Singapore Airlines — одна из самых уважаемых в мире авиакомпаний. Она часто побеждает в конкурсе авиакомпаний года, эффективно работает и дружелюбно относится к пассажирам. В отличие от большинства других перевозчиков, за 35 лет существования она никогда не несла убытков.

Эта авиакомпания управляется государством. 57% акций принадлежит Temasek — холдинговой компании, единственным владельцем которой является Министерство финансов Сингапура. Temasek Holdings владеет контрольными пакетами (обычно большинством акций) ряда других высокоэффективных и доходных предприятий, которые называются предприятиями с государственным участием (ПГУ).

Эти ПГУ действуют не только в обычных для таких случаев «общественно значимых» отраслях: телекоммуникациях, энергетике, транспорте. Они функционируют и в таких сферах, за которые в большинстве других стран отвечают частные компании: производство полупроводников, судостроение, машиностроение, банки, грузопервозки. Правительство Сингапура также управляет так называемыми Государственными комитетами, которые предоставляют жизненно важные товары и услуги. Государству принадлежит почти вся земля в стране, а примерно 85% жилья предоставляется Советом по жилищному строительству. Совет по экономическому развитию занимается постройкой промышленных зданий, покровительствует созданию новых фирм и оказывает консалтинговые услуги.

Государственный сектор экономики Сингапура в два раза больше корейского, если считать вклад в национальное производство. Если же учитывать его вклад в общий национальный объем капиталовложений, он превосходит государственный сектор корейской экономики в три раза. В Корее, в свою очередь, соответствующий сектор почти вдвое больше аргентинского и в пять раз — филиппинского, включая вклад в национальный доход. Однако считается, что неудачи Филиппин и Аргентины обусловлены слишком большой долей государственного участия, а Корея и Сингапур при этом восхваляются как истории успеха экономического развития, определенного частным сектором.

Корея дает еще один яркий пример успешного государственного предприятия — это приватизированный ныне производитель стали POSCO (Pohang Iron and Steel Company — железная и стальная компания Пхохана). Корейское правительство в конце 1960-х годов подало заявку во Всемирный банк на ссуду для строительства первого современного сталелитейного завода. Банк отказал, посчитав проект нежизнеспособным. Это решение не было лишено оснований. В то время крупнейшими статьями экспорта страны были рыба, дешевая одежда, парики и фанера. В Корее не было запасов ни одного из двух ключевых сырьевых материалов — ни железной руды, ни коксующегося угля. Более того, из-за холодной войны не было возможности закупать их в соседнем коммунистическом Китае. Возить сырье приходилось из Австралии. В довершение всего предприятие предполагалось сделать государственным. Есть ли более совершенный рецепт провала? Однако в течение десяти лет после начала производства в 1973 году (проект финансировался японскими банками) компания стала одним из наиболее эффективных производителей стали на планете, а сейчас занимает третье место в мире.

Еще более примечателен опыт взаимодействия Тайваня с государственными предприятиями. Официальная экономическая идеология этой страны носит название «трех народных принципов» Сунь Ятсена, основателя Национальной партии (Гоминьдана), которая руководила тайваньским «экономическим чудом». Эти принципы подразумевают, что ключевые отрасли должны находиться в собственности государства, поэтому государственных предприятий на Тайване действительно много. В 1960–1970-х годах на них приходилось более 16% национального дохода. До 1996 года лишь немногие из них были приватизированы. Даже после «приватизации» 18 (из множества) предприятий в 1996 году тайваньское правительство продолжает сохранять в них контрольный пакет (в среднем 35,5%) и назначает 60% директоров. Стратегия Тайваня состоит в том, чтобы обеспечить рост экономического сектора за счет хороших экономических условий (включая поставку дешевых, но качественных ресурсов государственными предприятиями, что очень важно), а не беспокоиться насчет приватизации.

За три последних десятилетия экономического роста Китая эта страна использовала стратегию, очень похожую на тайваньскую. Все промышленные предприятия принадлежали государству при коммунистическом режиме Мао. Сейчас государственный сектор экономики дает лишь около 40% общего промышленного дохода. За тридцать лет экономических реформ некоторые небольшие государственные предприятия были приватизированы под лозунгом «чжуада фаньсяо» (держать большие, давать уйти малым). Но в основном падение доли государственных предприятий объясняется ростом частного сектора. Китайцы к тому же придумали уникальный тип предприятий, основанный на гибридной форме собственности — СГП (сельско-городские предприятия). Формально этими предприятиями владеют местные власти, но работают они так, как если бы находились в частной собственности влиятельных местных политических фигур.

