались торговые марки. Так же в свое время поступали в Японии, Корее, на Тайване, а сейчас и в Китае. В 1862 году Британия пересмотрела закон о торговых марках — Акт о торговых знаках с целью помешать иностранцам, особенно немцам, производить контрафактную английскую продукцию. Новый акт требовал указывать город или страну производства в необходимом «торговом описании».

Однако этот закон недооценил изобретательность немцев, придумавших блестящую тактику уклонения. Так, например, они ставили штамп с названием страны-производителя на упаковке, а не на индивидуальных товарах. Как только упаковку снимали, покупатели уже не могли узнать, в какой стране изготовлен продукт. Утверждают, что особенно часто такой прием использовался в отношении импортных часов и стальных изделий. В других случаях немецкие производители отправляли такие товары, как пианино и часы, по частям и собирали их уже в Англии. Или же ставили штамп с указанием страны-изготовителя в месте, где он практически не виден. Британский журналист XIX века Эрнест Уильямс, который написал о немецких подделках книгу Made in Germany («Сделано в Германии»), рассказывает: «Одна немецкая фирма, которая экспортирует в Англию множество швейных машин с заметными ярлыками “Singer” и “North-British Sewing Machines”, ставит штамп “Made in Germany” маленькими буквами под ножной педалью. Пять-шесть швей должны объединенными усилиями перевернуть машину, чтобы прочитать эту надпись. В противном случае ее никто не увидит».

Авторские права тоже постоянно нарушались. Хотя сейчас США заявляют об их священности, в свое время там отказывались защищать иностранцев, что и говорилось в законе 1790 года. Международное соглашение по авторским правам (Бернскую конвенцию 1886 года) американцы подписали лишь в 1891 году. В то время в США массово импортировали защищенные авторским правом материалы и видели преимущество в том, чтобы оберегать только американцев. Еще в течение века (до 1988 года) не признавались авторские права на материалы, опубликованные за пределами США.

Историческая картина ясна. Подделки изобретены не в современной Азии. Все страны, отставая в познаниях, без колебаний нарушали чужие патентные и авторские права и торговые марки. Швейцарцы «заимствовали» химические изобретения немцев, немцы — английские торговые марки, американцы — британские материалы. И все без выплаты так называемой справедливой компенсации.

Несмотря на всю эту историю, злые самаритяне сейчас заставляют развивающиеся страны усиливать защиту прав на интеллектуальную собственность до исторически беспрецедентного уровня, связывая им руки соглашением по TRIPS и рядом двусторонних отношений по свободной торговле. Они заявляют, что усиление защиты интеллектуальной собственности подстегнет рост новых знаний и пойдет на пользу всем, включая отстающих. Но так ли это?