Сейчас в это трудно поверить, но некогда КНДР была богаче, чем Южная Корея. Именно в северной части Кореи Япония, управлявшая страной с 1910 по 1945 год, развивала промышленное производство.

Японские колониальные власти рассматривали северную часть Кореи как идеальный плацдарм для запуска империалистских планов захвата Китая. Она расположена у китайской границы и обладает значительными минеральными ресурсами, особенно углем. Даже после ухода японцев их промышленное наследие позволяло КНДР сохранять экономическое превосходство над Южной Кореей вплоть до 1960-х годов.

Сейчас Южная Корея — один из флагманов мировой промышленности, а Северная погрязла в бедности. Во многом причиной этого стал тот факт, что Южная Корея агрессивно торговала с остальным миром и активно впитывала зарубежные технологии, в то время как КНДР следовала доктрине самодостаточности. Благодаря торговле в Южной Корее узнали о существовании передовых технологий и заработали иностранную валюту, которая требовалась для их покупки. Северная Корея, между прочим, и сама смогла провести некоторые технологические усовершенствования. Например, там придумали, как запустить в массовое производство виналон — синтетическое волокно, которое производится, как ни странно, из известняка; его изобрел в 1939 году один корейский ученый. Хотя виналон был вторым после нейлона искусственным волокном, он не снискал популярности, поскольку ткань, которая из него получалась, была не очень приятной на ощупь. Однако благодаря виналону КНДР перестала зависеть от импорта одежды. Но существуют пределы тому, что отдельно взятая развивающаяся страна может изобрести самостоятельно, без постоянного импорта передовых технологий. В итоге КНДР застряла в прошлом, оставшись с технологиями Японии 1940-х годов и СССР 1950-х, а Южная Корея стала одной из самых динамичных экономик мира. Нужно ли лучшее доказательство тому, что торговля идет во благо экономике?

В конечном счете экономическое развитие — это приобретение передовых технологий и овладение ими. Теоретически любая страна может разработать такие технологии самостоятельно, но стратегия самодостаточности быстро приводит к провалу, как в примере с Северной Кореей. Вот почему все успешные случаи экономического развития включали серьезные попытки раздобыть зарубежные технологии и овладеть ими (подробнее об этом в главе 6). Чтобы импортировать технологии из развитых стран, развивающимся нациям нужна иностранная валюта, чтобы платить за них. Технологии оплачиваются или прямо (например, технологические лицензии, услуги технологического консультирования), или косвенно (более совершенные механизмы). Необходимая валюта частично может быть получена в подарок от богатых стран (иностранная экономическая помощь), но большую часть нужно заработать экспортом. Таким образом, без торговли не будет ни технологического прогресса, ни экономического развития. Однако между утверждением о том, что торговля необходима для развития экономики, и утверждением о том, что для этого оптимальна свободная торговля (по крайней мере, чем свободнее, тем лучше), как говорят злые самаритяне, существует огромная разница. При помощи ловкости рук теоретики свободной торговли эффективно запугивают оппонентов, намекая, что если они против открытия рынков, значит, и против прогресса.

Пример Южной Кореи показывает, что активное участие в международной торговле не подразумевает автоматически именно беспрепятственного международного движения товаров. И действительно, если бы Южная Корея придерживалась свободной торговли и не защищала свои развивающиеся отрасли промышленности, она бы никогда не стала крупнейшей торговой страной. Она продолжала бы экспортировать сырье (вольфрамовую руду, рыбу, водоросли) или дешевые низкотехнологичные продукты (текстиль, одежду, парики из человеческих волос), как это было в 1960-е. Возвращаюсь к метафоре из главы 1: если бы корейцы с 1960-х годов следовали курсу свободной торговли, они все еще были бы поглощены борьбой за то, где чей клок волос или где чье оливковое дерево. Секрет успеха состоит в разумном сочетании протекционизма и открытой торговли, при этом отрасли, защищаемые государством, постоянно менялись: появлялись новые, а прежние, окрепнув, становились конкурентоспособными на международном уровне. В принципе это не такой уж и «секрет». Как я показал в предыдущих главах, так разбогатели почти все современные страны. Это лежит в основе почти всех историй успеха в развивающемся мире. Протекционизм не гарантирует развития, но улучшение жизни без него оказывается очень сложной задачей. Поэтому, если бы богатые страны действительно хотели помочь развивающимся с помощью торговли, они согласились бы на асимметричный протекционизм, который был в ходу в 1950–1970-е годы. Им следует признать, что им самим нужно гораздо меньше защиты. Всемирная торговая система должна поддерживать действия развивающихся стран, позволяя им активнее пользоваться средствами продвижения новых отраслей промышленности: таможенными пошлинами, субсидиями, регулированием зарубежных инвестиций. На данный момент эта система поддерживает субсидии именно в тех отраслях, в которых они нужны развитым странам. А ведь все должно быть наоборот: протекционизм и субсидии должны быть доступны там, где они необходимы.

Поэтому очень важно четко понимать последствия либерализации торговли в области сельского хозяйства в богатых странах. Снижение защиты их сельского хозяйства может помочь некоторым государствам, особенно Бразилии и Аргентине, но не всем. Прежде всего, либерализация торговли в области сельского хозяйства не должна быть сопряжена с дальнейшими ограничениями на использование мер поддержки молодых отраслей промышленности, как этого требуют сейчас богатые.

Важность международной торговли для экономического развития трудно переоценить. Однако свободная торговля — это не лучший путь. Торговля помогает развитию экономики только тогда, когда страна применяет сочетание протекционизма и открытой торговли, постоянно адаптируясь к изменяющимся потребностям и возможностям. Торговля попросту слишком важна для экономического развития, чтобы отдавать ее на откуп теоретикам свободного рынка.