Хорошо работающие государственные компании можно найти не только в Юго-Восточной Азии. Успехи экономики многих стран Европы (Австрии, Финляндии, Франции, Норвегии и Италии) после Второй мировой войны были достигнуты благодаря очень крупным государственным секторам, по крайней мере до 1980-х. В Финляндии и Франции государственный сектор находился на самом переднем краю технологической модернизации. В Финляндии государственные предприятия возглавили технологическую модернизацию в лесной, добывающей, стальной промышленности, в сфере транспортного оборудования, бумагоделательных машин и химической промышленности. В ходе недавней приватизации финское правительство уступило контрольный пакет акций лишь в нескольких из них. Если говорить о Франции, читатель, возможно, удивится, узнав, что многие знаменитые французские бренды — Renault (автомобилестроение), Alcatel (телекоммуникации и оборудование), St Gobain (стекло и другие строительные материалы), Usinor (сталь; поглощен Arcelor, ныне часть Arcelor-Mittal, крупнейшего производителя стали в мире), Thomson (электроника), Thales (оборонная электроника), Elf Aquitaine (нефть и газ), Rhone-Poulenc (фармацевтика; слилась с немецкой компанией Hoechst, образовав Aventis — ныне часть Sanofi-Aventis) — раньше были государственными. Эти компании шли во главе технологической модернизации и промышленного развития страны под государственным управлением и лишь в период с 1986 по 2000 год были приватизированы.

Хорошо функционирующие государственные предприятия можно найти и в Латинской Америке. Бразильская государственная нефтяная компания Petrobras — одна из крупнейших в мире и самых передовых по технологиям. EMBRAER (Empresa Brasileira de Aeronáutica), бразильский производитель «региональных самолетов» (ближнемагистральных реактивных самолетов), тоже выбилась в мировые лидеры под государственным управлением. Сейчас EMBRAER — крупнейший производитель таких самолетов — занимает третье место в мире среди всех авиапроизводителей после Airbus и Boeing. Компания была приватизирована в 1994 году, но бразильское правительство сохраняет «золотую акцию» (1% капитала), что позволяет ему накладывать вето на определенные сделки, касающиеся продаж военных самолетов и передачи технологий зарубежным странам.

Но если успешных государственных предприятий так много, почему мы нечасто о них слышим? Во многом дело в природе вещей — и журнальные, и академические публикации склонны писать о негативе. Газеты предпочитают сообщать о плохих вещах: войнах, природных катаклизмах, эпидемиях, голоде, преступлениях, банкротствах и т. д. Хотя сосредоточиваться на этом естественно и необходимо, такое обыкновение журналистов в итоге дает публике самую мрачную картину мира. Если вернуться к государственным предприятиям, то журналисты и ученые обычно обращаются к ним, только если что-то идет не так, наблюдается неэффективность, коррупция, пренебрежение обязанностями. Нормально функционирующие компании привлекают сравнительно мало внимания, точно так же как мирный трудовой день в жизни «среднего гражданина» едва ли попадет на первые страницы газет. Есть и еще одна, возможно, более важная причина скудости положительной информации о государственных предприятиях. Рост неолиберализма в последние два десятилетия сделал государственное участие в экономике настолько непопулярным, что сами успешные предприятия стараются затушевать свои связи с государством. Singapore Airlines не рекламирует то, что ею владеет государство. Renault, POSCO и EMBRAER (уже приватизированные) стремятся затушевать (если не окончательно скрыть) то обстоятельство, что фирмами мирового класса они стали под государственным управлением.

Частичное государственное владение компанией практически всегда замалчивается. Например, мало кто знает, что правительство земли (Land) Нижняя Саксония (Niedersachsen) — крупнейший акционер немецкого автопроизводителя Volkswagen (у него 18,6% акций).

Однако непопулярность государственного владения не полностью (и даже не большей частью) объясняется влиянием неолиберальной идеологии. Во всем мире существует множество государственных предприятий, показатели которых не так хороши. Приведенные мною примеры эффективного государственного управления не призваны отвлечь внимание читателя от тех, что демонстрируют низкую производительность. Они должны показать, что плохая работа не является чем-то «неизбежным» и что повышение производительности необязательно должно быть связано с приватизацией.